И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Утро вечера мудренее... - Антон Павлович, отметив состояние Анны Викторовны, предложил отправиться всем отдыхать.       Он и Пётр Иванович, как два стража, проводили Анну до домика. На все уговоры дядюшки, не оставлять её одну, она ответила отказом. - Со мной всё в порядке, - заверив провожатых, Анна осталась наедине со своими мыслями. - Он жив! Он вернётся!       Уже погружаясь в сон, для пущей уверенности, она вслух прошептала: - Он жив! Он вернётся!... Яков... Яков... - В доме кто-то есть, - зародившееся ощущение крепчало с каждой секундой. - Яков! - в мгновение ока, преодолев ступени, Анна влетела на первый этаж. - Дядя! - Доброе утро, моя дорогая! - отметив разочарование на лице племянницы, дядюшка обиженно наигранно добавил, - ну, прости, прости, что это не он! - Дядя! Дядя! - её плечи поникли, и он не в силах стоять в стороне, подошёл, обнял, и сказал, - Штольман приедет! Скоро!       В ответ Пётр Иванович почувствовал глубокий вздох и лёгкий соглашающийся кивок головой. - Аннет! А вообще-то, правдиво было бы сказать, добрый день! Скоро полдень! - он взял её за плечи, отстранил от себя, - я принёс кофе... - Буду... - несколько подавленно согласилась она.       До обеда дядюшка с племянницей прогулялись по довольно обширной территории поместья. Разнёсшийся звук колокола, вызвал недоумение на лице Миронова младшего. - Что это? - раздался вопрос.</b></i> - Это приглашают к обеду, - улыбка, вызванная дядиной реакцией, осветила осунувшееся лицо.       За столом велись обычные летние разговоры: о хозяйстве, о красоте природы, о ближайших планах. Присутствовавшие за столом заметили, но не подали виду, несколько отстранённое состояние гостьи, и посчитали поводом удалиться, произнесённые ею слова: - Мне показалось... Или я слышу стук колёс... - Анна обратилась к обедающим. - Может это ветер... Или птица какая... - дядя постарался сохранить заданный тон обеда. - Я пойду посмотрю, - более не обращая внимания на присутствующих, она покинула хозяйский дом.       Дорожки сада вывели её к воротам, за которыми у обочины стояла повозка. Почти тут же она услышала беседующих: один был местным работником, а другой, судя по всему, - возница. - Добрый день! Будьте добры, подскажите, а Вы - со станции? - с надеждой в голосе задала вопрос Анна. - Со станции, барыня, со станции, - обтирая лошадь молвил кучер. - Таки муж Ваш и приехал, барыня, - наперёд добавил работник. - Когда? - сама не зная почему, вдруг спросила она. - Так уж с полчаса как... - местный хотел ещё что-то добавить, но слушательница уже неслась в сторону домика.       Закрыв за собой дверь, Анна на секунду прислонилась к ней, чтобы унять сердцебиение, оглушавшее её. Но даже сквозь бухающие удары, она уловила движение наверху. Мягко бесшумно она поднялась и замерла, прислонившись к косяку. Её глаза наслаждались: влажные волосы, мужественная спина, полотенце, манящее сокрытой под ним красотой, широко расставленные ноги... - Ты вернулся... Яков... - Аня! - уже на ходу, словно призыв, издал он.       Они целовались, обнимались, гладили друг друга...       Он видел, как испуг, ожидание в её глазах сменяются на знакомый блеск, на взгляд с поволокой, слышал участившееся дыхание, и чувствовал жар, даже сквозь полотенце, от остановившихся её ладоней на своих ягодицах. - Аня... - томление, наполнившее её имя, определило дальнейшие мгновения.       Анна невесомыми движениями прошлась по грани полотенца и тела. Выдох, слетевший с его уст, поддержал её в следующих действиях. Полотенце слетело на пол, и в этот миг весь его мир сосредоточился в смелых пальчиках, ласкавших его чресла. В одно мгновение платье присоединилось к полотенцу на полу, и комната наполнилась звуками любви.       Не в силах оторваться, нарушить танец её губ на своём лице, шее, плечах, груди, Яков жаждал обладать ею. Своим коленом он вклинился между её ног, и его пальцы подобрались к заветной складочке. Неспешно проникнув вглубь, он почувствовал набухшие сочащиеся нектаром губы. При каждом его погружении в них комната наполнялась стонами, сопровождавшимися ритмичными движениями её бёдер. Яков опрокинул Анну на кровать. Наслаждаясь её открытостью, он завладел ею, раз за разом погружая себя в неё в самую глубину. - Яков! Ты мой... - Ты моя...