И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Виктор Иванович собрался ехать домой, необходимо было сообщить Марии Тимофеевне о непредсказуемом досрочном изменении в жизни семейства Мироновых. На удивление легко, с ним согласилась отправиться и Анна: она спокойно доверила функции сиделки Петру Ивановичу, ведь эту троицу уже многое объединяло. Дома все изменения совершались, с ориентировкой на 31 июля, на оговорённую дату свадьбы. А обстоятельства сложились так, что комнаты нужны были прямо сейчас! Доверить срочную перестановку маме Анна не могла: Мария Тимофеевна умела всё растянуть во времени.       Со всеми подготовительными мероприятиями управились ещё до обеда. Анна поразила домочадцев активностью, практичностью, словно всегда этим занималась.       Она с нетерпением встречала прибывших. Пётр Иванович сообщил: Штольман без изменений, что тоже неплохо, и заходил Трегубов, обеспокоенный и сочувствующий. - Не нравится мне последнее слово! - повисла пауза. - От этого слова веет трагичностью, что ли… - Анна опустила взгляд, но тут же он взметнулся, и она энергично заключила, - Яков жив, а это главное! Со всем остальным мы справимся! - Откуда только силы берёт! - подумал дядя с любовью глядя на племянницу, вспоминая ночные события. - А как сказала «МЫ»! Многие даже не догадываются, как приятно и важно для мужчины слышать это слово! Обязательно расскажу Штольману, как очухается.       За обедом Анна обратилась к родителям с просьбой, сопроводить её к отцу Артемию. Виктор Иванович и Мария Тимофеевна даже переглянулись от неожиданности предложенного, привыкшие к тому, что дочери больше было свойственно всё решать самой. Возможно, она обратилась к ним, потому что речь шла о церкви: у Анны все вопросы, касающиеся церкви, вызывали напряжение, после истории с иконой. - Анечка, конечно! - Мария Тимофеевна часто заморгала. - Когда отправляемся? - лаконично спросил Виктор Иванович. - Думаю сразу после обеда, - и Анна обратилась к дяде, - ты присмотришь за Яковом Платоновичем? - Я стану лучшей сиделкой в мире! - попытался разрядить обстановку Миронов младший.       Перед отъездом в комнате Якова Анна то ли спросила, то ли заявила: - Дядя, ты же понимаешь, что я никому больше не могу доверить заботу о Якове?! - пауза. - Ты столько лет хранил тайну, ты помогал Якову Платоновичу, значит, он тебе не безразличен? Ты о многом догадываешься... - Анна неотрывно смотрела на ложе. - Я очень тебя люблю, и уважаю его, - Пётр Иванович сделал шаг в сторону Штольмана, наклонился, и пожал ему руку, словно напомнив, что его здесь очень ждут.        - Папа, мама, поговорите, пожалуйста, с отцом Артемием, перенесите дату свадьбы, - начала Анна, как только разместились в экипаже. - Ну, уж, нет! Что о тебе подумают в городе, о нас? Позже никогда! - вспыхнула Мария Тимофеевна. - Маша! Маша! Подожди, ты же не дала договорить! - Виктор Иванович взял жену за руку. - Почему позже? Раньше! На 17 июля! - Анна недоумевала. - Аааа ... - протянула Мария Тимофеевна. - А если Яков ... - не успела она закончить начатое, как вторая рука мужа легла на её запястье. - На 17, значит, на 17! Успеем? - Виктор Иванович переводил вопрошающий взгляд с одной женщины на другую.       Отец Артемий не увидел никаких препятствий для переноса даты свадьбы. Родители со священником вышли во двор обговорить детали церемонии. Анна осталась одна.       После давних слов отца Фёдора, процитировавшего писание, что каменьями надо забить тех, кто разговаривает с душами умерших, Анна так и не отошла, чувствуя на себе вину. Она обошла по периметру церкви все иконы, у некоторых останавливаясь и произнося молитву.       Всю обратную дорогу семейство молчало, по-видимому, каждому нашлось о чём подумать.       В доме за время их отсутствия ничего не изменилось. К вечеру зашёл доктор Милц. - Наступает критический момент, лучше бы он к утру пришёл в себя! - эмоционально заключил свой визит Александр Францевич.       В ночь Анна ни в какую не согласилась покинуть комнату Штольмана! - Всё хорошо! Я чувствую! - Пётр Иванович уходя, поцеловал племянницу в лоб.       В столовой же в этот момент разыгрывалась буря. - Это невозможно! Они не женаты! Что подумают!- не унималась Мария Тимофеевна. - Об этом знаем только мы, Маша! - Виктор Иванович терял терпение. - А мне важнее спокойствие дочери! - Они взрослые люди, не надо им мешать, - подлил масла в огонь появившийся Миронов младший. - В чём? В чём мешать? - Мария Тимофеевна замерла. - Жить, - ответил Пётр Иванович и удалился.       Ночь изменений не принесла. По виду Анны было понятно, что она не спала. За завтраком никто ничего не спрашивал. К обеду появился Милц, после осмотра распрощавшийся до вечера. Следом нанёс визит Коробейников, сообщивший, что сегодня-завтра приедет Варфоломеев. Устав от всех и вся Анна ушла к Якову, опустилась на пол у кровати, положив на неё голову, и закрыла глаза.       Он был словно в пелене, слышал отзвуки, но ничего не видел. Да и не мог видеть, глаза же были закрыты, ведь веки были неподъёмны! Руки, ноги, голова - он ощущал их, но они не повиновались. Якову казалось, будто он вовлечён в игру, правила которой ему или забыли рассказать, или сделали это умышленно.       Все звуки были нечленораздельными, кроме одного. Яков слышал его и понимал, что обращаются к нему. Но его так никто никогда не называл. Почему же он уверен, что зовут его? - Родной мой... Родной мой... - это был ЕЁ голос. - Аня... Родная моя... Я иду... - и ему казалось, что он действительно идёт, он так устал. - Получилось! - пронеслось в мозгу, Яков открыл глаза. - Обстановка незнакомая. Почему я лежу? Анна?! - словно печатались мысли.       Он попытался сесть: получилось утомительно, но успешно! И тут он увидел ЕЁ. - Аня... Родная моя... - тихо позвал Яков, она не шелохнулась.       Он, как мог, аккуратно спустился к ней на пол: голова гудела, конечности не слушались, очень хотелось пить. - Что-то произошло. Что? - он не мог просто находиться рядом с ней: стараясь не разбудить, опустил её к себе на колени, она даже пошевелилась, вытянулась, но не проснулась. Штольман для пущей уверенности в её присутствии положил ладонь ей на талию. В голове одни вопросы, и вдруг: «Клюев!»       От внезапно наступившей ясности об источнике угрозы Яков вздрогнул.       Анна почувствовала тепло в области талии. Потрогала: ладонь, ЕГО ладонь! - Яков... - прошептала она, возвращаясь в мир грёз.       Штольман увидел: она открыла глаза, снова потрогала его ладонь. Затем медленный поворот головы... Они купались в бездонных серо-сине-зелёных глазах друг друга, окутанные любовью, нежностью, и благодарностью друг к другу. - С возвращением! - она не дала ему ничего ответить: села поверх его ног и прильнула к губам. - Ооо! Меня ждёт сюрприз? - с прищуром спросил Яков, недвусмысленно надавливая на её ягодицы. - Обязательно, - смущаясь, ответила Анна, - но позже! - продолжила уже увереннее. - Здесь родители, и Вы истощены, - она чмокнула его в нос. - Родители?! Я у Вас в доме? Почему? - сыпались вопросы. - Насчёт «истощены»: я действительно немного странно владею телом, - и устремил взгляд в неизвестность. - Яков Платонович! Яков! - в её голосе он услышал всё пережитое ей. - Я люблю Вас! - и Штольман завладев её губами, уносил обоих далеко-далеко. - Так-тааак! - вернул унесённых поцелуем в вечер текущего дня голос Петра Ивановича.       Руки обнимавшую Анну, обхватили её ещё крепче. Она же спрятала лицо на плече у Якова. И Пётр Иванович смог лишь увидеть уставшие, но улыбающиеся глаза Штольмана. - Вынужден буду сообщить о радостном событии, вы же понимаете? - дядюшка словно извинялся. - Думаю, Аннет, тебе лучше подойти в столовую, чтобы все не ринулись сюда! А Якову Платоновичу лучше пока отдохнуть, ужин ты ему принесёшь? Или я могу? - Я! - первое, что услышал от племянницы дядя. - Пётр Иванович, будьте другом, принесите попить. Воды! - ухмыльнулся Штольман. - И заходите, помнится мне, Вы хотели поболтать, - двое мужчин перемигнулись.       Весть о «возвращении» Якова Платоновича разрядила атмосферу в доме. Анна послушалась дядюшкиного совета, и подошла к ужину. Пётр Иванович же с удовольствием воспользовался отсутствием племянницы, и, выполняя просьбу Штольмана, проследовал в гостевую комнату с двумя графинчиками. - Ну не одному же ему пить, пускай даже и воду! - сам себя оправдывал Миронов младший. - Выбор напитка - дело вкуса.       Пётр Иванович не задал ни одного вопроса, зная, что если Штольман посчитает нужным что-то рассказать, то обязательно это сделает. Они по-доброму прошлись по делам давно минувших дней, соединивших их, сдобрив воспоминания, каждый своим напитком. В комнате всё-таки прозвучал один вопрос, и его задал Штольман: «А почему я здесь?» - Вы, Яков Платонович, были плохи! Анна не готова была оставить Вас в больнице! А Виктор не готов был там оставить Анну! Вот Вы и здесь! - далее дядюшка закинул ногу на ногу, и назидательно позволил себе заметить, - подумаешь, чуть раньше, чем предполагалось, ведь после свадьбы вы бы всё равно здесь поселились до отъезда. Но! Считаю нужным напомнить Вам, что Вы пока не женаты, так что держите себя в руках! - мужчины смерили друг друга взглядом, каждый в этот момент, подумав об Анне. - Я то понимаю, дело молодое! Но опасаюсь, Мария Тимофеевна, не одобрит! –и на последние слова открытая улыбка осветила лицо Якова.       На некоторое время Штольману удалось остаться одному, необходимо было всё произошедшее систематизировать, и важно было связаться с Варфоломеевым.       Наверное, он на какой-то промежуток отключился, потому что, открыв глаза, встретился с обеспокоенным взглядом небесных глаз, и, не удержавшись, притянул их хозяйку к себе, настойчиво овладев её ртом. - Что дядя интересного поведал? - спросила Анна, поглаживая его по груди поверх нижней рубахи. - Поведал, что такие действия в исполнении соблазнительной барышни, приводят к определённым результатам! - Яков прикрыв глаза, переместил руку Анны в область ниже живота.       Она не растерялась и на новом месте продолжила поглаживания, вызвав стон, и ответные движения.       Штольман титаническим усилием прервал столь сладостное действо. - Вот именно об этом Пётр Иванович и намекал, предупреждая, что Мария Тимофеевна не поймёт! - Яков тяжело дышал, и был в испарине. Анну же остановило не дядюшкино предупреждение, а состояние любимого. - Якову ещё, наверное, рано нагрузки испытывать, - остужала она сама себя, вслух сообщая ему, что сегодня-завтра в Затонск приедет Варфоломеев.       Вечер пролетел незаметно: за разговорами, за гостями, за достаточно невинным наслаждением друг другом. Анне удалось порадовать любимого, сообщив о переносе свадьбы на 17 июля, как они и хотели. - А как же Мария Тимофеевна? Она же переживала, что что-то не успеет. - Яков вспомнил, как мучительно согласовывался день свадьбы. - Она готова была на многое! Яков, мы все были готовы на многое! Я готова была на всё! Мы все очень испугались за тебя!       Она, как днём, встала подле его кровати на колени, и положила голову ему на ладонь. Про себя она вознесла молитву, благодаря за этого мужчину, встретившегося на её жизненном пути, и обратившего на неё свой взор.       Надвигающаяся ночь и следуемая вместе с ней усталость давали о себе знать. Влюблённые нашли в себе силы, всё таки прислушаться к дядюшкиному совету, и ночь провести соблюдая приличия.       Анна впорхнула в комнату, когда Яков ещё спал. Она, послушав его дыхание, села за стол, решив составить список важных дел на ближайшие три недели, что оставались до дня свадьбы.       В очередной раз взглянув в сторону кровати, она встретилась с лукавым взглядом. - О чём Вы думаете, Яков Платонович? - вставая, спросила Анна. - Все мои думы о Вас! - его глаза потемнели от всколыхнувшейся в нём страсти. - Иди ко мне, - и он подмял её под себя, зацеловывая во все открытые места.       Они заслышали приближающиеся шаги. Анна на раз два оказалась за столом, а Яков остался в кровати. Раздался стук в дверь. - Да, войдите, - пригласила она. - Доктор Милц пришёл, - сообщила Лиза. - Проводи, - двое оставшихся хихикнули в ожидании доктора.       Со стороны медицины всё было в норме: повышенная потливость, быстрая утомляемость, периодическая головная боль, объяснялись действием введённого препарата, Штольман подтвердил факт укола. В конце осмотра Александр Францевич несколько нерешительно, так было всегда, когда он высказывал предположение, заявил: - Скорее всего, ещё был использован гипноз. Вы очень долго были без сознания, Яков Платонович! Думаю, на это и был расчёт! Пока у Вас оставался запас сил, Вы находились бы в бессознательном состоянии, а когда бы Вы пришли в себя, у Вас уже не было бы сил. Dedolomalo! Чей-то злой умысел! Ну, я не буду вас больше задерживать, - доктор вышел.       Яков видел, как Анна сжимала-разжимала пальцы рук, во время слов доктора. Её живое воображение уже, по-видимому, нарисовало возможные картины развития событий, если бы ночные поиски не увенчались успехом. Он встал, подошёл и заключил её в объятия, отгородив от всего мира. - Ты жив! Это главное! - она вдыхала его. - Почему ты ничего не спрашиваешь? - он заглянул ей в глаза, слегка отстранив от себя. - Что посчитаешь нужным, расскажешь сам, - она вернулась в его объятия.       Они готовы были стоять так вечность, но за дверью опять раздались шаги. Лиза передала записку от Коробейникова сообщавшую, что Варфоломеев приедет в полдень, и сразу направится в дом Мироновых.       Анна накрыла завтрак на двоих в комнате Якова, а после отправилась в его гостиничный номер, ведь в доме из одежды у него было только нижнее бельё, надетое на нём.       После церемонии приветствия, с разрешения хозяина дома, полковник Варфоломеев в сопровождении Анны Викторовны удалились в комнату, занимаемую Яковом Платоновичем.       Двое мужчин, сошедшихся в этой комнате, вызывали в Анне очень яркие чувства: любовь и благодарность, за одного она готова была отдать жизнь, а другой ей эту жизнь вернул.       Она хотела оставить их наедине, но они словно по мановению волшебной палочки, среагировав на движение, обернулись, и считай в один голос, остановили её. - Анна Викторовна, не уходите! - Яков смотрел на неё, и она слышала, как тяжело он дышал. - Буду признателен, если Вы, Анна Викторовна, сможете присутствовать при нашем разговоре, - раскатисто проговорил Пётр Александрович. Анна чувствовала, что им необходимо время, хотя бы для пары слов, наедине, и она нашла причину отлучиться. - С удовольствием составлю вам компанию. Только организую приятную составляющую, - она подошла к двери, показывая тем самым, безапелляционность своего намерения. - Думаю, коньяк вам не помешает, - и исчезла из комнаты.       Вернувшись, она нашла их сидящими за столом, неспешно разговаривающими, как закадычные друзья. - Анна Викторовна, сочту за честь быть на вашей свадьбе 17 июля, - начал разговор Варфоломеев. - Всегда Вам рады, - Анна чувствовала себя комфортно в его присутствии, несмотря на статус гостя.       Яков наполнил бокалы, Анна присела за стол. - Позвольте я начну, - взял слово Пётр Александрович. - Нам придётся вернуться в ту зиму, когда пропал Яков Платонович. Я многое понял, когда увидел Вас, Анна Викторовна, тогда, увидел Ваши переживания. Но я действительно не знал, куда исчез Яков. Я был в неведении почти год, и ещё почти два месяца мне потребовалось, чтобы освободить его. Освободить, громко сказано! Получилось изъять его из лап смерти, а свободу надо было заработать. Знаю, что Вы посвящены в историю вашего параллельного пребывания в Париже. Поверьте, по-другому было нельзя!       Яков наполнил бокалы. - Яков, если позволите так выразиться, был легализован в канун текущего года. И он мог предстать пред Вами. Но появилась информация, что возобновился интерес к разработкам Брауна, на сегодняшний день перевербованного английским правительством. Выяснилось, что результаты работ учёного и образцы сокрыты в складированных взрывчатых веществах на полигоне в Затонске. Стало известно что в связи с реструктуризацией в Департаменте полиции, будут организованы проверки имеющихся складов, что явилось бы хорошей возможностью найти и изъять разработки Брауна. Для реализации задуманного в Затонске должен был появиться шпион. Но как он выглядит, никто не знал. Но! Был известен его голос, агентурная сеть Российской империи ветвиста! - не без гордости заметил Варфоломеев.       Яков наполнил бокалы. - Агент, знавший голос, не мог быть отправлен на операцию в одиночку, к тому же, этот агент - дама. Наше общество таково, что дамам не всегда и не везде открыт доступ. Нужен был агент на месте, публичный! Всё сходилось на Якове Платоновиче. Он должен был приехать сюда налегке, только к Вам, а приехал с обременением. Это я вмешался, мне без него было не справиться! Время шло, а выявить шпиона не получалось. Предполагая, что одной из линий шпиона будут ревизоры, отправленные для проверки складов, они были укомплектованы нашими агентами. Но произошёл инцидент: в последний момент заболел один из ревизоров, и его не успели заменить нужным. Поехал настоящий, его и убили. Потому что, когда на них вышел шпион, подставной согласился работать, а истинный поступил, как и положено – не согласился на сотрудничество против родины, - полковник сам наполнил бокалы. - Полагаю, шпион позволил себе спокойно выйти в город, понимая, что его миссия в Затонске подходила к концу: данные с полигона, должны были быть получены им на следующий день. Прогулка по магазин стала его роковой ошибкой: его услышал и опознал наш агент! Яков Платонович тут же был проинформирован. Но перед шпионом, как оказалось, стояла ещё одна задача - ликвидировать Якова, что возможно было сделать, только напоследок, из-за риска резонанса, который спровоцировало бы убийство судебного следователя. Но у Якова Платоновича есть личный ангел-хранитель! - Пётр Александрович улыбнулся и, как-то по отечески, посмотрел на сидящих перед ним: бывалого мужчину и молодую женщину; столько уже выстрадавших, чтобы просто быть вместе. - За вас! - мужчины подняли бокалы, глядя на Анну. - Анна Викторовна, Вы не задали ни одного вопроса? - Варфоломеев был искренне удивлён. - Пётр Александрович, за годы ожидания и надежды я уяснила важное правило: всё, что мне нужно знать, я буду знать, независимо от моей настойчивости, - глянув на Штольмана, она увидела любимые глаза и испарину на висках, которую ей очень захотелось протереть и запустить пальцы в его вихры. - Зачем задавать лишние вопросы? - Могу сказать, Яков Платонович, вам очень повезло! Невеста Ваша не только красива, но и мудра! - Пётр Александрович встал, за ним поднялись и Яков с Анной. - Анна Викторовна, позвольте, уточню, я сказал, что без Якова мне было бы не справиться, так мне и сейчас без него никак! - Пётр Александрович, в этом вопросе я с Вами солидарна! Значит, у Якова Платоновича два ангела-хранителя?!       Анна, на правах хозяйки дома, пригласила Варфоломеева к ужину, обедать остаться он не мог, его и так уже заждался Трегубов.       Вернувшись в комнату, Яков обнял Анну, прошептав на ухо: - Я очень голоден! - Отлично! Скоро обед! - Анна было рванулась что-нибудь принести скоротать время до обеда, но тиски рук её держали крепко. - У меня есть идея получше! - он прижал её к стене, и она догадалась, о каком голоде шла речь.       Они буквально ворвались в номер, снедаемые желанием, подогреваемым поцелуями в глубине коляски, пока добирались до гостиницы.       Яков не заботился о её наряде, он просто его содрал: она стояла перед ним нагая и беззащитная в покрывале струящихся волос. Он опустился перед ней на колени и уткнулся в треугольник темнеющих волос, упиваясь её ароматом. Языком, проложив путь к заветной складке и проникнув в неё, услаждал свой слух желанными стонами. Его естество требовало освобождения.       Штольман поднялся, подтолкнул Анну к кровати. Любуясь ею, дразня себя и её, освободился от одежды. Яков без промедления вошёл в неё по самое основание и замер, наслаждаясь теснотой обступившей его. А потом он уже не останавливался, пронзая Анну раз за разом, пока она не изогнулась, готовая соскочить. Но он не отпустил, и ощутил внутри её чрева всю гамму спазмов от зарождения до полного расслабления. Яков навис над ней, возобновляя темп и возвращая Анну к себе. Её взгляд, как путеводная звезда, помог достичь апогея, и он, не сдерживая возгласов, извергся в её недра.       Они отдыхали, переплетясь ногами, целуясь, касаясь друг друга. - Я хочу полюбоваться им... - вдруг прозвучало в тишине. - Кем? - удивлённо спросил Яков.       Её рука нерешительно опустилась на половой член. Яков не сдержал улыбки, благо Анна не смотрела на него. - Всегда, пожалуйста, - он улёгся на спину, приглашающе, раздвинув ноги.       Анна уселась на колени, отдавшись ласкам, приведшим объект любования в боевую готовность. Яков не стесняясь вторил им: совершая ритмичные движения бёдрами, сопровождая их звуками. Ему захотелось большего: - Иди ко мне... Яков лаская Анну, подтолкнул её за ягодицы, словно хотел развернуть: - Иди ко мне... - А так можно? - удивилась она. - Так можно попробовать! - он, не таясь, рассмеялся.       Штольман не останавливался в своей настойчивости, видя её сомнение, смущение. Решилась... Он подхватил её ногу и перекинул через себя. Яков не сдерживал себя: открытость их поз порождала откровенность и доступность ласк. Дрожь, овладевающая ей, спровоцировала её язычок скользить настойчивей по головке, интенсивней погружать в себя ствол; она захватила обоих, увлекая их на волнах страсти и даруя здоровое ощущение счастья.