Вечера в одиночестве всегда проходят долго

Сегодня он опять пьёт чай в одиночестве. Как бы Леви не отрицал, но ему не хватает вечерних посиделок в кабинете Эрвина за кружкой чая, обсуждая даже самые нудные темы по работе, было хорошо и тепло. Это единственное место, где он мог отдохнуть, Эрвин скорее всего тоже. Раздражала немощность, сейчас он сидит тут и никак не может найти успокоение, Смит был очень далеко, приедет уже через неделю, и всё это время придётся опять находиться в пустом кабинете, создавать иллюзии тепла близкого человека. Возможно только сейчас пришло полное осознание душевной привязанности к Эрвину, когда он приедет, Леви постарается отдать всю любовь, обнять, расцеловать, пока никто не будет видеть. Эрвин конечно же ответит, прижмёт и одарит улыбкой, такой нежной, такой нужной... Уже скоро, совсем скоро приезд и Аккерман не находил себе места, желание в объятиях и в вечерах возрастало. Хотелось метать и рвать от пустоты. Никогда бы он не подумал, что сможет испытывать такие эмоции, но они были. И вот! Ворота открыты. Ривай старается держать эмоции, особенно перед Ханджи, улыбаясь сейчас как идиот от нахлынувшего головокружения, он бы точно вызвал вопросы. Въезжает Эрвин, видно, что тот нервно смотрит по сторонам, а столкнувшись взглядами Леви понял: "Он тоже...." Оба старались сдерживать улыбки и желание броситься друг к другу, Эрвину давалось это сложнее, ибо тот часто наклоняд голову или прикрывал рот рукой "а-ля зевнул". К сожалению придётся ждать ещё день, до того момента, как они смогут скрыться, это печалило обоих Вокруг сновали солдаты, сегодня они раздражали Леви больше обычного, заметив недовольное настроение капитана, старались работать усерднее, в последствие делая ещё больше глупостей. Он уже чуть ли не дрожал от злости, поэтому решил уйти в столовую, но там сидела Ханджи, Аккерман постарался пройти незаметно. - Риваай! Давай-ка сюда, такое расскажу! - послышалось сзади. Он досчитал до десяти, вздохнул и сказал: Не видишь, четырехглазая? Я сюда отдохнуть пришёл. - Леви понял, что совершил ошибку, так как сказал это очень резко и громко, несвойственно даже ему. -Слуушай, а что случилось? Какой-то ты сегодня уж слишком злой. Сюда рули говорю! Ему ничего не оставалось делать, если бы ушёл, возникли ещё большие вопросы, чего конечно не надо. Глаза Ханджи загорелись в преддверии разговора, не так уж часто капитан самовольно идёт к ней на беседу, раньше надо было чуть ли не тащить. Значит точно что-то случилось! -Что-то ты устал, милок, правда правда! Вот смотрю на тебя, аж самой такое настроение передаётся! -Слушай, четырё..... - не успел Леви сказать, Ханджи перебила -Тих тих! Без шуму, пожалуйста, ну я же вижу, не могу на тебя смотреть, поверь. - видимо она настолько бессмертная, что роется в чувствах Ривая, но Ханджи на то уж Ханджи. -А мо-ожет дело в... Только сейчас он понял проблему происходящего, ибо если она узнает об их отношениях, кранты. Они конечно собирались ей сказать, но не так неожиданно. -Мне пора. -Куда-а-а... - разочаровалась собеседница, но Леви уже повернул за угол. "пронесло" Всё остальное время до окончания дня Ривай провел в ожидании. А Эрвин весь день пытался составлять документы, но слова расползались, работа никак не шла, он тоже ждал. - Тренировка окончена - сказал Леви и тут же поспешно удалился. Когда он скрылся с улицы, пустился бегом. Пальцы дрожали, в ушах пульсировала кровь, он не видел в темноте куда бежит, но памятью знал. Он бежал по их этажу и были слышны знакомые скрипы половиц. Как когда то в раскрытие их чувств и в начало отношений, он остановился перед дверью, выравнивая дыхание, ноги подкашивались. "Хоть бы он был в комнате! Хоть бы дверь была открыта!" Он постучался. Спешные шаги и открывание замка, было заметно, что пальцы у человека с той стороны не слушались. Скрип. Свет. Он. Ривай был готов плакать от счастья, как и Эрвин. Сколько они не виделись? Год? Два? Больше? Лампа на столе освещала его волосы, так, что они становились похожими на золото, лицо было в тени, но голубые глаза светились, рта не было видно, но Леви знал, что улыбается. Страшно было представить как выглядел он, растрепанный, ещё не восстановивший дыхание, с мятым отброшенным на плечо жабо, которое быстро вернулось на свое место. Ривай вошёл, они стояли и смотрели друг на друга, не веря глазам. За это время у Эрвина появились морщинки от улыбок, а у Леви от хмурого вида, это позабавило Смита и тот прижал к себе его. Это было резко и нежно одновременно, так, что у Леви пропало на секунды дыхание, но потом вспомнил, что хотел выявить свою любовь и прижался в ответ, обхватив плечи и шею, будто хотел слиться воедино. Эрвин поцеловал его в лоб, потом в щёку, потом куда попадёт. Леви же, хмуря брови от лёгкого смущения, стал перебирать золотистые болосы, стараясь, если позволял рост, целовать в щёку. Они вдыхали запах друг друга, сжимали так, будто кто-то из них сейчас исчезнет. Намиловавшись, мужчины сели на диван. Комната находилась в полумраке, лампа освещала только небольшой участок у стола. Если раньше, приходя, Леви чувствовал лишь дух тоски, то сейчас пахло уютом, а уют исходил от Эрвина. Ривай крепче сжал ладонь Эрвина, тот посмотрел на него и улыбнулся. Ах, как же Аккерман хотел тоже в ответ подарить любимому улыбку, но выходила лишь тень, или усмешка, но Смит знал, что он вкладывает всю любовь и счастье, не только в полуулыбку, но и в другие действия, например, приглаживание блондинистых и непослушных волос перед началом дня, разрешение стричь себя, а ведь докасаться до волос капитана мог лишь командор и конечно же вечер за чаем, уже как ритуал. В окне сталось совсем темно, виделись звёзды, за это время никто из них не сказал ни слова, так они и сидели в тишине. Леви уже думал над тем, что хочет поведать Эрвину, какие мысли, появившиеся за это время, про Ханджи, которой уже наверное надо рассказать про отношения, если она не догадалась сама. Про всё. Но особенно про вечера. -Эти вечера, без тебя... - хрипловатым от долгого молчания голосом произнёс Леви. Хоть сказано было тихо, но в этом молчании сказанное прозвучало звонко. -Мне тоже, Леви, мне тоже... - Эрвин прикрыл глаза и рукой нежно прижал Леви к груди. Леви опять нахмурился, Смиту нравилась эта черта, всегда смущение или же грусть, Аккерман сдерживал за схмуриванием бровей. -Вечера в одиночестве всегда проходят долго - сказал Эрвин и они упали в дрёму.