Белая кабинка

Из дневников Люцифера: «Когда это произошло? Когда я пропустил момент, что мои руки чешутся от желания касаться его, ласкать его, любить его? Когда я стал захлебываться от только одного взгляда этих голубых глаз? Когда я стал оправдывать себя? Когда я стал ждать очередного запоя Дино, чтобы быть с ним? Просто в один момент всё наебнулось! Я вкусил его и больше не в силах отказаться от этого наркотика. Он стал моим личным сортом героина, который колют самые прожжённые наркоманы. Каждый раз, когда я вижу, как его трогает какая-то ангельская шлюха, хочется тут же убить её, разорвать на куски. И как же мне больно видеть, как смотрит на него Ости. Сколько бы не прошло лет, она смотрит на него с любовью. Несмотря на то, что он растоптал её и её любовь, она всё равно любит его. Она знает, что Дино не умеет не по-настоящему любить, не по-настоящему быть с кем-то близким. Это и я понял. Слишком поздно». Вкус блевотины, горячие губы, сильные руки, пьяные лукавые глаза и его запах. Запах, который свел меня с ума. В той душной кабинке он всё равно пах чистотой. Вы знаете запах промороженного постельного белья? Он пах так же. Мне хотелось, чтобы он укрыл меня от мира, мне хотелось, чтобы он растворил меня в своих объятиях. Его губы на моей шее, его руки в моих штанах. Я был обезоружен в тот момент, как решил посмотреть своему врагу в глаза. И что теперь? Теперь хмельной ангел прижал меня к стене и заставляет потерять рассудок. — Дино, — простонал я. В моём голосе было столько надежды и желания, что меня самого чуть не вывернуло. Что произошло? Когда я захотел, чтобы мы стали ближе? Когда я захотел, чтобы он ко мне притронулся? Когда я понял, что ревную не Ости, а Дино? Он был пьян. Он обезумел от своего горя. Ему нужна была разрядка. Ему нужно было выкинуть из себя эту боль, которая сжирала ангельское сердце изнутри. Мне никогда не было так волнительно. Чёрт! Как в тот момент тряслись руки. Раньше я никогда не был так близко с мужчиной, хоть мог взять себе любого демона и делать с ним всё, что угодно. Но я не хотел демона, я хотел его. Сейчас это понял, когда дотронулся до его разгоряченной плоти. — Я быстро, — прошептал ангел и двинул бедрами. Он буквально изнасиловал мою руку, настолько сильно хотел с кем-то близости. Ангел, который никогда не был ангелом. Ужасно было наблюдать, когда демонов ссылали на землю. Они теряли часть себя, но ещё ужаснее было наблюдать за Дино, который мечтал о человеческой жизни. «Бесхитростный!» — в этом ангеле никогда не было подвоха. Он любил и ненавидел открыто. Только я всегда был вне зоны его зрения. Он забывал обо мне, когда я делал лишний шаг в сторону. Скорее всего, я был его проблемой. Сейчас я решил, что стану его проблемой ещё больше. Теперь буду вечно в его мыслях, в его подсознании. Этот ангел оказался очень нежным и страстным одновременно. Он дарил мне нежные поцелуи, при этом жестко сжимая мой член. От таких перепадов я готов был кончить тут же. Раньше со мной такого не происходило, никто не мог заставить меня задыхаться от желания, а он смог, подарив мне странный половой акт и вагон поцелуев. Я помню руку в его сперме и как у меня появилось желание попробовать её. Это желание настолько испугало меня, что я чуть не вынес дверь в кабинку. Тогда нас поймал Фей с поличным. Он кричал, чуть не пырнул ножом, который отправил бы меня в небытие тут же. Этот человек очень любил Дино, всем своим сердцем, как и его любовник. Дино, Фей и Эрик были настоящей семьей. — Немножко помогли друг другу руками. Ты орешь, как будто сам с мужиком не живешь с четырнадцати лет, — я ударил в больное место, и мужчина ниже меня вдвое сделал трусливый шаг назад. — Чтобы больше я тебя не видел рядом с ним. Ублюдок! На Земле тебя бы за такое посадили, усек? — орал этот полоумный папочка. Я готов был смеяться от той жесткой иронии, которая происходила в этом туалете. Фенцио сейчас было так насрать на своего сына, что он даже не хотел сойти с облачков на землю, а этот человечишка кричал на меня так, как будто я его дочь девственности лишил. Однако слова смертного меня разозлили. Кто он такой, чтобы указывать мне, что и с кем делать! Я в порыве гнева заорал, что убью его, если Дино узнаёт о том, что произошло тут, в душной кабинке. Каре-зелёные глаза безотрывно выслеживали что-то в моих алых. В какой-то момент этот человечешка вырвал свою руку и тихо произнёс: — Я понял. Если Дино от этого станет легче, — мужчина откинул назад волосы и смотрел, как я пытаюсь поднять ангельскую тушу, которая, не затыкаясь, что-то бухтела про Ости и прощение. — Люцифер, — вдогонку обратился смертный ко мне. — Он её любит, не тебя. Ты готов быть заменой? Мальчиком на ночь, только бы быть рядом? — как же я ненавидел этого мерзавца. Если ангелы потрошили тебе мозг в поисках нужной информации, то этому говнюку стоило посмотреть на любое создание — и он всё понимал. — Не твоё дело, — процедил я сквозь зубы, но мы оба знали ответ. Да, готов. После того, что произошло, я просто не мог оставить всё как есть, выбросить его из головы. Следующая неделя шла очень долго. Я был зол, срывался на всех и вся, нарушал правила как только мог, чтобы услышать то самое: — Люцифер, прекрати, — менторский ледяной тон. Однако у меня был маленький секретик. Я знал, как этот голос звучит, когда желание распаляет холодное как камень тело. Он хватал меня за рукав и вел к сероглазому стукачу. Я помню, как набрался в вагончике и поцеловал Ади. Я подумал, что, может быть, я в принципе люблю парней, просто Дино попался под руку первым, но меня вырвало быстрее, чем мы разорвали поцелуй. Это было неприятно, губы-слизняки. Не такие, не такие, как у Дино. Левая рука устала, ведь каждый раз, как только у меня была свободная минутка, я пытался сбавить пыл от ожидания того, что ещё пара дней — и мы снова будем в той душной кабинке пожирать друг друга. Нас сталкивали лбами, настраивали друг против друга, внушали, что мы просто обязаны ненавидеть друг друга, но… Всё испоганила чёртова туалетная кабинка. Вот наконец-то наступила пятница, и я уже готов был лететь за Дино, ведь около шести вечера этот засранец пропал. Я пошёл к Геральду. Однако тот о чём-то толковал с Астром. Явно я сегодня пролетал. — Астр его не утянет. Дино очень тяжёлый. Я прошлый раз чуть спину не оставил на Земле, — встрял я в разговор без спроса. Учитель отвлёкся от беседы и быстро бросил на меня странный взгляд. Мне стало страшно, сердце билось о ребра. Явно ему всё рассказал Фей. Теперь хуй мне, а не туалетная кабинка. — Я за ним, — я не хотел вступать в полемику, но Геральд отвёл меня в сторону — тактично так, под локоток. — Люци, я надеюсь, ты чувствуешь свою вину за то, что произошло, но не стоит мозолить глаза Дино. Он и так уже на грани, — старый демон сочувствовал Дино. Старый демон понимал Дино. Старый демон был за грешную любовь Дино и Ости. Он их больше всего покрывал, врал ради них под присягой. — Геральд, я просто не хочу проблем нам, демонам, ещё больше. Я тогда погорячился. Ангелы и так как будто сели на огромные… — учитель перебил меня очень быстро. — Ладно, иди, только быстрее возвращайся. Не попадись ни Кроули, ни Фенцио, — Геральд отправил меня туда, где меня ждала та самая белая кабинка. Не прошло и часа, а я уже целовал его — своего пьяного ангела. В этот раз Дино был напорист — я даже не знал, что он так любит командовать. В эту ночь я понял, почему Ости так тоскует по своему ангелу. Он играл на моём теле, как на каком-то инструменте. Я кончил за эту странную ночь больше, чем когда-либо. Моё тело не покидало возбуждение. Мне было мало. Его рук было мало. Я хотел, чтобы он ласкал меня более развязно. — Дино, пожалуйста, — я не знал, что умею так просить. Не просить, умолять. Я готов ползти за ним на коленях, чтобы ощутить, как его язык ласкает мой член. Силы Сатаны, от одной мысли я готов был кончить. Одно мгновение — и белая голова была на уровне моего таза. Его рот был так горяч, что я истошно застонал — так, что, казалось, весь бар услышал. Этого я хотел, об этом я и мечтал. Он ни черта не умел, как и я, но в этом был свой кайф. Конечно, я кончил очень быстро, и трёх минут не прошло. Ангел закашлялся и сел на унитаз, стирая рукавом рубашки следы моего желания. Во мне что-то треснуло. Я быстро встал перед ним на колени и, разведя ноги, наконец-то попробовал своего ангела на вкус. Дино шумно выдохнул и вцепился своей большой рукой в мои волосы. Он буквально насиловал меня, жестко, беспощадно, но мне это нравилось. — Посмотри на меня, Люц, — его голос дрожал от напряжения, как и всё тело. Наши глаза встретились, и беспощадный ангел прошептал: — Я тебя ненавижу больше всего в этой жизни, — а потом он кончил мне в рот, а мне пришлось проглотить это вместе с болью и обидой. Наши встречи продолжались каждую пятницу в той злосчастной белой кабинке. Однажды Дино был очень злым. Кажется, несколькими днями ранее они столкнулись с Ости. Естественно, эта дура отпустила пару колкостей в адрес святоши, вот он теперь злился. Он вдавливал меня с особой силой в стенку кабинки, он трахал мой рот так, что я думал, что тот порвётся, и под конец взял меня. Я думал, что знавал все возможные пытки, но это было куда больнее всех мне известных. Он брал меня с диким остервенением каждый раз, как мы оставались в этой кабинке. Я даже стал думать, что, может, пора нам объясниться в трезвом виде. Я думал, что он плохо воспримет правду, но когда мы займёмся этим по-трезвому и не в вонючей кабинке, то всё пойдёт иначе. В ту ночь всё пошло не так. Меня сразу напрягло, что он слишком разговорчив, раньше я подобного за ним не замечал. Он даже разрешил взять себя, чему я был невероятно… Рад? Да, чёрт возьми, я был рад тому, что теперь он будет моим, как я стал его много месяцев назад. Я торопился, пока этот зверь разрешает творить с ним подобное. У меня от волнения даже руки затряслись. Я очень долго не мог справиться с поясом, но когда я победил этот чёртов аксессуар — меня победил умывальник. Меня застали врасплох, поэтому я улетел куда-то в другой конец уборной. Когда я поднял взгляд на Дино, то понял. Он был трезв, как стеклышко. Без особых усилий он оторвал трубу и явно планировал просто уничтожить мою смертную оболочку. Ему помешали Фэй и Эрик, то есть мистер Краузе. Слова, я до сих пор помню те слова. Они мне мешают спать, они изводят меня. Я живу в страхе, в жуткой панике, что он сможет это сделать, что он сможет отобрать то, что мне дорого. Себя же он уже отобрал, а дороже, чем та чёртова белая кабинка, у меня ничего не было.