Актриса твоих кошмаров

"Любовь и ненависть не в нашей власти" Антон Павлович Чехов

      После очередной ссоры с Роном из-за его наплевательского отношения к учебе, Гермиона решила, что лучшее сейчас для нее - уединение в месте, где ее не смогут найти. Ей необходимо было прийти в себя. Мысли, терзающие ее изнутри и разрывающие сердце на части, не давали ей покоя днем и, в особенности, ночью. Она тихо сглатывала слезы в общей спальне, пока царство Морфея не забирало ее в свою власть. Казалось бы, что решение лежит на поверхности. И она это понимала. Нужно просто, черт возьми, закончить это раз и навсегда. Но куда делась вся ее смелость, вся прыть и героизм? Почему геройствовать легче, чем любить?       Гермиона опустила взгляд на книги, покорно лежащие на коленях и ждущие ее.       –Да...да же вы не способны сейчас помочь мне, - она грустно улыбнулась. Книги всегда были для нее лучшими друзьями, в которых она могла найти ответы на все, что только требовалось для разгадки тайн, которые следовали за Поттером, а вместе с ним и за Гермионой с Роном, с самого первого курса. Она прикрыла глаза, пытаясь задержать воспоминания из детства. Конечно, многие из них были не особо приятными, но тогда все казалось преодолимым. Ведь они вместе. Золотое трио, которое не знало поражений.       Она дернулась, когда услышала шаги. Гермиона аккуратно выглянула из своего "укрытия", при этом задержав зачем-то дыхание. Гость не заметил ее. Он был полностью погружен в свои мысли, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Но она заметила его. Драко Малфоя.       Гермиона могла бы резко встать и уйти, чтобы не находится так близко один на один со слизеринцем, но по неизвестной причине не сделала этого. Она лишь обратно прижалась спиной к стволу старого дерева, ширина которого позволяла ей оставаться незамеченной для блондина.       Гермиона старалась не дышать. Она понимала, что если выдаст себя, подпишет себе смертный приговор. Но девчачье любопытство одолело ее. Девушка переждала пару минут, прислушалась и осторожно выглянула из-за дерева придерживая учебники, что далось ей с большим трудом. Малфой сидел с обратной стороны дерева, закрыв лицо ладонями. Казалось, что он не слышит вокруг себя ничего. Даже если бы мимо прошел тупорылый тролль, размахивающей своей дубиной и издающий нечленораздельные звуки, то Малфой бы и на него не обратил своего королевского внимания. Он нервно вздрагивал.       "Он...плачет? Нет. Это невозможно," - она захотела рассмеяться от этой мысли, но быстро пришла в себя.       Гермиона поймала себя на том, что рассматривает Драко. Сейчас она обратила внимание на его линию скул. Четкие, ровные...идеальные?       Она поморщилась, пытаясь искусственно вызвать в себе отвращение. Заставить себя почувствовать неприязнь к представителю змеиного факультета. Увы. Ее попытка оказалась тщетной. Нет, Драко Малфой определенно был для нее гадким хорьком. Но тот факт, что он являлся довольно таки симпатичным молодым парнем, она не смогла оспорить в своей умной голове. Ей стало стыдно. Стыдно от того, что она так бесцеремонно пялится на их старого врага детства, который унижает ее, Поттера и ее парня. От осознания последнего сердце предательски сжалось.       Драко медленно и с усилием тер брови, глаза, ощущая приятную горячую тупую боль в них. Да, это сейчас ему было необходимо. Все то, что жило в нем долгие годы, пыталось вырваться наружу. Чувства. Он всегда был неприступным мальчиком аристократом. В идеальном костюме, с идеальной прической, с идеальной походкой и холодным взглядом свысока. Показ чувств для него был под запретом Люциуса с самого детства. Все, кроме высокомерия, пресекалось отцом легким ударом тростью или же одним ледяным отрезвляющим взглядом. Никто не знал его настоящим. Таким, каким он пытался быть наедине с собой. Но даже в такие моменты он ощущал невидимое присутствие Люциуса. Малфой-младший тяжело вздохнул, когда услышал что-то за деревом.       – Какого!?- он резко вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам. Сука, за ним наблюдали?       Гермиона аккуратно вернулась в прежнее положение. Сердце выпрыгивало из груди. Черт возьми, она застала слизеринского принца в таком состоянии! С ума сойти можно! "Да, Малфой! Человеческое тебе не чуждо? Кто бы мог подумать, что ты умеешь страдать!" - Гермиона, увлеченная этой мыслью, не заметила, как откинула книги в сторону, которые при соприкосновении друг с другом издали громкий звук. Осознав, что выдала себя, она судорожно сглотнула.       Не прошло и секунды. Малфой уже был перед ней. Она медленно подняла взгляд с его налакированных ботинок на лицо. Драко смотрел на нее впритык, его ноздри раздувались от гнева, а дыхание было таким громким,что заглушало пение птиц.       – Какого хера ты здесь делаешь?!       Она тупо смотрела в его горящие ненавистью глаза, не находя ответа на его вопрос. Гермиона понимала, что она не виновата, это он пришел сюда, когда она уже была здесь. Она заняла это место первая.       "Боже, как же по детски это звучит. Я первая. Мое место..." - она медленно поднялась, одергивая юбку. Драко следил за ее движениями, отметив для себя то, что ее руки такие же (нежные?), как и в его недавнем сне.       – Читала. Не видишь? - она кивнула в сторону учебников. Ослеп? - включив режим гордой гриффиндорки, вскинула подборок, смотря прямо в испепеляющие серые глаза. Такое поведение Гермионы взбесило Драко еще больше. Он придвинулся к ней ближе, при этом остановившись на безопасном расстоянии, наклонился. Его глаза бегали по ее лицу. Что он пытался разглядеть в ней? Это известно одному лишь Мерлину.       – Заткнись,- он поморщился, на лбу проступили морщины. - Заткнись, Грейнджер. Ее фамилию он не произносил, а "выплевывал", не скрывая отвращения. Казалось, что даже упоминание имени грязнокровки пачкает его.       Гермиона сделала попытку отойти от Малфоя и скрыться от его давящего взгляда, но он дернулся и толкнул ее обратно, поставив руки по обеим сторонам от нее. Такое его движение стало полной неожиданностью для обоих.       – Ты совсем рехнулся?! - Гермиона с ужасом уставилась на него, пытаясь осознать, что сейчас происходит. Меньше метра отделяло их друг от друга. Меньше метра между двумя врагами.       Малфой сжал губы так сильно, что они побелели. Он снова посмотрел в глаза Грейнджер. Ему казалось, что в их отражении он видит себя. Бледного и обезумевшего от того, что она застала его в отчаянии. Еще он видел страх. Страх гриффиндорской заучки, что может быть слаще для слизеринца? Но это не принесло ему должного удовлетворения.       – Пусти меня! - она крикнула ему прямо в лицо. Руки без ее ведома сами потянулись к груди Малфоя и попытались оттолкнуть, но он ловко перехватил ее тонкое запястье. Их обожгло прикосновение друг к другу. Прикосновение полное ненависти, но такое по-детски нелепое. Они смотрели друг на друга, на пальцы Малфоя, держащие руку Гермионы. Их стало душить это расстояние. В воздухе повисла...ненависть? Может страх? Нет. Было что-то, что короткой яркой вспышкой пролетело между двумя врагами, оказавшихся так близко друг с другом. И от осознания этого гриффиндорке и слизеринцу стало настолько дурно, насколько это было вообще возможным. Казалось, что они перестали дышать, вслушиваясь в эту внезапно возникшую тишину.       "Что ты творишь, кретин?!" - голос в его разрывался. Он, твою мать, дотронулся до Грейнджер. Срочно, просто, сука, жизненно необходимо отмыться от этого ощущения.       Лишь стук сердца, которое вот-вот готово было вырваться наружу, на мгновенье заглушал орущий голос в голове. Драко не понимал, что он только что сделал. Он, твою мать, схватил грязнокровку за руку, зажав ее при этом у дерева. Хотел ее убить? Возможно...когда-то, но не сейчас. Сейчас он просто смотрел на нее, не думая ни о чем. Он сделал это неосознанно, не контролируя себя. Был в гневе? Ярости? Да, она заставила его выйти из себя, но ведь это было не в новинку для него. Испытывать ненависть к ней. Так какого хера он распустил свои руки? Заставил оказаться их в таком (глупом? милом?) положении. Черт возьми, что это было? Ему этого...хотелось? Он не знал. Его тянуло, ему было необходимо почувствовать то тепло, которое ощущал во сне рядом с ней. Это видение преследовало его. Становилось навязчивой идей. И достигло, блять, своего апогея.       – Малфой, отойди, - ее голос стал твердым. Ее тон подействовал на него отрезвляюще, привел в чувство. Он оттолкнулся от дерева и сделал шаг назад, засунув руки в карманы брюк. Гермиона ожидала услышать от него объяснение того, что только что сейчас произошло, но потом вспомнила, что это всего лишь Малфой.       Если бы кто-то увидел их сейчас, то он бы подумал, что между ними определенно что-то есть.

***

      Гермиона не помнила, как оказалась в туалете плаксы Миртл. Она сползла по стене, закрывая руками рот в попытке заглушить свой немой крик.       То, что произошло сегодня, заставило Грейнджер ненавидеть себя. Нет, она не сделала сама ничего того, что было бы "неправильным". Нет. Она просто почувствовала. Почувствовала то, что еще не осознала сама. Неужели какие-то минуты способны развернуть что-либо на 180 градусов? Заставить видеть то, что не замечал ранее? Или же не позволяли обстоятельства заметить? Кто знает.       Она зажмурилась, пытаясь изгнать из головы воспоминание. Но снова и снова видела перед собой глаза, его глаза, на которые раньше не обращала внимания. Глаза излучающие ненависть ко всему миру, холодные и пустые. Но то, что промелькнуло (искра?) между ними всего лишь на какое-то несчастное мгновенье заставило испытывать чувства, с которыми она не сталкивалась. Ее к нему потянуло. И это факт.       Она могла поставить 1000 галлеонов на то, что произошедшая стычка у старого дерева изменит их. Это читалось и в глазах Малфоя.       – Годрик...у меня ведь была палочка, - тихо прошептала Гермиона. Она вспомнила, как уже угрожала слизеринцу, приставив палочку к его горлу на 3 курсе. Так что ей мешало поступить сегодня так же? Что изменилось?       Изменились они.

***

      Драко сидел в общей гостинной своего факультета, вальяжно закинув ноги на журнальный столик. Он делал вид, что ничего не произошло. Снова каменное лицо, надменная ухмылка, идеально сидящий костюм. Он ведь Малфой.       Но, к сожалению для него самого, это была всего-лишь маска. Изнутри же его разрывали тысячи демонов, которые пытались вырваться наружу и растоптать всю репутацию слизеринского принца. В нем определенно произошли изменения, пугающие Драко. Какие это были изменения? Он не знал. Но он абсолютно точно был уверен в одном. Он не может с ними справится один. Воспитание в "лучших" традициях чистокровных семей оставило огромные пустые раны в его душе, которые со временем становились все больше и больше. Эти раны требовали лечения. Исцеления от паршивых идей отца, от его отравляющего влияния.       Но он не знал, что или кто может ему в этом помочь.       Сердце предательски сжалось, а по телу побежали тысячи мурашек, когда он посмотрел на свои руки. Воспоминания о том прикосновении обжигали. Хотелось ли ему испытать это еще раз? Он резко вскочил с дивана, пытаясь не отвечать на этот вопрос.