Песнь одинокой души

      В наушниках играла очередная угнетающая песня от малоизвестной группы, которую Юнги находил какой-то особенной среди современного шлака. В отличии от всей этой мешанины из сучек, бабла и тачек, в этой мелодии было нечто душевное, напоминающее Юнги о том, что же вообще происходит в его жизни. А происходит в ней то еще дерьмо. С родителями парень давно уже не связывался, живут они себе отдельно где-то за сотню километров, пусть и живут. А Мин и так справится. И так выживет почти без денег в дряхлой коммуналке, зато с музыкой. Дед всегда говорил мальчику: «Если уходить, то уходить красиво», и он бы с радостью, да только не получится. Вот у Намджуна бы вышло. Он смог реализовать свои умения читки и написания текстов, участвуя в баттлах за деньги. У него точно бы все получилось.       А Юнги лишь очередной биому-… — Мин, не мог бы ты отнести журнал в 108? — в своей привычной манере спросил ученик Пак Чимин. — Учитель Чаен просила занести ей по окончанию урока, а у моего друга беда случилась и… — Дай сюда уже этот журнал и вали к своему Техену или кому там…       Чимину бы поправить старшего, но какой смысл, если всем и так известно, что Юнги насрать на это с высокой колокольни? Но все же Мин не бессердечный. Беда так беда, беги лучше быстрее, а не лясы точи.       Светловолосый скинул пенал с тетрадью в рюкзак, пнул стул ближе к столу и отправился на нижний этаж. На лестничных пролетах и в коридорах непривычно тихо, даже малолеток-курильщиков не сыщешь. — Да чтоб тебя! — сердито шипит старшеклассник, когда телефон неожиданно садиться. — Заменю тебя, паскуда! И не вспомню больше       Но песня не прекратилась. Приглушенно знакомые мелодии доносились из-за приоткрытой двери в спортзал, но вряд-ли там был сейчас урок. Учитель Ма потянул лодыжку и все его уроки сняли с расписания. Но если это не он, то кто?       К черту телефон и скользкую лестницу, Мин скорее бежит закинуть несчастный журнал в 108. «Это не похоже на тебя, Юнги. Какая муха тебя укусила?» — твердил разум.       Но что мог поделать сам парень? Ему бы хоть глазком взглянуть на того, кто мог включить это. Пусть они не встретятся больше. Пусть не заговорят. Но так парень хоть будет знать, что где-то по школе ходит еще один любитель этой песни, а может и группы.       К возвращению Юнги к двери, песня кажется началась заново. — И-и-и! — протянул лучезарный паренек в радужном свитере с тигром, исполняя незнакомое танцевальное движение. Эй, а это ли не Чон Хосок? «Тот странный парень, который то ли танцует, то ли поет, то ли реппует… Да всем реально насрать, чем он там занимается, если ебалом не вышел.»       Так слышал Юнги от соседа по парте, когда тот записывал себя в список участников в осеннем фестивале талантов. А сейчас Мин понимает — он танцует. Ни как новичок, ни как любитель — все его движения плавны, отточены до идеала, а даже если он оступается, то делает это с некой ноткой профессионализма. И светловолосый смотрит. Смотрит…смотрит… наблюдает за всеми этими до чертиков эмоциональными движениями, скрипом обуви о скользкий пол спортзала и яркой улыбкой на лице. И не находит он в нем чего-то такого ужасного и отталкивающего, наоборот только сильнее притягивает к себе всей этой своей открытостью. Но Юнги не даст себе оступиться. Не даст захлопать в ладоши с открытым ртом, когда тело Хосока замрет на месте, а музыка утихнет. Он развернется и уйдет в свою серую коммунальную квартиру. *** — Привет, соседушка! — а Мин недоумевает, чего Чон забыл на пороге его комнаты. — Аммм.- замечает наконец взгляд светленького Чон. — Это же ты наблюдал за мной сегодня в зале?       И Юнги не успевает придумать правдоподобную ложь, рыжеволосый первым вскрывает все его тузы, бьет прямо в лоб. — О! Точно-точно ты! — то ли себе, то ли Юнги быстро кивает пару раз Хосок и берет руку соседа в свою. — Будь другом, помоги мне, пожалуйста — С…чем? — Ну ты же видел мой танец?       Мин кивает. — Он на двоих рассчитан, мой партнер только к фестивалю вернется, а мне тренироваться не с кем — Я не умею танцевать, — Юнги выпаливает первое, что приходит ему в голову. — Ты лучше поговори с Пак Чими-… — Да говорил я с ним, не может он. Да и не вправе я обижаться на него за это. Он ведь с Чонгуком номер готовит. — серьезнеет вмиг парень. — Ты, главное, не переживай. Танец не трудный, ты главное отдайся мелодии.       И у Хосока получалось, а у Мина совсем нет. Ровная спина, часто прогинающаяся в пояснице; спадающие на мокрый лоб пряди волос; да даже каждый взмах кисти: все это не давало сосредоточиться, все это отвлекало. ***       Хосок не выиграл. Даже 3 место не занял со своим танцем. А ведь он так старался чтобы что? Парень выглядел подавленно, одиноко сидя на школьной лестнице. — Это был последний. — тихо начал он. — Что? — Это был последний раз, когда я участвовал в фестивале, — парень так по детски хлюпнул носом. — Больше шансов не будет       Юнги понимал. Понимал, ведь для него это тоже был последний год, когда он мог попытаться зачитать свой текст на фестивале, но так и не сдплал этого. Но он даже не пытался, а Хосок каждый год усердно тренировался ради слепой надежды. Уж если тобой никто не интересуется в школе, если о тебе ходит только плохое в народе, то ничего тебе и не светит, внимание вряд-ли обратят. Так и тут. Единственный голос за Хосока принадлежал Юнги.       Мин включает ту самую песню из гнилых динамиков телефона и кладет его на лестницу, вставая в начальную позу. Он ведь столько помогал Чону, у него даже стало получаться. — И-и-и, — затянул, как обычно это делает младший светловолосый.       Тело повело в сторону в нужном движении, Мин даже не может сказать, что он сделал его в нужном направлении. Но перед взглядом заплаканных глаз ему уже все равно, как он выглядит прямо сейчас.       Еще, и еще, поворот. Хосок медленно, но с улыбкой поднимается. Туда, сюда, и обратно. Кажется, Юнги забыл про парочку шагов, из-за чего сбился с ритма. Но его руки взяли чужие. Перед ним уже не спина и затылок парня, а заплаканное, раскрасневшееся лицо, но с теплой улыбкой, что тронула губы. — Давай станцуем его вместе?       И Юнги потерялся. Он не знает почему, не знает зачем, но губы примкнули к чужим. — Да, давай проживем это вместе.