Кровавые воспоминания

И сейчас я стою и смотрю как она кружится в танце, но всплывает мучающий мою и без того больную душу вопрос, Лале ли это... Мне хотелось верить, что она переродидась, нашла меня и... Не знаю. С детства я стараюсь поступать по совести, и вот передо мной она, моя Лале, невеста неставшая женой, но я помню всё, а она не помнит ничего, ни наших клятв, ни влюблённых взглядов. Может быть картины постепенными воспоминаниями вернут ей память о прошлом, о нашем прошлом... Когда счастье так близко, оно оказывается таким сомнительным. Нет, нет, это она. Это не может быть не она, не может. Жизнь жестока, но не столько, жизнь это не только боль. Этот взгляд, не изучающий, знающий. Когда Лайя заглянула мне в глаза, предлагая танец, перед глазами моими мелькнул болезненный образ, Лале смотрела также. Ни с чем я не спутаю эту великую нежность и свет, сочащиеся через взгляд. Нет, я уверен это она. Знал бы сейчас Локид о моих терзнаиях, сомнениях, он бы разрешил их одним однозначным ответом: "Это не она, мой наивный друг". Его забавляет моя надежда на счастье, ведь он знает, я обрек себя на вечную боль, когда не сумел их уберечь. Может Ноэ и прав, он всегда оказывается прав, но как мне хочется верить, что сейчас он ошибается. Ноэ кажется жестоким, но это не так, он всегда говорит правду, а правда редкий раз бывает утешительной. Моя жизнь состояла только из боли, и я выбрал забвение, забыв о них, убрав из памяти эту великую утрату, я утратил душу и человечность, ведь только эти страшные терзания и мучения, не давали моему сердцу очерстветь, оно кровоточило, но было живо. Уже в материнском утробе я был обречён на скорбное существование, почему у меня даже не было варианта быть счастливым? Все надежды на счастье обрубались в самый лучший свой момент, те, кому верил предавали, тех, кого любил, умирали. А я видел все эти смерти и оставался жить, все кому я был дорог, все, кто были дороги мне погибли, а я остался один, видевший все эти смерти и обречённый на страшную жизнь в вечных страданиях. Я хотел своей истории счастливый конец, но Лале умерла перед алтарем, она умерла так и не став моей женой... Маленький храм близ леса, здесь венчались мои родители, в тайне ото всех, в безмолвной тишине. Сквозь окна сочится свет, озоряя все вокруг каким-то неземным светом. Она стоит в белоснежном платье, держит в руках свечу, играет огонек, а я смотрю на неё влюбленными глазами и не могу поверить своему счастью. Она улыбается, лицо её светится от счастья, как дорога мне её улыбка. Вот со скрипом отворяется тяжёлая дверь, и показывается огненная голова Аслана, он как всегда широко улыбается. Начался обряд. Помню, как красиво было тогда, тихая радость билась в трех сердцах, тогда они ещё не знали, что значит полное горе. Я не отрывая глаз смотрю на Лале, как я ее люблю. Вряд ли когда-либо существовало что-то или кто-то, сильнее этой великой любви. Моя душа пылала, я пытался сдерживать слезы, но не мог. Вот она посмотрела на меня и сколько любви горело в её глазах. И вот одно мгновение, крик священника, я ничего не слышу. Меня будто оглушили, только вижу испуг в глазах Лале, он сменяется пониманием происходящего, потом  взгляд переносится на меня, и еле слышное: "Я тебя люблю". Слабая улыбка и безжизненное тело падает, я подхватываю бездыханную Лале, говорю что-то, глажу её лик, трясущимися руками, потом до меня доходит роковое понимание, она мертва. Страшный крик, нечеловеческий вопль вырвался из моей души, стены стряслись, закаркали вороны, и тучи разразились громом. На белоснежный одеждах проступил кровавый узор. Я не понимал, я не хотел понимать. Я прижал её к себе, я прижимал, будто пытаясь отдать все свои жизненные силы ей, вселить в неё жизнь. Вот к нам подбежал окровавленный Аслан, лицо его было в крови и слезах, он гладил её лоб, умолял очнутся. Но вот он взглянул на меня, тихо улыбнулся и упал подле нас. Я с ужасом поднял голову и увидел икаженное нечеловеской злобой лицо Мехмеда, в руке он держал саблю, а с неё ручьем стекала кровь. Его властный голос нарушил гробовую тишину: "Убить тебя было бы слишком милосердно, так мучайся же вечно!". Он испарился. Я сидел на коленях с опущенными руками, они были в крови, рядом лежали два тела, светлые улыбки застыли на их лицах. Не знаю сколько я так просидел, сверля непонимающим страшным взглядом пустоту, знаю только то, что в тот момент я лешился сердца, оно остановилось, оно потеряло смысл биться дальше. Я поклялся отомстить, за них, за свою семью, за себя... и я отомстил. Месть и ненависть были моими спутниками, только любовь и страшную боль того дня, я  свято хранил глубоко в душе и в далёкой живой части сердца.