Картошка с мороженым

      — Опа, шкет, — вошедший в комнату Юра ерошит и без того растрепанную макушку.       — Привет, шпала, — Олежка попытался как-то пригладить торчащие пряди, но безрезультатно.       Юра плюхается справа от Олежки и растекшись по диванчику потягивает кофе из стаканчика. В светлых джинсах и бежевом свитере он выглядел таким расслабленным, а его парфюм с пряными коричными нотками добавлял еще больше уюта. Взгляд выхватывал отдельные детали: тонкие пальцы, худощавое мужественное, но при этом мягкое лицо, тонкую паутину капилляров на прикрытых веках. Олежа не мог оторваться, рассматривая рельефные жилистые кисти, чистую светлую кожу без единой родинки или веснушек (не в пример своей). Длинные ресницы дрогнули и серые глаза поймали голубые. Насонов дернул бровями как бы спрашивая «ты что-то хотел». От смущения Олежке не пришло в голову ничего лучше, чем уставится в лежащий на коленях сценарий и начать бессмысленно перекладывать страницы.       — Jesse Pinkman in da house!       С этим возгласом Тихон влетел в помещение, пробарабанил какой-то короткий мотивчик на кожаном подлокотнике и, со всего маха, приземлился слева от Чугунова. Протянул Юре руку для приветствия.       — Почему у тебя ребенок седой?       — Думаю в этом не моя заслуга, — Насонова пробирал смех от вида Олежки.       Зажатый между двумя мужчинами, Олежа явно офигел от такого перфоманса.       — Доброе утро, — Дима был по обыкновению улыбчив и вежлив.       Следом за ним протопал явно невыспавшийся Серега в неизменных очках в обнимку с энергосом. Буркнув что-то похожее на приветствие, он взял раскладной стул и сел рядом с Чеботаревым. Новоприбывшие постепенно окружали кофейный столик стоявший возле диванчика. Одной из последних была Люба.       — Привет всем, — она поискала глазами посадочное место, но всё было занято.       Сидящая на диване троица синхронно сделала следующее: Тихон и Юра подобрались и максимально сдвинулись к краям, а Олежик как самый младший, подскочил, уступая место даме.       — Садись, — хлопнул Тихон рядом с собой, привлекая внимание девушки.       — О, благодарю, — Люба присела и стала что-то негромко рассказывать Тише, прерываясь на короткие смешки после очередной шутейки Жизневского.       Олежа стоял с потерянным видом, не зная куда себя деть, пока в комнату не вошла делегация из Коткова и Габрелянова во главе с режиссером. Сразу после приветствия Трофим перешел к сути сегодняшнего собрания. В этот момент вокруг Олежи обвилась рука и в одно движение Юра затащил его на колени.       — Что ты…?       — Чшш, слушай.       Сказать легче чем сделать. Олежа даже не пытался сосредоточиться на словах режиссера и продюсеров. Все его внимание занимали теплые руки, обнимающие поперек живота, острый подбородок на плече и еле слышный травянистый запах ментолового шампуня. Сердце как с цепи сорвалось, бешено колотясь где-то в горле. На секунду показалось, что на таком расстоянии Юра может его услышать и от этой мысли все лицо под маской веснушек залилось жаром. Время шло, пульс сбавил обороты и такой близкий контакт перестал вгонять в краску. Еще немного погодя Олежка смог расслабиться и осмелев совсем, поерзал как бы устраиваясь удобней, на самом деле прижался плотней к чужому телу. Сколько они так просидели сказать трудно, но Олега из мыслей вырвал вкрадчивый голос прямо над ухом.       — Уснул что ли? Собрание закончилось.       — Просто задумался, — Олежка поднялся и стал заталкивать сценарий в рюкзак стараясь не показывать смущение.       Уже все разошлись и Олежик топал по пустому коридору, когда Юра окликнул его.       — Олег, стой. Погнали вместе до метро.       — Пойдем.       Шли молча, и тишина была не то что бы неловкой, просто лишала смысла прогулку вдвоем. С тем же успехом они могли дойти и по одиночке. Насонов не спешил начинать диалог, поэтому Олежа взял эту миссию на себя.       — Чем думаешь заняться сегодня?       — Накуплю вкуснях и буду тюленчиком лежать и смотреть аниме. Родители с братом уехали отдыхать, а у меня съемки, никуда не денешься. Фраза была исчерпывающей, но Юра вдруг добавил:       — Дома как-то пусто. Видимо я привык к нашей обычной суматохе так, что теперь чего-то не хватает.       — Если хочешь, могу составить компанию.       — Правда? — Олеже показалось, что еще чуть-чуть и Юра засветился бы. Он предложил свою кандидатуру в шутку, ни на что не рассчитывая, но перспектива оказалась заманчивой.       — Почему бы и нет.       — Круто.       Пока спускались и ждали поезд Юра без передышки расспрашивал Олежку об аниме. Оказалось, что хоть и маленький, но список просмотренных тайтлов был. Сейчас он покорял «Наруто» и забуксовал на филлерах. Ему оставалось пожелать только терпения. В вагоне было слишком шумно для разговора, и Юра размотал наушники, протянув один Олеже. Разброс по жанрам был огромный, но все как-то необъяснимо сочеталось, сплеталось в одно полотно, укутывало и убаюкивало спокойствием. Олежик прижался к Юриному плечу, но голову положить так и не решился.       Выйдя из метро, они зашли в мак за бургерами и картошкой, а затем по пути заглянули в пятерочку за снеками и газировкой.       Вот и нужный подъезд безликого муравейника.       — О, кстати, а ты слышал, что новый сезон «Канасубы» выходит, — Юра не жалел дыхалки, хотя ползти нужно было на седьмой этаж, а лифт работать сегодня отказался.       — Я не смотрел «Канасубу», — признался Олежа.       — ТЫ НЕ СМОТРЕЛ? Это же современная классика безумия, пик эволюции этти комедий! Мы должны это исправить. Ферб, я знаю, чем мы сегодня займемся! — и Насонов засмеялся.       В районе четвертого этажа ручка пакета предательски лопнула. Подозрения пали на торчащий выломанный из перил прут.       — Культурная столица — говорили они — новая современная застройка, — бухтел Юра забавным скрипучим голосом, явно подражая какой-то знакомой старушке, загружая в пакет высыпавшееся содержимое.       Олеже тоже хотелось подыграть, но вместо этого он дал петуха на первом же слове, отчего оба посыпались от смеха и не могли угомониться до самой двери.       — Дос…фуууух…достань, пожалуйста, ключи из кармана, — задыхаясь от смеха и ходьбы обратился Юра.       — Не полезу я к тебе в карман, — кончики ушей Олежи тут же вспыхнули, — сам доставай.       — Я бы с радостью, но, — Юра поудобней перехватил пакет с порванной ручкой, — руки заняты.       Замешкав на секунду, Олежа, все же подошел ближе и решительно сунул руку внутрь кармана. Пошарив там, он не нашел ничего кроме наушников.       — Кхм, — Юра отвел взгляд куда-то вверх и в сторону, едва заметно розовея, — не тот карман.       Еще более смущенный чем до этого, Олежка одним движением извлек связку и без лишних слов открыл дверь.       Зайдя в квартиру, Олежа ощутил запах того самого парфюма, дверь сзади захлопнулась и через секунду появился свет. Прихожая встретила песочного цвета обоями и вешалкой со встроенной обувной полкой, которая перетекала в шкаф-купе расположившийся напротив коридорчика ведущего мимо кладовки на кухню. По левую сторону за коридорчиком шел открытый проем и дверь. Еще одна дверь была напротив входной. Остальное скрывалось за углом.       — Смотри, тут, короче, кухня дальше гостиная, — Юра перечислял комнаты слева направо, — там родительская спальня, прямо по курсу ванная, с ней рядом туалет — думаю не заблудишься — и наша с мелким комната, отсюда, правда, ее не видно.       Сам же он утопал на кухню. Разувшись Олег взял пакеты и пошёл за Юрой, который первым делом взялся, разгребать оставленный после себя утром бардак.       — Вон в том шкафчике тарелки. Пересыпь всю фигню из пакетов, а я пока переоденусь.       К тому моменту как всё содержимое пакетов нашло своё место, Олежа неплохо ориентировался в квартире. Тут на кухню зашёл Юра, сейчас он выглядел по-домашнему: босой, в серых спортивках и с голым торсом. В руках он держал белую футболку.       — Осталась с вузовских времен, мне мала, но думаю тебе как раз будет.       Олежка забрал вещь и утопал в ванную. На обратном пути Юра окликнул его уже из зала:       — Эй, я тут, — он окинул Олежу оценивающим взглядом. — Нда. Все таки ты мелковат, — озвучил он свой вердикт.       — Это не я мелкий, а футболка большая. Все относительно, — футболка и правда была огромной и смотрелась бы как спортивное платье, если бы не торчащие из-под нее узкачи. — И к твоему сведенью человек растет до двадцати одного года.       — Окей, окей. Присаживайся, человек, — Юра протянул ему бургер, — жуй, а то точно не вырастешь.       Олежка только сверкнул глазами из-под челки для порядка.       «Канасуба» и вправду оказалась сумасшедшей комедией, хоть и на любителя. После гамбургеров настал черед картошки и наггетсов с соусами. Юра придвинул к себе бумажный пакет из мака с оставшимся содержимым.       —Ты когда-нибудь пробовал картошку с мороженным? — на столике появилось два брендированных стаканчика с крышками.       —Фуууу, нет! Это же противно, как их можно вообще совмещать!       —Легко и просто, на, попробуй.       Юра протянул картофель с мороженым Олежке.       — Неа, спасибо, не хочу что бы меня вырвало от такого союза.       — Не вырвет. Проверено на половине моих друзей. Попробуй, говорю, это очень вкусно.       — А остальная половина не выжила?       — А остальная половина, как и ты, боится выходить из зоны комфорта и пробовать новое.       Олежа помялся.       — Пофиг, живем только раз, давай сюда, — и сам потянулся за стаканчиком.       Юра с удовольствием наблюдал как выражение лица напротив меняется с пренебрежительной брезгливости на удивление.       — Ты был прав, действительно вкусно, и странно.       — Ну-ка ну-ка. Мне послышалось? — Юра наиграно приложил руку к уху. — Повтори это еще раз.       — Да иди ты, — Олежа пихнул его ладонью в плечо.       После перекуса решили сыграть во что-нибудь. Выбор пал на WRC — незамысловатые гонки по пересеченной местности. Она оказалась единственной игрой на Юриной четвертой плойке, которая поддерживала сплитскрин режим.       — Эй! Ты читер. Четвертая победа подряд, так нельзя!       — А вот и льзя — Юра показал язык.       Олежка не потерпел такой наглости, и первая эмэндемсина отправилась Юре в затылок.       — Ах так? Ну держись.       Глазированные орешки градом полетели с обеих сторон. Юра смеялся, прячась за диванной подушкой. Олежка зажегся не на шутку.       — Как ты — смертный, смел проявить ко мне неуважение?! Теперь ты познаешь силу моего гнева, — зычно произнес Олежа и схватил вторую подушку.       — Будем биться на равных, нечисть — в тон ему ответил Юра.       Удар, другой, подлый тычок пальцем под ребра, заливистый смех. Юра попытался подняться из позы лотоса, но запутался в ногах. Олежа не упустил момента и вот Юра уже обезоружен.       — Сдаешься воин? — победно спросил малой, седлая Юрины ноги.       — Ни за что, — одним движением седок был сброшен. Только силу Юра не подрассчитал и вот уже Олежка с грохотом валится на пол.       — Эй ты в порядке? — Юра навис над лежащим. Судя по звуку тот нехило приложился головой.       Точно в лоб прилетела красная конфетка.       — Не дождешься, жалкий смертный, — Олежка расхохотался, глядя на растерянного Юру.       — Ну все, ты напросился.       В одно движение Олежу затащили наверх. Он оказался лежащем на Юре лицом к лицу. Не успел он оценить неоднозначность момента, как проворные пальцы заплясали по ребрам свой безумный танец.       — АХАХАХААА, неееет, только не это, — Олежа превратился в убедительного резаного поросенка, — все что угодно, только не щекотка.       — Сдаешься? — пытка на секунду прекратилась.       — Нет, — прозвучало решительно.       Экзекуция возобновилась.       — Ладно! Ладно! Сдаюсь!       Одним движением Юра сбросил его на диван рядом с собой. И вот уже Олежа тесно зажат между спинкой и широкой грудью Юры.       — Ну все, попался, — с мягкой улыбкой констатировал Насонов, чуть склонив голову к плечу. Пристально глядя в глаза напротив, он хищно облизнулся.       Олежа как под гипнозом проследил как розовый язык появился на миг, скользнул по нижней губе и быстро исчез снова. «Действуй» шепнул голос внутри. Немного дотянуться и расстояние между их лицами свелось к нулю. Олежа коснулся мягких губ. Сердце бешено отбивало чечетку. Мир на секунду перестал существовать. Но вот реальность вернулась, Олежа все понял сразу, не открывая глаз. Его отвергли, его ласка осталась безответной. Два серых омута выразили всю растерянность, рот Юры остался удивленно приоткрыт. Осознание настигло Чугунова мгновенно. Он все испортил.       Мучительно краснея и сгорая от стыда Олежа вывернулся, сбегая с места позора.       — Стой, Олег! — это возглас он услышал уже в ванной. Трясущимися руками он все же смог повернуть рычажок задвижки и бессильно опустился на широкий бортик ванной.       С той стороны в дверь били открытой ладонью, приказным тоном просили выйти и поговорить как взрослые люди.       — Что же я наделал, — душившие слезы хлынули наружу. Последний раз он плакал так в детстве. Громко, безутешно, навзрыд.       Юра услышал это. И все свои эмоции ушли на второй план. Как бы ни было странно и страшно, как бы ситуация не сбивала с толку, маленькому человеку по ту сторону было кратно хуже.       Олежа не мог унять истерику, да и не слишком старался. Все тело уже било крупной дрожью, глотку свело. Он прокручивал ситуацию снова и снова. Похоже, то, что подтолкнуло его к этому шагу было не внутренним голосом, а дьяволенком с левого плеча. За сиюсекундную слабость теперь приходилось платить такую цену. Как глупо было принимать желаемое за действительность. Не было ведь не одной причины, почему Юра мог ответить ему тем же. Мысли роились, перебивая друг друга и наглухо забивались новой волной парализующего ужаса. Что делать дальше? Что делать сейчас?       Юра продолжал уговаривать выйти. Просил поговорить с ним, обещал выслушать. Только не о чем им говорить, все было ясно и так. Не могло быть у них ничего.

***

      По ощущению прошло около часа с того момента, как в дверь перестали барабанить и голос стих. «Наверно он ушел» — подумалось Олежке. Ему бы очень хотелось, чтоб так оно и было. Посидев еще, он решил, что вечно сидеть так не получится и надо выходить. Натянув свою толстовку вместо одолженной футболки, Олежа повернул рычажок щеколды. Дверь резко распахнулась. Все это время Юра сидел здесь и ждал. Не ожидав такого Олежик попятился назад и плюхнулся обратно на край ванны. Юра встал на колени перед ним.       — Эй, — он тихонько взял ладонь Олежи в свою, но тот выдернул ее, и рука безвольно повисла.       Юра тяжело вздохнул. Взяв полотенце с сушилки, он намочил его под струей холодный воды и протер припухшее от слез личико. Что делать с детскими истерикам он еще не успел забыть. Юра снова присел на корточки.       — Обними меня за шею.       Реакции не последовало, поэтому Юра сам закинул тонкие руки себе на плечи, и подхватив под колени как ребенка, перенес напуганного мальчишку на диван. Окинув взглядом свернувшееся креветкой тельце, он взял с кресла мягкий клетчатый плед. Лег рядом, укрывая обоих. Олежа сразу же натянул свой край до самого носа       — Иди ко мне, — медная макушка крутанулась туда-сюда, выражая несогласие.       — Ну иди, я не кусаюсь.       Юра сам лег ближе и стал гладить напряженную спину с выступающими позвонками.       — Ничего страшного не произошло, — он выдержал паузу, продолжая поглаживать. — Просто недопоняли друг друга.       Юра говорил тихо и вкрадчиво, будто с маленьким, но это успокаивало.       — Ты напоминаешь мне младшего брата и как-то само собой я к тебе привязался, — он немного задумался, подбирая на ощупь нужные слова. — Если ты боишься, что я от тебя отвернусь, то зря.       Это вызвало отклик.       — Правда?       — Да.       — Поклянись.       — Ну хорошо. Клянусь.       — Нет, вот так, — Олежа оттопырил мизинец над краем пледа. — Мы с мамой всегда так делали.       Юре стоило усилий не разрушить только возникшее хрупкое доверие неуместным смешком. Обвив протянутый палец своим, он серьёзно произнес:       — Клянусь в том, что мое отношение к тебе не изменится отныне и впредь. Веришь?       Медленный кивок.       — Вот и славно.       Юра сгреб расслабившегося Олежика в медвежьи объятья. На душе у обоих потеплело. Вопрос был закрыт.       Ослабив хватку, Насонов потянулся за пультом на кофейном столике.       — Пока я ищу где мы остановились, сгоняй и переоденься в футболку, в этом запаришься.       Олежка кивнул и ушел. Воспользовавшись моментом Юра разложил диван. Пощелкав кнопками, он выбрал какие-то файлы. Олежа вернулся в одной только футболке, оставив джинсы в ванной.       — Иди сюда, принцесса. Будем приобщать тебя к прекрасному.       — Нарываешься, смертный? — Олежка оскалился. Это выглядело почти угрожающе. Почти.       — Садись, нечисть.       Юра нажал Play и вернул пульт на стеклянный столик, заодно прихватывая миску с карамельным попкорном. Улегшись поудобней он поставил миску себе на живот. Олежа подполз и лег на мягкое плечо. Поднял голову и получив одобрительный взгляд, понял, что Юра сдержит слово.       Олежик лежал и слушал как где-то внутри Юры размерено бьется сердце и вот уже происходящее на экране стало совсем неважным. Глаза слипались, и картинка расплывалась яркими пятнами. Не сопротивляясь подкравшейся неге, он уснул.       — О, эта серия в которой они должны разобраться с привидениями в замке и взамен… — Юра наконец обратил внимание на то что Олежка спит.       — Хехее. Первое правило вписки — не засыпать первым на вписке, — Юра достал из кармана спортивок телефон и сделал селфи со спящим Чугуновым.       Он открыл инсту: сторис, выбрать фото, упоминание, подпись, поделится. Фотография отправилась в свободное плаванье по сети.       — Шалость удалась.       Довольный собой Юра поставил таймер на выключение и стал досматривать серию в ожидании, когда Морфей явится и за ним.

***

      Олежик одетый сидел за столом листая ленту инстаграма. Рядом стояла уже пустая кружка. Юра все тем же движением что и вчера взъерошил ему волосы, отливающие на солнце медью.       — Доброго утра, — остановившись посреди залитой осенним солнцем кухни, он потянулся. Мышцы спины пришли в движение красиво перекатываясь под кожей.       — Доброго, — Олежа поерзал на стуле.       — О, кофейло. Ты приготовил?       — Да. Турка и кофе тут стояли, решил сделать…       — Спасибо, — Юра улыбнулся из-за края чашки.       — «Наелся и спит»? Серьезно?       — Да, сиезна, — Насонов передразнил старый мем.       — Деда Юра, тебе сколько лет, чтоб такие древние шутки шутить.       — Учись, щегол, пока я живой, — да, до пародий Тихона на старческий голос ему было еще куда расти.       Олежка не смог больше играть напускную сердитость и звонко засмеялся. Он этого не признал бы, но шутка в сторис ему понравилась.       Через время снова воцарилась тишина. Юра наслаждался теплым напитком, глядя куда-то в даль за окном. Олежек гонял гущу по дну кружки собираясь с силами чтобы задать интересующий вопрос. Головой он понимал, что вчера они вроде бы все обсудили, но чувство недосказанности весенней паутинкой повисло в воздухе.       — Юр.       — М?       — Ответь, только честно, чтоб мы окончательно закрыли тему. Я нравлюсь тебе?       — Ну да, конечно ты мне…       — Нет. Не как друг, не потому что ты привязался ко мне как к младшему брату. Нравлюсь ли я тебе в том самом смысле?       — Я… Я не готов пока ответить на этот вопрос. Не думал о тебе в таком ключе. Дай мне время.       На самом деле Насонов все для себя решил еще вчера, когда веснушчатый нос сопел у него на груди, но признать это было не так-то просто. Будто слова станут правдой только если произнести их вслух. И это правда все еще пугала.       — Я, пожалуй, пойду тогда. Завтра смена, ну и… — Олежа не хотел больше показывать свою слабость ведь каждому, кто увидел бы его сейчас стало ясно, что услышанное его расстроило. Он знал, что положительный ответ никогда не требует долгих размышлений.       Что должно было быть после «ну и» не знал даже Олежик и Юра это понимал. Чтобы не поднимать градус неловкости он быстро предложил:       — Давай я тебя тогда хотя бы до лифта провожу.       Сил спорить не было и Олежа, молча кивнув, поплелся обуваться. Постепенно начинали подкатывать чувство какой-то обреченности и глупая обида, в груди будто дыра образовалась. Олежу уже не смущало ни присутствие Юры, ни его сосредоточенный задумчивый взгляд, сопровождавший каждое его движение. Все силы уходили на то, чтобы снова позорно не разрыдаться.       Гулким эхо отдавался каждый шаг. С механическим лязгом прибыл лифт, сегодня он вышел из спячки. «Ну хоть в чем-то повезло», — мельком пронеслось в рыжеватой голове. Дверцы лифта уже почти сомкнулись, даря спасительное одиночество, и первая крупная слеза скатилась, капнув на толстовку, как вдруг, ставшие такими знакомыми за эти сутки, руки раздвинули створки и Юра шагнул внутрь. Олежка в недоумении поднял голову и тут же в его губы впились горячим поцелуем. Первая мысль была, что его разыгрывают, но лифт спускался все ниже, а поцелуй становился все жарче. Для шутки это все как-то затянулось. Первый этаж. Хорошо, что на площадке никого. Юра чуть отстранился и пристально взглянул в блестящую голубизну:       — Теперь ты мой, — Пылающее лицо Олежи оказалось в чаше прохладных ладоней. Большой палец стер мокрую дорожку со щеки.       — Больше ты не будешь плакать, — мягкому убедительному тону верилось безоговорочно, — уж точно не из-за меня.