Сотри её из памяти.

— Что тут думать, Лаура, что тут думать? — с надеждой в голосе из вечера в вечер говорила Мария, сидя на обрыве с бутылкой крепкого алкоголя в руках. Какой алкоголь — не волнует. Волнует лишь, что это единственный выход. По крайней мере, так хотелось думать. — Маргарита, доброе утро. Я готова сниматься. Можешь передать Марии Владимировне, что это.....Хотя, ничего не передавай. Я согласна. На этом всё. — Доброе утро, Лаура Альбертовна, мы очень-очень рады, что проект всё же не придется закрывать. — Закрывать? Не проще ли найти нового директора? — Лаура Альбертовна, Мария Владимировна отказалась бы участвовать в проекте без Вас. Татьяна Алексеевна вообще не сможет прилететь. Нового педагога мы уже нашли, хоть и сомнительного. — Как не прилетит? Это точно? Безусловно, Татьяна являлась спасательным кругом как для Марии, так и для Лауры. Обе часто использовали её плечо, дабы выразить всю боль и отчаяние. Но только вот одна проблема: обе думали, что эти чувства ни капли не взаимны и нет такой химии между ними, какую видели телезрители. — Да, точно. Новый преподаватель — Мари Буше, может быть, Вы что-то слышали о ней. — Преподавать школы этикета. Слышала. Симпатичная женщина. — Тогда до встречи. Съёмки начнется примерно в августе, до этого нам нужно встретиться и обговорить все детали. — Безусловно, я посмотрю свой график — и скажу, что можно придумать. И вот они съёмки первого выпуска пятого сезона. Долгожданная встреча чёрного и белого. Чем же она закончится? — Добрый день, Мария Владимировна, как прошёл Ваш год? Надеюсь, без приключений. — лёгкая улыбка, скрывающая такую боль, какую не силах было перенести обычному человеку. — Добрый день, Лаура Альбертовна, — с той же улыбкой говорит и Мария, что остаётся незамеченным, — год был прекрасен. Идеальная семья: примирение с мужем, возвращение сына. Неплохие успехи в работе. А как Вы провели этот год, Лаура Альбертовна? «Мария, Вы самая искусная обманщица, которую я когда-либо видела.» — Наше агенство было названо одним из самых успешных в России, поэтому дела у меня идут прекрасно. Семья не подводит. — Всё о работе. Совсем не изменились. — А о чём, Мария? Хотите, поговорим о нас? — Лаура сама не поняла, что сказала, но речь услышана, ничего не вернёшь. — О чем конкретно Вы хотите поговорить, мисс директор? О том, как сбежали наутро? — Мария, я не сбегала. Я испугалась. У Вас ведь семья, ребенок, к тому же это был всего пьяный и единственный в своём роде случай. Такого больше не должно повториться. — И не повторится. Уверяю Вас, госпожа Лукина. — блондинка хотела поиграть с начальницей, как это делала она, только вот эта игра, в отличие от игры соперницы, не приносила боли. — Я помню эту фразу, Мария Владимировна, помню. — приняла ли правила игры? Конечно, подробности той ночи врезались в память до сих пор, завязывая тугой узел внизу живота. Даже сейчас, когда надежда утеряна, они хотели друг друга, прекрасно это понимая и принимая как должное. Вывод один: надежда умирает последней. Слово за слово — и от былого неудобства мне осталось и следа. Они хотели разговаривать, хотели что-то обсуждать, бурно спорить, не соглашаясь друг с другом — они просто хотели быть рядом. Каждая из них это понимала. Каждая из них об этом молчала. Осознание необходимости друг в друге пришло к ним со временем, но в определённый момент женщины понимали это с небывалой мощью. Можно ли сказать, что они растворились друг в друге? Определённо. Съёмочный день затянулся, закат солнца охватывал окрестности, постепенно уступая дорогу решающей ночи. Небо становилось темнее с каждой минутой, заставляя всех участников съёмочного процесса задумываться, стоит ли ехать домой в столько поздний час. Комнат хватало, а значит, вполне можно остаться здесь. Разумное решение не обошло стороной и двух прекрасных дам, которых хлебом не корми, дай поговорить друг с другом. Дело дошло до распределения комнат, так как людей, на удивление директора, осталось достаточно много. Расселять приходилось парами. Счастливая случайность или игра судьбы — никому не известно, но Лукина, до того не упоминая свою принадлежность к фаталистам, верила, что этой ночью они во что бы то ни стало должны решить всё раз и навсегда. Оказавшись в одной комнате с блондинкой, она всё-таки решила задать ей вопрос, от которого зависело из ближайшее будущее. В воздухе повисло молчание. Набрав в лёгкие воздуха, Лаура задала тот самый вопрос, поставивший Марию в тупик. — Маш, я… я хотела спросить. Что ты чувствуешь ко мне? Она не знала, что отвечать, когда вопрос повторился спустя десять минут ожидания ответа. — Маша, ответь мне раз и навсегда. Ты меня любишь? — отчеканив каждое слово, как будто молотком по коленям, Лаура Альбертовна стояла в ступоре и дожидалась ответа, который разделил её жизнь на «до» и «после».