Из рассвета и заката

      Падме заснула около трёх часов ночи. Вернее, отключилась, напоследок обозвав мужа ненасытным гандарком. Энакин, на такое сравнение тихо рассмеялся и крепче обнял засыпающую на его плече супругу.       — Сладких снов, любимая.       Мужчина нежно погладил её щеку, обвёл кончиками пальцев овал лица, чуть задерживаясь на подбородке и невесомо касаясь линии губ. Двадцать лет он бережно хранил её черты в своей памяти, зная, что каждый раз, думая о ней, будет сгорать заживо в собственном горе. Двадцать лет его холодное полуметаллическое тело согревала крошечная искра надежды вот на это: ещё раз увидеть, прижать к себе, почувствовать её дыхание рядом. И теперь, получив желаемое, он просто не мог потерять любимую женщину ещё раз. Не только из-за эгоистичного желания быть с ней, но и ради детей, которые должны расти с любящей матерью. И отцом, хотя Энакин понятия не имел, каково это…       Дети. Теперь понятно, почему он не ощущал их присутствия, хотя раньше мог чувствовать Люка на значительном расстоянии: они просто не успели родиться. И, вполне возможно, были зачаты этой ночью…       От последней мысли Скайуокер усмехнулся, уже предвкушая реакцию супруги на новость о близнецах. Он позволил себе ещё несколько минут отдыха, после чего, поцеловав жену в макушку, аккуратно выбрался из её объятий и встал с постели. Его домашняя одежда лежала на привычном месте, рядом с ночной сорочкой, которую измотанная «ненасытным» мужем Падме, позабыла сегодня надеть.       Прихватив датапад, Энакин разместился на полу, между окном и кроватью. Тело, мгновенно, запротестовало, ноющими мышцами и гулом в голове, намекая на необходимость полноценного сна.       Позже.       Когда старый ситх исчезнет из зоны его восприятия, будет предостаточно времени и на отдых, и на медитации. Инцидент за ужином показал, что в последнем Скайуокер нуждался особенно остро. Мужчина не мог позволить себе подобных «взрывов» в будущем, тем более, когда в доме появятся дети.       От появившейся на экране яркой картинки сперва запротестовали глаза, а потом и мозг, в котором возобновилась утихшая было ураганная деятельность. Не особо вчитываясь, Скайуокер пролистал новости за последний месяц, одновременно выискивая что-то подобное в собственной памяти. Получалось не слишком хорошо…       Казалось, что со времен Анаксиса и Рендили, прошли не недели и месяцы, а годы и, даже, десятилетия. Ту же битву при Явине мужчина помнил значительно лучше, чем стычки с Дуку или Вентресс, хотя последняя оставила след на его лице.       Вейдер усмехнулся, вспоминая, как отплатил за него ведьме. Как она корчилась под разрядами электричества и хрипела от его воздействия, бормоча что-то о честных дуэлях и милосердии джедаев, уверяя, что никому не скажет о его связи с сенатором Амидалой. Но имя супруги из поганого рта датомирки и стало спусковым механизмом, выпустившим на волю ярость Тёмной стороны. Вентресс кричала громко, но недолго…       Мужчина отложил деку, протёр усталые глаза и попытался вспомнить что-нибудь из недавних событий. Память услужливо воскресила моменты общения с сыном, дряхлое лицо Императора и алый световой меч в правой руке.       Вздохнув, Скайуокер раскрыл ладонь, в которую, с готовностью, прыгнуло его нынешнее оружие. Меч рыцаря-джедая. Простой, чуть потёртый, собранный на скорую руку, после битвы при Джионозисе. Палец мгновенно нашел нужную кнопку, активируя лезвие и заливая спальню мягким голубым светом. Пара щелчков регулятора слегка увеличила клинок, вызвав вздох разочарования.       «Надо будет перебрать, двухфазный намного удобнее», — сделал мысленную пометку Энакин, отключая оружие.       «Голову перебрать тоже не помешает», — усмехнулся внутренний голос, и Скайуокер был с ним солидарен.       Датапад, с готовностью, погрузил своего владельца в последние события, донесения и личные записи, часть из которых находила отклик лишь глубоко в подсознании, а часть выдёргивала из памяти яркие образы и связанные с ними чувства.       Ближе к рассвету мозг объявил забастовку, грозя отключиться в любой момент. Пришлось отложить деку в сторону, к световому мечу и погрузиться в Силу, подпитывая её энергией уставшее тело. Двух-трёх часов было бы достаточно, чтобы ещё сутки продержаться на ногах, но не прошло и одного, как в спальне разразился противной трелью будильник.       — Стенг! — тихо выругался Скайуокер, глядя на рассыпавшийся от его воздействия прибор.       Энакин перевел взгляд на мирно спящую супругу, надеясь, что сегодня у неё выходной и ему не придется сходить с ума, отпуская её в Сенат. Где, судя по ровному течению Силы, за ночь не произошло ничего необычного.       Чего Совет ждёт? Удобного момента? Он был у них на протяжении десяти лет!       Скайуокер раздражённо выдохнул, уже начиная прокручивать в голове альтернативные варианты решения ситховой проблемы, когда на постели зашелестели простыни.       — Доброе утро, — Энакин поднял глаза, встречаясь взглядом с сонно улыбающейся супругой.       — Доброе, родная, — он поднялся с пола и пересел на кровать. — Я тебя разбудил?       — Не ты, — вздохнула девушка, удобнее устраиваясь среди подушек. — Обязанности сенатора вносят коррективы в привычный режим дня. Даже уезжая к родителям, я просыпаюсь очень рано.       — Не замечал, — пробормотал мужчина.       — Чаще дома надо бывать, — усмехнулась Падме, откидывая одеяло. И тут же натянула его обратно.       — Ой! Эм… Ты не мог бы…       — Отвернуться? — рассмеялся Скайуокер, любуясь столь редким явлением, как смущённая Амидала.       — Принеси мне халат. Пожалуйста. И можешь не отворачиваться, если, конечно, не хочешь.       — Как пожелаете, госпожа, — Энакин поцеловал её руку и, встав с кровати, направился к полкам безразмерной гардеробной.       На его счастье, для домашней одежды было выделено несколько отдельных полок. Искать что-то среди «светских» нарядов супруги, он не рискнул бы даже за восстановление правой руки…       — Как же ты хороша, — вздохнул мужчина, наблюдая, как прелести его жены скрываются за тёмно-синей тканью, пока тонкие пальчики пытаются поймать второй конец длинного пояса. Который Скайуокер нашёл быстрее и теперь аккуратно продевал в пустые шлёвки, едва ощутимо касаясь изгибов девушки через тонкий материал.       — Эни…       — Что? Ты разрешила подглядывать.       — Но не трогать, — усмехнулась Падме, останавливая мужскую ладонь, почти нырнувшую под край её халата.       — На это, сенатор, у меня есть пожизненное и законное право, — механическая рука скользнула с тонкой талии на попку. — Вы сами подписали его, став моей женой.       — И о чём я только думала, — притворно вздохнула девушка, прижимаясь к мужу и закидывая руки ему на плечи.       — Я думал о том, что не могу жить без тебя, — тон Энакина стал серьёзным.       Падме хотела что-то ответить, но остановилась, заметив резкую перемену в лице супруга. Крепкие мышцы под её ладонями напряглись, как у хищника перед броском, а глаза как будто смотрели сквозь стену.       — Что такое?       — У нас гость, — куда более прохладно отозвался Скайуокер.       — Оби-Ван, я полагаю? — догадалась Падме, и Энакин сухо кивнул. — Пусть располагается. Я попрошу Дорме принести чай на террасу.       Уж что-что, а мат на хаттесе Скайуокер не забывал никогда. И щедро поливал им бывшего учителя, который уже успел припарковать флайер перед террасой, но выбирался из него как-то вяло.       «Всю ночь мораль самому себе читал, не иначе», — усмехнулся мужчина, замечая солидные мешки под глазами Оби-Вана.       Умом Энакин понимал, что злиться на Кеноби ему пока не за что: конечности он ему не отрубал, умирать не бросал да и Лею с Люком в глаза не видел. Но одна мысль не давала покоя: его учитель, друг, «брат», способен на всё вышеперечисленное, что не мешает ему смотреть Скайуокеру в глаза и почти ласково улыбаться.       Двуличные мрази, эти джедаи!       — Энакин, — Оби-Ван вздохнул, бегло осмотрев пижамные штаны, тонкий халат, накинутый на плечи и следы на шее, которые Скайуокер, явно, не в бою заработал.       — Совет и так, во многом, идёт тебе на встречу, не стоит их провоцировать столь откровенным образом, — проворчал Кеноби, усаживаясь на диван.       — Неважно выглядишь, — заметил Скайуокер, игнорируя правила хорошего тона. Спасибо, ему и стоя неплохо. Противника лучше оценивать, находясь выше него.       — Мы не спали всю ночь, пытаясь решить, что делать с твоим ситхом.       — Который всё ещё на свободе.       — Да, — подтвердил магистр и тут же добавил:       — Пока что. Пойми, нельзя просто так ворваться в Сенат и заявить об аресте канцлера. А его исчезновение, если делать «по-тихому», вызовет панику, посильнее, чем в ночь нападения Зверя Зилло на город, — теперь голос Кеноби был успокаивающим, почти заискивающим. — У нас нет доказательств…       — А вчерашних не хватило? Мне зайти и повторить?       — Никто не сомневается в твоих видениях или словах. Даже Учитель Йода, вернувшийся в Храм этой ночью, признал реальность угрозы. Но последняя схватка с ситхом стоила нам жизни одного из лучших рыцарей. Магистры не уверены…       — Я дрался с Дуку один на один, — напомнил Скайуокер. — Будучи падаваном.       — И потерял руку, а мог бы и жизнь, если бы Учитель не оказался рядом, — напомнил Кеноби, неприятно уколов самолюбие Энакина.       — Так в этом проблема? Совет боится его?       — Нет, — Скайуокеру совсем не понравилось, как забегал взгляд его бывшего учителя — Пойми, не всё так просто…       — Что? Что я должен понять? — мужчина начал серьёз раздражаться.       — У канцлера огромная поддержка и статус героя в этом конфликте. Мы очень рискуем…       — Чем? При соотношении сил «один Орден против одного ситха» джедаи, явно, не в меньшинстве.       — Энакин, это не тот вопрос, который нужно решать на световых мечах, — казалось, Оби-Ван не может подобрать правильных слов, чтобы озвучить следующую мысль:       — Если бы ты мог предоставить доказательства, да хоть что-то, что указало бы на связь канцлера с сепаратистами, мы бы уже произвели арест. Возможно, даже с санкции Сената.       — Сенат знает, на что способны ситхи, — нахмурился Скайуокер. — Просто скажите им…       И тут в голове Избранного, наконец, сложился пазл.       — Если только Орден не хочет предавать огласке эту информацию. Если хочет скрыть наличие ситха в Сенате, которому этот самый Орден присягал на верность.       — Энакин…       — Магистры боятся не схватки с ситхом, так?! Вы трясётесь за свои тёплые кресла в Совете!       Скайуокера самого начинало трясти от бессильной злобы. Годами ему вбивали в голову правила и принципы джедаев, где на первом плане был мир, а на последнем — сам рыцарь. Тренировали, учили, требовали, запрещали… Всё запрещали, включая любовь к родной матери, которую в его сердце, видимо, должен был заменить треклятый Кодекс.       И он им верил! Да, не сейчас, но когда-то он считал джедаев благороднейшими представителями живых существ. А сегодня получил ещё одно подтверждение, что магистры, самые достойные из всего Ордена, готовы воевать под началом ситха, лишь бы их от «кормушки» не оторвали.       — Всё ради власти! — прокричал Скайуокер, не замечая, как вокруг начали мелко дрожать предметы.       — Прошу, не воспринимай это в таком ключе, — Кеноби вскочил со своего места, выставляя руки в успокаивающем жесте.       — Совет просто не хочет лишиться привилегий, когда выяснится, насколько бесполезным он оказался! — продолжал бушевать Избранный. — Ни разглядеть ситха, ни предвидеть гражданскую войну они не смогли и теперь боятся, что Сенат сочтёт весь Орден некомпетентным.       — Ты же понимаешь, что этого нельзя допустить? Джедаи нужны Республике…       — Для чего? С задачей хранителей мира они справляются весьма хреново, а как военачальники не стоят одного подготовленного командного взвода. Сколько бойцов осталось на полях сражений по причине полной некомпетентности магистров?       — Энакин, чего ты от меня хочешь? — не выдержал Оби-Ван. — Я не могу пойти на канцлера ни в одиночку, ни с тобой, а остальные высказались за выжидательную позицию.       — И ты, конечно, подчинился.       — Послушай…       — Хватит, наслушался! Одни разговоры о рыцарском Кодексе, всеобщем благе, мире и справедливости! А на деле всего лишь борьба за власть, которой джедаи жаждут не меньше ситхов. И, ради которой, готовы идти по трупам.       — Ты ошибаешься.       — А ты сводки проверь. Сколько солдат ты потерял за последний месяц? Сколько потерь среди мирного населения? И какой процент местных жителей теперь попадет в кабалу к Торговой Федерации и Банковскому клану, чтобы, банально, не умереть с голоду? Орден может остановить всё это, но отказывается, боясь потерять своё статус и доступ к практически неограниченным средствам.       — Энакин, я во многом с тобой согласен, но это не наше поле битвы, — на этот раз Кеноби убеждал не только словами. — Давай будем делать то, что умеем, а в остальном доверимся Силе.       — Меня отсылают на дальние рубежи? — эта мысль была секундной в голове бывшего учителя, но Скайуокер успел её прочесть.       — Нас, мой друг. Летим все вместе — ты, я, Ас….       — Будешь следить, чтобы я поменьше языком болтал? — голос Вейдера звучал тише, но отдавал нешуточной угрозой. — Чтобы, вдруг, не посеял смуту среди солдат?       — Твои видения многих в Храме напугали.       — Только ли видения?       — Нет, не только, — честно ответил магистр. — Ты, всё чаще, впадаешь в ярость и в ней явственно чувствуется Тёмная сторона. Учитель Йода опасается…       — И какие же инструкции тебе дали на этот счет? Убить? Как ты там говорил, без суда и следствия? Или проявить ваше излюбленное «милосердие» и только покалечить?!       Вейдер сам не заметил, как совался на крик, как предметы, ещё минуту назад дрожавшие рядом, отрывались от пола или опрокидывались, выворачиваясь наизнанку. Перед внутренним взором снова был Мустафар, с его удушливым подобием воздуха и мерзким, липким чувством страха, который ледяными щупальцами сдавливал горло и грудь.       — Обрубить мне руки и ноги, а оставшееся сжечь в лаве огненной планеты?! И бросить умирать в агонии!       — Энакин, прошу, успокойся, — Оби-Вану, на мгновение показалось, что он попал в ураган, эпицентром которого был его бывший ученик, рисковавший вот-вот сорваться на Тёмную сторону Силы.       — Но вам и этого будет мало! — Избранный словно не слышал его. — Вашему треклятому Ордену всегда мало! И следующим будет Люк. Необученный мальчишка, которому ты вложишь мой меч в руки и отправишь убивать собственного отца!       Бздынь!       Осколки чашек, с весёлым звоном, рассыпались вокруг бледной, как королевская маска, Амидалы. Испуганный взгляд метался от одного мужчины к другому, пока не остановился на паре синих глаз, в которых мерцали крупицы золота. А затем собственная ладонь накрыла рот, раскрывшийся в немом крике.       Её супруг поперхнулся воздухом, а жар его ненависти оказался в тисках страха. Нельзя подпускать Вейдера к Падме… Нельзя позволить Тёмной стороне силы коснуться её… Нельзя…       Едва контролируемая ярость обжигала лёгкие, не давая дышать. Беснующийся вихрь собственных чувств, подпитываемый сдерживаемой Силой, выбивал почву из-под ног. Тьма и Свет бушевали внутри, грозя в любой момент разорвать физическое тело на части. Головная боль пронзила череп, словно молнией и ей же прокатилась по позвоночнику. И последнее, что запомнил Скайуокер — это грохот вокруг и едва различимый, на его фоне, шелест платья. А потом наступила темнота.