Без шансов

Драко припечатал ладонью стол и со свистом захлопнул страницы журнала. Чёртова половина пунктов из списка сходилась: сон, зеркальное поведение, притяжение. При упоминании последних двух слизеринец скривился. Как бы неприятно ни было признавать, но это было так. И если с притяжением он готов был смириться (с большой натяжкой Грейнджер стала походить на особь женского пола в последний год обучения), то «зеркальность» выбила из колеи не только его, но и Забини. Благо хоть Вислый не узнает про этот позорный эпизод. Хотя ему стоило бы гордиться подобным вниманием. Драко сильно сомневался, что в сторону рыжего смотрел кто-то более привлекательный, чем он. Да и вообще хоть кто-то. Хрупкая надежда на то, что вся эта муть с «запечатлением» — чёртов прикол Грейнджер, растаяла, когда на очередь подтверждения пошла вторая половина списка. Бежать от правды уже не хватало скорости. Драко потёр виски и вспомнил, как ладно всё складывалось, когда он думал, что грязнокровка просто пытается снискать его внимания. Хотя слизеринец и не был полным дураком, чтобы верить в это достаточно искренне, но это, по крайней мере, было более правдоподобно, чем неведомые узы, связавшие его с Грейнджер. Сейчас странно было вспоминать, что он в принципе рассматривал этот вариант. Грейнджер не интересовалась парнями на его памяти за все годы их совместного обучения. А он, Драко, сделал всё, чтобы в случае её внезапной смены взглядов быть последним в очереди кандидатов. Пусть и не это было главной мотивацией к годам её унижения. Даже сейчас «запечатление» казалось шуткой природы. Он и Грейнджер просто не могли сосуществовать вместе как, Святой Салазар, пара, останься они хоть последними альфой и омегой на земле. Драко спрыгнул с подоконника, решив, что и так достаточно времени посвятил изучению низкопробного журнала. Да раньше он ни унции своего драгоценного внимания не посвятил такому чтиву. А сейчас оно стало почти настольной книгой. Они с Блейзом всегда подтрунивали над Паркинсон за любовь к подобной литературе. А как-то Забини, смеясь, рассказал, что у магглов подобное и вовсе доходит до абсурда: в своих журналах они печатают что-то вроде предсказаний от Треллони (а они сомнительны даже в мире магии), называют это «хероскопом»* и думают, будто это реально может работать. Что, теперь и в это Драко нужно поверить? Кажется, этот бред касался ещё и распределения по животным, и пусть слизеринец сейчас не помнил каких-то подробностей, Драко был уверен, если бы среди всего был тролль, то именно им он и был бы. Потому что сейчас он ощущал себя троллем. Тупым и медлительным. А Драко не привык себя так чувствовать. Его пожизненный запас смирения с неизбежным исчерпался ещё во времена Волан-де-Морта. И сейчас он не был готов просто так пускать всё на самотёк. Но даже не это было главной проблемой. Будь у него хоть всё смирение мира, это никак бы не помогло. Если быть до конца честным, Драко просто не умел решать проблемы. Потому что все его решения сводились либо к горстке галлеонов, либо к непробиваемой стене презрения. Но даже со всем этим Драко устраивала его жизнь до появления назойливой заучки с её безвкусными журналами. Конечно, сложно было назвать эту жизнь нормальной, даже с натяжкой. Но она хотя бы была относительно спокойной. Драко не был гриффиндорцем, членом Золотого Трио Самоубийц или мазохистом, чтобы намеренно искать приключения. Они были ему не нужны. Но кажется, всё, что касалось Грейнджер, просто непременно связывалось с проблемами мирового масштаба и такого же размера состраданием к обездоленным. Только вот от чего-то её сострадание не распространялось на Драко. И нет, оно отнюдь не нужно было слизеринцу. Достаточно, если бы Грейнджер не выводила его из себя своими попытками пробраться к нему в душу. Он и так вселенски устал за эти несколько дней. Инстинктивное отвращение, осознание неизбежного, стычка со Снейпом, мысли об отце (Драко не сомневался, будь Люциус не в Азкабане, он бы собственноручно придушил гриффиндорку во избежание этой связи). Но в конце концов Драко принял свою незавидную участь и успокоился. Пообещал себе работать сообща с Грейнджер (!) и не срывать на неё собственное негодование. Даже пришёл в библиотеку раньше заучки. Немыслимо! Но Грейнджер явно было этого мало. Она будто специально лезла ему под кожу, желая располосовать его и без того потрёпанный рассудок. Будто мало было того, что Драко прикладывал титанические усилия, чтобы противостоять влиянию связи. Чтобы не плюнуть на всё с Астрономической башни и не поиметь грязнокровку прямо в пыльном классе зельеварения или на столе в библиотеке. И будь он проклят, если начнёт врать себе ещё и насчёт этого. С этими мыслями Драко сатанел всё больше, по дороге чуть не сбив пролетающее приведение. Почти-Безголовый-Ник рисковал стать Абсолютно-Безголовым. Призраку просто повезло иметь нематериальную форму. Драко чувствовал такую стадию отчаяния и раздражения, что готов был биться головой о стену, лишь бы это перестало съедать его изнутри. Где сейчас чёртов маховик времени, чтобы отмотать всё и вернуться в тот момент, когда он впервые столкнулся с Грейнджер и эти процессы «запечатления» запустились?.. Это чудесное изобретение магического мира, о котором он вычитал в одной из книг в библиотеке Малфой-Мэнора, сейчас было бы очень кстати. Да знай Драко, что так произойдёт, он бы самостоятельно запер себя в камере Азкабана рядом с отцом. Или сбежал бы в тот же день из Хогвартса на другой край света. А что, собственно, его останавливало сейчас? Хотя от чего-то складывалось ощущение, что Грейнджер его и с того света достанет. Драко скорее почувствовал присутствие гриффиндорки, чем на самом деле заметил это. — Малфой! — Не сейчас, Грейнджер, — бросил он, даже не сбавляя шага. Он обещал себе не выплёскивать на неё свою ярость, потому что начал замечать нездоровую тенденцию их связи: она развивалась всё стремительнее после каждой их ссоры. Будто эта штука не переставая находила более изощрённые способы свести их. А Драко не собирался этому потакать. Ему хватило эпизода, когда он, сам не ведая зачем, отправился гулять по коридорам и наткнулся на Грейнджер за чисткой котлов. Можно сказать, он по собственной воле приговорил себя к мукам в виде умения находить чёртову заучку в любой точке Хогвартса. Драко был уверен, если бы не этот разговор на Астрономической башне, их общая «болезнь» не начала бы прогрессировать. Грейнджер, очевидно, не пришла к тем же умозаключениям, раз Драко ещё слышал перестук её ботинок за спиной и упрямое сопение. Что было не менее удивительным для него, как, видимо, и для неё спокойное поведение Драко. Неужели она не замечала такую очевидную закономерность? Не может же быть, что Грейнджер не досконально изучила собственное чтиво?! — Малфой, да куда ты так несёшься, Мерлин?! — Драко резко остановился и почувствовал, как в него носом вписалась гриффиндорка. Он поморщился, скорее от предстоящей перспективы диалога, чем от толчка сзади, и развернулся на каблуках. Как Драко и думал, Грейнджер его и из могилы вытащит. Лучше сразу решить всё, пока он сам её туда не отправил. — Чего тебе? Драко отметил, как зло сверкнули глаза Грейнджер, когда она тёрла ушибленный нос. В груди разлилось удовлетворение от того, что он смог испортить её настроение. Ему нравилось, когда Грейнджер злилась. Это вносило некую устоявшуюся нормальность в их общение. К тому же, так он куда лучше справлялся с собственными эмоциями. Нападать у Драко всегда получалось лучше, чем защищаться. — Да что с тобой происходит? — Грейнджер всплеснула руками. — Ещё вчера вечером всё было нормально. Драко крепче стиснул челюсти. Опять невыносимая всезнайка пыталась докопаться до его сути. Малфой искренне не понимал, как можно специально за кем-то гнаться, чтобы спросить о его самочувствии. Какого дементора её вообще это трогало? Но что бы ни творилось в этой кудрявой голове вечной благодетели, чёрта с два у неё что-то получится! У Драко тоже есть козыри в рукаве. — Утро вечера мудренее, так же у магглов говорят? На лице гриффиндорки промелькнуло секундное удивление. Она явно не ожидала от Драко познаний в маггловских поговорках. А он на то и рассчитывал — сделать всё что угодно, лишь бы сбить Грейнджер с мысли, заговорить зубы и ретироваться как можно быстрее. — Во-первых… — Судя по сведённым бровям, в Грейнджер происходила маленькая борьба. Но резко она выдохнула: — Ладно, неважно. При чём тут вообще это? Драко с досадой впился ногтями в ладонь. Кажется, его трюк не прокатил. Кто бы сомневался… Ни один человек в мире не собьёт назойливейшую ведьму своего поколения с намеченной цели. Драко окинул её недовольным взглядом и заметил походную сумку в руках. Он будет менять тему до тех пор, пока Грейнджер не уяснит, что он не настроен на разговор. Драко всё же слизеринец и решать проблемы будет хитро. — Куда-то собралась? — Как раз об этом я и хотела поговорить. — Гриффиндорка подняла сумку на уровень глаз. — Поездка, Малфой. Ты едешь? Как бы он хотел сказать, что нет, и отдохнуть от общества гриффиндорки хотя бы несколько дней. Но это было частью условий отца по передаче ему наследства. Люциуса страшно злило, что все предложенные кандидатуры ведьм для удачного брачного союза отвергались Малфоем-младшим, даже не доходя до стадии рассмотрения. Отец думал, что Драко ведёт беспорядочную половую жизнь, особенно в этот период года, и укоренился во мнении, что это не престало истинному аристократу. Хотя Драко знал, что отцу было бы плевать на его связи, будь у него невеста и по совместительству будущая хозяйка Малфой-Мэнора. Но слизеринец больше не хотел жить по указке отца, поэтому упорно отправлял обратно резюме предлагаемых спутниц жизни. И готов был перетерпеть одну семидневную поездку ради шанса на освобождение от влияния Люциуса. Отец думал, будто Драко можно сломить такой мелочью, как изнурительные тренировки и отсутствие постоянной омеги в этот период времени. Ха, можно подумать, это не Люциус заставил его принять метку и пройти через многолетний ад! Остальное, по сравнению с этим, казалось пшиком. — Да. — Ох, я слышала, альфам там непросто приходится. — Удивительно, как быстро Грейнджер приняла отсутствие его язвительности за должное. Долго же придётся от неё отделываться, когда этот бред с «запечатлением» закончится. — На самом деле это очень хорошо, я набрала разной литературы, просмотрим её вместе в свободное время. Вместе. Просто невероятно! Дружба с грязнокровкой — последнее, что входило в его планы на жизнь. Грейнджер сияла, как начищенный башмак, и это ой как не нравилось Драко. Но по крайней мере, она больше не докучала ему своими вопросами про самочувствие. И пусть они вместе прочтут эти книженции. Больше шансов отделаться от неё. Однако, несмотря на внутреннее негодование, на подкорке сознания упорно билась какая-то мысль, которую Драко никак не мог уловить. Что-то, помимо перспективы проведения времени бок о бок с заучкой. Было нечто неправильное в том, что Грейнджер вообще собиралась ехать. Что-то, что вообще противоречило её присутствию там. Драко усмехнулся. Всё просто. Он не хотел проводить с ней ещё семь дней в непосредственном контакте. В Хогвартсе хотя бы можно запереться в подземельях. — Зачем ты едешь, Грейнджер? — Может, ему удастся её отговорить?.. Внезапно настроение Грейнджер изменилось: гриффиндорка опасливо огляделась и, схватив его за руку, утащила за колонну. Драко тупо уставился на их руки. Он и забыл это чувство электрических разрядов под пальцами от её прикосновений. От неожиданности Драко потерялся в ощущениях. Её ладони были маленькие, гораздо меньше его собственных, а кожа — гладкая и тёплая. Вид их сцепленных рук был почти…милым?.. Гори адским пламенем эта связь! — Мне нужно найти ингредиент для зелья, что я принимаю. Драко моргнул, скидывая морок. Он не сразу понял, про что говорит Грейнджер. — Ингредиент? — В этот момент он надеялся, что гриффиндорка не заметила пристального внимания к её руке. Драко мотнул головой, делая вид, будто от скуки решил размять шею. — Да, Малфой, ингредиент. — Грейнджер вновь по-воровски осмотрелась и подошла ближе, почти вплотную. В воздухе появились нотки цветочного аромата. Хотел бы Драко поморщиться, но не смог. Слизеринец непроизвольно дёрнулся в её сторону, но вовремя себя остановил. Чёртова связь. Чёртовасвязьчёртовасвязьчёртовасвязь. — Если ты забыл, у меня всё ещё есть необходимость скрывать свою, кхм, сущность. Слова утекали от него, не задерживаясь в сознании. По всей видимости, гриффиндорка решила его добить. Иначе зачем она встала на цыпочки и жарко зашептала на ухо, положив ему ладони на плечи… Волоски на затылке встали дыбом, и Драко едва сдержался от того, чтобы вдохнуть полной грудью приторный аромат. Грейнджер, верно, думает, будто он сделан из железа и можно проворачивать такие штуки, не боясь за собственную сохранность. Эта их общая «болезнь» действовала как маггловские наркотики. И Драко сейчас чувствовал себя наркоманом, который дорвался до дозы. Прикосновения Грейнджер ощущались как что-то охрененно приятное и неправильное одновременно. Судя по рассказам Блейза, аллегория была подобрана удачно. Драко даже сам пробовал что-то из того, что приносил Забини. Кажется, магглы называли это «травой». Но эффект был совсем не тот. Трава успокаивала и веселила, а Драко сейчас было совсем не спокойно и отнюдь не весело. Он заметно напрягся и крепко прижал локти к телу. Сердце зашлось в бешенном ритме, запуская животные механизмы в организме. Чёртовасвязьчёртовасвязьчёртовасвязь. Грейнджер явно не осознавала масштаба катастрофы, в выжидании уставившись на него. Салазар, как у кого-то могут быть такие огромные глаза?! Просто каряя бездна. Знала бы Грейнджер, какие картины сейчас в голове у Драко, не смотрела бы так доверчиво. Сознание Драко упорно взвешивало, насколько это от одного до десяти плохая идея — трахнуть принцессу Гриффиндора днём в людном коридоре. Какая-то его часть ничего не взвешивала, а просто призывала к действию. Но Драко сконцентрировался на её словах, не собираясь поддаваться своим желаниям. Чёрт, да сам Салазар бы его засмеял за такую нетипичную для слизеринца самоотверженность. Драко дёрнулся, скидывая её ладони со своих плеч. Гриффиндорка немного покраснела. Видимо, она сама не осознавала, как тянулась к нему. Отлично, Грейнджер, мы в одной лодке. Которая идёт ко дну. — Ах, ты боишься, что кто-то узнает, будто Золотая девочка на самом деле маленькая ом… — Гриффиндорка заткнула ему рот ладонью раньше, чем он успел договорить. Но ещё раньше до него дошло осознание, что это была за назойливая идея о неправильности присутствия Грейнджер на сборах. Она просто не имела права туда ехать. Прямо в притон изнеможённых альф. Вдруг без своего хренова зелья она производила такой же эффект на других, как и на него самого? А у них вряд ли была такая железная мотивация избегать контакта. Куда же подевалась её любовь к правилам? Драко схватил её за запястье и отвёл ладонь в сторону. Наконец его негодование пробилось сквозь толщу животных инстинктов. — Грейнджер, ты же отдаёшь себе отчёт в том, насколько это бредовая идея? Гриффиндорка зло прищурилась: — Спасибо за заботу, Малфой, но это явно ты не отдаёшь себе отчёт в том, насколько мне это необходимо. — Она ткнула его пальцем в грудь. — И вообще, тебя это заботить не должно. Действительно. А чего это Драко это так заботит? Аж скулы сводит. Ответ нашёлся достаточно быстро. — Грейнджер, ты либо не такая умная, как все считают, либо действительно нахваталась мазохизма от Поттера. Неизвестно вообще, как работает эта чёртова связь. А я, знаешь ли, не привык подставляться. — Ты думаешь, если меня коснётся кто-то другой, ты рассыплешься тут же в пыль? Серьёзно, Малфой? Ничего бредовее не придумал? — Ты можешь утверждать обратное? — Драко чувствовал, что и сам готов стереть Грейнджер в порошок. Она что, не понимает очевидное? Если Грейнджер привыкла жить на волоске от смерти, это её дело. Драко не собирался к этому привыкать. — Нет, но менее абсурдными это твои опасения не делает. Я еду, и точка. Грейнджер отступила на шаг и в следующую секунду смешалась с толпой в коридоре. Оставалось только надеяться, что хренова связь не примет это за хренову ссору и не подкинет ещё хреновых сюрпризов.

***

Гермиона украдкой наблюдала за хмурым Малфоем, что стоял поодаль. Вообще-то она была уверена, что хмурым его считала только она. По сути, Малфой не выражал эмоций больше, чем обычно. Но умение распознавать настроение слизеринца у Гермионы появилось так же неожиданно, как и все другие безумные вещи, связывающие их. В целом этот навык был меньшим из всех зол. Даже относительно полезным. Они не разговаривали с Драко после той стычки в коридоре. Даже когда их случайно (ну конечно!) распределили в одну лодку. Гермионе казалось, что даже Чёрное озеро не такое уж и чёрное, по сравнению с аурой слизеринца. Складывалось ощущение, будто всё живое, что оказывалось рядом с Малфоем, должно было непременно завянуть или распасться на молекулы. С одной стороны, Гермиону более чем устраивал этот демонстративный бойкот. Она порядком устала от переменчивого настроения слизеринца. С другой стороны, мама ей всегда говорила, что нет дыма без огня. А Драко Малфой являлся олицетворением этой стихии, и не стоило ожидать, будто затишье впоследствии не обернётся настоящей бурей. Гермиона всерьёз начала подумывать о принятии успокоительных зелий на постоянной основе. Как бы ни была стойка её психика, закалённая опасными приключениями с Гарри и Роном, Малфой был оружием явно более мощным по силе воздействия на её нервную систему. Гермиона едва сдержалась, чтобы не фыркнуть во всеуслышание. Оружие, ещё чего! Скорее, водяной пистолетик. — Итак, дети, правила вы знаете, но я повторю ещё раз, — пробасил Хагрид и окинул всех тяжёлым взглядом, — представители класса бэтт располагаются в шатрах по пять учеников. Самостоятельно выберете тех, с кем хотите жить, и лучше подойдите к этому делу со всей ответственностью: вам терпеть своих соседей целую неделю, — Хагрид усмехнулся в бороду своей шутке. Гермиона улыбнулась. Ей всегда нравился великан: было в нём что-то, что вселяло спокойствие и дарило тепло, как от общения с близким другом. — Представители класса альф разбивают лагерь сами и селятся по одному человеку в палатку, для вашей же безопасности, — Хагрид вновь хохотнул. Сзади неё кто-то громко цокнул, явно не одобряя речь великана. Гермиона резко обернулась, собираясь шикнуть на недовольного, но наткнулась на знакомые холодные глаза. Малфой буквально олицетворял собой значение выражения «пробирающий до костей взгляд». Весь его вид кричал о её, Гермиониной, скорой кончине, если она хоть что-то вякнет. Отчего-то весь запал гриффиндорки улетучился, и она быстро отвернулась обратно. Нет, её вовсе не пугал Малфой, просто не было желания иметь с ним каких-либо дел. — …нам предстоит провести некоторое время бок о бок, — продолжал великан. — Ученики из шатров должны набрать травы из предоставленного списка и переместить их в повозку, которая прибудет по окончании поездки. Альфы же пройдут курс тренировок. Ученики из соседней группы недовольно заворчали, сыпля проклятьями. Кто-то даже досадливо плюнул на ботинок соседа. Хагрид пытался сказать что-то успокаивающее, чтобы унять гул в группе альф, но никто его уже не слушал. Гермиона усмехнулась. Каждый год общий сбор перед началом расселения проходил одинаково, вплоть до плевка на обувь. Могли бы уже и привыкнуть к мысли о неизбежной участи. — Общение с другим классом не возбраняется, но только в перерывах между занятиями и только под моим пристальным присмотром. Никаких ночных вылазок, посещений чужих шатров и прочих непотребств, что связаны с, кхм, сами знаете чем. — Хагрид обвёл всех нетипичным для него строгим взглядом и добавил: — А также никаких взрывчаток, сглазов и отросших заячьих ушей у тренера. — На этих словах он выразительно посмотрел на близнецов Уизли, те в свою очередь подняли руки в знак капитуляции. Правда, никто так и не поверил в их искренность. Удивительно, но даже поразившее Фреда в битве проклятье не сделало его ни на грамм серьёзнее. Иногда казалось, что оно только открыло новые горизонты его фантазии, выведя шутовство на запредельный уровень. Вся семья Уизли чуть дух не испустила, пока лечила несчастного. Даже будучи при смерти, первое, что сделал Фред после пробуждения, — это наслал на Рона сглаз. В общем, поправился Фред довольно быстро. Гермиона решила не дослушивать вводные наставления, так как выучила правила наизусть: травы по списку, ночевать в своих шатрах, гулять только днём. Последнее она много лет упорно игнорировала, что в принципе можно считать её причудливым персональным правилом. Гермиона удалилась в свой шатёр, чтобы быстро разобрать вещи и сразу приступить к работе. Дрожащая трясучка находилась в нужной ей кондиции лишь в определённые часы, а найти её было достаточно непросто.

***

Гермиона уже несколько минут чувствовала назойливый зуд между лопатками и упорно не обращала на него внимания, списывая это на насекомых. Что было крайне сомнительной идеей, учитывая то, что они находились на волшебном поле с волшебными растениями и, она была уверена, волшебным щитом от комаров. Но она была так увлечена поисками, что этот аргумент казался весьма убедительным, чтобы не отвлекаться на физический дискомфорт. На периферии взгляда мелькнуло инородное белое пятно. Гермиона тяжело вздохнула и выпрямилась. От резкого движения несколько прядок волос выпали из пучка, неприятно щекоча нос. Она тут же зачесала их нервным жестом. — Малфой, какого чёрта ты тут делаешь? — Рядом послышался шелест травы. Слизеринец подошёл ближе. — И как давно ты пялишься на меня? — Я помогаю, Грейнджер, — невозмутимо ответил он, проигнорировав последний вопрос. Гриффиндорка скрестила руки на груди. Малфой умел быть самой невинностью, когда хотел. И Гермиону это страшно злило. Можно подумать, это не он закатил сегодня сцену по поводу того, что гриффиндорка якобы намеревалась убить его своими беспорядочными половыми связями. А теперь имеет наглость заявиться к ней и вести себя как ни в чём не бывало. Может, Гермиона и правда собиралась претворить его казнь в жизнь. Только не таким изощрённым способом, а гораздо проще — своими собственными руками. Пронёсся порыв ветра, и непослушные волосы вновь упали на лицо, раздражая ещё больше. — Помощь, Малфой, предполагает какие-то действия, а я что-то не заметила, чтобы ты вообще двигался. — Гермиона гневно сдула локон, который, впрочем, тут же упал обратно на глаза. — Ты меня вообще не видела, Грейнджер, откуда тебе знать, что я делал или не делал? — задал риторический вопрос Малфой, растягивая гласные. Всё это время он с иронией наблюдал за её борьбой с кудрями. — Грейнджер, животное на твоей голове, верно, пытается тебя прикончить. Гермиона злостно рыкнула в ответ. — Мерлин, Малфой, тебе заняться больше нечем, кроме как трепать мне нервы? Почему ты вообще не на тренировках? Гермиона с силой дёрнула прядь вбок, от чего порвалось несколько волосков. Но она этого даже не заметила, поскольку находилась в той стадии отчаяния, стараясь укротить собственную причёску, что была готова отрезать надоедливые волосы Сектумсемпрой. Казалось, сама природа обратилась против неё и пыталась сделать и без того неприятную ситуацию ещё и нервной. — Сегодня их нет, — пожал плечами Малфой и, неожиданно приблизившись, заправил локон за её ухо. Гермиона опешила от его внезапного действия. Голову закружило от запаха зимнего леса. Хвоя с нотками какой-то невероятной свежести. Нервы снова начали накаляться, как электрическая плита. А в довесок появилась дурацкая мысль спросить, каким порошком он пользуется (хотелось сказать хоть что-то, чтобы разрядить обстановку). Гермиона даже вскинула подбородок с намерением это сделать, но осеклась, столкнувшись со взглядом слизеринца. Драко смотрел на неё изучающе: сложилось ощущение, будто он сам напрягся от собственного порыва, однако руки не убрал. Это ввело Гермиону в ещё больший ступор. Малфой обладал потрясающим умением менять градус своего настроения за доли секунд, каждый раз сбивая гриффиндорку с толку. Но сейчас было сложно на него злиться за это. Его пальцы неловко касались чувствительного места под ухом, распространяя приятную дрожь по телу. Мысли упорно путались. Малфой будто нашёл тайную кнопку, которая полностью отключала мозг Гермионы. Гриффиндорка в очередной раз не понимала, что происходит между ними. Она пристально вглядывалась в бушующее серое небо в его глазах в надежде получить ответ на этот невероятно сложный вопрос. Но Драко молчал. Его зрачки расширились так, что почти захватили радужку целиком. Малфой редко оказывался в такой непосредственной близости от неё. Раньше ей не приходило в голову изучать черты его лица: прямой нос; тёмные брови, сведённые на переносице; гладкая кожа, без единой родинки. Слухи про то, что у Малфоя в роду были вэйлы, сейчас не казались такими уж неправдоподобными. По иронии, в голову пришла сцена из фильма, где Роберт Паттинсон говорил что-то про то, что всё сделано в вампирах для привлечения жертвы. Малфой не был вампиром, но его красота была такой же опасной. Гермиона заворожённо очертила взглядом линию челюсти — ровная, точёная. Чувствовались его аристократические корни. Ей до ужаса хотелось повторить этот путь пальцами, осязая под их подушечками остроту его скул. Такую, что казалось, можно было порезаться. Она не помнила себя, когда подняла руку, следуя своему порыву. Мгновенно пульс в её венах зашёлся в бешенном ритме, отдаваясь в ушах оглушительным перестуком. По какой-то непонятной причине их тянуло друг к другу с такой силой, будто они были магнитами противоположной полярности. Но отчего-то сейчас её это не пугало. Наоборот — в её груди зарождалось трепетное желание поддаться этой неведомой чарующей силе. Но волшебство момента рассеялось, как только она дотронулась до кожи Драко. Малфой отшатнулся, будто его припечатали калёным железом. — Мне пора, — коротко выдохнул он и неосознанно попятился назад. Казалось, прошла всего секунда, а его уже не было рядом. Гермиона растеряно моргнула — на поляне она была одна. Сильный порыв ветра снова коснулся её лица. Если честно, Гермиона не поняла ровным счётом ничего. Но в голове крутился только один глупый вопрос: что за волшебство сокрыто в пальцах слизеринца, раз надоедливая прядь даже не шелохнулась.

***

На лагерь опустилась ночь. Все ученики давно спали. Холодный сумрак просачивался под кожу, отчего Гермиона неуютно поёжилась и плотнее запахнула чёрную кофту. Она никому об этом не говорила, но на самом деле гриффиндорка боялась темноты. Отчасти свой отпечаток оставили скитания за крестражами, где особую опасность представляло именно это время суток. Гермиона аккуратно высыпала нарезанные травы в бурлящий котёл. Благо сегодня ей удалось найти несколько стеблей дрожащей трясучки. К сожалению, этим количеством невозможно было пополнить запасы на весь год, но это было второстепенной проблемой на данный момент. Для начала стоило обезопасить себя на первые несколько дней. Гермиона достала из кармана блокнот и сделала в него пометку себе на будущее набрать побольше трав. Немного поразмыслив, она дописала время, в которое дрожайщая трясучка приобретала нужные гриффиндорке свойства. В какой-то момент придётся пожертвовать сном, если Гермионе не удастся найти нужное количество стеблей вечером. К сожалению, было всего два варианта: на закате и перед рассветом. Зелье было почти готово, когда она услышала шорох в кустах. Гермиона кинула тревожный взгляд в сторону звука. Природа вокруг, казалось, замерла. Даже неприятный ветер, что безжалостно трепал её причёску в течение всего дня, стих. Сейчас это от отчего-то не радовало. — Малфой? — в надежде спросила Гермиона в темноту. Ответом ей послужила тишина. Гриффиндорка ещё раз окинула взглядом поляну, но, так ничего и не заметив, быстро разлила зелье по склянкам и удалилась в свой шатёр.