Огранка

- Знаете, это началось не так давно... Хочется посмотреть на Июль, ища поддержки и ответа, но сейчас её нет. - Кажется, в июле... - Этого года? Прошли 11 месяцев, вы не обратились за помощью раньше? - Нет... Знаете, я подумал, сначала, что всё это какая-то одна большая шутка. То есть, у меня есть родственники, которые любят шутить и я думал, что переживаю последствия, но... Август закрывает глаза, опуская вниз голову. - Выскажусь... Хотя бы здесь? - Я вас слушаю, сеньор Вергопуло. Август жмурится - Это началось в Июле. Я пережил, можно сказать, достаточно тяжёлую вещь - смерть брата. С того момента, прошло несколько лет, но я был рядом с ним, когда тот умирал и... Знаете, хах... Я не придал значения эмоциям на тот момент так много, но... Через год я понял, что начал забывать. Я сел однажды, пытаясь вспомнить самую лучшую вещь, что со мной случалась... И я не помнил. Не помнил и худшую вещь. Помнил, как встаю утром, пью кофе, как ем лепёшки, как возделываю землю, как с женой убираем виноград, как переезжаем... Это забавно, я чувствовал себя в своём теле, но как в перчатках, как будто изо рта постоянно пахло, пот лился ручьями, а вещи проходили сами собой, не оставляя ничего, кроме следов. - Вы смеётесь... - Конечно! Разве вы не находите забавным тот факт, что перед вами сидит инопланетянин, как вы их зовёте, и рассказывает, что чувствовал себя не в своём теле? Это также смешно как местное солнце. - Вы давно разговаривали с кем-то так откровенно? Об этом чувстве пришельца. Август улыбается, сквозь прикрытые глаза глядит на чудесную женщину перед ним, вероятно, знающую о его голове гораздо больше, чем он сам. - Последнее время, а тем более о таких чувствах, я болтаю только с собаками. Знаете почему? Они меня не понимают. Широкие плечи, на которые вешался весь мир дернулись в короткой дрожи. Август улыбался, прикрыв ладонью рот, смотрел в пол, не говоря ни с кем, крича о вещах, схожих с горькими косточками в винограде южной Италии. Вкус дерущий нёбо. Плечи содрогнулись ещё раз. - Вы знаете, моя жена говорит, что волосы у нас жёлтые, как солнце. Что такие же зубы и брови. И я думаю, может, это мир любил бы меня больше, будь они белые. Как у братьев. Как у людей. Мне казалось, мои братья виноваты во всём, что происходит не так, я думал, что я просто устал. Я сходил в клубы! Я насмотрелся на юношей и дам, они звали друг друга хорошими мальчиками и девочками, а я смотрел, едва решаясь, чтобы крикнуть хоть одним из них "хэй! потанцуем?" Мне хотелось бы меньше дышать, больше петь и ничего не слышать... И белые, белые зубы, как кожа моего покойника, как холсты и волосы братьев. Слезы капали на пол.