Воронье дерево

Когда я в первый раз услышал от состайников, что Чёрный повадился бегать в наружность, решил, что они совсем сошли с ума. Я стал первым и единственным, с кем он мог об этом говорить. Мы часто засиживались одни в библиотеке или на ступеньках, выходящих во двор, и по долгу разговаривали. Я слушал, как завороженный, зарисовывал места из его рассказов. Пока однажды он не предложил посмотреть их вместе.