Мутная вода

В кафе-мороженом под названием «Джеллифиш» , несмотря на довольно позднее время, было полно народу. Чанбин чувствовал себя слоном в посудной лавке: все приличные места заняли семьи с детьми и воркующие подростки, поэтому ему пришлось сесть за единственный свободный столик — маленький, круглый и шаткий — в самом центре зала. Посетители без конца мотались мимо него в туалет и обратно, обтирая бёдрами наутюженный костюм; а Чанбин всё сидел, вцепившись в подготовленный букет ромашек, как девственник перед первым свиданием. Волновался он примерно так же. [19:57 Джисон] Бини, приём, объект на месте?

[19:57 Чанбин]

Нет пока. Я в каком-то детском кафе, которое выглядит как Красти Краб.

[19:57 Джисон] Прикольно, ты только наяривать по привычке не начни, когда её увидишь, пожалей бедных деток Как говорила мама, «шила в мешке не утаишь», поэтому Чанбин всё-таки раскололся и рассказал всё Джисону. Тот вдумчиво выслушал получасовой спич о том, какая Ёна божественно-прекрасная, выдал дежурную порцию шутеек про любовь с первой дрочки, после чего довольно серьёзно посоветовал хёну не слишком увлекаться и быть настороже, потому что «мало ли что». Вдруг белокурая девчонка окажется клофелинщицей, обдерёт его, как липку, и найдут Чанбина потом в подворотне за мусорным бачком. Джисон, конечно, утрировал, но доля истины в его словах была. Всегда оставался риск, что что-то пойдёт не так. — Добро пожаловать на борт, капитан! — молоденькая официантка, курсирующая между столиками на роликах, подкатила к Чанбину с планшетом наготове. — Что будете заказывать? — Капучино, пожалуйста, — бросил он и мысленно поблагодарил родителей за то, что никогда не был вынужден шабашить в общепите, рискуя заработать моральную травму от таких вот скриптов про «капитана». — Кофе нет, — девушка с деланным сожалением поджала губы. — Только бабл-ти и молочные коктейли. — Тогда бабл-ти. — С каким вкусом? Есть персик, личи, киви… — Персик, — Чанбину было вселенски, кубически насрать с каким вкусом будет чай. Он ёрзал и постоянно оборачивался на звук дверного колокольчика, а к мозгу подбиралась противная мыслишка, что Ёна может и не прийти вовсе. — Два. «Интересно, у неё может быть аллергия на персики?» Чанбин умостил подрастрепавшийся букет на краю стола. Время давно перевалило за восемь; официантка поставила на стол два закруглённых стакана с бултыхающимися на дне шариками желе, и лишь тогда телефон в его кармане, наконец, ожил. [20:07 Ёна] я подхожу. Первое впечатление всегда самое сильное — Чанбин это знал не понаслышке. И пускай они уже видели друг друга через экран, он всё равно не мог перестать нервничать. Когда дверной колокольчик звякнул в очередной раз, он крутанулся на месте, ожидая увидеть Ёну, но увидел только расхристанного парнишку лет семнадцати, в фиолетовой шапке и потёртом зелёном бомбере. Поглядев по сторонам, он торопливо двинулся между столиками, миновав Чанбина, который продолжал буравить взглядом входную дверь. — Привет. Чанбин обернулся. Парень в бомбере уже сидел напротив него и тяжело дышал, как после долгого бега. — Здесь занято. — Ага, — парнишка неловко улыбнулся. — Я знаю. Его голос был слишком низким для такого смазливого лица. Почесав взмокший лоб под кромкой шапки, он опустил глаза в тонкое пластиковое меню, кусая пересохшие губы. — Дружище, — Чанбин, как человек хорошего воспитания, был предельно вежлив, — я девушку жду. Не мог бы ты… — Прости, что опоздал, на учёбе задержался, даже переодеться не успел, — полностью игнорируя его слова затараторил парень, пытаясь выбрать между «Клубничным бумом» и «Банановым раем». — Кошмар, как дорого всё. Сто лет тут не был. Он вытащил руки из рукавов бомбера, оставив его болтаться на середине тела и стряхнул вниз тонкий браслет, который Чанбин абсолютно точно видел раньше. — Можно? — парень ткнул пальцем в нетронутый бабл-ти. Не отрывая взгляда от лица собеседника, Чанбин придвинул к нему стакан. — Спасибо. Обхватив губами трубочку, он выдул чуть ли не треть напитка одним глотком и зажмурился от удовольствия, морща веснушчатый нос. — Вкусно. Давно хотел попробовать. Чанбин шумно выдохнул, будто перед этим не дышал секунд двадцать. Этот пацан был похож на Ёну — слишком похож, чтобы это оказалось совпадением. — Слушай, я не понимаю, какого хера тут происходит, но мне это вообще не нравится, — он зацепился взглядом за проходящую мимо их столика парочку, которая волокла к выходу верещащего ребёнка лет семи. — Я жду Ёну. — Ну, — парнишка смущённо пожал худыми плечами, отчего футболка с огромным вырезом сползла набок. — это вроде как я. На самом деле меня Ёнбок зовут. Ёна — сокращение, знаешь, как сценический псевдоним. Чанбин до последнего надеялся, что это чья-то плохая шутка или вышедший из-под контроля пранк, но парень, назвавшийся Ёнбоком, продолжал сидеть напротив, так и не сняв идиотскую фиолетовую шапку, и смотрел на него с робким ожиданием. Наверное, думал, что Чанбин кинется в его объятия, забив на тот факт, что дама его мечты оказалась мужиком. Это был кромешный пиздец. — Чанбин, всё нормально? Чанбин почувствовал на руке холодные, чуть влажные от запотевшего пластика пальцы, и его словно током шибануло. Он подскочил с места, опрокинув на себя стакан с бабл-ти, и Ёнбок отпрянул, чуть не свалившись со стула. Официантка тут же вклинилась между ними, и начала вытирать со стола разлитый чай. Ёнбок испуганно выглядывал из-за неё, вжав голову в худые плечи. Посетители за близстоящими столиками оторвались от своих дел и теперь смотрели на них. — А оплата? — бросила официантка вслед, но Чанбин уже нёсся к выходу, не поднимая головы, чтобы не встретить ни одного подозрительного или осуждающего взгляда.

***

[21:22 Джисон] Ты там как, морячок? [21:22 Джисон] Твой кораблик уже вошёл в бухту? Чанбин отложил смартфон на полку и яростно вспенил шампунь в волосах. Вода была настолько горячей, насколько терпело тело; он торчал в душе уже битых полчаса, натираясь до скрипа кожи, но всё никак не мог отмыться. Итак, всё это время он общался с парнем. Вздыхал по нему вечерами. Позвал его на свидание. Он, блять, дрочил на парня, причем не один раз. Хотелось нахлестать себе по рукам, только это ничего бы уже не изменило. Все эти фишки с закрытой одеждой, платками и выключенным микрофоном кричали о том, что он что-то упускает, только вот мыслил он в эти моменты не головой, а головкой, и теперь лихорадочно думал, как с этим жить. Закончив самобичевание и завернувшись в махровый халат, он вышел из душа, вытряхивая воду из ушей, перешагнул через лежащую на полу рубашку, которую насквозь пропитал бабл-ти, прошагал в комнату и взял ноутбук. Растянувшись на диване, он включил первое, что попалось под руку на стриминговом сервисе. Фильм оказался бестолковой жвачкой для мозга, зато помог отвлечься от мыслей о незнании, которое не освобождало от ответственности. Ёна ему действительно нравилась. Ёнбок оказался угловатым, одетым не по погоде и немного дёрганым парнем, которого даже бить за такие номера было жалко. Оставалось надеяться, что ему хотя бы было восемнадцать. Телефон снова запищал. Чанбин отвлёкся на гаджет, ожидая увидеть новые искромётные панчи Джисона, но увидел совсем не это. [21:26 Ёна] чёрт, мне правда жаль. [21:26 Ёна] я хотел раньше признаться [21:26 Ёна] но никак не получалось. [21:27 Ёна] прости, что так вышло. [21:27 Ёна] и спасибо за цветы. Он сопроводил сообщение фотографией ромашек, помещённых в стеклянную вазу. Чанбин вообще забыл, что притащил их с собой, намереваясь подарить своей прекрасной Ёне. А этот засранец мало того, что забрал их с собой, так ещё и отчёт ему прислал. [21:28 Ёна] ты очень красивый, чанбин. А вот это уже был перебор. Чанбин в комплиментах от парня уж точно не нуждался, особенно в данный момент. Зачесав пятернёй мокрые волосы назад, он принялся скроллить переписку. Наткнувшись на сообщения, предшествующие встрече, он хмыкнул: так вот что означало это «без рук». Ёнбок хорошо подготовился, раз притащил его в кафе, где было полно детей, и заранее вбросил расплывчатое предупреждение, чтобы в случае чего выставить его виноватым. Очень умно, можно даже сказать, хитрожопо. И ведь не мог же он не знать, как Чанбин отреагирует, увидев его настоящего — и всё равно пришёл. Странный был парнишка, и ситуация странная, но лучшим выходом из неё было просто забить, и, Чанбин, задумавшись лишь на секунду, удалил переписку. Все фото и видео, о которых он даже вспоминать не хотел, исчезли, и перед глазами возник интерфейс со всеми существующими диалогами. Помимо рабочих чатов, куда он старался не заходить, прикидываясь ветошью, их было не так уж и много. [21:29 Джисон] Чанбин, ты там жив вообще?

[21:29 Чанбин]

Жив.

[21:29 Джисон] Расскажешь, как прошло? В понедельник. Чанбин решил, расскажет всё в понедельник, а пока что он продолжил листать непрочитанные сообщения. Между акционной рассылкой от спортзала и семейным чатом, в который он из-за нескончаемого кранча уже сто лет не заглядывал, затесался короткий месседж от Минджон, который он не заметил раньше. [20:22 Минджон] Привет! Чем занят? У него буквально лампочка в голове зажглась, подкидывая отличное решение проблемы. Он прекрасно понимал, к чему была вся эта помощь с работой, домашняя выпечка, сидение за одним столом и мимолётные касания, которых не избежать при таком тесном «сотрудничестве», он видел, что нравится ей, и в сложившихся обстоятельствах просто не мог этим не воспользоваться, поэтому тут же набрал номер и долго слушал длинные нудные гудки, прежде чем ему ответили. — Алло? — голос Минджон был сонным, а через динамик пробивался шорох ткани. — Разбудил? — Чанбин прижал телефон плечом к уху, плотнее запахивая халат. Как же приятно было услышать знакомый женский голос. — Нет, всё хорошо, — быстро заверила девушка. — Что-то случилось? Случилось, но Минджон не должна была об этом знать. Ни одной живой душе — кроме Джисона и Чана, разумеется — он не рассказал бы о пережитом. Как говорится, «дорогой дневник, не передать словами…». — Ты свободна завтра? — Да, — Минджон даже паузу не выдержала, — а что? — Заеду за тобой вечером. — Это и есть тот ужин, который ты мне обещал? — захихикала Минджон. — Он самый. Чанбин умел быть обходительным. Ему не были чужды походы в дорогие рестораны и долгие ритуальные ухаживания, целью которых всегда был секс на одну или несколько встреч. Он знал, куда стоило отвести Минджон, чтобы та осталась под впечатлением от прошедшего вечера, и это точно было не проклятое кафе-мороженое с кальмарами и штурвалами по стенам.

***

Громко цокая каблучками, Минджон перебежала дорогу. Чанбин уже стоял возле входа в ресторан, собирая пиджаком редкие капли дождя; как порядочный джентльмен, он предложил девушке поехать вместе, но та отказалась и заявила интригующе, что хочет его удивить. Выглядела она чертовски хорошо. Чанбин на крокодила бы и не позарился, конечно, но привык видеть её в строгом офисном костюме, скрывающем всё, что сейчас подчёркивало вечернее платье. Так что да, он был слегка удивлён, а ещё больше удивился, когда она подошла совсем близко и коснулась губами его щеки. Это было хорошим знаком. — Привет! — она аккуратно стёрла с его лица лёгкий след помады. — Ну и погода, просто ужас! Я не опоздала? — Нет, как раз вовремя, — Чанбин с прищуром посмотрел на яркую вывеску ресторана. — Пойдём? Она кивнула радостно и подала ему руку с одним-единственным блестящим колечком на фаланге пальца. Чанбин видел, что ходить на каблуках для неё — непривычное дело, поэтому вёл её за руку по мраморным ступенькам осторожно, оглядываясь на мимо проходящих, как секьюрити, и отпустил лишь тогда, когда они зашли внутрь. Зал был роскошным — именно таким, какой приходит в голову, когда представляешь себе элитное заведение. Место им тоже досталось удачное, вдали от посторонних глаз, и Чанбин, который за крохотным столиком в кафе-мороженом чувствовал себя маяком, на который все пялились, от души этому порадовался. Пожилой официант предложил им меню в бархатной обивке. Выбрали вино; Чанбин, хрен положив на свою умершую в зародыше диету, заказал огромный стейк. Минджон деликатничала и выбрала салат из какой-то травы и рыбу на гриле. — Чем занимался весь день? — она расправила тканевую салфетку на коленях и принялась за еду, на секунду задумавшись, в какой руке должен быть нож, а в какой — вилка. — Был в зале с утра, — Чанбин дербанил стейк так, будто мертвая коровка в чём-то провинилась. — Потом к родителям заехал, я из-за работы уже забывать начал, как они выглядят. Продуктами закупился. «Или сто двадцать способов забыть о том, как ты воодушевлённо дрочил на парня несколько дней подряд». — А кем работают твои родители? Чанбин очень часто слышал этот вопрос и даже перестал обращать внимание на то, что это звучало это довольно бестактно. Тем не менее, у него возникло ощущение, что Минджон слишком забегает вперёд, да ещё и не на ту дорожку — он никогда не посвещал в дела и количество денег на счетах своей семьи краткосрочных пассий, а Минджон он считал именно такой. — У отца своя риелторская компания, — коротко ответил он, отпив вина. — Вот как, — Минджон задумчиво выпятила губу. — И в зал ты часто ходишь, да? Штанги там всякие поднимаешь? Чанбин не стал утомлять её тонкостями работы с весом, поэтому сказал да, штанги, и запихал кусок стейка в рот. Не сравнить с маминым пульгоги, конечно, но было довольно вкусно. — Салат не очень, — Минджон поковыряла вилкой моток рукколы. — Я знаю вкуснее рецепт и ингредиенты там попроще. С Минджон было легко. Конечно, болтала она без умолку, но говорила о каких-то простых, ни к чему не обязывающих вещах. После бесконечного информационного потока на работе это казалось манной небесной. Чанбин даже расслабился. Ненадолго. — Извини, — почувствовав вибрацию поставленного на беззвучный телефона, он вытер руки, достал гаджет и уставился на неизвестный номер. По-доброму, нужно было вообще замьютить все незнакомые контакты, но Чанбину было лень лезть в настройки. Чану и Джисону он разослал сообщения с просьбой не написывать ему без повода в эти выходные, значит, это был кто-то другой. [21:00 Неизвестный номер] чанбин. [21:00 Неизвестный номер] мне ужасно жаль. [21:00 Неизвестный номер] правда. [21:00 Неизвестный номер] я отправлю [21:00 Неизвестный номер] голосовое. [21:00 Неизвестный номер] послушай, как сможешь. [21:01 Неизвестный номер] пожалуйста. Эту манеру писать сообщения он узнал сразу. Вот Ёнбок и объявился вновь спустя почти целые сутки. — Всё в порядке? Чанбин поднял взгляд. Видимо, он изменился в лице, потому что Минджон нахмурилась. — Да-да, всё хорошо, — он закивал и отложил телефон на край стола. — Так про какие шторы ты говорила? — Рулонные, — Минджон наколола на вилку кусочек апельсина. — Я считаю, что они намного лучше классических, но… Чанбин кивал, как собака на приборной панели, а сам продолжал коситься на экран. Голосовые возникали одно за другим: какие-то подлиннее, какие-то — совсем короткие, они то появлялись, то исчезали, их заменяли новые, а потом перестали всплывать вовсе. Ёнбок вышел из сети. — Здесь все такие важные, мне немного неуютно, если честно, — Минджон надула губы, глядя по сторонам. — Может, пойдём просто погуляем? Чанбин согласился. Проветриться не мешало.. Они бродили по скверу через дорогу от ресторана ещё примерно час. Дождь закончился мелкой моросью, но ветер продолжал трепать кроны деревьев и вырывать пакеты из рук вечерних прохожих. Чтобы Минджон не мёрзла, Чанбин отдал ей свой пиджак. — Проводишь меня до метро? — спросила она. — Я на машине, — напомнил Чанбин и спрятал руки в карманы брюк, чтобы хоть немного согреться. — Да брось, разве это не романтично? — Минджон покружилась, обводя руками красоту вечернего парка. — Прогуляемся ещё немного. Чанбин вздохнул. Не таким он видел завершение вечера, да и замёрз он, как собака, но отказать женщине в маленьких причудах права не имел. — Хорошо, — согласился он. — Пойдём на станцию. Люди на станции поднимались к ним навстречу, но никто больше не спускался вниз. Последний вагон метро должен был прийти с минуты на минуту; Минджон шла чуть впереди, а остановившись на перроне, обернулась. Её глаза сияли. — Всё было чудесно. И ресторан и прогулка. Мне с тобой очень хорошо, — мягкий голос разносился по пустому тоннелю, вибрируя у Чанбина в животе. Минджон подошла совсем близко и совсем не по-дружески положила ладони ему на плечи. Он задержался взглядом на её губах: помада на них была цвета тёмной вишни. Прикрыв глаза, Минджон подалась вперёд и, Чанбин, не медля, накрыл её губы своими. Во рту оставался привкус вина: Минджон целовалась робко и осторожно, положив пальчики на его скулы. Чанбин честно пытался не давить, но уже полминуты спустя не сдержался: притянул Минджон ближе за талию и грубовато сжал округлое бедро. — Может, ко мне? — прошептал он в мягкие губы, но Минджон вдруг отстранилась, со смущённым смехом выворачиваясь из кольца его рук. — Бини, давай не так быстро, ладно? — она посмотрела ему в глаза, прикрывая ладошками румянец на щеках. — Помнишь, что ты говорил? Нужно как следует узнать друг друга, чтобы переходить к чему-то большему. Чанбин даже не сразу понял, что эти слова принадлежали ему самому. Нужно было взять на заметку поменьше пиздеть об эталонных отношениях — особенно чужих. — Да, конечно, — он прочистил горло и отступил на полшага назад. — Извини. — Всё хорошо, — Минджон заботливо набросила ему на плечи его же пиджак и оставила на губах ещё один короткий поцелуй. — Спасибо тебе за вечер. До понедельника. Последний поезд появился на перроне с громким гулом. Минджон зашла в вагон и, когда двери закрылись, помахала Чанбину рукой. Он провожал состав взглядом до тех пор, пока он не скрылся в тоннеле. Минджон была хорошей. Милой и неиспорченной. Только вот Чанбину нужно было совсем не это.

***

Пожилая соседка, выглянув в коридор, спросила, почему он так поздно возвращается домой даже в выходные. Приветливо улыбнувшись, Чанбин ответил, что навещал семью, выслушал, какой он хороший сын, и с пожеланиями доброй ночи скрылся в квартире. После сделал всё, как обычно: покидал вещи в стирку, включил свет, настроил музыку под настроение и уселся возле розетки, потому что зарядка на телефоне была почти на нуле. Джисон и Чан слово сдержали и не написали ему ни слова, зато сообщения от «Неизвестного номера» так и висели, помеченные синим кружочком. Чанбин ломаться не стал: ему и впрямь было любопытно, станет ли Ёнбок вновь оправдываться за содеянное или скажет что-нибудь новое. Поставив музыку на паузу, он нажал кнопку «плей» на первом голосовом и положил телефон на пол возле ног. «В общем, я очень долго думал, — низкий голос раздался из колонки; при выкрученных басах он казался ещё более глубоким, — и, черт, мне правда жаль, Чанбин. Я понимаю, что ты злишься, я бы тоже разозлился, наверное, если бы оказался на твоём месте, но это всё потому что…» Он запнулся и глубоко вдохнул. «Когда ты впервые поговорил со мной, я так хорошо себя почувствовал. Ты столько всего мне рассказал. Люди обычно во мне только мясо видят, а ты…» Чанбин гордился своим музыкальным слухом и умел разбирать биты на атомы, поэтому сразу заметил на фоне какой-то посторонний звук. Ёнбок тяжело дышал и постоянно замолкал на полуслове, вдыхал судорожно и издавал тихие стоны. «Ты говорил со мной, — Ёнбок всхлипывал уже совсем не басом, — и то, как ты мыслишь, твоя речь, твоё тело — мне всё в тебе понравилось, Чанбин, с первого взгляда, понимаешь?» Чанбин поднялся на ноги, подошёл к журнальному столику и поднёс колонку к уху так близко, что заболела перепонка. Странные звуки стали отчётливее. «Чёрт, если бы я признался раньше, ты бы сразу исчез. Когда ты предложил встретиться, я очень испугался, но не смог отказаться, — Ёнбок говорил быстро и глухо, будто прикрывал рот ладонью, и уже натурально задыхался. — Я так раньше никогда не делал, ни с одним из клиентов, и знал, когда в кафе шёл, что ты уйдёшь или вообще морду набьёшь мне, но я так хотел…так хотел тебя увидеть, что…» Голосовое оборвалось, а следующее началось с длинной паузы. «Я пойму, если ты никогда больше не захочешь со мной говорить, — теперь голос звучал будто издалека, а на фоне шумела вода, — но прошу, прости меня, Чанбин. Пожалуйста, прости». Сообщения закончились. Чанбин вопросительно посмотрел на колонку, но та только мигнула ему радужным светодиодом.