Медовая ловушка

— Я хочу быть с тобой честен, — Виктор смотрит на него удивительно понимающим взглядом. Будто он действительно знает, чем Джейс хочет поделиться. — Между мной и Мэл что-то происходит.  Виктор заливается смехом. Хищнечески скалится. Джейсу кажется, что до этого он никогда не видел такую эмоцию на его лице. Но Талису, удивительным образом, даже нравится это. Пожалуй, Виктор привлекает его любым. Джейс понимает, что откровенно таращится. Тут же, стушевавшись, отводит взгляд, отступая от Виктора и давая ему, наконец, спокойно вздохнуть.  — До чего странный способ сказать мне, что вы встречаетесь, — голос Виктора абсолютно спокоен, отстранен даже. Это так странно. — И я знаю. Мне плевать. И тебе, судя по поцелую, тоже.  — Мы не встречаемся.  — Тогда что? — теперь же Виктор, ранее уверенный в абсолютной непоколебимости своей теории, вскидывает брови. Джейс вновь поворачивает голову на него, взгляд почему-то устремляется на губы. Блядство. Не пялиться, не пялиться. Но одернуть себя, как в прошлый раз, не получается.  — Я не знаю! Я не знаю, — к щекам приливает кровь. Джейс чувствует, как они горят. — Я уже ничего не знаю. Мы целовались, — Джейс путается в словах, будто только вчера узнал, что такое любовь. И говорит скомкано, несуразно. Виктор назвал бы его нелепым. — Она мне нравится. Я не знаю. Прости.  — Джейс, послушай меня. Ещё раз, послушай, мне не важно, с кем ты спишь, — но Виктор не называет. Он лишь коротко хмыкает и обиженно — или Джейсу кажется? — отстраняется ещё сильнее, не разрывая зрительного контакта. — Но если бы она тебе действительно нравилась, ты бы не полез ко мне.  Издёвка. Конечно же, Виктор зол. Он не говорит этого прямо, никогда не говорил, но Джейсу всегда удавалось понимать его на каком-то интуитивном уровне. За каждым словом крылось двойное дно. Виктор сам по себе человек контрастов.  — Мне нужно идти. Извини.  — Никуда тебе не нужно. Тебе просто стыдно. Иди.

***

Джейсу нервозно. Нервозно, когда его втягивают в очередной, полный пошлости, поцелуй. Чувство беспокойства не отступает и когда мягкие руки ложатся на шею, заставляя откинуться на кровать.  Ему кажется, что его душат. Запах действительно впивается в нос, окутывая тот плотной пеленой, поглощает все прочие. Сквозь него невозможно вдохнуть и выдохнуть. Перед глазами — застывшая темная ночь.  Острое удовольствие пронзает тело. Джейс будто лежит на раскаленных углях, чувствуя полное отсутствие каких-либо мыслей. Как положительных, так и отрицательных. Вместе с тем он не ощущает пресловутого удовлетворения процессом. Просто пустота, бездна. Укладывающееся на грудь тело должно успокаивать. 

***

— Что значит «его нигде нет»?! — Джейс в истерике. Кирамман с самого начала едва ли не силой усадила его на стул.  В кабинете Кейт всё также душно, не проветренно. Воздух застоявшийся и влажный. Пахнет кофе. Окна плотно закрыты. Дневной свет в зачатке поглощается плотно сдвинутыми жалюзи. Холодный свет настольной лампы бьет в глаза, отдаваясь зеленоватыми отблесками под веками.  — В Пилтовере — нет. У миротворцев нет контроля над Зауном, как и нет права вторгаться на его территории без веских причин, — Кейтлин привычно на взводе. Привычно метается из стороны в сторону, из угла в угол, напоминая загнанное в клетку животное. — Я просила Грейсон о патруле, она сказала мне «отстать от парня». Джейс, он ведь преступник! Я не могу вот так просто отпустить его.  — Он не убийца!  Джейса изгонят из Пилтовера. Совет не принял решение, но это очевидный исход для него. Доигрался. Прикрывая Виктора, загнал себя в ловушку. Виктор же предупреждал, предостерегал, но Талис оказался слишком упрямым, чтобы отступить. До сих пор надеясь, что что-то всё ещё находится под его контролем, что что-то до сих пор можно исправить, он приободряется. Решает продолжить бессмысленные пререкания с Кейтлин. Она не сможет ничего сделать, ведь он в первую очередь друг. Поэтому руки сейчас не скованны наручниками. — Никто этого и не говорил, — холодно перечит Кейт.  — Но подозреваешь ты его именно в этом.  — А у тебя есть доказательства обратного? — Кейтлин умело парирует ему, наклоняясь над стулом Джейса.  Где же твоё хваленное милосердие, когда оно так нужно, Кейтлин? Почему сейчас ты отказываешься войти в положение? Ведешь себя прямо как твоя мама.  Джейс не понимает, не осознает или отказывается признавать, что Кейтлин проявляет чудеса великодушия уже сейчас, позволяя ему огрызаться. Джейс и сам провоцирует её. Нельзя совать хищнику пальцы в рот, наивно полагая, что он не вопьётся в них зубами; нельзя подначивать. — Ты приходила к нему. Ты приходила к нему и после этого он ушёл. Конечно! Кейтлин, я ведь сказал, что справлюсь сам. Я сказал тебе, что он невиновен. Он умирает! Но тебе плевать на него, тебе нет дела до этого, потому что твоя цель не разобраться в деле. Твоя цель — посадить «преступника».  — Он виновен. — Он, блять, умирает. Он хватается за жизнь, ему страшно, Кейт, — он повышает голос. Опасный приём. Но Джейс на несколько секунд словно забывает, с кем говорит. Настолько вязко, топко желание вступиться. Или же он противопоставляет статусу Кирамман собственный? — Будь ты на его месте, ты бы сдалась, просто смирилась? Или боролась за жизнь?  Беседа окончательно теряет черты формальности и структурированности, превращаясь в словесную перепалку и выяснение отношений. Кейт оскорблённо вздергивает тонкий нос. — Я не на его месте. Я собирала доказательства около двух недель. Я проделала колоссальную работу. — То, что случилось со Скай, — ошибка. Это был несчастный случай. Он не хотел этого. Он корит себя за её смерть, хоть это даже и не его вина.   — Это полностью его вина. Он должен, нет, обязан был предусмотреть риски. Даже на уровне идеи, подобного рода вещи необходимо согласовывать с Советом, иначе жди беды. Как думаешь, там одобрили бы эксперименты с мерцанием на самом себе? — Кейтлин неловко закусывает губу, понимая, видимо, что забылась. Начала журить. — Его угрызения совести не вернут человека к жизни. 

***

Скай набивалась к ним в ассистентки довольно долго. Виктор поддерживал её пыл, помогал, направлял. Он заинтересовал Скай ещё когда был ассистентом профессора. Виктор всегда помогал студентам с рефератами, правда после всегда уточняя, что это поднимает его рейтинг и зарплату. На глазах Янг, уже ставшей лаборанткой, Виктор оставил собственный пост в Академии. Он объяснился весьма просто и лаконично: «Стало неудобно совмещать».  Они с мамой были очень близки. Несмотря на наличие собственных апартаментов близ Академии, ей нравилось периодически гостить у мамы, жившей на окраине Пилтовера, близ утесов и моста. Скай с детства любила эти места.

***

Джейс заходит в их совместную лабораторию. Она не походит на помещение, в котором ранее провели обыск. Возможно, здесь и вовсе не было Кейтлин. Талис находит на столе шестеренку. Не узнает её, поначалу даже боится трогать. Затем всё же прикасается, крутит в руке, рассматривает. И вдруг вспоминает.  Залитый синим светом личный кабинет профессора. 4 метра над уровнем пола. Шестеренка, прошедшая сквозь хекстековое поле. Расколотая надвое трость Виктора. Его чудесный смех. Виктор был до ужаса сентиментален, когда решил сохранить эту безделушку.   Джейсу одновременно лестно и страшно.  Виктор ушёл в Заун, не планируя возвращаться. Джейс с ужасом осознает, что у того не осталось ни единой ниточки связи с Пилтовером. Он больше не сотрудник Академии, не имеет никаких связей с Советом, совместная работа с Талисом прекращена, «остановлена на неопределенный срок», причём не по вине Виктора.  Что он мог сделать? В архивах Академии должна была остаться информация про место его проживания. Но, зная Виктора, он вполне мог указать адрес своего кабинета. Или иначе схитрить. При всей напускной добропорядочности этот человек уж очень не любил распространяться о себе. Даже в документах и официальных бумагах, даже с близкими. Были ли они с Виктором близки в действительности? Бессмысленно бродить по Нижнему Городу также не имело большого смысла, ведь Заун простирается вниз на долгие километры кварталов. Да и Виктор не похож на человека, любящего долгие пешие прогулки. Шанс застать его на улице близится к нулю.  Талис замечает на столе папку. Ту самую, которую он держал в руках несколько дней назад. Это дарит ему первую здравую догадку.  Джейс кладёт шестеренку в карман брюк, удаляясь из лаборатории. Ему кажется хорошей идеей навестить комнату-кабинет Виктора в той же Академии. Заперт. Джейс выламывает дверь. К черту. Виктор не имеет права обвинять его в этом после того, как исчез, ничего не сказав. Всё осталось, как прежде, когда Джейс был здесь в последний раз. Тот же хлипкий стол, кровать-тахта-диван, под которым, думается Талису, до сих покоится та бутыль виски.  В столе Виктора находится ворох различных бумажек. Студенческие рефераты, конверты, учеты, графики, письмо о зачислении в Академию. На нём указан старый адрес. Бинго! Виктор действительно крайне сентиментален, раз до сих пор бережно хранит его под кипой бумаг.  Пилтоверские улицы сменяют друг друга. Величественные здания в стиле арт-деко плавно перетекают в характерную для окраины города малоэтажную застройку. Талис переходит мост, оказываясь на другой стороне. Постройки на смежной улице Верхнего Города не сильно отличаются от зданий Нижнего. Кажется, тот район, где он находится, называют Променадом. Он бывал здесь неоднократно, но довольно давно, ещё до Виктора, до хексгема.  Виктор, если верить письму, на всякий случай унесенному с собой, жил в Линиях, в Антресольном.  Джейс чувствует резкий запах нечистот. Гниющий мусор возле покрытой масляной плёнкой воды в заливе. Выглядит… слово отталкивающе даже близко не подходит. Талис стучит в дверь. В Зауне всё сделано на совесть. Она отлита из тяжелых металлических пластов. Цельных. Он стоит под ней около 10 минут. Может, больше. За это время у него успевает созреть наивный план. Влезть в окно показалось хорошей идеей. Лишь затем Джейсу в голову приходит мысль, что эти действия можно расценить, как преступление. Преступление в отношении преступника является преступлением?  — Ни с места! — Виктор сжимает в трясущейся руке трость. Она существенно меньше его прошлых. Неужели сохранилась с детства? У него дрожит голос, подгибаются ноги. — Как ты нашел меня? На Джейса направлен наконечник. Гипотетически он мог бы вывернуть его и наставить на Виктора, но вместо этого предпочитает покорно поднять руки. Виктор явно чувствует превосходство на своей территории, недостаточное для того, чтобы убрать «оружие», но достаточное для его применения.  А ещё Талис чувствует вопрос, незаданный, оставленный висеть в воздухе. «Тебя прислала Кейтлин?».  Джейс только сейчас полностью понимает, осознает, как мог накрутить себя Виктор. И как он выдохнул, когда увидел знакомое лицо. Насколько же сюрреалистично и странно это выглядело со стороны. Хотя, вероятно, в Зауне ограбление — обычное дело. Особенно в настолько маргинальной части.  — Ты оставил бумаги в кабинете, — Джейс старается говорить как можно мягче, оставаясь на прежней позиции. — В них указан твой старый адрес.  — Я не давал тебе ключи… — Виктор крутит эту мысль в голове, заметно напрягаясь на пару секунд. — Ты взломал мой кабинет! Невероятно, Джейс. Браво! Ты настолько хотел меня увидеть, что поступился главным правилом чистоплюев-пилтошек.  «Закон превыше всего».  А ты, Виктор, разве не хотел примкнуть к обществу чистоплюев, которых теперь так рьяно порицаешь? Откуда взялась эта твоя надменность и язвительность? Ты ведь работал на благо Пилтовера. Ты надеялся быть принятым, но этого не произошло. Ведь так? Или же нелюбовь была всегда?  Человек контрастов. Бронированное стекло. Хрупкое и неприступное одновременно. Это завораживает.  — Ты ушёл из-за меня? — Виктор убирает наставленную на грудь Джейса трость. Смеётся.  — Это слишком самовлюбленно даже для тебя, Джейс, — тон резко меняется, вновь обретая грубоватость и спесивость. Надменность. — Думай, что говоришь. Кейтлин заходила. Я думаю, ты должен это знать. Сказала, что знает про убийство. Сказала, что посадит меня. Но затем она смягчилась и дала мне уйти. Я собирался быстро, многое не смог или не успел забрать.  Джейс только сейчас спохватывается, опуская поднятые над головой руки. Понимает, насколько сильно те затекли. Видимо, он также ушиб бедро при попытке проникновения в дом бывшего коллеги. Оно отзывается болью на легкое прикосновение даже сквозь ткань брюк. — Нет, это не так. Не ври мне. Ты не забрал с собой ничего, связывающего тебя с Пилтовером. Ты сделал это намеренно.  — Да, ты прав, — Виктор вовсе не пристыжено, а скорее горделиво, расправляет плечи, приподнимая подбородок. — Я соврал. Я хотел исчезнуть. И я исчез. Кейтлин не смягчалась. Это тоже ложь. Просто повела себя, как наивная дура, дав мне уйти.  Оскалившийся зверёк.  — Ей нужна была веская причина, чтобы посадить тебя, — Талис смачивает губы, тянет руку в карман, быстро подцепляя шестеренку. — У неё на руках нет и не было никаких доказательств. Нет тела, нет дела.  — Говоришь прямо как преступник, — Джейс подходит ближе, вкладывая свою ладонь в руку Виктора, оставляя шестеренку у заслуженного владельца. Чужое дыхание учащается. — Спасибо.  Виктор, как кажется Джейсу, вот-вот начнет оправдываться, говорить, мол, «это просто памятная вещица», но этого так и не происходит. Виктор смягчается, искренне улыбается, не стремится отдалиться. Джейс, в ответном порыве чувств, прижимается к нему в неловких, нелепых объятиях. Талис чувствует холодные пальцы на собственной голове. Просто холодные, не металлические. Это успокаивает. Виктор заземляет, держит.  — Прости. Я не хотел тебя пугать, — Виктор благодарно прикасается к шее Талиса. Всё те же холодные пальцы, но уже металлические. Аугментации быстро перенимают температуру его тела, становясь обжигающе горячими. Советник слегка отстраняется. — Ты слышал новости про объединение?  — Нет, не слышал. С тех пор, как ты приходил в последний раз, я и думать забыл о нём. Были более насущные проблемы, — Виктор тяжело сглатывает, наконец решаясь опереться на трость. Сильно сутулится над ней. Она действительно детская. — Заун не поддерживает эту идею, потому отказывается форсировать её.  Не маскируешь ли ты, Виктор, под абстрактными заунитами себя? — Мэл задалась идеей объединения ещё давно, но теперь, сделав меня своей марионеткой, хочет продавливать свои интересы через меня, — надавив на самое больное. На тебя. — Правильные люди к тебе так и липнут, — едкое замечание Джейс решает пропустить мимо ушей. — Я не тот человек, с которым стоит вести подобные разговоры, ты ведь понимаешь. Я предвзят. Я давно не появлялся здесь. Я плохо знаю, что сейчас на уме у местных жителей.  Виктор заметно недоговаривает. Словно умалчивает о какой-то важной детали или проблеме. С самого прихода Джейс чувствует, будто что-то не так, но не может определить, что именно. — Мне достаточно уже твоего мнения. Я договорюсь с Кейт, ты сможешь вернуться в Пилтовер и остаться там.  — Она только и ждёт моего возвращения. И я действительно могу остаться в Пилтовере. Если сяду. Меня схватят прямо на мосту, как только я пересеку границу.  — Виктор, это самоуправство! Она не может тебя посадить, у неё связаны руки. Она не шериф. У неё нет доказательств. Мэл сказала, что если я налажу связи с Зауном, она позволит тебе остаться в Пилтовере.  — Я не должен становиться выше благополучия ваших же горожан. Если ты считаешь это хорошей идеей, продвигай её, но не ради меня. Мне уже нельзя помочь, — Виктор тяжело дышит, болезненно закашливаясь сразу же после нескольких механических вдохов-выдохов. — Ещё во время работы в Академии меня периодически посещали мысли о возвращении сюда. — Ты оставил в Пилтовере даже хекс-ядро.  — Да. Уйти с этой вещью тихо невозможно. Я не мог просто вынести его под рубашкой, ты же понимаешь. У Кейтлин есть все основания, чтобы задержать меня. Я признал вину.