Медовая ловушка

Джейсу остаётся только смотреть на силуэт Виктора. Он удаляется неспешно, уже не так заметно припадая на ногу. Под столом обнаруживается перчатка. Гладкая, лоснящаяся ткань приятно лежит в руке. Талис продолжает сидеть и пить. В начале — растормошенный, подстегнутый лихорадочным признанием, к концу он окончательно обмякает. Мысли крутятся в голове, образуя воронку. Только сейчас до него доходит, казалось бы, очевидный вопрос. Куда Виктор дел тело Скай? Расчленил? Как хекскор убил её? Что вообще подразумевалось под «это сделало Ядро»? Могло ли Ядро заставить его совершить убийство?  Джейс уверен, что Кейтлин оповестит Совет о Викторе. Предъявленные ему, пусть и косвенные, обвинения не должны дойти до Мэл. Медарда может ловко лоббировать свои политические интересы через это стадо. Всеми ими легко помыкать, просто по-разному. Хоскель падок на безделушки, точно ворона; Болбок боится спонтанных изменений и резких действий, потому с ним надо действовать аккуратно; Сейло склонен подчиняться мнению большинства. И таких людей в Совете 6, не считая самой Мэл. Теперь и Джейс. Им можно управлять через постель. Виктора изгонят из Пилтовера, как нечистого. Мэл в праве посчитать его опасным, недостойным статуса. Талис ничего не сможет с этим поделать. 

***

Спустя три дня он вновь оказывается заперт в кабинете Кейтлин. Девушка более благосклонна, нежели в прошлую их встречу. Но Джейса её выдавленная улыбка напрягает куда больше безэмоциональности. У Кейтлин под глазами залегли темные круги. Она заметно похудела в лице. Видимо, общее взбудораженное состояние в те дни, что они не виделась, достигало своего пика. Возбуждение Кейт неестественно. Она взвинчена, заходясь в полубреду. В кабинете же прибрано. Бумаги на столе разбились на три нескладных стопки. Кейтлин в выглаженной форме, но без излишеств, без шейного платка. Она выглядит истощенной, но всё такой же несдержанной. Кирамман недостаточно взросла, чтобы не прыгать в омут с головой. Джейс невольно вспоминает себя в её возрасте. Улыбается.   — Ты здесь не по тому поводу, — Кейтлин перекрещивает руки на груди, пытаясь успокоиться. — Выдохни. Я нашла нового подозреваемого.  — Мне тоже надо за ним следить? — Кейтлин смеётся в ответ на реплику Джейса.  — Не совсем. Скай Янг — ваша ассистентка. С моей стороны было глупым считать причастным только Виктора, — опостылевший тон. Он настолько осточертел, приелся. — Да как ты смеешь?! — она ребёнок, отрывающий крылышки бабочкам, чтобы посмотреть, что произойдёт. Она не понимает, к чему может привести детское любопытство и упрямство, но оно ни к чему не приведёт. В этом и заключается парадокс. — Кейтлин, ты бредишь.  Любое неверное слово сейчас может навредить действительно виновному Виктору. Кейтлин поворачивается на пробковую доску. В движениях по-прежнему видятся грациозность и легкость, но они выглядят всё более ломаными. У Кирамман нет фотографии Скай, есть только кривая сумбурность, нарисованная, очевидно, собственной рукой. От «Скай» отходит пара белых нитей. Одна — справа налево, — к аккуратному росчерку имени. Виктор. Вторая — к Джейсу. Под двумя из них расписаны отношения с пропавшей.  — Вовсе нет, — Кейтлин неловкая. Пытается заигрывать, манипулировать, но совсем не знает этой системы изнутри. Как должно вестись миротворческое расследование, Кейт, должно быть, представляет лишь по рассказам Грейсон. — Я не предъявляю обвинений, просто веду расследование. Пока что.  — Ещё подозреваемые есть?  — Я взялась за расследование 4 дня назад, — Кейтлин не отвечает на вопрос прямо, увиливает. Выдыхает с трудом. — Утихомирь свои аппетиты. Джейс концентрирует внимание на ватмане, висящем над доской. На нём намечены планы по ходу дела. Кейтлин быстро отпивает кофе. Резко ставит кружку на стол, от чего напиток проливается по краям. Образовывается темный след на белом-белом столе, настолько белоснежном, что на него больно смотреть без слёз. Режет глаза.  — Зачем тебе опрашивать всех студентов Академии?  — Скай замкнута, — Скай была замкнутой. Была. — Это усложняет процесс расследования, поэтому я вынуждена буду хвататься за малейшую соломинку. Надо опросить их всех, чтобы сложить объективную картину. Она могла просто решить бросить всё, хоть мама в это и не верит. Виктор может что-то знать. Поговори с ним.  Внутренности разом проваливаются вниз. Под ложечкой сосёт. — Он ничего не знает. Я говорил с ним. Мы выпивали в кафе. Виктор выразил своё беспокойство, но на этом всё, — он не чувствует угрызений совести. Возможно, они настигнут его позже.  — Хорошо, — Кейтлин до одури неопытна. Не расспрашивать подозреваемого — верх глупости. Но Джейс для неё такой же друг, как и Виктор для самого Талиса. Как ей только позволили руководить делом? Или это уже привычное самоуправство?  Кейтлин слишком мягкая для миротворца. Непозволительно, халатно мягкотелая, бескостная, как слизняк или медуза. Талис относится к этому снисходительно. Он понимает. Жажду геройствовать, добиваться чего-то особенного, он понимает и желание Кейт доказать матери свою значимость.  — Тебе бы прилечь. Ты вообще ночевала дома в последние дни?  — Некогда, — сухо выговаривает Кейт. 

***

В их лаборатории Виктора нет. Какое-то время Джейс проводит, курсируя от кабинета к кабинету с дурацкой перчаткой. Никто Виктора не видел, никто не знает, где он. Виктор всегда поражал умением исчезать в правильную минуту.  Заунская манера запираться на несколько замков ещё никогда не вводила Джейса в такой ступор. Виктор мнительно спрашивает: «Кто?». Талис не хочет объясняться с порога. Личный кабинет у Виктора странный, будто и нежилой вовсе. Серые стены, обветшалый приземистый подоконник, нехарактерный для Академии. Зато пол и рабочий стол самые что ни на есть пилтоверские. Виктор стоит в метре от него, сильно горбясь. Его грязные волосы патлами опадают на лицо. Одет он небрежно, однако до сих пор соблюдая формальности и внутренние правила заведения. Он давно уже не работник Академии. Не помощник декана. — Сегодня Кейт решила схватиться за зацепку об уходе Скай, будто бы это что-то исправит, будто бы это сможет её вернуть, — Джейс не регулирует громкость голоса. Виктор закрывает щеколду, с резким шипением поворачивается на советника. — Пожалуйста, тише, — Виктор закашливается, сжимаясь вокруг костыля. Джейсу страшно представлять боль, которую он испытывает.  — Ты параноик, — Джейс мягко касается плеча Виктора. Взмокшее. Неприятно. Талис руку не одергивает, похлопывает, так привычнее, и лишь за тем убирает. Тело Виктора берёт оторопь — он дрожит.  Джейс замечает оголившееся из-под темной ткани рубашки фиолетовые пальцы. Механика хекскора поразительна. Хекстековая мечта Джейса воплотилась в одном человеке. — В целях безопасности приходится им быть, — Джейс хочет дерзнуть, но в последнюю секунду, уже раскрыв рот для искрометного: «В ресторане ты о ней забыл!», — решает не подогревать панику.  — Я тебя не понимаю! Ты же сказал, что хочешь наказания, но не готов идти сдаваться. Что если бы я пошёл и сдал тебя Кейтлин?  — Ты бы не смог. Ты сам же об этом сказал. Я всё ещё боюсь, что ты можешь пойти и признаться, но это нелепо. И да, ты прав. Я параноик.  — Держи, — Джейс протягивает многострадальную перчатку. Виктор заторможенно, странно зыркая на ту, принимает её. — Хотел отдать раньше, но удобного случая не выдавалось.  — Удобного случая? — издевается Виктор. — А сейчас прибежал рассказывать про Кейт? Это для тебя удобный случай? — Джейс уже успевает возмущенно скрестить руки на груди. Виктор мешкает, меняя резкость интонаций на покладистые извинения: — Прости. Это нелепо. Не знаю, что на меня нашло.  Виктор неспокоен, но иначе, нежели Кейтлин. Он не метается по комнате, не размахивает руками. Напротив, застывает в одной позе непозволительно долго, реагирует на прикосновения слабой дрожью, пытается язвить. Он скорее напоминает Джейса 7 лет назад, когда у того рушилась жизнь. В момент их первой встречи.  — Ничего. Что ты сделал с телом Янг? — Джейс задаёт вопрос практически возмущенным тоном, но не срывает голос, помня про просьбу Виктора. «Пожалуйста, тише». Такая надтреснутая, произнесенная отрывистым, сломанным воплем.  Виктор отводит глаза. Вес переносится на костыль, тело заметно накреняется. Он по-прежнему крепко стоит на ногах, однако у Талиса более нет уверенности в этом. Одно плечо вздёрнуто. Виктор кажется удивительно рассеянным. Наверное, так и должен выглядеть раскаивающийся преступник. Совершил ли он преступление?  Его фигура всегда отличалась угловатостью, но именно сейчас он кажется нескладно острым. Возможно, Джейс просто надумывает или преувеличивает. Кейтлин, наравне с мамой, любила попрекать его в излишнем драматизме, граничащем с абсурдным бесстрашием. Горячую дурость того, старого себя, Талис, пусть и не охотно, но всё же согласился признать.   — Ничего, — язык Виктора заплетается, будто он пьян. Джейс хочет предложить ему стул, уже тянет руку в его сторону, но одергивает себя. Разве необходимо заботиться о комфорте убийцы?  — Это как понимать? — Талис обескуражен. Тон севшего голоса выдает его с лихвой.  — Я ничего не делал с телом. Оно… испепелило её, — Виктор говорит тихо. — Я не хотел, ты ведь понимаешь.  — Кейтлин начала копать под меня. Если через меня она выйдет на тебя, нам двоим пиздец.  — Ты не можешь так рисковать, Джейс. Это слишком рискованно.  — Даже для тебя?  — Особенно для меня. Подставлять тебя, невиновного тебя — подлость. Мне лучше залечь на дно. Я вернусь в Заун, но не сейчас. Сейчас это было бы безрассудно.  Виктор ведь не совершил ничего непростительного. Произошедшее со Скай — фатальность, которую можно было предотвратить. Осечка, которые столь часто встречаются в их сфере. Джейсу ли не знать. Но теперь Виктор изменился. Виктор мыслит, как преступник. Он готов обменять пилтоверский блеск, должности и звания на Заун. На грязь и неон местных улиц.  — Нам нужно алиби.  — Мне нужно алиби. Нет, Бездна, нет. Что я несу?! Какое алиби, Джейс? Нам не нужно алиби. Мне не нужно, — Талис вновь прикасается к плечу. Виктор замирает на несколько непозволительно долгих мгновений. Загнанно смотрит на Джейса, дерганно сводит брови к переносице. — Оно нужно тебе. Иди к Кейтлин и сдай меня. Скажи, что не знал ничего об убийстве. Я требую.  В голосе Виктора впервые за их сегодняшний разговор сквозит твердость. Он действительно требует, приказывает, не умоляет. Чтобы явится с повинной самому, ему не хватает решимости. Возможно, он не раскаивается на самом деле. Что если это игра? Джейс допускает такую возможность на периферии, но не верит в неё ни на йоту. — Нет, — отвечая на немой вопрос в глазах, Талис продолжает: — Я никуда не пойду, — чётко и уверенно. — Я никуда не пойду, потому что ты не виноват. Так понятно?  — Это бесполезно. Мы ходим по кругу. Ты не можешь сдать меня, не можешь уничтожить Ядро, как и я. Ты будешь продолжать закапываться в это дело дальше, пока оно не поглотит тебя полностью. Твой статус, теплое местечко в Совете — всё покатиться вниз. На дно. Я туда совершенно не хочу. Рано или поздно Кейтлин докопается до правды и доложит в Совет, — сорванный голос сипит, но больше не дрожит. — Мне плохо, Джейс. Я не могу спать, не могу есть, — дрожь пробивает тело, медленно подкрадываясь и в интонации. — Меня трясло все 3 дня, что мы не виделись, от малейшего звука в коридоре. Я не могу так больше. Неведомая сила тянет Джейса к Виктору. Быть может, из-за больного сочувствия он прижимает того к себе. Губы прилипают к виску, к щеке, оставляя на них мокрый след. Это просто порыв, стихийная вспышка желания. Чего-то глупого и абсолютно иррационального. Виктора хочется успокоить. Виктор в его руках тает, обтекаемая фигура валится на Талиса. Он дышит прерывисто и неглубоко; вдох-выдох куда-то в пиджак; поглаживания по засаленным волосам. Джейс вновь ведёт по плечу, несмело. Чуть сжимает. Каким же худым оно ощущается. Костлявым. Тонким. Руки спускаются ниже. На талии прощупывается увесистый металлический корсет. — Я могу посидеть рядом, пока ты будешь спать. — Не стоит, — Виктор делает попытку выпутаться из «объятий», но то ли Джейс держит слишком сильно, то ли сам он настолько ослаб. Импульс за импульсом продолжает пытаться, пока окончательно не слабнет. — На тебя больно смотреть. Тебе необходимо выспаться.