Мой мир — нечто большее

А время... А время всё поставит на пьедестал. Я Не знаю как и кем вдруг стала. Меня пробивают то ли баффы, то ли станы — Устала. Уста нам Вновь глаголят уходить, исчезнуть, Но я не поддаюсь на свои же провокации. И, пока мир попадает в бездну, Я забываю про ничтожность, про нотации. Хочу спасти и потому Я верю ей и никому. От солнц идти вперёд до лун, Хочу лишь жить и потому... Я Уставлюсь в надгробие из могильных плит, Чтобы стать счастливой на вид, Но сейчас не тонут корабли, Значит, можно просто любить. Значит, можно просто продолжать, Значит, и не страшно снова с глаз ниц мне Пасть, споткнуться и разбиться, Будто жертва грустных жатв. Я с грехами, злобой смежна, И меня б отправить в ад. Но Если я не вижу здесь надежды, То совсем не значит, что она мертва. Я дышу. И пускай меня протыкают копья, и пускай софиты плавят моё выступление, но если это мой ход, моя роль, моя надежда, то, значит, я справлюсь. Я не знаю, что автор хотел этим сказать, но, в любом случае, мне жаль его... Продукции жизни, автономия души — иногда тупик и ничего больше. Ты просто не можешь вылечить своё зрение, бельмо покрывает плотно каждый глаз, не позволяя даже контуры разглядеть. Я всё думаю, мой читатель, в чём причина моей жизни? Почему автор создал этот мир? Почему повернул ход событий именно так? Он создал мне всё, что я имела, потом забрал безжалостно и беспощадно. Затем вдруг дал мне... Мечту. Я действительно стараюсь понять: кто он? Человек из твоего мира, создавший меня, человек, пишущий мою судьбу, которой я пытаюсь сопротивляться, и почему же он просто не бросил меня в пустоте? Моника — не его персонаж, единственное, что он может сделать — это внедрить в его... В мою вселенную, но её поведение, действия и слова едва можно контролировать, ведь она — самостоятельная личность. А я? Так что же, я — ничто? Если же это так, то почему это всё продолжает происходить, работать и крутиться, будто карусель в Чернобыльском парке развлечений? Возможно, просто предположение, автор проектирует себя?.. Эти события от матери до Кейт — вихрь слов, фраз, отрывков, букв, воспоминаний, слёз, ненависти и мечты. Мечты всё изменить. Как же так? Что стоит за этой симуляцией? Может, автор и сам живёт в симуляции? Он отыгрывает роль, ненавистную ему, чтобы казаться нормальным, явление за явлением, крах за крахом — орбита с мусором постапокалиптического мира. Я же тоже творец, я пишу стихи, сочиняю переплёты строк, рифмую и выбрасываю чувства на бумагу, будто уголь в затухающий камин, но я никогда не заходила настолько далеко, так, что его сподвигло на это? Только ли желание создать хорошую историю? Конечно, теперь мне всё, абсолютно всё понятно, почему же это несчастье настигло меня, но я не знаю причину, по которой сам автор поступил именно так. Я верю, здесь стоит нечто большее, гораздо больше интереса и вдохновения. Знаешь, а ведь искренность — тоже очень важный аспект творчества. Может быть, мы когда-нибудь и сможем встретиться, автор... История идёт, во мне пылают эмоции, я решительно готова исправлять ошибки, я не хочу терять себя окончательно. Если же это всё эксперимент, то, ну, это печально, и очень многое говорит о личности автора. Люди любят, когда другие страдают, так что ничего уж тут не поделаешь. Не знаю, почему так происходит, начиная от гладиаторских боёв и заканчивая боксом — жестокость, насилие и кровь — суть человека, но это же и их ловушка, из которой мы, персонажи, можем выбраться, они могут создать нас совершенно фантастическими во всех аспектах. И ничего не случится, их вселенная не рухнет от парадокса и коллапса, а вот с нами может быть что угодно. Удивительно, как люди из твоего мира любят убегать в иные реальности, да? Мы тоже так можем, да чего уж тут, я живой пример. Убежала от своей судьбы к Монике, в итоге, чуть не рехнулась. Конечно, надо всегда знать грань, везде и во всем, а побег — это... Нет, я не назову это трусостью, я лично считаю, что это страх, безнадежность и отчаяние, человек просто не знает, что делать. Кто-то кончает жизнь самоубийством из-за того, что не видит выхода, ну да, он действительно окутан тьмой и до него не то что не докоснуться, его даже не разглядеть. Кто-то прибегает к алкоголю и сигаретам, чтобы забыться и отдохнуть, но, в итоге — зависимость и огромная трата денег, поэтому начинаются долги да кредиты. А в худшем случае — наркотики, сам понимаешь. А кто-то убегает в игры, фильмы, книги. Честно, я задумывалась о том, чтобы попробовать наркотики, но тогда меня вовремя отговорили. А сигареты... Может, как-нибудь и расскажу, как я начала курить. — Итак, друзья — обратила на себя внимание Моника, — мы прибыли. — Эм, а что не так, Моника? — огляделась я по сторонам, — вроде всё нормально. Я пригляделась на небеса. Облака не просто не шевелились, они превратились будто в кусок картона, что мне казалось, словно они схлопываются, а солнце, похоже, повисло на верёвке и не светило: — стоп, а какой сегодня день? — Я никак не могла понять, как здесь идёт ход времени, было очень неприятное чувство, что оно двигается не по тем законам. — Да, в этом проблема... — Моника тяжело выдохнула, — сегодня день фестиваля, но из-за того, что ты тогда осталось со мной, симуляция... — Думает, что сейчас третий акт! — испугалась я, осознав, какая ждёт дальнейшая судьба этот мир. — Скоро всё начнёт разваливаться, — кивнула Моника. — Но почему день фестиваля? — Я... Старалась вернуться на первый акт, чтобы всё предотвратить. Не вышло, — я чувствую, как её взгляд напрягся, кажется, она поняла, что я ощущаю неполадки с временем, — по поводу хода времени, оно сейчас будет таким, какое у читателя на часах. Просто, понимаешь, это единственный способ хоть как-то его поддерживать, поэтому мне пришлось... — Я поняла. — Отлично, — Моника наклонилась ко мне взяв за плечи и посмотрела в глаза, — сейчас нам нужно восстановить все ключевые события, и вернуть мою симуляцию в норму, ясно? Я медленно кивнула. — Сейчас я иду к Юри, ты к Сайори, я знаю, у вас с ней много общего, поэтому не дай ей умереть. Она была предельно серьёзна, я снова медленно кивнула в ответ, показывая свою решительность и готовность: — А что с Нацуки? — Она сейчас в порядке, я уже поправила её код, как смогла. Все акты перемешались, поведение девушек скачет, их параметры и характеристики клинит, поэтому надо спешить, неизвестно, настолько Сайори продвинулась в своём желании, а Юри может потерять рассудок в любой момент. У меня нет прав админа, так что я могу спасти её только своими действиями. Поэтому я бегу, бегу со всей возможной скоростью, надеясь, что у меня всё получится. У меня должно получиться. Это её дом. Я остановливаюсь на мгновение рядом с калиткой — мёртвая, рубящая, звукопоглощающая фобия тишины вызывает во мне чумной страх. Тяжело, тягостно, опасно, томно, темно. Я будто чувствую этот блок вокруг да около её собственного приговора, произведенного тревожным отчаянием. Нет, не нельзя медлить! Лязг веревки готов оборвать её жизнь в любую минуту, я уверена. Это пугает даже меня, человека, у которого по спине ползут попытки самоубийства, они, как самоклейка, собственноручно припаяны ко мне. Поэтому я должна вытащить её, если я не — значит она. Я сглатываю — в горле пересохло. Стремительный шаг, ещё один — я вбегаю в квартиру, предварительно чуть ли не вырвав дверь, поднимаю по лестнице, что, кажется, шаталась и ездила под моими ногами, а затем... Вот и вход. Вперёд. — Сайори! Она уже задыхалась, тщетно пытаясь скинуть верёвку с шеи. И я подбегаю к ней, хватаю за ноги и приподнимаю, чтобы она смогла снять петлю. Она рывком сбрасывает её с себя, слёзы вписываются в кожу, но воздух снова заполняет её лёгкие. Дышит.