Влекомые ветром

      Неджи не мог бывать в квартале Хьюга, не испросив заранее позволения Хиаши-сама. За прошедшее время он неоднократно встречался с Наруто и Хинатой, побывал у них дома и познакомился с племянниками. Неджи делал это не из корыстных соображений, а по велению сердца, но все же лелеял надежду на то, что сестра смягчит Хиаши-сама своими уговорами.       Заняв должность Старейшины Звездопада, Неджи открыл себе дорогу в квартал Хьюга: положение его было не таково, чтобы дядя отказывал ему в аудиенции.       Хьюга славились своими лекарственными средствами; ирьенины клана чтили традиции и продолжали выращивать и собирать множество пригодных для медицины растений. Одним из редких секретных ингредиентов особой мази была медвянка. Неджи это знал. В свое время, впервые оказавшись в Опоку, он был удивлен, когда обнаружил делянки со знакомым на вкус и запах растением. Небольшое количество медвянки выращивалось в особой оранжерее Хьюга, но этого не хватало, чтобы покрыть нужды Деревни Листа. Приходилось докупать драгоценное растение на различных рынках, в том числе в Иши — это была постоянная статья расходов клана.       Неджи часто ломал голову над тем, как бы организовать торговлю без посредников между Старым Опоку и Хьюга, но сделать это в обход Даймё Клыков по существующим договоренностям было невозможно. Договор контролировал и количество вывозимой переселенцами медвянки. В конечном итоге Неджи ничего не оставалось, кроме как скопить причитающуюся ему долю растения и принести ее в дар Хьюга, так что второй раз он явился в дом дяди не с пустыми руками и к тому же в качестве Старейшины Звездопада.       Официально везде и всюду Неджи представлялся как Аварасу Тэдзумо, хотя все его прежние друзья и родственники знали, кто он такой на самом деле. Подобное благоразумное поведение должно было свидетельствовать об уважении, которое Неджи питал к дяде и его слову.       Встретившись лицом к лицу с Хиаши-сама и Ханаби-сама, наследницей главы клана, второй Старейшина Звездопада держался скромно, но с достоинством.       Он сидел в той же самой зале, что и два с половиной года назад, напротив дяди и младшей из двоюродных сестер, которая все еще относилась к нему с некоторым смущением. Впрочем, в этом вопросе Ханаби была ближе мягкость Хинаты, чем суровость отца.       — Деревня Звездопада таким образом выражает благодарность за ирьенинов из числа Хьюга, направленных для изучения свойств крови рокабуши. Мы с Конором-саном считаем, что у Хьюга как у старинных друзей Звездопада должны быть преимущества в проведении всех возможных исследований.       В ответ на слова племянника Хиаши слегка наклонил голову. Неджи продолжил:       — Надеюсь, этот опыт будет полезен обеим сторонам.       — Насколько, по твоему мнению, возрос потенциал Звездопада благодаря присоединению к нему рокабуши? — спросил Хиаши-сама.       Это была первая полноценная реплика главы клана, который к тому же обратился к племяннику на «ты». Скрыв свое волнение, Неджи спокойно ответил:       — Рокабуши все-таки не шиноби. Хотя для них были организованы специальные курсы с целью пробудить и развить способности некоторых детей. Возможно, в будущем это принесет свои плоды; пока же у Звездопада есть лишь пятнадцать девушек и юношей родом из Опоку, способных потягаться с выпускниками Академии Листа.       — Эта Деревня была полностью обескровлена и считалась мертвой… — Хиаши-сама умолк и подавил тяжелый вздох. Неджи ждал, пока он продолжит. — Она не скоро оправится и вернет себе былую силу, но, возможно, однажды этот день настанет. Радостно слышать, что Старейшины все еще верны интересам Страны Огня и ищут прежних дружеских связей.       Неджи почувствовал, что сердце его забилось чаще, и гадал, могло ли быть сказанное в какой-то мере отнесено к нему самому.       Когда визит подошел к концу, Неджи, не поднимаясь с колен, поклонился и произнес:       — Хиаши-доно, будет ли мне позволено выразить почтение почившим Хьюга и помолиться в Храме?       Он не упомянул отца, но оба подумали о Хьюга Хизаши. Будь ее воля, Ханаби дала бы свое согласие, но пока еще не она являлась главой клана. Искоса поглядывая на грозное лицо отца, куноичи думала: «Неужели откажет?»       На этот раз Неджи не удалось до конца скрыть свое волнение: затаив дыхание, он ожидал, что скажет дядя. Хиаши-сама не произнес ни слова, лишь наклонил голову в знак согласия.              Неджи молился. Он мысленно обращался к матери, которую не помнил, и к отцу, которого слишком рано потерял. Храм был для него лишь символом, так как образ родителей всегда находился где-то глубоко в душе.       «Я пришел к тебе, как и обещал. Я бы хотел, чтобы ты был рядом. Я знаю, что ты гордишься мной: мне удалось изменить собственную судьбу, сломать свою клетку. Мой лоб чист, отец, и я хочу, чтобы мои дети были свободны — как и ты когда-то хотел видеть свободным меня. Я не могу ненавидеть свой клан — я ненавижу лишь несправедливость. Заслуживаю ли я права считаться одним из Хьюга? Дал бы ты мне свое благословение?..»       Неджи уже собирался встать, когда почувствовал, что рядом с ним на колени опустился сам Хиаши. Какое-то время они молились вместе.       Все еще держа руки сложенными перед собой, младший Хьюга погрузился в размышления. Он поднялся с колен только следом за дядей.       — Неджи… Хочу, чтобы ты знал: будь я лишь братом Хизаши и твоим дядей, я давно простил бы тебя. Мой брат спас меня ценой собственной жизни; ты сделал то же для Хинаты. Нужно иметь камень вместо сердца, чтобы не чувствовать бесконечной благодарности за такое самопожертвование… Однако теперь, возглавляя народ рокабуши, управляя деревней, ты должен понимать меня. Глава клана не может руководствоваться личными мотивами. Осуждая тебя, я делал это как глава всех Хьюга, заботясь о будущем и о соблюдении законов клана. Это то, что лишает меня свободы и права быть просто братом, отцом или дядей. — Хиаши умолк и какое-то время внимательно вглядывался в лицо племянника, затем вздохнул и, подняв руку, коснулся его лба. — Здесь была оставленная мною Печать. Я делал много того, что считал правильным, но потом стыдился. И все это было не ради меня самого, не ради тех, кого я больше всего любил, но ради клана. — Рука Хиаши опустилась на плечо Неджи. — Ты готов быть таким правителем?       — Тем, кто жертвует семьей, друзьями и собственным сердцем ради общего блага?       Старший Хьюга наклонил голову.       — Нет, — произнес Неджи. — Это больше не мой путь.       Хиаши-сама улыбнулся. Неджи был рад, что не видит этой улыбки: она скрывала за собой много боли, а Хиаши был слишком похож на Хизаши.       — Через два месяца Ханаби займет мое место. Она вернет тебе имя и право находиться среди Хьюга.       — Почему ты сам этого не сделаешь? — не сдержавшись, выпалил Неджи.       — Я не могу нарушать мною же установленные законы. Я не принял в клан Хьюга Бо, не могу иначе отнестись и к тебе. Именно потому, что ты — мой дорогой племянник.       Неджи хмыкнул: он помнил ту историю. Больше пятнадцати лет тому назад чунин по имени Хьюга Бо пропал без вести и благодаря свидетельствам друзей считался погибшим. Впоследствии оказалось, что он заключил сделку с вражескими шиноби и отдал свой бьякуган, чтобы взамен получить свободу. Эта мера была вынужденной, а глаза — запечатанными, но Хиаши пришлось ужесточить законы, чтобы избежать подобных прецендентов в будущем.       Наблюдая с помощью рассеянной чакры за спускавшимся по ступеням Храма Хиаши, Неджи произнес:       — Когда придет время, могу я получить твое благословение? Не как главы, а как дяди…       Хиаши-сама обернулся и взглянул на взволнованно нахмуренное лицо племянника.       «Он хочет жениться на Масари, завести детей… Тогда Звездопад получит бьякуган. Могу ли я это допустить? Вправе ли?»       На ветку росшего рядом с храмом баньяна села кукушка и, коротко пропев что-то, тут же упорхнула в небо. Хиаши проследил за ней взглядом. Всего два месяца — и он тоже освободится…       — Да, Неджи, ты получишь мое благословение как мой единственный и дорогой племянник.              В июне Ханаби заняла пост главы клана, а в августе Неджи и Кенара получили официальное приглашение на ее свадьбу и были приняты довольно дружелюбно. Неджи, вернув себе право называться Хьюга, исправил некоторые документы, так и оставшись, правда, в сердцах рокабуши господином Аварасу. Той же осенью в Храме Хьюга перед лицом предков и в присутствии Хиаши-сама был заключен брак между Неджи и Кенарой.       На следующий день после церемонии пара побывала в гостях у Джучи и Тен-Тен, в двухэтажном доме с ажурным деревянным забором и несколькими магнолиями.       Их близнецы — два чудесных синеглазых мальчугана — лишь недавно научились ходить, а точнее бегать, и теперь весь дом стоял вверх дном, практически в буквальном смысле слова, потому что измученные родители, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие порядка и обезопасить детей, убирали повыше все, что не было приколочено к полу.       — Нам нужна няня! — заявила Тен-Тен, одной рукой доставая ребенка из-под дивана, а другой сгребая игрушки с покрывала, чтобы освободить место для гостей.       — Не нужна, — с ласковой улыбкой возразил Джучи, забирая у жены сынишку и усаживая его к себе на колени. Мальчик вывернулся из рук и побежал к брату — лупить вместе с ним обувь в прихожей деревянными зверями из игрушечного зоопарка. Джучи добавил неожиданно серьезно, почти печально: — Детям нужны родители.       После этой фразы Неджи начал постепенно менять свое отношение к шурину в лучшую сторону. Он бы никогда не признался Кенаре в том, что Джучи не кажется ему достаточно надежным человеком, но, узнав его как нежного и ответственного отца, Хьюга проникся к нему некоторой симпатией.       — Два раза укладываете днем или уже один? — поинтересовался Неджи.       — Пока два, — ответил Джучи. — Нам главное их на ночь вовремя уложить, а то все идет наперекосяк… Я работаю с утра, а Тен-Тен — после обеда. Так и справляемся.       — Ну что, — с лукавой усмешкой обратилась Тен-Тен к подруге, пока мужчины были заняты разговором, — хочется уже своих, а? — И, наклонившись к уху Кенары, шепнула: — Слышала, Хиаши вас благословил?..       Кенара, которая к этому времени уже освоилась с подругой и общалась с ней, как раньше, почти не смутилась. Улыбнувшись, она ответила едва слышно:       — Ты же знаешь, без благословения в этом деле никуда…              Деревня Звездопада приукрасилась убором из алых и золотых листьев. На одном из новых тренировочных полигонов возле здания Академии Кенара давала Сейджину урок. Занятия уже закончились, но несколько ребят продолжали отрабатывать приемы. Куноичи отошла со своим любимым учеником в сторонку, чтобы никому не мешать.       Старшему сыну Конора-сана шел четырнадцатый год, но он был выше и сообразительнее сверстников, а кроме того, пылал горячей любовью к тайдзюцу. Сейджин отличался спокойным и мечтательным характером и полюбился Кенаре за скромность, серьезность и сходство с ее собственным сэнсэем.       — Это не твоя предельная скорость, я знаю, что ты можешь лучше. На этот раз попробуй достать меня… — Кенара не договорила и выпрямилась, опуская руки: к ним приближался Неджи. Приготовившись встретить мужа улыбкой и ласковым вопросом, куноичи заметила хмурое выражение на его лице и осталась серьезной.       — Надеюсь, вы закончили? — поинтересовался Хьюга тоном, который не сулил ничего хорошего собеседнику, но ему самому казался сдержанным. — Сейджин, пойдем со мной.       Кенара следила глазами за тем, как Неджи уводит ее ученика и о чем-то беседует с ним возле ограды. Сейджин сначала слушал внимательно, глядя в лицо Старейшине, затем опустил голову. Наконец, он поклонился и убежал.       — Что случилось? — в свою очередь нахмурившись, спросила куноичи. — Что ты ему сказал?       Неджи поджал губы.       — Сказал, чтобы впредь он был умнее и ответственнее, и что его сэнсэй ждет ребенка, поэтому не может участвовать в спаррингах.       — Он не знал: по мне еще не видно…       — Зачем ты это делаешь? — с беспокойством спросил Хьюга. — Ведь нужно беречься!       — Это не спарринг — мы просто отрабатывали приемы.       — Точнее, он отрабатывал приемы на тебе!       — Он бил в верхнюю часть корпуса, да я и не позволила бы себя достать.       — Ты так уверена, что готова рискнуть?       Неджи изо всех сил старался говорить мягко, но Кенара чувствовала его недовольство и ей, словно маленькому ребенку, хотелось спрятаться или убежать. Невольно сосредоточив вокруг жены больше чакры, Хьюга заметил, что плечи ее опустились, а голова отвернулась немного в сторону — должно быть, ее взгляд блуждал где-то за пределами площадки. Интуитивно он почувствовал, что она закрывается от него за невидимой стеной, а значит ничего больше не скажет. Неджи коснулся ее руки, и тут Кенара словно очнулась.       Она знала, что не умеет выяснять отношения и любыми способами избегает ругани и ссор. Еще с детства ею была усвоена привычка пропускать мимо ушей упреки и нравоучения тети, сбегать от нотаций сестры. Невозможно было соответствовать их высоким стандартам, но и принимать на себя весь поток критики — тоже.       Ей вспомнились слова учителя. Кенара подняла на Неджи глаза и вздохнула.       «Ничего страшного нет в том, что я не права. Ничего страшного нет в том, что он это заметил…»       «Я на себя злюсь — не на нее, — думал Хьюга. — Злюсь на собственную беспомощность и страх, который мне приходится испытывать».       Кенара раскрыла ладонь, позволяя Неджи взять ее за руку и пожала его пальцы в ответ.       — Я пока не буду больше практиковать тайдзюцу, — пообещала она, и увидела, как лицо Неджи проясняется.       — А я постараюсь оставить право делать выговор ученикам за тобой.              Рождение ребенка с бьякуганом у одного из Старейшин Звездопада обсуждалось и в Резиденции Хокаге, и в квартале Хьюга. В довоенные времена это могло бы стать серьезной проблемой, так как особые глаза, не сдерживаемые печатью, являлись предметом интереса многих, а Звездопад не обладал достаточной силой, чтобы их защитить.       Мичи повезло родиться в относительно мирное время, и все же его родители не ослабляли бдительности. Кенара обратилась к Седьмому Хокаге с особой просьбой — разрешить ей вновь использовать технику теневых клонов, исключительно для защиты ребенка. Наруто дал согласие. Казалось, жизнь шла своим чередом и все наладилось: Кенара преподавала тактику ведения боя и тай, Неджи продолжал выполнять обязанности второго Старейшины. Остатки рокабуши покидали Старый Опоку, потому что из-за засилья людей Даймё Клыков жизнь там сделалась невыносимой. Рем прибыл в Звездопад вместе с последними переселенцами и взял на себя обязанности главы Квартала Опоку.       Весна выдалась необыкновенно холодной: уже наступил апрель, а на Страну Огня то и дело обрушивались дожди вперемешку с градом, а ночью и со снегом. Земля не отогрелась, солнце едва ли показывалось из-за туч, ни одной молодой травинки не пробилось на свет, ни одного листка не выпорхнуло из почки.       Кенара разожгла жаровню, чтобы согреть воздух в доме, а на сынишку надела шерстяные носки. Ей неможилось, но она старалась оставаться бодрой и отгонять мысли об усталости. Мичи бегал из комнаты в комнату (благо домик был скромный, небольшой) и учился выговаривать новое понравившееся ему слово. «Хюга, Хю-у-у-га, Хюга!» — повторял он с завидным упорством, доводя навык до совершенства.       Куноичи услышала голоса во дворе, а затем входная дверь распахнулась, впустив влажный ветер в переднюю комнату, и на пороге показался сначала Конор-сэнсэй, а затем сопровождавший его Неджи. Господа Старейшины возвращались из Ратуши в Новом Опоку в Ратушу Звездопада и решили по дороге заглянуть к Кенаре на чай.       Конор-сан и Неджи расположились в креслах, Мичи сразу же забрался на колени к отцу и сидел, прислушиваясь к разговору взрослых с самым серьезным выражением лица.       — Ну как ты, дорогая, не скучаешь? — обратился Конор к ученице, когда та поставила на столик перед ним чай. — Томико передала для тебя маринованные персики, но я забыл их в кабинете…       — Ничего, — усмехнулась куноичи. — Завтра будем гулять рядом с Ратушей и зайдем к вам.       — Хюга! — обрадовался Мичи. При слове «Ратуша» глаза его заблестели: он уже бывал в кабинете у отца и видел там много интересных штук.       — Ого! — Конор-сан улыбнулся.       Неджи слегка зарделся от гордости, хоть и старался не подать виду. Кенара опустилась на диванчик, и Мичи дернулся, чтобы слезть с колен отца и забраться на маму, но Хьюга ласково удержал его.       — Мама устала, не надо, — строго сказал он. Мичи послушался.       Конор-сан еще не допил свой чай, когда в дверь постучали. Неджи открыл, и на пороге показался Джай — молодой рокабуши в форме чунина Звездопада. Лицо с кожей нежно-лилового цвета выглядело взволнованным.       — Срочное сообщение из Конохи!       Неджи передал свиток Конору. Тот пробежал послание глазами и нахмурился.       — Диверсия… Нападение на Бураддо. Седьмой уже направил несколько отрядов АНБУ. Нас предупреждают об опасности.       — Какого рода нападение?       — Проникновение на территорию, взорвана часть крепости, несколько десятков заключенных сбежали, — коротко пояснил Конор, и с каждым его пояснением лицо Хьюга делалось все более мрачным.       Мичи замер, сидя в кресле отца, и лишь переводил взгляд больших светло-серых глаз без видимого зрачка с одного говорившего на другого.       Кенара, в точности как сын, молча наблюдала за происходящим, но мысль ее в это время лихорадочно работала. Деревня Звездопада — легкая мишень! У них все еще недостаточно сил, чтобы защититься, а Бураддо — тюрьма для убийц и политических преступников, для нукенинов, которых не казнили из каких-либо соображений. И эти озлобленные ниндзя должны были рассеяться по соседним территориям — а побережье Страны Огня входило в их число!       — Чья диверсия? — спросила куноичи.       Конор-сан в ответ лишь печально покачал головой. Ему не хотелось верить, что это дело рук Тсучикаге.       Старейшинам пришлось поскорее уйти, чтобы сделать все необходимые распоряжения. Неджи положил руку на темноволосую головку сына и велел ему слушаться маму и не докучать ей. Мичи ответил ему взглядом, полным обожания — отец выглядел грозным и являлся для мальчика средоточием силы, надежности, центром всего его мира. Хьюга склонился над диванчиком, на котором сидела Кенара, обнял ее одной рукой и поцеловал в висок.       — Береги себя, — тихо сказал он.       Куноичи поймала его руку и крепко пожала пальцы.       — И ты… будь осторожен!       Неджи кивнул.       Когда дверь за ним затворилась, Кенара завалилась на бок и кое-как оперлась локтем о ручку дивана: живот мешал ей занять более удобное положение.              Начался затяжной дождь, ветер усилился и, раскачивая ветки деревьев, бил по стеклам. В Деревне было объявлено особое положение; все шиноби от генинов до Старейшин и даже директор Академии, вышедший на пенсию джонин Окама-сама, охраняли границы. Юго-восточная часть Звездопада являлась наиболее уязвимой, так как находилась за городской стеной. Впрочем, вокруг квартала рокабуши была возведена еще одна стена, поменьше — именно за ней разгорелись первые бои.       Кенара металась по дому, не находя себе места, и сходила с ума от страха за сражающихся шиноби и собственного бессилия. В эти минуты она ненавидела себя за то, что решилась на вторую беременность. Ее муж, лишенный обычного зрения, учитель, который давно не имел боевого опыта, юные ученики, едва закончившие обучение в Академии — сражались все, кроме нее, самой сильной и прославленной куноичи деревни! В ее состоянии Кенара не могла даже создать теневых клонов, способных сражаться! Она, кажется, отгрызла бы себе руку за право быть там, на поле боя…       Их с Неджи дом находился чуть в стороне от крайней улицы квартала, между Новым Опоку и сквером, возле главной городской стены и в паре сотен метров от моста. По горькой прихоти судьбы, ветер дул с юго-восточной стороны и доносил до полуоткрытого окна отрывистые звуки боя. Если бы не пелена дождя, можно было бы разглядеть вспышки чакры…       Холодея от ужаса, Кенара подумала, что если враг прорвется на территорию квартала и устроит кровавую резню среди рокабуши, злой ветер пронесет ядовитые испарения их крови по улицам Звездопада и довершит дело…       Мичи ходил за ней по пятам, но выглядел притихшим и ничего не требовал. Кенара боялась думать о том, какая опасность ему угрожает. Что, если охота идет за ним — за ребенком с чистым бьякуганом?..       Куноичи решила вместе с сыном отправиться в дом Томико. Она повернулась, чтобы поманить его к себе, и вдруг почувствовала, как по ногам побежало. Почти тотчас же низ живота опоясала ужасная боль, которая схлынула через полминуты, а затем снова вернулась. Вся юката ниже пояса и хлопковые штаны намокли. Кенара попыталась идти, но ее тут же скрутило, пришлось опуститься на колени и упереться руками в сидение дивана.       — Мама? — Мичи выглядел испуганным.       Кенара, задыхаясь от боли, кое-как вымучила улыбку.       — Все хорошо, сынок, — пробормотала она и едва удержалась от стона.       Оглядевшись вокруг себя, осознав весь ужас сложившегося положения, Кенара задрожала. Соседи так далеко, что кричи — не услышат. Ребенок мал и сам нуждается в защите. Отец его — в гуще битвы, жив ли, неизвестно… Тучика, Джай, Сейджин — все сражаются… Молодые люди, не знавшие войны, и дети, которых она едва успела научить чему-то…       — Хюга, — сказал Мичи. Он подошел и похлопал мать по пальцам, впившимся в покрывало. Мичи не понимал, почему они дрожат, и его это пугало. Ему вспомнилось то, что было связано с самыми приятными ощущениями — похвалой отца, улыбкой матери. То, за что его хвалили. — Хюга! — повторил он.       Кенара задохнулась и изо всей силы закусила щеку. Даже в таком беспомощном положении ей следовало сохранять мужество и здравый рассудок, каким бы невозможным это ни казалось!       — Хьюга, да, — выдохнула она, улыбаясь через силу. — Мы — Хьюга.       Приобняв сына и кое-как сдерживая дрожь, в периоды между волнами боли Кенара начала действовать: расстелила на полу одеяло, положила рядом с собой подушку, припрятала под ней нингу. У нее были специальные печати, за которыми можно было скрыть, например, створку стенного шкафа. Оставалось придумать, как уговорить Мичи в случае надобности спрятаться там и сидеть молча… Впрочем, она знала, как: сказать, что за ним придет отец.       «Не думай, что я не верю в тебя, — мысленно обратилась она к Неджи. — Я знаю, что ты самый сильный из всех, кто сейчас сражается! Я доверила бы тебе свою жизнь и жизнь Мичи. Просто я… должна подготовиться к худшему…»       Схватки сделались очень частыми, Кенара лежала на одеяле на боку и в краткие моменты облегчения поглаживала ручку Мичи. Он сидел рядом.       «Быстрее бы все закончилось, — думала куноичи, — может, у меня останутся силы…»       В дверь постучали, и Кенара вздрогнула так сильно, что Мичи разревелся.       — Кенара-сэнсэй, вы дома? Это Сейджин.       — Входи! — изо всех сил крикнула куноичи. Сын посмотрел на нее с обидой и заплакал еще сильнее.       Юноша прошел в комнату в обуви, что свидетельствовало о срочности и важности его поручения.       — Сэнсэй! — воскликнул он, увидев Кенару, и бросился к ней.       — Все в порядке! Не беспокойся… Что там?       — Сдерживаем силы противника. Неджи-сама отправил меня за медикаментами. Он сказал, у вас есть запас…       — Да, там, в кабинете… — Кенара махнула рукой. — Стенной шкаф, справа внизу. Ключ под половицей.       Набив рюкзак порошками и мазями, Сейджин вернулся в комнату.       — Я должен отыскать всех медиков: у нас есть раненные.       — Раненные? Ведь никто не…       — Нет, погибших нет. Неджи-сама не ранен. Кенара-сэнсэй, ведь вы… Отправить к вам кого-то из ирьенинов?       — Нет, они нужны там. Торопись! И… позови ко мне соседку из домика возле моста… пожалуйста.       Сейджин окинул наставницу взглядом, в котором читались сомнение и беспокойство, но только вздохнул.       — Слушаюсь, сэнсэй. Держитесь!       — Ты тоже! — кое-как ответила куноичи. На ее искусанных в кровь губах промелькнула улыбка.              Дождь прекратился и ветер стих, но до рассвета было еще далеко. На родительской кровати спал, свернувшись под одеялом, Мичи. В детской кроватке лежал завернутый в пеленку и шерстяное одеяльце младенец. Рядом с кроваткой стояла Синха-сан, женщина из числа рокабуши, соседка четы Хьюга-Масари.       — Госпожа, вам нельзя сразу же вставать и нестись куда-то!       Кенара ничего не ответила и продолжила экипироваться. Надев форму Звездопада и вооружившись, куноичи сложила печати и попыталась создать теневых клонов. Получилось не сразу: возникли проблемы с концентрацией чакры, да и то сил с трудом хватило лишь на одного клона. Кенара мучилась сомнениями, но не смогла оставить детей: из-за бьякугана им могла угрожать опасность. Поэтому она готовилась их защищать, а на помощь Неджи отправила клона.       Теневой клон несся по ночным улицам квартала рокабуши. Люди прятались по домам и боялись даже зажигать свет. О чем они думали в это время? Может, вспоминали глухие леса и болота, которые на протяжении многих десятилетий надежно хранили их тайны?       Один из перекрестков был выложен плиткой. Клон поскользнулся на ней — плохой знак.       Шум битвы стих, в ночном воздухе разносились лишь отрывистые звуки чьих-то голосов. Клон добежал до внешней стены, но не обнаружил на ней шиноби. Осторожно взобравшись на стену и выглянув из-за парапета, теневой клон увидел поле боя: несколько групп ниндзя, зеленое свечение медицинских техник и… Нет, ему не показалось! Клон видел шиноби в форме Листа.       Коноха прислала подмогу, но отряды явились уже под конец сражения. Их помощь понадобилась, чтобы поймать отступивших с поля боя нукенинов.       Теневой клон Кенары уже не скрывался и жадно искал глазами знакомый силуэт… Спрыгнув со стены, клон побежал к одной из групп шиноби. Неджи едва стоял на ногах от истощения и обсуждал что-то с джонином Листа. Он уже не мог использовать технику особого зрения, поэтому не заметил клона Кенары, пока тот его не окликнул.       — Отдыхайте, господин Старейшина. — Джонин Листа коротко поклонился.       Хьюга шагнул в сторону клона и, совершенно обессилев, упал в его объятия. Однако теневой клон лишь казался надежной опорой: из-за недостатка чакры и проблем с ее концентрацией у Кенары он развеялся от столкновения с телом Неджи. Рем подскочил вовремя и успел подхватить на руки своего названого брата.              Позднее именно от Рема Кенара узнала все подробности. Старейшины Звездопада не позволили генинам участвовать в бою: им было поручено охранять городскую стену. Чунины использовали метательное оружие, смазанное токсином из крови рокабуши. Нападавшие оказались в некоторой степени подготовлены к атаке — у каждого из них имелся респиратор. Захваченный в плен нукенин позднее признался, что в их задачи входило нападение на рокабуши, а также похищение образцов их крови. Специальный отряд, отправленный за ребенком с бьякуганом, наткнулся на засаду Джая в северо-восточной части деревни. Молодой чунин был тяжело ранен и потерял двух товарищей, но сумел уничтожить врага.       Услышав это, Кенара расплакалась. Она отвернулась, неловко отирая лицо, но именно слезы, которые куноичи пыталась скрыть от Рема, тронули его и навсегда к ней расположили, ведь супруга Тэдзумо-нии-сана оплакивала рокабуши.       Кенара узнала также, что это была не единственная засада и дом Хьюга-Масари находился под охраной Тучики и его отряда.       — Кто же дал врагу боевое задание и снабдил его оружием?       — Неизвестно.       Куноичи нахмурилась и стиснула зубы. «Неизвестно» — это всегда плохо.       Неджи пришел в себя только к вечеру, но был еще очень слаб. Кенара положила новорожденную дочь на кровать рядом с ним. Хьюга осторожно погладил запеленатого младенца кончиками пальцев.       — О-Рен? — полувопросительно произнес он. — Как и хотели?       Кенара кивнула.       — Да. В честь прародительницы шести кланов, а лучше сказать — в честь первой куноичи Звездопада.       — Выдержит ли она груз этого имени?       — Выдержит. Оно ей очень подошло. — Кенара улыбнулась, и Неджи догадался, о чем речь.       — Бьякуган?.. — спросил он, из-за утомления и слабости не сдержав волнения в голосе.       — Да. А еще, кажется, у нашей дочери серебряные волосы.       Хьюга хмыкнул и усмехнулся. Откинувшись на подушку, но все еще касаясь пальцами младенца, он глубоко вздохнул и прикрыл веками неподвижные глаза. Раскрыв вторую руку, он ждал, что Кенара пожмет ее, но вместо этого куноичи прижалась к ней щекой. Она ничего не сказала, но Неджи знал, что ее, как и его самого, жестоко терзают страхи и надежды будущего.              Теплый ветер со всех сторон обдувал беседку во внутреннем дворе дома Хиаши. Он словно обрушивался сверху и жадно искал дружеских объятий, заглядывая в лица потерявшей счет времени паре, трепал волосы и одежду и не успокоился, пока не услышал:       — Какой сегодня чудесный ветер…       — Ты обратила внимание на слова почтенного Хаджимэ? Кто-то из Хьюга посчитал их пророческими.       «Если доживу до ста лет, — подумала Кенара, — надо будет тщательнее следить за тем, что говорю».       — Девочка, соединившая силу двух кланов, один из которых считался исчезнувшим, рожденная под звуки сражения в самый холодный год — она станет либо благословением Звездопада, либо его проклятием, — процитировал Неджи.       — Я думала, в клане уже не ставят печатей, — скрывая раздражение за усмешкой, ответила Кенара. — Вырастет и сама решит, кем ей стать.       Хьюга наклонил голову в знак согласия. Ветер тут же всколыхнул пряди темных волос, рассыпал их по плечам. Супруги молчали какое-то время, наслаждаясь покоем и теплым вечером.       — Не думай, что я забыл наш уговор, — произнес наконец Неджи, — и избегаю говорить об этом. Я просто не хочу тебя отпускать.       Кенара вдохнула воздух полной грудью.       — Знаю. Конор-сэнсэй назвал меня недавно главной боевой единицей деревни, но забыл упомянуть о себе и о тебе. У Звездопада всего три шиноби такого высокого ранга, и раз уж мы не можем ускорить рост и развитие новых поколений свыше назначенного природой, должны сами сделаться как можно сильнее. У нас много талантливых генинов, и я вижу, какими они станут через два года, пять лет… Им нужно время, но у Звездопада нет времени: он нуждается в защите постоянно. Как Мичи и О-Рен.       — Ты знаешь, что я согласен с тобой, зачем же продолжаешь меня уговаривать?       — Я себя уговариваю… — Куноичи опустила голову и потерла лоб. — Они так малы…       — Здесь они будут в безопасности. Вполне естественно внукам погостить у деда пару летних месяцев. Я останусь с ними на три недели, а затем буду очень часто навещать. Так часто, что дядя Хиаши намекнет мне, как это неприлично.       Кенара улыбнулась и подвинулась ближе к мужу, чтобы соприкасаться с ним плечами. Неджи ласково пожал ее руку.       — Между прочим, как поступит господин Казекаге, когда узнает, что ему снова перешли дорогу?       — Что же делать?       Хьюга скрестил руки на груди.       — Ну, твоя совесть всегда была чувствительнее к Суне, чем моя, так что я, пожалуй, воздержусь от совета.       Кенара произнесла задумчиво:       — На последнем занятии по таю я объясняла ученикам, как важен соревновательный момент в обучении. Мне не всегда удается быть красноречивой, так что кое-что приходится показывать на личном примере.       На лице Хьюга отразилось любопытство. Куноичи усмехнулась, отчего возле ее глаз обрисовались морщинки.       — В Суне есть куноичи из клана Суреми с техникой призыва пустынных беркутов. Говорят, она хороша.       Тем же вечером Кенара составила следующее послание:

«Господин Пятый Казекаге, Гаара-сама!

      Есть сведения, что Великий Тсубасу нашел прибежище в Долине Тишины. Ключ — Камень Четырех Ветров. Мою скорость вы знаете. Я дам вам фору, пока идет это письмо, и еще двое суток сверху. Желаю удачи и победы сильнейшему».       — Фамильярно, — заметил Неджи.       — Ничего страшного, — отозвалась Кенара. — В отличие от записки, оставленной мной в ущелье Музарим, этой можно простить форму ради содержания.              Кенара остановилась на краю долины, раскинувшейся между холмами. Невысокая трава здесь выгорала на солнце, меняя цвет с изумрудного на серебристо-кремовый; воздух был неподвижен. Ни птиц, ни насекомых — словно все живое избегало этого странного места, похожего на иллюстрацию в книге. Все взоры притягивал к себе камень, расположенный в центре долины, в самом глубоком ее месте. Плоский и черный, он был похож на крышку, которой затворили подземный лаз, однако Кенара знала, что здесь нет никаких подземных туннелей: единственный путь пролегал через неуловимое для человеческого глаза окно, то появляющееся, то исчезающее.       Ее рука в кожаной митенке быстро пробежалась по ремню и портупее, проверяя, хорошо ли крепятся свитки и прочее снаряжение. Волосы куноичи были собраны в тугой высокий хвост, корпус прикрывала туника дымчато-фиолетового цвета, на правом бедре крепился кармашек для кунаев, из-под ремня, застегнутого на талии, выступал широкий серебристо-серый пояс. Ее руки от запястий до плеч покрывали печати, активирующие пространственно-временные техники и позволяющие призывать большие запасы оружия — подарок Тен-Тен.       Быстро оглядевшись, Кенара помчалась к камню. Не зная хорошенько, что именно следует делать, она остановилась и протянула руку к его гладкой поверхности, однако дотронуться до него не успела — неведомая сила обрушилась на нее сверху вместе с пронзительным криком хищной птицы. Куноичи ушла под землю, но техника зацепила ее: в голове зазвенело, из носа побежала кровь, тело потеряло равновесие.       Продвигаясь сквозь пласты почвы, на ходу отирая кровь, Кенара почувствовала, как по ее телу начинают разбегаться волны чакры, и не сдержала улыбки.       «Так ты все же прислал своего кандидата? — мысленно обратилась она к Пятому Казекаге. — Посмотрим, на что нынче способна Суна…»       Создав земляных клонов, Кенара осмотрелась с их помощью, оставаясь на этот раз незамеченной. Обнаружить замаскировавшегося противника оказалось несложно: куноичи Песка скрывалась в тени под холмом, используя для засады прикрытие из камней и дерна. Она не собиралась покидать укрытие, но в какой-то момент земля под ней вспучилась и вытянулась вверх широким столбом. Удар получился достаточно сильным, чтобы оглушить человека, но куноичи Песка выдержала его без особых потерь и быстро сложила печати, создавая большого беркута из чакры. Вскочив ему на спину, она спланировала ближе к поверхности и внимательно осмотрела ее взглядом своих пронзительных черных глаз.       Кенара выскочила на поверхность, складывая печати. Кроме большой птицы, на спине которой стояла ее противница, опасность представлял беркут, паривший в небесах и создававший звуковые волны — именно эта техника задела куноичи в самом начале.       — Метеоритный дождь! — Множество земляных островков и камней, оторвавшись от поверхности долины, с огромной скоростью — словно выпущенные из пушки — полетели в куноичи Песка.       Беркут из чакры развеялся под их ударами, куноичи Песка начала падать. Кенара побежала и подпрыгнула, желая достать ее на лету. В воздухе промелькнули два клинка и, со звоном столкнувшись с кунаями Кенары, высекли искры. Обе куноичи, обменявшись ударами, отскочили в стороны и ловко приземлились на ноги. Кенара отшвырнула кунаи и сложила руки. Вокруг ее противницы задрожала и ощерилась множеством каменных игл земля.       — Лезвие ветра! — Куноичи Песка рассекла ближайшие иглы и побежала, огибая Камень Четырех Ветров.       Отвлекая ее земляными клонами и каменными иглами, Кенара подобралась ближе и применила Взрывную волну, не складывая печатей. Куноичи Песка отбросило в сторону, но она пришла в себя и вскочила на ноги прежде, чем каменная ловушка вокруг нее захлопнулась.       Кенаре показалось, что Камень Ветров зазвенел. Она подняла вверх руку с раскрытой ладонью, предлагая противнице передышку, но та уже быстро складывала печати.       — Танец ветряных лезвий!       Куноичи выругалась, но не стала уклоняться от техники. Ее обдало волной воздуха, несколько мелких порезов вскрыли кожу на руках и щеках. Кенара усмехнулась, увидев изумление на лице куноичи Песка: та не могла понять, куда делась вся мощь ее ветра.       В этот момент земля раскололась и пошла трещинами, а затем разом исчезла, солнечный свет сменился каким-то другим, призрачным светом. Обе куноичи начали падать в бесконечную пропасть, наполненную ветрами, дувшими во всех направлениях и принимавшими все возможные формы.       Кенара прочитала ужас на лице противницы и окликнула ее, но ветер сорвал слова с губ. Он срезал ленту с волос куноичи и мгновенно перемешал их. Кенара машинально протянула руку, чтобы отбросить пряди с лица, но они, словно наполнившись жизнью, извернулись и взвились туда, куда им — или ветру? — было угодно. Сама Кенара не боялась: ей казалось, что все это уже было когда-то, во сне или наяву.       Опустив голову, куноичи увидела где-то далеко внизу спираль из нескольких островков земли и клубящуюся бездну. Мимо нее то и дело проносились вихри, и Кенара вдруг поняла, что надо делать. Накопив чакру, она метнула груз с веревкой, пронзая все встречные потоки ветра. Куноичи Песка, слишком напуганная, чтобы соображать, не поняла ее задумки. Кенара цокнула языком: груз оторвался, ветер вырвал веревку из рук. К счастью, была запасная.       Со второй попытки получилось: куноичи Песка ухватилась за груз и обмотала веревку вокруг своей руки. Кенара дождалась нужного момента и дернула веревку, подтягиваясь к противнице, а больше — подтягивая ее к себе. Изменив положение в пространстве, Кенара смогла попасть в центр одного из вихрей и зависла в нем, сначала вращаясь, а затем с помощью способности поглощать ветер остановившись. Теперь нужно было затянуть к себе болтавшуюся на веревке куноичи Песка.       Та, оказавшись в вихре, изо всех сил вцепилась в плечи Кенары. Руки ее дрожали, черные глаза казались огромными на смуглом ястребином лице.       — Как тебя зовут? — прокричала Кенара. Сама она почти ничего не слышала еще после первой техники, но могла читать по губам.       — Суреми Ходира!       — Давай держаться вместе, Суреми Ходира.       — Почему… почему ты смеешься?! — с изумлением спросила куноичи Песка.       — Разве смеюсь?..       Кенара вдруг поняла, что это правда — ее сотрясал смех. По телу, охваченному радостным возбуждением, пробегали волны чакры. Грудь как будто изнутри распирал вихрь прохладного воздуха. Из головы выветрились тяжелые мысли, конечности сделались невесомыми. Вся она словно очистилась в один миг от пут, которые сдерживали ее, и не являлась больше ни сэнсэем, ни матерью, ни женщиной, ни даже человеком.       — Будь я Великим Тсубасу, — прокричала Кенара во всю силу легких, — никогда не покидала бы этого места!       В этот момент бездна под их ногами заклубилась серебристыми вихрями, испуская импульсы чакры невероятной мощности, и начала принимать очертания гигантского орла.