Влекомые ветром

      Теперь Кенара знала, что Казекаге, конечно же, не доверял ей, потому и приказал Сэичи не спускать с нее глаз. Однако этих мер предосторожности для такого человека, как Гаара-сама, было бы недостаточно, так что куноичи не сомневалась, что кто-то из агентов пущен по ее следу.       «Нападать они не станут: им пока не я нужна, а Старейшина Опоку. Добравшись до него, Гаара уже не будет нуждаться в посредниках», — думала Кенара, пересекая безжизненную холмистую равнину, особенно унылую в это время года. Недели через две здесь все покроется зеленой травой, зацветет ненадолго, а затем пышная растительность сгинет под палящем солнцем.       В арсенале сенсоров АНБУ Песка имелось множество самых разнообразных техник, но у каждой из них было свое слабое место. Обмануть сенсоров, чувствующих чакру, Кенара могла с помощью теневых клонов. Однако на этот раз куноичи уже потратила половину своей чакры в сражении с Сэичи, притом глупейшим образом: позволив развеять шестерых клонов на первых секундах боя. Обладая большим запасом энергии (согласно классификации, принятой в Деревне Песка для наиболее точного анализа способностей ниндзя, Кенара по количеству чакры, аккумулируемой и готовой к использованию, относилась к шиноби категории S), она могла создавать одновременно до двенадцати теневых клонов. Особенности системы оборота и высвобождения чакры, помноженные на мастерство, позволяли Кенаре создавать меньшее количество теневых клонов, наделяя каждого из них лишь двенадцатой частью от ее обычного запаса энергии. Таким образом, используя шестерых клонов для боя с Сэичи, куноичи потратила не шесть седьмых, а лишь половину собственной чакры.       «Неважно, сколько у меня останется сил, лишь бы не сбавлять скорости, — думала Кенара. — Драться скорее всего мне не придется, хотя бы пока я не пересеку границу, значит, для восстановления в запасе есть трое суток. Нет, без остановок на отдых восстановление пойдет слишком медленно… Что ж, накинем еще сутки».       «Каждый человек оставляет за собой след, — вспомнились куноичи строки из учебника. — Это оборот, шлейф и всплески чакры; зрительный образ; издаваемые звуки, даже если они не улавливаются обычным человеческим ухом; запах и воздействие на окружающие предметы и среды: отпечатки пальцев из влаги и жира, выделяющихся через кожу, выдыхаемый углекислый газ, следы ног на почве, примятая телом трава и так далее. Сенсоры делятся на типы в зависимости от того, какой след из тех, что недоступны рядовым шиноби, они способны считать. Отдельное место занимают сенсоры, использующие призывных животных и созданий или предметы из чакры, позволяющие вести наблюдение».       — Имена родителей я забыла, зато помню страницу из пособия по подготовке к устному экзамену на чунина…       Больше всего проблем доставляли техники наподобие Золотого пути Сэичи. Поэтому, создав шестерых теневых клонов и пустив их в разных направлениях, чтобы сбить возможных преследователей с толку, Кенара вдобавок приказала своим копиям спуститься под землю и сама сделала то же. Протиснувшись сквозь пласты почвы, куноичи и ее теневые клоны использовали Рождение вихря, а затем еще около километра преодолели, не выбираясь на поверхность.       Все эти предосторожности должны были помочь избавиться от хвоста.       «Даже если за мной отправили не одну команду, а несколько, что само по себе маловероятно, шесть сенсоров у них не наберется, а значит, преследователям придется выбирать, за какой из моих копий бежать, а мы уж постараемся оторваться от погони на максимальной скорости», — думала Кенара.       — У тебя просто нет под рукой столько скоростных команд следопытов, — добавила она вслух, мысленно обращаясь к Гааре.       Однако Казекаге не нужно было несколько команд, чтобы проследить за Хикориказе Джинэ, ему даже нескольких агентов не потребовалось: достаточно было одной лишь Матэ Сараби.              — Дайкон? Почему Дайкон? — поинтересовался Сэичи, не зная, смеяться ему или выражать недовольство.       — К черту пафос, — отозвалась Сараби. Она сидела на сложенном плаще возле тренировочного полигона, вытянув свою длинную красивую ногу на песок, и, массируя ее от бедра к колену и дальше к щиколотке, втирала мазь от синяков. — Я знаю, ты любишь все красивое, но постарайся как настоящий поэт разглядеть красоту в обычной редиске, и тогда я признаю твое мастерство.       — Я никогда не называл себя мастером. — Любуясь из-под полуопущенных век, как гладкая, загорелая кожа куноичи блестит на солнце, спокойно ответил Рю. Затем взгляд его скользнул на ближайшие дома и обратился выше — к небу, по которому лениво ползло легкое облачко, похожее на полупрозрачную вуаль.       — Завтра узнаем, кто заменит Чио. Говорят, переведут кого-то из личной охраны Го-даймё.       — Надеюсь, это будет куноичи.       — Почему?       — Потому что ты не можешь работать с мужчинами, не влюбляя их в себя.       — Ха! — нарочито пренебрежительно откликнулась Сараби. — Это они не могут в должной степени сосредоточиться на службе! Кажется, ты единственный, кто на это способен.       — У меня нежное сердце, — ответил Сэичи, сохраняя серьезное выражение лица. — Моя обязанность беречь его.       Куноичи рассмеялась.       — Я согласна с тобой: мужчины лишь нарушают гармонию. Ты исключение, потому что ты поэт.       — Я не поэт, — возразил Сэичи, зная, что его возражение не будет принято к сведению. — Я лишь сочиняю посредственную музыку, на которую слова ложатся сами, если то им угодно. Любой настоящий музыкант поднял бы меня на смех.       — Зато ты мог бы перетягивать пальцы столь смелого музыканта струнами его же бренчалки, пока он не запросит пощады и не признает твою музыку совершенством.       Рю вздохнул.       — И эта женщина рассуждает о гармонии…       — Знаешь же, что шучу.       — Это уже было учтено.       Сараби раскатала штанину бриджей, поднялась на ноги и потянулась.       — Вот бы наш новичок был хорош в тайдзюцу, тогда мне наплевать, мужчина это или женщина.              Палящее солнце заливало тренировочную площадку для джонинов. Матэ Сараби, глядя на соперницу, поправляла перчатки и про себя развлекалась, пытаясь охарактеризовать новенькую по внешнему виду.       «Рубашку отгладила, значит готовилась к встрече и хотела произвести благоприятное впечатление, но при этом не накрасилась. Либо подчеркивает свою серьезность, либо плевать ей на это… Взгляд тяжелый. Часто хмурится: любит командовать или ворчать. Что ж, ни то, ни другое делать в моей команде я ей не позволю». Сараби приняла боевую стойку.       — Начинай, Джинэ.       — Так точно, Сараби-тайчо. — Новенькая куноичи договорила эту фразу, а в следующую секунду метнулась вперед и сбила соперницу с ног так быстро, что та не успела защититься.       Отлетев на несколько шагов, Сараби упала на спину, но почти тут же вскочила и рассмеялась от радостного удивления.       — А ты совсем неплоха! — воскликнула она. — Давай-ка еще раз, но берегись: теперь я буду серьезнее!       Куноичи сражались какое-то время в ближнем бою, пока Джинэ снова не одержала верх.       — Ты меня удивила, — призналась Сараби. — Приятно удивила. Наконец-то будет, с кем тренироваться! С такой напарницей я хорошенько поработаю над скоростью удара.       Джинэ слегка поклонилась, одновременно благодаря за комплимент и выражая согласие. Договорившись о новой встрече и пожав друг другу руки, девушки распрощались.       «Такая красивая женщина, — думала Джинэ, глядя Сараби вслед. — В тайдзюцу она мне уступает, но, кажется, умеет достойно принимать поражение. Надеюсь, она и как командир хороша».              Сэичи не очень любил принимать гостей в своей маленькой квартирке с круглыми окнами под потолком, но не имело смысла говорить это Сараби: она была любопытной и ко всем людям и вещам относилась так, словно они немножко ей принадлежали. Усевшись за рабочий стол своего товарища, она небрежно перебирала его рисунки и записи. Рю смотрел на все это, не подавая ни малейших признаков гнева, лишь слегка прищурив глаза, что можно было списать на сонливость: ее ранний и неожиданный визит разбудил его.       — Как тебе новенькая? — поинтересовалась Сараби, разглядывая эскизы. — Руки, ноги, глаза… Почему не нарисуешь человека целиком?       Сэичи вздохнул и принялся натягивать через голову нательную рубашку без пуговиц.       — Мне понравилась. Ничего лишнего я не заметил, а все необходимое присутствует.       Куноичи рассмеялась.       — Я представила, что ты говоришь не о навыках шиноби…       — Тем не менее я говорил о них.       — Ну и зачем оделся? Стесняешься меня?       — Не хочу тебя смущать.       — А вот и нет: не хочешь сам смущаться.       — Ну допустим. А руки, ноги и глаза я рисую, потому что каждая из этих частей тела может по отдельности выражать какую-то идею. — Рю подошел к столу, сгреб рисунки в стопку и уравнял края. — Служить воплощением мысли или эмоции. Замыслы отличаются друг от друга по масштабу, как твои техники по чакрозатратности.       — Хм, — отозвалась Сараби, стараясь воспользоваться моментом и понять как следует то, что объяснял ей Сэичи. — Значит, иногда тебя хватает на контуры руки, сжимающей кунай, из нескольких четких линий и завитка, а иногда — на целую песню?       Рю улыбнулся и куноичи захотелось ответить ему улыбкой во много крат более теплой и ласковой.       — Именно так, Сараби.              Команда Сараби бежала сквозь лес с огромными деревьями, достигавшими, казалось, самого неба, которого почти не видно было из-за их широких крон. АНБУ передвигались длинными прыжками, едва касаясь мощных ветвей, заставляя трепетать и подрагивать листья. Те из них, что совсем пожелтели или увяли, отрывались от веток, чтобы станцевать в объятиях холодного ветра в последний раз. Этот же ветер обдувал три белоснежные маски с узорами цвета морской волны и развевал темно-серые плащи шиноби.       — Они уже близко, — на ходу обратилась Джинэ к командиру отряда. — Через полчаса нагонят нас. Моего клона развеяли.       — Ясно, — ответила Сараби и протянула куноичи запечатанный свиток. — Возьми послание. Прибавишь ходу и оторвешься, а мы задержим шиноби Травы.       — Даже моей скорости может оказаться недостаточно: они используют незнакомую мне технику перемещения. При больших запасах чакры это позволит им догнать меня или зайти вперед и устроить засаду.       — Используй теневых клонов, чтобы сбить противника с толку, только скажи, за которым из них бежать нам, когда перебьем Траву.       — Я буду предпоследней справа. Сараби-тайчо, может, оставить вам одного или двух теневых клонов для боя?       — Тебе еще сто километров до цели бежать и неизвестно, что будет дальше. Береги силы.       — Так точно!       Джинэ, повернув голову налево, смотрела сквозь прорези в маске на своих товарищей.       — Чего ждешь? — спросила Сараби. — Дуй вперед!       — Удачи! — Джинэ ускорилась и через несколько секунд скрылась из виду.       — Удачи, — отозвался Сэичи, глядя ей вслед.       Шиноби Травы нагрянули раньше, чем через полчаса. Один из них атаковал, управляя оружием с помощью нитей чакры, другой использовал дымовые ловушки, а третий, специализировавшийся на технике перемещения, прятался, выжидая удобного момента. АНБУ Песка не успели ранить ни одного из них до того, как появились еще две команды Травы.       — Сдавайтесь! Нам нужно лишь письмо, написанное Даймё Страны Звезд Водопаду, а не ваши жизни.       — Ну конечно! — усмехнулась Сараби под маской. — И тогда Траву ждет трепка от Союза Стран. Вам необходимо уничтожить все следы ваших преступлений, а это значит — уничтожить нас.       — АНБУ не проведешь, — рассмеялся шиноби Травы. — Однако вам уже ничто не поможет. Вперед!       Сэичи смог вывести из строя трех из девяти противников, прежде чем был ранен. Прикрывая его, Сараби тоже получила ранение. Ей удалось спрятаться на время за стеной из чакры, чтобы быстро обмотать себе руку липким бинтом и оказать товарищу первую помощь.       — У нас тридцать секунд, потом разбегаемся в разные стороны. Если не разделимся, нам конец. Ах черт, проигрывать таким слабакам!       — Их много, — сквозь зубы ответил Сэичи, потуже затягивая повязку на торсе и застегивая жилет. — Я смогу заманить еще двоих в ловушку, но того, с нитями чакры, тебе придется взять на себя.       В сложившихся условиях отвлечь на себя самого грозного противника Сараби могла, лишь навязав ему ближний бой, однако этот шиноби мастерски приспособил нити для тайдзюцу. В тот момент, когда правая рука куноичи оказалась обездвижена, она осознала, насколько все плохо. Сэичи уже не было в поле ее зрения, но Сараби знала, что он сражается в одиночку против команды Травы. Стиснув покрепче зубы и не обращая внимания на боль, куноичи собиралась использовать взрывные печати, чтобы, пожертвовав одной рукой, уничтожить противника, но из-под земли вдруг вырвалась копия Джинэ и нанесла шиноби Травы сокрушительный удар. Он потерял сознание, и нить чакры тут же развеялась. В это время второй теневой клон атаковал врага, прикрывая Сэичи.       — Джинэ! — удивился Рю. — Рискуешь миссией ради товарищей? Попадет тебе от капитана...       — Вовсе нет, — отозвалась куноичи. — Для того и тренируюсь, чтобы зря не рисковать.       Как только со всеми отрядами Травы было покончено, АНБУ собрались вместе.       — Зачем тратишь чакру впустую? — взвилась Сараби. — Думаешь, мы бы без тебя не справились? Слишком много берешь на себя…       — Прости, капитан. Всего два клона, это лишь шестая часть моей чакры.       — Ты хоть знаешь, сколько у тебя преследователей? Мы столкнулись с тремя отрядами, а если за тобой бежит не меньше?       — Ничего, капитан, — вмешался Сэичи. — Поторопимся и нападем на них со спины.       — Ладно, некогда тут… За мной! — Сараби вскочила на ближайшую ветку и помчалась в указанном клоном направлении.       — Спасибо, — произнес Сэичи едва слышно, тронув копию Джинэ за перчатку. — Сараби этого не скажет, но ты появилась вовремя.              — Да что такого? — недовольно отозвалась Сараби в ответ на спокойный упрек Рю и все-таки вылила содержимое своего о-тёко в стакан Джинэ, вышедшей за ширму ненадолго. — Кто же пьет разбавленное саке?       — Непривычный к крепким напиткам человек, не желающий обидеть тебя отказом?       — Может, хоть так у нее язык развяжется… Терпеть не могу таких скользких людей! Ни на один вопрос не ответила прямо, а я ведь не прошу каких-то подробностей, просто хотя бы общее представление составить о человеке. Но нет!       — Имеет право. — Сэичи пригубил саке.       — Не могу понять, что у нее на уме.       — Да вроде ничего такого.       — Я ведь чувствую! Знаешь, кажется, она подчиняется мне, но всегда как-то по-своему. Это раздражает.       Рю вздохнул.       — Тебе бы радоваться, капитан: у тебя в команде толковый, думающий шиноби. А то, что она не болтает лишнего, только в плюс.       — Мне надо знать, кому я отдаю команды, и доверять своим людям. У тебя была когда-нибудь собака? Так вот, Сэичи, среди собак, как и среди подчиненных, хуже всего те, у которых не понять, что на уме. Такая может извернуться и укусить руку, что ее кормит.       — Никаких оснований для подобного рода подозрений у тебя ведь нет. Так что расслабься, капитан, и отдыхай. — Рю наклонил бутылочку из белой глины над о-тёко Сараби, подливая ей саке, но когда убирал руку, куноичи вдруг схватила его за рукав.       — Нравится она тебе? — Темно-карие глаза сощурились, блеснув в свете лампы.       — Конечно, — спокойно ответил Сэичи. — Мне по душе такой тип людей: они больше делают, чем говорят.              Под командованием Сараби Кенаре довелось служить почти два года, и за это время она проявила себя достаточно, чтобы претендовать на капитанство. Когда Гаара-сама обратился к Матэ Сараби за рекомендацией для Джинэ, та дала ей неплохую характеристику и добавила в конце, что этой куноичи можно доверить принятие сложных самостоятельных решений.       — И вам не жаль расставаться с таким способным членом команды? — спросил Казекаге, обратив на собеседницу спокойный внимательный взгляд.       — Скорее нет, но, Гаара-сама, если вы спросите меня, почему, я вряд ли смогу дать четкий ответ. Уверена, что мы с Джинэ достигнем наилучших результатов, следуя разными дорогами.       Господин Казекаге несколько секунд молча смотрел на Сараби, затем беззвучно вздохнул.       — Вот как, — задумчиво промолвил он, опуская глаза.       Вечером того же дня Сараби встретилась с Сэичи в небольшом сквере, где дети Суны любили играть в мяч. Уже стемнело и ветер, усиливаясь, нес все больше песка, поэтому площадка была пуста.       — Го-даймё одобрил ее назначение, так что в ближайшее время Джинэ покинет Дайкон.       — Что ж, это мне известно, — ответил Сэичи. — Знаешь, Сараби, я попросил Гаару-сама перевести меня вместе с Джинэ.       Сараби переменилась в лице и воскликнула с возмущением:       — Да ты что?! Сэичи, как ты можешь…       — Прости.       — Но почему?..       — Хочу служить под ее началом. Не обижайся, капитан, просто ее образ мыслей мне ближе. Хочу наблюдать за ней, видеть, как она раскрывается. Это вселяет в меня надежду на то, что и я смогу стать сильнее.       — Конечно, сможешь! Разве ты сомневался в этом? Почему ты сомневался? — От волнения Сараби подалась немного вперед и задышала чаще.       — Как тебе объяснить? — Губы Рю тронула едва заметная улыбка, взгляд его устремился вверх. — Ты не замечаешь этого, но правда в том, что я нерешителен и слаб.       — Что ты несешь! — возмутилась Сараби. — Ты никогда не был трусом, никогда!       — И все же… я боюсь людей. Боюсь показать им собственную слабость. В этом мы похожи с Джинэ. Вот только она осмелилась стать командиром, а я еще нет. Но однажды я тоже осмелюсь принимать сложные решения и, может быть, все начнется с того, что я сумею возразить ей — и знаю, Джинэ меня поймет.       «Хрень какая-то!» — подумала Сараби, чувствуя себя как в тумане, плохо соображая из-за сильного волнения. Схватив Сэичи за руку, куноичи воскликнула:       — А я?! Как я без тебя буду, ты подумал? Мы столько лет вместе…       — Сараби, у тебя ведь никогда не было недостатка ни в друзьях, ни в поклонниках. Стоит тебе поманить, и выстроится очередь из желающих попасть в Дайкон. Ну же, хмурое выражение лица тебе не идет. — Рю улыбнулся и мягко высвободил свою руку.       Куноичи заставила себя успокоиться и изобразить равнодушие.       — Я хочу, чтобы ты забрал это название с собой, — произнесла она почти совершенно спокойным голосом. — Это не ты ушел из Дайкона, а я покинула его, потому что двух командиров быть не может.       Сэичи кивнул. В наступившей темноте он практически не видел лица Сараби. Попрощавшись, шиноби пошел вдоль по улице, прикрываясь рукой от порывов ветра, швырявшего в него пыль и песок. Сараби, все еще ошеломленная, смотрела Сэичи вслед. Губы ее скривились, в глазах зажгло, и тогда она, разозлившись на себя, сказала мысленно: «Я забуду его быстрее, чем он меня», — но в глубине души, испуская волны горечи, клубком свернулась вера в то, что таких, как он, на всем белом свете больше нет.              — Сараби-сан, я хочу, чтобы вы проследили за командой Дайкон.       Пораженная этими словами, Матэ Сараби выпрямилась и стащила с лица маску.       — В одиночку?       — Ваши товарищи не угонятся за вами, но они понадобятся для поддержания связи с Суной, так что пусть двигаются следом.       — Ясно.       — Ваша основная цель — сначала Хикориказе Джинэ, а затем тот человек, с которым она встретится за пределами Страны Ветра. У Джинэ есть для него послание. Его зовут Аварасу Тэдзумо, и я должен знать о том, где он находится и какие действия предпринимает. Ведите за ним наблюдение до тех пор, пока не получите новых указаний.       — Так точно. — Сараби снова надела маску и поклонилась.       — Сараби-сан, члены команды Дайкон, а особенно Джинэ не должны заметить вашего присутствия. Это миссия высшей степени секретности.       — Значит, я не смогу их использовать для связи с Суной?       Гаара отрицательно покачал головой.       Покидая кабинет Казекаге, куноичи безуспешно пыталась успокоить ускоренно бьющееся сердце: она снова увидит Сэичи!              Кенара бежала быстро, но не на максимальной скорости, и отдыхала по четыре часа ночью. Ей приходилось все больше забирать к востоку, чтобы прибыть в место, о котором было заранее условлено с Хьюга Неджи. Оно представляло собой гостиницу под названием «Небесная радуга», расположенную на берегу реки, по которой проходила граница между Страной Ветра и Страной Когтей. А дальше на восток, за большой излучиной и ближе к истокам, располагались территории Страны Дождя.       Куноичи не прочь была помыться, отдохнуть и подкрепить силы, но остановиться в «Радуге» означало потратить кучу денег и привлечь к себе лишнее внимание, поэтому она только зашла осведомиться о письме, оставленном на фальшивое имя. Управляющий отпер ячейку с надписью «до востребования», извлек из пачки писем необходимое и с поклоном вручил Кенаре. Вежливо поблагодарив его, куноичи вышла на улицу и отправилась на поиски закусочной попроще.       Городок находился на берегу реки, а также на пересечении дорог, так что был полон приезжих и шума. Вместо того, чтобы тратить чакру на перевоплощение, Кенара накинула просторный коричневый балахон прямо поверх формы и снаряжения АНБУ и накрыла голову широким светлым шарфом из тех, под которыми женщины прячутся от палящего солнца и ветра, несущего песок. На углу двух улиц она нашла маленькую вкусно пахнущую пельменную, где и решила подкрепиться. Там же, заняв место у стены и повернувшись лицом ко входу, куноичи вскрыла конверт.       В конверте находился особым образом сложенный листок бумаги, перехваченный несколькими нитями и скрепленный печатями, которые нужно было сорвать в определенной последовательности. Сделав все так, как ее учил Неджи, Кенара наконец смогла прочесть следующее: «Отправляйся в Иши через ущелье Музарим. Гостиница «Ожерелье госпожи, веер господина». Скажи, что ты от Кабочи Каю».       «Это запомнить легко», — подумала куноичи, разрывая записку на мелкие кусочки и пряча их в карман, чтобы попозже сжечь. Вздыхая от усталости, она подцепила палочками пельмешку из тонкого, почти прозрачного теста, с начинкой из карпа и овощей, обмакнула в соус и с наслаждением положила в рот.       Что-то теплое в ее душе было связано с пельменями, как будто они ассоциировались у нее с хорошим человеком, которого Кенара не помнила. Это было странно: Ошимоте вытравили сильные чувства из ее сердца, а мелкие, сопутствующие им, уничтожить не смогли. По этой причине куноичи иногда ощущала едва уловимую нежность к каким-то незначительным вещам навроде пельменей и воспринимала их даже не как осколки, а как пыль, оставшуюся от прошлого. Попытки вспомнить были бесполезны, как гадание по пыли, влекомой ветром.              Две дороги вели в Иши: широкая обходная для больших повозок и караванов и та, что поуже, для пешеходов, паланкинов и небольших телег. Последняя проходила между двух кряжей, стиснутая с обеих сторон крутыми осыпающимися склонами. Местами над общей грядой возвышались сопки с округлыми вершинами, покрытыми голым кустарником. Весной усыпанные цветами кусты багульника, а летом — рододендрона радовали глаз, теперь же зрелище представлялось довольно унылым.       Здесь уже больше суток находился в засаде Хьюга Неджи. Он ждал, когда в ущелье появится Масари Кенара, чтобы проследить за ней и убедиться в отсутствии шпионов Каге. Если за куноичи не будет хвоста, Неджи догонит ее и присоединится к ней в окрестностях Иши, в противном случае ему придется продолжать скрываться и искать другие способы связаться с Кенарой.       Неджи расположился в выемке, под нависшими ветвями какого-то густо разросшегося куста, на одной из сопок, достигавшей в высоту не более пятнадцати метров. Напротив этой сопки на расстоянии в пару десятков шагов тянулся каменистый кряж. Хьюга рассеял свою чакру в воздухе так, чтобы охватить довольно обширный участок ущелья, закрытый с обеих сторон, так что миновать его можно было бы разве что летя на крыльях.       Хьюга имел лишь примерное представление о том, когда Кенара прибудет в «Небесную радугу». Они оба предполагали, что Гаара-сама захочет решить вопрос как можно скорее; Неджи занял позицию за двенадцать часов до самого раннего рассчитанного срока.       Оказалось, что тело его почти отвыкло от подобного рода нагрузки, так как ему уже несколько лет не приходилось сиживать в засадах. Если не считать войны, в последний раз это было на миссии в какой-то южной деревушке, Каваное, кажется… Неджи помнил запах душистой травы, прелой от жары и коротких августовских дождей; как по правую руку чернела макушка Ли, а слева к земле пригибалась Кенара, напряженно вглядываясь в заросли бамбука неподалеку. Куноичи-медик из их отряда, имени которой Хьюга уже не помнил, попала тогда в беду. Кажется, это стало следствием его ошибки как командира, но в итоге все закончилось благополучно.       «Хм, а ведь если бы не миссия в Каваное, разве назвал бы я Кенару близким другом? Нет. Именно тогда произошло что-то важное. Мы сражались вместе, провели на дежурстве бессонную ночь, я извлек из нее чакру сектанта… Нет, это не то. Мы говорили о чем-то… О лунных предках? Было как раз полнолуние, «багровое око Джашина»… А сегодня в небе должна быть только половина луны — там, за моим левым плечом…» — Хьюга вздохнул так горько, что это могло бы растрогать любого, кто находился бы рядом. Но лишь оттого, что рядом никого не было, Неджи и позволил себе столь явное выражение чувств.       Он пришел к выводу, что лучше разрешить себе погрузиться в воспоминания, чем заснуть, так что продолжал вызывать в памяти все новые подробности, кутался в плащ, а поверх него — в одеяло, спасаясь от ночной прохлады, и согревал себя чакрой изнутри.       Неджи вздрогнул всем телом и мгновенно подобрался, когда Масари Кенара внезапно ворвалась в зону рассеянной им чакры. В первые секунды куноичи еще была окутана облаком собственной чакры, которая делала ее быстрее и выносливее, но это облако вскоре исчезло: Кенара, выложившись по полной на последнем участке, исчерпала собственные возможности и резко замедлилась. Тогда Хьюга смог узнать ее, представив перед мысленным взором не сгусток энергии, похожий на скоростной метеор с растянувшимся шлейфом чакры, а живого человека в балахоне, под которым при прикосновении угадывались жилет и снаряжение ниндзя.       Кожа Кенары горела, волосы, убранные с лица, в виде четырех косичек были вплетены в собранный на затылке хвост, в верхней части лба выступило несколько капелек пота, которые не успел смахнуть или осушить встречный поток ветра.       «Пытается оторваться от погони? — с тревогой подумал Неджи и беззвучно переменил положение. — Судя по ее движениям, она измотана, но почему поток чакры прервался мгновенно, а не постепенно иссяк?»       Кенара уже почти перешла на шаг: так плохо слушались ее ноги, — а затем и вовсе споткнулась о камень, очертания которого скрадывались в вечерних сумерках, и упала, выставив перед собой руки. Сама по себе колея дороги была узкой, а по бокам от нее высились нагромождения из песка и камня — остатки прежних оползней, — осевшие со временем, но все еще создававшие помеху. Ничего удивительного не было в том, что Кенара зацепилась ногой за один из множества торчавших камней.       Отдышавшись немного, она оттолкнулась руками от земли и села. Развязав пояс и распахнув балахон, Кенара отцепила от дорожного мешка флягу с водой и напилась. Видимо ей было все еще жарко, так что в конце концов она скинула и сумку, и балахон на камни рядом с собой. Подняв румяное лицо к небу, куноичи отыскала глазами половину желтой луны, похожую на мандаринную дольку, и медленно отерла пальцами рот. Подобрав и перекинув через сгиб локтя балахон и лямку вещмешка, Кенара кое-как поднялась на ноги и неспешно двинулась вперед.       Она успела отойти не более, чем на сорок шагов, как вдруг Неджи почувствовал новое вторжение: в зону рассеянной чакры проник еще один сгусток энергии шиноби, на этот раз напоминавший силуэт человека, но более плотный, чем облако вокруг бегущей Кенары. Силуэт осторожно продвигался вперед. Когда он ступил на участок земли, на котором куноичи растянулась несколькими минутами ранее, в паре шагов позади него песок приподнялся, выпуская на поверхность недооформившуюся половину головы клона.       Клон Кенары высунулся еще чуть дальше. По тому, как он поворачивался, оглядываясь по сторонам, Неджи заключил, что тот не может разглядеть ничего подозрительного.       «Все-таки за ней следят, — нахмурившись, подумал Неджи. — Она знает?.. Нет, похоже не видит. Что она делает? Складывает печати?!»       Кенара в самом деле складывала печати, пряча руки под складками скомканного балахона. Закончив, куноичи остановилась на месте и воскликнула:       — Стихия Земли! Большой пузырь грязи!       Она замерла в одной позе, крепко упираясь обеими ногами в землю, стиснув ладони вместе перед собой, а тем временем мощный поток чакры, созданный ее телом, мгновенно ушел в землю и разбежался по округе, пропитывая песок, камни и горные кряжи, а затем обратился в грязевой купол, сомкнувшийся над ущельем и перекрывший его с обеих сторон. Неджи, вовремя отпрыгнувший прочь от склона, остался снаружи грязевого пузыря. Большое количество его рассеянной в воздухе чакры все еще колебалось внутри созданной Кенарой ловушки, но теперь Хьюга очень смутно улавливал происходящее, получая лишь малую долю информации. Не желая с этим мириться, он подошел к самому барьеру, опустился на колени, накопил чакру в руке и, разрезая горный массив, как масло, высунул ее по ту сторону камня, внутри установленного барьера. Раскрыв ладонь, Неджи получил возможность взаимодействовать с рассеянной чакрой и теперь снова «видел» все довольно четко.       Этого нельзя было сказать о самой Кенаре: пленка из грязи прервала поток лунного света и погрузила часть ущелья во тьму. Куноичи быстро натянула очки ночного видения, отшвырнула в сторону сумку и балахон и, отскочив ближе к одному из склонов, приготовилась к бою. Однако едва рука ее коснулась куная в кармашке у бедра, как ослепительной вспышкой взорвалась брошенная в ее сторону световая бомба. Кенара отпрыгнула еще дальше. Световая бомба не погасла, а осталась гореть ярким белым пятном, рассеивая мрак внутри барьера, так что очки сделались помехой. Куноичи стащила их и, щурясь от света, сунула в карман жилета.       Однако противника Кенара так и не увидела. Зато она видела следы подошв, отпечатавшиеся на пленке из грязи, которая стелилась по земле.       — Ты не сбежишь отсюда незамеченным, так что покажись!       Камуфляж из чакры исчез, и перед глазами Кенары предстала Матэ Сараби в маске и облачении АНБУ Песка. Впрочем, маску Сараби тотчас же сдвинула вверх, открывая смуглое лицо с мелкими бисеринками пота на висках и над губой. Щеки ее горели от напряженного бега. Кенара сглотнула и в течение нескольких секунд, не отрываясь, смотрела в черные глаза своего бывшего командира.       — Так Гаара тебе поручил это дело? — произнесла она наконец. — И ты согласилась?       — Даже если бы не хотела, согласилась бы. — В голосе Сараби прозвучали металлические нотки, но лицом она владела хорошо и казалась бы спокойной, если бы не ее прожигающий насквозь взгляд.       — Впрочем, ты ведь не за мной пришла, а за другим человеком.       — Точно. — Сараби глубоко вздохнула и выпрямилась. Ей удалось кое-как изобразить равнодушие. — Но зачем ты меня раскрыла?       — Я не знала, что это ты. К тому же не люблю, когда мне дышат в затылок. Тебе стоило бы держаться на некотором расстоянии.       Сараби сделала несколько шагов вперед. Кенара усилием воли заставила себя отпустить кунай и принять непринужденную позу.       — Кажется, Кама и Рю были с тобой, почему команда разделилась? — Глаза куноичи Песка сверкнули, но блеск их тут же был погашен взмахом темных ресниц.       — В одиночку я вызываю меньше подозрений. — Кенара пожала плечами.       — Ладно, не буду мешать: срывать миссию не в наших интересах. Только прошу по-дружески, — Сараби выжала из себя усмешку, — сбавь скорость.       Рука куноичи уже скользнула вверх, готовясь опустить маску на лицо, как вдруг прозвучало:       — Ты же все видела. — Кенара сказала это наугад, но поняла, что попала в цель по тому, как дрогнули губы Сараби, готовые сложиться в гримасу ярости.       Рука куноичи Песка, затянутая в черную перчатку АНБУ, замерла, а затем резко опустилась, сжавшись в кулак. Обман не удался, так что нужды изображать равнодушие больше не было.       — Как только ты посмела, тварь…       — Я пыталась оторваться, но Сэичи проследил за мной, так что пришлось драться.       — Ты сошла с ума?! Скажи мне, в чем дело, чтобы я знала, как покончить с тобой: приволочь за шиворот к дознавателям или прибить, как взбесившуюся псину…       Кенара вздохнула и покачала головой, как бы сетуя самой себе на невозможность кратко описать переживания, образовавшие брешь в ее душе, в которую, растворяясь, проваливалась очередная прошлая жизнь. Однако из уважения к бывшему капитану, представлявшему собой важную часть этой прошлой жизни, куноичи должна была попытаться это сделать.       — Приказы Казекаге… Я не могу с ними согласиться, не могу их принять. Гаара поступает жестоко, распоряжаясь судьбами людей не так, как следовало бы.       — Да кто ты такая, чтобы судить?! Совсем умом тронулась?! Это тебе не… — Сараби задохнулась от ярости. — Это тебе не капитана за дурака принимать, ты противишься воле Казекаге! И никто тебя не прикроет на этот раз. Ты хоть осознаешь последствия?..       — Думаю, да.       — Ни черта! — воскликнула Сараби, рассекая ребром ладони воздух. Усилием воли она заставила себя успокоиться и добавила: — Не хочу больше тратить на тебя время. Тебя постигнет судьба всех предателей: ты сдохнешь от руки своего бывшего товарища и командира.       — Может быть, — отозвалась Кенара. — Но тогда ты провалишь миссию.       — Почему же? Явлюсь в Иши, в гостиницу «Ожерелье госпожи, веер господина» от имени Кабочи Каю и посмотрим, что будет.       Бывшая куноичи Песка слегка побледнела.       — Как это возможно?       — Камуфляж из чакры — прикрепилась к потолку в пельменной, прочитала. Ты так старалась быть осторожной, что постоянно отвлекалась на посетителей.       — Какая глупая ошибка… А твоя техника маскировки стала очень хороша. И скорость впечатляет. Не могу только понять, как ты меня выследила? — Кенара слегка нахмурилась.       — Это было легко, — усмехнулась Сараби. — Ты же всегда предпоследняя справа.       Та, что раньше называла себя Хикориказе Джинэ, пораженно молчала. Когда-то давно, во времена капитанства Сараби, члены команды Дайкон условились, что, создавая теневых клонов и пытаясь тем самым сбить преследователей с верного следа, для своих Джинэ всегда будет оставаться на позиции предпоследней справа. Таким образом ее товарищи знали, какая из копий настоящая и за кем нужно следовать, и могли использовать это в бою или во время перемещений. Кенару поразило то, что, расставшись с товарищами, она, не задумываясь, поступила как раньше, тем самым из-за какой-то глупой, пронзительной сентиментальности поставив все на кон. Но куноичи и предположить не могла, что из всего состава АНБУ столкнется лицом к лицу с бывшим командиром: Сараби не являлась сенсором, да и в скорости прежде уступала Джинэ. Однако Гаара, похоже, не ошибся в своем выборе: другому ниндзя было бы трудно зайти так далеко.       — И что же дальше? — произнесла Кенара, вновь поднимая глаза на противника. — Камуфляж тебе больше не поможет: я вижу твои следы, а летать ты пока еще не научилась. И до сих пор не освоила ни одного сильного ниндзюцу?       Сараби рассмеялась, хотя кровь ее закипала от гнева.       — А ты? Можно подумать, у тебя еще осталось достаточно чакры после всех этих теневых клонов и сумасшедшего бега. Долго поддерживать технику Грязевого пузыря ты не сможешь, так что очень скоро мой камуфляж снова пригодится. Сдавайся! Тогда я подумаю, пощадить ли тебя. А если поможешь заманить Аварасу Тэдзумо в ловушку, замолвлю за тебя словечко Каге, как всегда, и тебя не казнят, а бросят в тюрьму. Существование твое будет жалким, но ты успеешь искупить свою вину до того, как умрешь, и, возможно, твои предки не отвернутся от тебя в Чистом мире и даже захотят тебя признать.       Во время этой речи Кенара хмуро разглядывала свою бывшую напарницу и молчала, крепко сжав губы. Поняв, что от нее ждут ответа, куноичи произнесла неохотно:       — Я не помню своих предков. Думаю, им давно нет до меня дела. Хикориказе — вымышленное имя.       — Ясно, — вырвалось у Сараби. Ей не раз приходилось встречать таких людей: оторванных от корней, от родной деревни, от всего мира. Одинокий человек беззащитен. Если он не связан с дорогими его сердцу людьми, закон для него не писан. Такие шиноби опаснее всего, именно они становятся в конце концов отступниками. — Мне жаль тебя, но рука моя не дрогнет.       Обе куноичи схватились за кунаи и отпрыгнули друг от друга. Сараби снова исчезла, так что Кенаре пришлось отслеживать ее перемещения по следам на грязи. Она могла бы сконцентрировать чакру, разлитую по округе в виде грязевой пленки, и создать клонов для атаки, но они были слишком медлительны и требовали затраты сил и внимания. В сложившейся ситуации Кенаре стоило попытаться достать Сараби с помощью метательного оружия, тем более что та, очевидно, собиралась сделать то же самое: несколько кунаев появились словно из ниоткуда. Кенара отбила их и, отскочив еще чуть дальше, в свою очередь метнула четыре сюрикена левой рукой в то место, где предположительно скрывался противник. Так куноичи безуспешно преследовали друг друга какое-то время, лишь понапрасну растрачивая снаряжение. Впрочем, оружие падало в грязь, так что земляные клоны Кенары могли бы собрать его и вернуть хозяйке, если бы потребовалось.       Камуфляж спал, Сараби вновь сделалась видимой, однако она все еще легко уклонялась от сюрикенов Джинэ. Куноичи Песка в очередной раз метнула кунаи. Кенара отбила один из них оружием, зажатым в правой руке, собиралась отбить второй, но рука ее встретила лишь пустоту, в то время как настоящий кунай оказался в другом месте. Оставалось только попытаться уклониться в последний момент. Вместо того, чтобы попасть в левую часть грудины, кунай пробил щиток жилета на плече и застрял в нем. Конец острия прошел глубоко под кожей, по касательной к суставу. Кенаре повезло: ни кости, ни важные артерии не были задеты, а левая рука продолжала свободно двигаться.       Отскочив еще дальше, почти к самой стенке грязевого пузыря, Кенара напряженно размышляла о том, как так быстро и незаметно переместился пущенный в нее кунай: она своими глазами видела, как Сараби бросила оружие, и могла предсказать траекторию полета. Как можно было ошибиться?       «Черт! — подумала Кенара. Отцепив левый щиток, она резким движением вырвала лезвие из раны. Сердце ее громко колотилось в груди, плечо пронизывала боль. — Техника перемещения предмета? Да нет, в таком случае нужна печать, ничто не появляется из пустоты…»       Хьюга Неджи, который продолжал наблюдать за боем, мог бы ей подсказать, что кунай появился не из пустоты, а на самом деле был пущен Сараби и не менял свою траекторию. А вот тот, второй, исчезнувший кунай был лишь маленьким сгустком чакры, очевидно, частью мастерской иллюзии, раз Кенара купилась на него.       Сараби прыгнула вперед, сокращая расстояние между собой и противником, чтобы Джинэ оказалась в радиусе действия ее иллюзии, и метнула еще два куная, целясь для верности в шею и глаз. Кенара не увидела атаки: иллюзия показывала ей, что руки куноичи Песка свободны и не двигаются, — поэтому не смогла бы защититься, если бы, не зная, чего ожидать, и опасаясь всего, заранее не применила собственную технику.       — Земляной доспех! — Тело Джинэ покрыл толстый слой спрессованной земли, почти камня, по форме напоминавший пластинчатый доспех.       Один кунай ударился о козырек, отколов от него кусок, другой — о нашейник; оба куная отскочили, но следом за ними прилетел кулак Сараби, закованный в броню, напоминавшую стальную перчатку и созданную с помощью чакры. Чтобы поддерживать эту технику, куноичи пришлось развеять иллюзию, так что теперь Кенара вновь могла видеть, как движется ее противник на самом деле, но из-за доспеха не могла поспевать за ней. Разогнав правую руку до максимальной скорости, Сараби наносила удары как из пушки, так что защита Джинэ пошла трещинами.       «Надо выбираться из панциря», — подумала Кенара, с трудом создавая с помощью вибраций чакры амортизацию, но все же чувствуя телом мощные импульсы, которые начинали причинять все больше боли. Пока что Сараби била в корпус, но вот ее кулак полетел в лицо Джинэ, лишь отчасти прикрытое шлемом… Кенара мгновенно развеяла технику доспеха и увернулась. Кулак Сараби с грохотом вошел в каменистый склон ущелья, расплескав покрывавший его слой грязи. Куноичи Песка оглянулась и увидела, что Джинэ убегает к противоположному краю барьера.       «Я все равно поймаю тебя, — подумала Сараби. — Я нашла твое слабое место…»       «Это иллюзия, — сказала себе Кенара. — Мираж, созданный из чакры. И уровень техники достаточно высок, чтобы обмануть мое зрение. Развеять ее как гендзюцу я не могу… Значит, надо держать дистанцию. Еще я знаю, что Сараби хороша в ближнем бою, а теперь, сравнявшись со мной в скорости, тем более не уступит мне. Придется использовать ниндзюцу, но чакры мало… И поддерживать купол тяжело. Черт…»       Неджи не собирался вмешиваться в этот бой. Во-первых, из-за барьера он не мог бы появиться на поле боя внезапно, к тому же не знал, как тот отреагирует на появление враждебной чакры. Во-вторых, его присутствие в некотором роде связало бы руки Кенаре: ей пришлось бы аккуратнее использовать метательное оружие и техники, чтобы не задеть его. В-третьих… Ему было неприятно это признавать, но он не настолько превосходил Кенару по силе, чтобы вмешиваться. Кроме того, в ходе боя агент АНБУ Песка мог догадаться о том, что Неджи слеп, и тогда его вмешательство обернулось бы медвежьей услугой.       «Ну и как представитель Опоку я не должен нападать на ниндзя Песка, — добавил про себя Хьюга. — Кенара, не знаю, осознаешь ли ты, но за этой куноичи преимущество. Она попытается свести все к ближнему бою и победит за счет своих иллюзий. Используй ниндзюцу. Сделай это, даже если истощена: время играет против тебя».       — Боишься меня? — сдерживая смех, воскликнула Сараби и опустила руку. Броня развеялась. — Поверь мне, я не тратила время впустую. В последний раз предлагаю тебе сдаться. Откажешься — умрешь.       Кенара, взглянув в горящие черным пламенем глаза, поверила ей. Да, Сараби, используя кунаи, каждый раз пыталась нанести смертельный удар.       «Намерение убить ни с чем не спутать, — хмуро сказала себе Кенара. — Сэичи проиграл, потому что не имел такого намерения. А я? Разве я могу убить ее?.. Разве имею на это право? Зато у Сараби есть полное право забрать мою жизнь».       Заметив, что Джинэ начала складывать печати, куноичи Песка сорвалась с места и, максимально ускорившись, помчалась к ней.       — Грязевая ловушка!       Едва ступни Сараби в очередной раз коснулись земли, она тут же провалилась по самые колени и продолжала быстро погружаться в топкую трясину.       Кенара снова сложила печати. Купол из грязи лопнул и обрушился на поле боя тяжелым липким дождем. Слой грязи, что покрывал землю и склоны ущелья, стекся к центру, и вся масса начала превращаться в стенки купола и быстро затвердевать.       — Каменная тюрьма! — воскликнула Кенара, вкладывая всю оставшуюся чакру в мощь последней техники и в прочность ее стен. Руки куноичи, все еще сложенные вместе, дрожали от усталости, вдоль линии волос выступили капельки пота.       «Получилось? — подумала Кенара и похолодела, услышав смех: Сараби, развеяв камуфляж из чакры, стояла на вершине купола. — Выбралась?! Не может быть…»       Куноичи Песка, вонзив меч в грязь, с помощью чакры видоизменила металл и превратила его в длинный шест, а затем, оттолкнувшись от его навершия, подпрыгнула и пробила стальным кулаком еще не до конца затвердевшую сферу. А дальше, приземлившись на уплотнившийся купол, спряталась за камуфляжем и наблюдала за тем, как противник тратит остатки чакры на бесполезную технику.       Кенара развеяла купол: силы ее почти истощились.       — Вот и все, — произнесла Сараби и в ту же секунду снова сделалась невидимой.       «Черт! — подумала Кенара и отскочила как можно дальше, но ноги уже плохо ее слушались. — Снова разлить грязь я не могу, уйти под землю тоже… Одна атака из ниоткуда — и мне конец! Могу лишь услышать…»       Нужно было заставить Сараби издать хотя бы звук, чтобы определить ее местонахождение. Выхватив кунай и отступая еще дальше, Кенара быстро произнесла:       — Знаешь, почему Сэичи мне проиграл? Не потому, что был слаб. Он не хотел меня убивать. Как ты посмотришь ему в глаза, если убьешь меня?       Куноичи показалось, что она видит колыхание воздуха: словно прозрачная пленка подрагивала на ветру.       «У нее тоже кончается чакра! Для такой сложной техники требуется отличная концентрация, — с волнением подумала Кенара. — Что ж, помешаю ей сохранять спокойствие…»       — Ты не думала о том, что он позволил мне уйти? Сэичи…       — Заткнись! — воскликнула Сараби. Ее камуфляж пошел волнами и начал исчезать. Она стояла в двадцати шагах от Джинэ, зажав кунай в правой руке. — Треплешь его имя своим поганым языком! Да как ты смеешь?! Рю — человек долга, нет никого вернее и лучше! Ты даже не знаешь его… Почему, почему он выбрал тебя?! Как он ошибся… и как страдал из-за тебя… За одно это мне стоит покончить с тобой!       Кенара пораженно молчала, глядя, как Сараби, воспламенившись от ее слов, будто просмоленный факел, теряет остатки самообладания.       «Так легко вывела ее из себя? — подумала бывшая куноичи Песка. — Да что это с ней? Неужели из-за него?..»       Это означало, что есть шанс затуманить рассудок Сараби, вызвав приступ ярости, а тогда, лишенная запаса чакры и хладнокровия, она станет легкой мишенью для последней атаки Джинэ. Вопрос заключался лишь в том, сможет ли Кенара сказать то, что собиралась сказать, повернется ли ее язык.       — Сэичи выбрал меня по вполне очевидной причине: ты недостаточно хороша. И поэтому проиграешь. Жаль, что пришлось распрощаться с ним: поцелуи его были сладкими, как мед, а объятия — горячими, как песок в Пустыне демона…       — Какая же ты дрянь… — выдохнула Сараби, срываясь с места и бросаясь к Джинэ.       Однако, растратив чакру, она уже не могла достаточно ускориться и на этот раз явно проигрывала противнику. Кенара воодушевилась, почувствовав преимущество, и сумела выбить кунай из руки Сараби. Куноичи Песка отпрыгнула, спасаясь от встречного удара. Кенара попыталась поймать ее за руку, но схватила только рукав. Ткань с треском порвалась, обнажая часть предплечья и локоть, покрытые неестественно вздувшимися венами и мышцами, в которых скопилось слишком много крови. Сараби отпрыгнула еще на несколько шагов.       — Ты на таблетках?! — воскликнула Кенара. — Так вот откуда сила и скорость! А я-то поверила, что ты догнала меня…       — Что с того? — огрызнулась Сараби, погружая руку в набедренный кармашек с кунаями. — Это не запрещено.       Кенара, глядя в измученное лицо бывшего командира, испытала что-то вроде жалости. Сараби так хотела сравняться с ней, что рисковала здоровьем и наносила вред собственному телу, и все же не смогла преуспеть. Бывшая куноичи Песка уже пожалела, что причинила ей еще и душевные страдания, без сомнения, в разы усилив боль от оскорбленного самолюбия.       — Мы с тобой больше никогда не увидимся, — произнесла Кенара. — Так что скажу: я солгала про Сэичи. Так глупо с твоей стороны позволять чувствам взять верх… Какой же сильной должна быть любовь, чтобы даже ты потеряла голову?       В глазах Сараби на секунду промелькнуло печальное выражение.       — Радуйся: тебе удалось обнаружить мое слабое место. Мои чувства к Сэичи… тебе не понять.       — Это правда, — спокойно ответила Кенара. — Любить мне не довелось.       Сараби невесело усмехнулась.       — Поэтому считаешь себя лучше других?       — Просто имею на одно слабое место меньше. Прощай, Сараби-тайчо! — Кенара прыгнула вперед, готовясь сразить куноичи Песка с помощью тайдзюцу.       Первый удар Сараби отбила и попыталась атаковать в ответ, но Джинэ перехватила ее руку. Пальцы куноичи Песка разжались, и из них выскользнула пустая колбочка из-под чакропилюль.       «Черт!» — успела подумать Кенара, прежде чем почувствовала, как по телу ее противника прошел мощный импульс чакры.       — Прощай, — сквозь зубы произнесла Сараби и, легко высвободив руку, нанесла Джинэ мощный и молниеносный удар в живот, от которого та отлетела шагов на двадцать и еще пару метров проехалась спиной по земле.       Кенара, задохнувшись и чувствуя ужасную боль, все же попыталась приподняться, потому что знала: следующий удар прикончит ее. Она ошиблась, предположив, что противник истратил все таблетки. На самом деле Сараби, рискнув, лишь позволила себе короткую передышку. Теперь же, восполнив силы, пусть и на короткий срок, куночи Песка снова сделалась опасной. Ей оставалось только добить Джинэ, что она и собиралась сделать.       Сараби прыгнула вперед, но, приземляясь в прыжке, почувствовала резкую боль и слабость в левой ноге, которая вдруг подогнулась: кунай вонзился в мышцу ниже колена. За ним следом прилетел второй, перебив мышцу повыше лодыжки. Куноичи Песка, неудачно приземлившись на подогнувшуюся ногу, упала. Она тут же приподнялась, но лишь для того, чтобы получить удар двумя пальцами в точку на шее и потерять сознание.       Хьюга склонился над ней, убеждаясь, что противник обезврежен, а затем подошел к Кенаре. Та, с трудом опираясь на локоть, кашляла кровью и пыталась отдышаться.       — Не вставай, — коротко бросил Неджи и, опустив на землю дорожную сумку куноичи, которую чуть раньше незаметно стащил с поля боя с помощью прозрачной проволоки, подложил под голову Кенары ее собственный свернутый в рулон плащ.       Расстегнув жилет АНБУ, Хьюга осторожно ощупал место повреждения, прислушиваясь к стонам пострадавшей.       — Чертова… только селезенка зажила, теперь печень… — пробормотала Кенара и, чувствуя кровь на губах, отерла рот тыльной стороной ладони.       — Печень заживет быстрее, и рубцов не останется. Ты должна была отключиться от болевого шока.       — Нормально… Опять та же самая ошибка: рискую, вкладывая остатки чакры в ниндзюцу, а потом сил едва хватает, чтобы защититься от банального удара.       — Ты можешь не болтать? — Неджи снова опустил рубашку куноичи, прикрывая ее живот.       — Я так от боли отвлекаюсь… Дашь воды?       Хьюга отвинтил крышку и подал Кенаре флягу.       — Нужно уходить отсюда, — сказал он и кивнул в сторону бесчувственного тела Сараби. — Полагаю, ты не хочешь, чтобы я убил ее?       — Нет, конечно нет. Она мой бывший капитан.       — Я это понял. Значит, у нас есть всего час или полтора. Давай перевяжу тебе плечо.       Кенара приподнялась и кое-как села. Неджи помог ей снять жилет, затем, порывшись в сумке, вытащил из нее пузырек с обеззараживающим раствором и липкий бинт. Быстро обработав рану, он аккуратно перевязал ее и помог куноичи снова одеться.       — Спасибо. — Кенара окинула взглядом поле боя и подумала, что ей еще предстоит собрать кунаи и перевязать Сараби, чтобы та не истекла кровью.       Запустив руку в потайной карман жилета, куноичи извлекла послание Казекаге Старейшине рокабуши и протянула его Неджи.       — Бери и уходи.       Хьюга, не обращая внимания на ее слова, сорвал печать, развернул на земле свиток, распростер над ним ладонь и начал аккуратно пропускать чакру сквозь бумагу. Понаблюдав за ним какое-то время, Кенара спросила:       — Собираешься отвечать?       — Во всяком случае просить тебя доставить ответ Каге я не стану, — с серьезным лицом ответил Неджи, сворачивая свиток и пряча его в один из потайных карманов.       — А я, пожалуй, отчитаюсь в последний раз, — тихо произнесла Кенара.       Отыскав в нужном отделении сумки блокнот и карандаш, куноичи написала на вырванном листе следующее:       «Господин Казекаге Гаара! Вы сказали, что между нами был заключен договор. Если это правда, я расторгаю его. Хикориказе Джинэ больше нет. Выдавать секреты деревни я не собираюсь. Не знаю, хватит ли у вас великодушия отпустить меня, но можете быть уверены, что ваше последнее поручение будет исполнено. Шиноби, вставшие на моем пути, до конца выполняли свой долг».       Эта записка была вложена в перчатку Сараби и оказалась в руках Гаары-сама спустя шесть дней.