Je t'aime bien

      Когда мне в очередной раз понадобились деньги на стакан молока, я первым делом побежал на ту свалку, взяв с собой несколько копеек, которые недавно прислала мама. Я не играл в «чику» почти две недели со своего последнего выигрыша. Честно сказать, я действительно скучал по тем временам, когда после уроков я каждый день приходил играть или просто смотреть на игру, и, забывая о времени и о несделанных уроках, мог просто весело провести время.       Сильно удивился, когда подходя к месту, я не услышал тех привычных громких криков и споров. Там всегда собиралось много ребят, все они орали, смеялись, шутили или ссорились. Где же все?       Мои догадки подтвердились, когда я наконец добежал до свалки и не обнаружил там никого. Место пустовало, уныло встречая меня неприятной тишиной и лёгким ветерком, колышущим редеющую траву.       Я сильно расстроился: не столько из-за потери возможности утолить голод стаканом тёплого молока, сколько из-за тоски по игре в «чику» и той своеобразной атмосфере. По всей видимости, ребят заметил кто-то из взрослых, и те сменили место либо вообще перестали играть.       — Чего ты тут забыл? — За спиной послышался знакомый басистый голос.       Я обернулся. Вадик возвышался надо мной, скрестив руки на груди. Он был чем-то сильно опечален, и оттого он почему-то выглядел ещё более притягательно.       — Где все ребята? — Тихо спросил я, проигнорировав его вопрос.       Вадик тихо фыркнул и отвёл взгляд. Долго смотрел куда-то вдаль, не обращая на меня внимания.       — Кончились «ребята», — он кое-как улыбнулся и попробовал посмеяться, но у него вышло лишь жёсткое шипение. Он тоже тосковал.       — Что-то случилось? — Я искренне запереживал и даже подошёл ближе. Никогда ещё я не видел Вадика таким грустным. Он так отличался от того злого и наглого мальчишки, чей образ сохранился в моей памяти, что мне даже и не верилось, что передо мной стоит сам Вадик.       Мальчишка тоже сделал шаг мне на встречу и, кажется, впервые посмотрел мне в глаза. Смотрел долго, разглядывая, думая о чём-то своём. Наконец, на его лице появилась настоящая улыбка — смущённая, но такая живая и искренняя.       Вадик вдруг поднял руку, и я, как трусливый щенок, сжался и попробовал закрыть лицо руками. Ведь я знал Вадика, как трудного подростка, прекрасно понимающего, что он намного сильнее любого мальчика из нашей бывшей компании, и потому способного легко ударить каждого, кто встанет у него на пути. Но он не стал меня бить. Лишь подождал, когда я уберу руки, и игриво потрепал меня по макушке.       Я снова усомнился в правдивости происходящего и уже был готов поверить, что сплю. Глупо косился на мальчишку, хлопая глазами. Тогда Вадик залился добрым, звонким смехом. Я был так рад слышать его, сам не знаю, почему: одновременно таким необычным, но до слёз приятным и знакомым казался этот смех. Думаю, такой Вадик нравится мне куда больше. Я заулыбался.       — Надеюсь, никогда не поймёшь, — сказал мальчик и резко выпрямился, снова устремляя взор далеко-далеко в стерь, после чего обошёл меня и уверенным твёрдым шагом ушёл прочь, так и не обернувшись.