Сожженный крест

С тех пор прошла целая неделя. Инес очнулась в просторной комнате с одним небольшим окном, ощутив под собой узкую кровать, а на себе чистую льняную рубашку. Первое, что она увидела, когда открыла глаза — было приветливое лицо немолодой женщины, одетой во все темное. Неподалеку был небольшой стол, сколоченный и грубого дерева, на котором стоял кувшин с молоком и кружка с травяным отваром. На стене напротив висел крест с распятием. Толстые каменные стены монастыря казались надежной защитой от любой угрозы, впрочем как и от солнечного тепла, и света.  — Не бойся, дитя — улыбнулась она и присела на край кровати. — Наконец-то ты пришла в себя и открыла глаза, мы боялись, что Господь призовет тебя к нему, настолько израненным и слабым было твое тело, но теперь все будет хорошо. Не бойся.  — Где я? — слабым голосом произнесла Инес, попытавшись присесть на постеле.  — Ты в монастыре святой Терезы. Меня зовут Анна, я настоятельница этого монастыря. Это святое место и сюда редко приходят по своей воле. — ответила женщина в темном, только сейчас Инес с трудом смогла различить небольшие четки с крестом у нее в руках. — Здесь живут отвергнутые обществом женщины или те, кто когда-либо совершил преступление.  — Но я не совершала никакого преступления! Меня не за что обвинили в колдовстве… Но, клянусь вам, клянусь, я не ведьма! Где мой муж? Где Матео? Где моя семья?! — Инес все же нашла в себе силы и постаралась встать на ноги, но чуть не упала, если бы не настоятельница, которая успела подхватить ее ослабшее тело.  — Тише-тише, дитя. Я знаю и знаю почему ты здесь — продолжала настоятельница. — Тебя сюда приказал привести главный инквизитор, отец Родриго. Услышав это имя, Инес вздрогнула, будто ее вновь прижгли каленым железом.  — Это он распорядился отвезти тебя сюда и приказал залечить твои раны телесные и душевные. Ты не ведьма, это так — продолжала настоятельница, протягивая Инес питье с травами. — И скоро ты сможешь уйти отсюда, как только совсем поправишься. Но, если тебе некуда идти, Инес — двери этого монастыря для тебя открыты. С этими словами Анна потянула ей бумагу.  — Это разрешение на то, чтобы ты беспрепятственно могла покинуть город. Тебя больше не будут преследовать за ведовство. — пояснила настоятельница, пока Инес читала подписанный Родриго документ.  — Значит, я… Я свободна? И смогу уйти отсюда? — Инес удивленно посмотрела на настоятельницу.  — Да, но лишь с одним условием. — продолжила та, внимательно поглядев на молодую женщину. — Все, что с тобой случилось должно остаться в тайне. Так будет лучше прежде всего для тебя самой. Отец Родриго… — монашка замялась и опустила глаза, как будто что-то знала, то, о чем Инес догадываться была не должна. — Отец Родриго защитил тебя и был благосклонен, такое бывает не часто. Он опасный человек. Последние слова напугали Инес и ее темные глаза расширились от накопившихся вопросов, она и так хорошо знала на что способен этот изувер, но кажется ей было известно далеко не все.  — Нет-нет, дитя, прости. Я не должна была… — как будто испугавшись, быстро заговорила настоятельница. — Благочестивый отец Родриго лишь выполняет волю Господа нашего на земле и делает это с особым усердием, как подобает истинному служителю нашего Создателя. Он справедлив и его воля не подлежит сомнениям. Я дам тебе в дорогу все необходимое, чтобы ты смогла вернуться домой и возблагодарить Господа на спасение.  — Мне не за что благодарить ни вас, ни ЕГО! — выпалила Инес, с трудом, но все же поднимаясь с кровати. — Вернее, мне не за что благодарить отца Родриго, ведь это из-за него…  — Тише! Тише, глупая — настоятельница подскочила к ней и прикрыла рот рукой. — Или навлечешь на себя новую беду. Я догадываюсь, что тебе пришлось пережить, ибо сама лечила твои раны. Но твои испытания еще впереди, а теперь тебе нужно быть сильной.  — Простите меня, матушка — Инес обняла настоятельницу. — Вы неотлучно были рядом, лечили мои раны и выхаживали меня по доброй воле… Моя вспыльчивость объяснима — я до сих пор ничего не знаю, что случилось с мим мужем и его братом — они — это все, что у меня есть. Они — моя семья.  — Будь сильной, девочка. Крепись, ибо их обоих уже нет в живых — тихо проговорила настоятельница и усадила Инес обратно на постель.  — Нет! Нет, нет, нет! Этого не может быть! Нет! — закричала Инес, не веря в то, что только что услышала.  — Бедное дитя, поплачь, но мужайся. Ты должна быть сильной. — Анна осторожно гладила Инес по вздрагивающим от рыданий плечам. — Тебе чудом удалось остаться живой. Отец Родриго — знаю, он воплощение самого Нечистого на земле, но у тебя нет другого выбора, кроме как начать жить заново или остаться здесь.  — Их сожгли? — спросила Инес, повернувшись к Анне. — Прошу, расскажите, как они погибли. Настоятельница Анна начала свой нелегкий рассказ о том, как несчастного Мануэля пытали несколько дней, но он отказался признать свою вину, он отказался оклеветать свою любимую Инес, он долго не сдавался до тех пор, пока его не привезли на площадь и не сожгли прилюдно, а его пепел, как колдуна и помощника Дьявола, развеяли по ветру. Матео же постигла не такая страшная участь — несчастный мальчишка не выдержал пыток, признавшись, от боли и страха за жизнь брата и Инес, во всех грехах. Его заставили подписать добровольное признание, а после повесили. Тело Матео бросили в холодный тюремный погреб, где хранятся другие тела повешенных осужденных, а по истечении этой недели его похоронят в общей могиле для таких же раскаявшихся грешников как он сам. Инес замерла, слушая страшную весть. Такова была настоящая цена ее спасения. Вот как на самом деле отплатил ей Родриго за ее упрямство и сопротивление, за ее «нет». Жестокий изувер лишил ее не только чести, но и самого дорого — семьи.  — Я хочу забрать Матео и похоронить в родной земле — с трудом проговорила Инес, слез больше не было, что-то надломилось у нее внутри, когда настоятельница рассказала о том, как погибли Мануэль и Матео.  — Что ты, дитя, даже не думай об этом, иначе тебя снова могут обвинить в колдовстве и пособничестве Нечистому. А тогда уже тебе не будет больше спасения. — с опаской и очень тихо продолжала настоятельница. — Здесь даже у стен есть уши. Мой тебе совет — бери охранную грамоту и отправляйся домой, я помогу тебе и дам в дорогу еды, и сменное платье. Да и не отдадут тебе его тело… О, суд инквизиции — это ад на земле. Разве можно разжалобить их черные души, даже не думай, если хочешь сохранить себе жизнь.  — Моя жизнь не имела бы смысла без моей семьи — твердо ответила Инес и вновь поднялась на ноги. — Прошу вас, заклинаю Спасителем нашим — она бросилась перед настоятельницей на колени. — Помогите мне достать лошадь, единственно, что я хочу — похоронить Матео в родной земле, где мы все когда-то радовались и были счастливы… Это мое единственное желание и то, ради чего я еще смогу продержаться на этой грешной земле…  — Радости вкушать не трудно, лучше крепкой в горе быть. Ты очень храбрая и стойкая, дитя мое — ответила настоятельница, поднимая Инес с колен. — Я помогу тебе, но искренне боюсь за тебя. Еще никто не отваживался вступать в бой с инквизицией, а те, кто пытался — тех уже давно нет на этом свете. Они могут уничтожить тебя и забрать последнее, что осталось у тебя — твою жизнь. Но, я вижу в твоих глазах решительность и твердое намерение — что же, дитя мое, я помогу тебе. Прости все, что будет нужно — я достану тебе крепкую лошадь и повозку. Но как же ты получишь разрешение, чтобы забрать его тело?  — Благодарю вас, матушка, достаньте мне лошадь, а уж я постараюсь сделать все, чтобы забрать Матео домой — сказала Инес, в то время как ее темные глаза сверкнули огнем ненависти. — Иногда Господь глух и слеп к нашим молитвам, до тех пор, когда мы сами не начнем действовать. Я справлюсь.  — Да хранит тебя Господь, Инес — настоятельница крепко обняла ее и перекрестила. Наступило время действовать и теперь Инес не могла себе позволить быть слабой и беззащитной. Отныне в ее душе появились те самые жгучие чувстве злобы и мести, которые воистину считались грехом.

***

На следующий день, преодолевая слабость в собственном теле и душевные терзания, Инес отправилась в город, дабы разыскать инквизитора и во что бы то ни стало получить разрешение забрать останки Матео. Добрая настоятельница сдержала свое слово — она дала женщине в дорогу одежду, на подобие той, в которых ходили послушницы, еду и крепкую дорожную лошадь, а еще свое благославение. Инес твердо решила ехать, не смотря на все опасения настоятельницы. Теперь ее занимал лишь мертвый Матео, а скорбные мысли о погибшем муже она старалась прогонять прочь. У нее еще будет время, чтобы оплакать Мануэля, но сейчас — Матео, его тело… Пока еще не поздно… Цена была уже не важна… Лучше крепким в горе быть. С такими мыслями Инес добралась до города уже к полудню. Было жарко и солнце нещадно палило. Нужно было остановиться где-нибудь на постой и дать передохнуть лошади, но женщина не могла так безрассудно терять время и она отправилась прямиком к городским воротам, а оттуда к роковому месту — тюремной башне.  — Эй! Сюда нельзя без разрешения! — крикнул один из стражников, завидев Инес верхом на лошади. — Слезай и говори, что тебе нужно!  — Мне нужно видеть отца Родриго, верховного представителя суда святой инквизиции — сказала Инес, сойдя с лошади. Голос ее дорожал, так как воспоминания о пытках и жутком тюремном подвале, никуда не делись.  — Великого инквизитора сейчас нет, — ответил другой стражник. — Он на утренней молитве в главном соборе! Убирайся! Не смотря на крики стражи, Инес продолжала стоять на месте как вкопанная. Неожиданно с другой стороны улицы послышался цокот копыт, а потом Инес увидела всадников в темных одеяниях — во главе кавалькады была знакомая фигура. Это был Родриго, ловко управлявший роскошным скакуном в дорогой попоне, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу, когда всадник решил остановиться. Инквизитор отдал какой-то приказ одному из своих посыльных, который ехал чуть позади, а потом продолжил путь. Стража, тот час же вышла перед, преградив путь Инес, оттесняя остальных прохожих с дороги. Позади кавалькады солдаты везли большую клетку, в которой сидел человек — это был мужчина старше пятидесяти лет от роду, крепкий, с широкими плечами, его шею украшала золотая цепь, что свидетельствовало о его принадлежности к знатному роду. Дорогой сюртук из бархата был разорван, местами обагрен кровью, а руки пленника были закованы в кандалы. На лице виднелся багровый след от хлыста. Инес опустила глаза, так как совсем недавно ей удалось избежать подобной участи, заплатив за свободу слишком высокую цену. Народ кричал что-то, обращаясь то к инквизитору, то понося нового обвиненного. Солдаты теснили людей, а кое-кому досталось несколько сильных ударов тупым концом копья. Именно этот момент был единственным, когда инквизитор слегка отделился от своих спутников и поскакал вперед. Еще немного и Родриго бы скрылся из виду. Высокая толстая решетка крепости поднялась, чтобы впустить новоприбывших. Еще мгновение и будет слишком поздно. Инес бросилась прямо поперек дороги, под ноги страже и лошадям. Конь, на котором восседал Родриго заржал, но был усмирен рукой опытного наездника. Стражники бросились к Инес, чтобы убрать дерзкую женщину с пути, но властный громкий низки голос инквизитора остановил их.  — Не трогайте эту женщину! Она пришла ко мне, чтобы исповедоваться и возможно получить согласие на постриг — приказал Родриго и спешился, отдавая поводья в руки слуге. Инес пропустили и вот теперь она стояла совсем близко от своего мучителя. Если бы у нее сейчас был кинжал в руках или нож, она не раздумывая ударила бы Родриго, а то, что бы последовало потом было бы уже не важно. Мысли о мести перемежались и с другими — тело Матео — это единственно, что сейчас важно. Она во что бы то ни стало должна вернуть его домой.  — Ты ведь пришла на исповедь, дитя мое? — обратился к ней Родриго. Даже сейчас, когда рядом была стража и несколько других монахов, и святых отцов, когда он обращался к Инес, на его губах была заметна легкая полу-презрительная полу-похотливая улыбка. В глазах инквизитора вновь зажглось пламя желания.  — Да, святой отец, я пришла исповедоваться именно вам. — с огромным трудом произнесла Инес, превозмогая отвращение и негодование.  — Что ж, пойдем со мной. Приготовьте большой зал суда для брата Фернандо и пусть меня никто не беспокоит, пока я буду принимать исповедь. — Родриго обратился к страже и другим сопутствующим его лицам, давая понять, чтобы очередное судилище проходило без него.

***

Сам он провел Инес по длинным коридорам крепости, темным и петляющим, неся перед собой факел. Они наконец дошли до какой-то двери. Распахнув ее, Родриго пропустил Инес во внутрь, затворив за собой дверь на ключ. Это были просторные и даже роскошные покои, составляющие разительные контраст с тюремными залами и остальными помещениями крепости. Покои главного инквизитора. Плотные длинные, достающие до самого пола, занавеси из дорогой ткани с искусной вышивкой, были задернуты, чтобы палящее солнце не тревожило верного слугу Господа. Большой дубовый стол с резными ножками и обитой кожей столешницей располагался у единственно открытого окна. Остальные были закрыты и плотно занавешены. Через это окно, с улицы, доносились голоса стражников и солдат, охранявших крепость. На столе было много книг и бумаг. Перья, чернила и два серебряных подсвечника с изображением Страшного суда.  — Прошу, проходи и присядь — голос Родриго заставил женщину вздрогнуть. Он налил себе немного вина из кувшина, который располагался отдельно на небольшом маленьком резном столике, резьба на котором, точь в точь повторяла те же сцены Страшного суда, что были на серебряных подсвечниках. Родриго отпил вино и продолжил. — И объясни мне, зачем пришла? Признаюсь, я даже несколько смущен твоим внезапным появлением.  — За что? — начал Инес, хотя хотела сказать совершенно не это, но слова сами сорвались с ее уст. — За что ты погубил меня и мою семью? За что ты убил Мануэля? Инквизитор внимательно поглядел на Инес, а его темные глаза вновь вспыхнули неугасимым пламенем. Теперь они казались еще страшнее и еще более жесткими, чем раньше.  — Что бы этот гончар не мешал нашим приятным свиданиям. — неожиданно молвил Родриго и громко рассмеялся, медленно подходя к своему столу.  — Убийца! Насильник! Будь ты проклят! — выкрикнула Инес, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на Родриго.  — Неужели же ты пришли лишь за этим, чтобы сообщить мне столь чудесную весть? — ответил он без тени гнева или смущения, приподняв одну бровь и скривив рот в полу-улыбке. Воцарилось молчание. Инес старалась держать себя в руках, но в присутствии своего мучителя у нее это получалось плохо.  — Говори же или я позову стражу и они выставят тебя вон. — Родриго прервал молчание и сам перешел в наступление. Он испытывал странные чувства. С одной стороны Родриго был отнюдь не рад появлению Инес, а с другой стороны — его сердце бешено колотилось от нахлынувших чувств и желания, которые вновь захватили его как только Инес появилась. Эта смесь удивления, радости и негодования привели его в смятение и теперь Родриго и сам был взволнован не меньше, чем Инес.  — Я пришла просить, чтобы мне отдали тело Матео. Мальчик должен быть похоронен в родной земле. Отпусти его. — сказала Инес, твердо и четко, в то время как ее сердце и душа разрывались от боли. Родриго смотрел на нее и не мог понять себя. Сейчас он чувствовал себя таким слабым и ничтожным, будто невидимые оковы опутали все его тело и добрались до разума. Он не мог отвести глаз от Инес, даже сейчас, когда эта прекрасная молодая женщина, измученная пытками и горем, осунулась и растеряла остатки прежней красоты. Она казалась ему каким-то неземным существом, способным завладеть его умом, сердцем и душой. Возможно, Инес и была настоящей ведьмой, нет, не той, которыми пугают малых детей, да невежественных ротозеев, не тех, кого сжигали на площадях, и не тех, которых обвиняли… Родриго чувствовал эту слабость и то тепло, которое разливается в его теле, словно убаюкивая. Ему так хотелось обнять Инес, прижать ее к своей груди, целовать и молить прощения стоя перед ней на коленях. Что с ним твориться?! Неужели им завладел Дьявол? Или, быть может, он уже давно погубил свою душу и теперь Господь выбрал для него, Родриго, именно такое наказание?  — Хорошо. Я дам тебе такое разрешение, но прошло довольно много времени и его тело, если еще хоть что-то сохранилось… — начал Родриго.  — Я заберу Матео во что бы то ни стало — твердо ответила Инес, стараясь не прогневить инквизитора, иначе, все будет напрасно. — Даже, если мне отдадут лишь кости — я похороню его в родной земле.  — Инес, ты ведь не думаешь, что я дам тебе такое разрешение просто так? — Родриго вновь напустил на себя непроницаемый вид и отошел к окну, прикрывая ставни.  — Чего ты хочешь взамен? — также твердо спросила Инес, заранее зная, что может попросить инквизитор. Она была готова ко всему, лишь бы получить это проклятое разрешение и забрать тело Матео.  — Тебя — ответил Родриго, глядя на Инес и прикрывая тяжелые занавески. — Но не так, как это было в наш первый раз. Я хочу твоей покорности и твоего добровольного согласия. Я не хочу причинять тебе боль. Вернее… Не хочу причинять тебе боль снова. Инес ничего не ответила, а молча развязала платок… Ее темные глаза выражали обреченность, но вместе с тем решительную твердость добиться разрешения, чтобы забрать Матео домой. Глаза же Родриго вновь вспыхнули ярким пламенем, очерчивая каждый изгиб желанного тела. Но, неожиданно для Инес, которая уже расшнуровала ворот простого платья, Родриго подошел к ней порывистым шагом и обнял, прижав ее хрупкое тело к своей груди. Его жадные руки медленно скользили по ее стану, а его низки тихий голос вновь зашептал роковые признания. Инес задрожала, невольно воскрешая в памяти былое несчастье.  — Я не хочу, чтобы ты меня боялась, Инес — пошептал Родриго, запечатлев поцелуй на ее плече. Голос напоминал шипение змея — ласковый и успокаивающий, но вместе с тем будто приговаривающий свою жертву. — Я не хотел страданий для тебя… Инес, о, если бы ты согласилась… Теперь, когда все уже закончилось — ничего не попишешь. Но у тебя есть еще надежда, тебе стоит лишь согласиться. Согласиться стать моей. Будь со мной. Совсем скоро я должен уехать в Мадрид, меня ждет важное поручение, но я могу взять тебя с собой. Ты будешь жить в прекрасном доме, ни в чем не нуждаясь. Тебе не приедятся больше заниматься тяжёлой работой. Подумай, как ты одна сможешь управляться с хозяйством и как будешь зарабатывать себе на жизнь? У тебя будет все, все, что пожелаешь и даже больше! Тебе стоит лишь сказать мне «да». Глаза Родриго горели от вожделения и страсти, а его руки все сильнее сжимались вокруг талии Инес, голос все больше напоминал шипение и было в нем что-то сатанинское, страшное, искушающее. И действительно, сейчас в полу-мраке Родриго был похож на самого змея-искусителя, нашептывающего Инес сладостные картины нового бытия, заставляя позабыть о страшной цене, которую несчастная женщина заплатила за свою свободу. Но и в этот скорбный час проклятый искуситель не желал оставлять ее.  — Скажи мне «да», Инес — голос Родриго был совсем рядом, а его горячее дыхание ощущалась на ее коже и заставляло Инес еще больше дрожать в его объятиях.  — Делай, что задумал, да поскорей, только дай мне разрешение, чтобы похоронить Матео — с трудом проговорила она дрожащим голосом.  — Я хочу твоей любви — ответил Родриго, приподняв ее лицо за подбородок, глядя в ее темные серьезные глаза. " — - Ты никогда не услышишь моего согласия, жалкий убийца и трус. Я презираю тебя, мне противна даже мысль о том, чтобы прикоснуться к тебе по доброй воле. Делай то, на что у тебя хватит решимости, а потом сделай великую милость, оставь меня в покое! Господь свидетель твоему беззаконию и преступлениям, наступит день и он покарает тебя… Будь ты проклят…!» — подумала Инес, кое-как удержавшись от того, чтобы слова не вырвались наружу, чуть не погубив все задуманное.  — Я люблю и всегда любила лишь моего мужа — моего Мануэля. Мой ответ — никогда. — ответила Инес, тряхнув головой, скидывая руку Родриго. Инес уже пожалела о том, что так открыто выразила свою волю, опасаясь, что теперь инквизитор разозлится и все случиться как в первый раз, но она ошиблась. Родриго, услышав имя ее погибшего мужа, внезапно отпустил Инес и отошел в сторону, закрыв лицо руками, будто стараясь скрыть выступившие на глазах слезы. Некоторое время он стоял так, не издавая ни единого звука, не шелохнувшись, будто застывшая статуя. Только его плечи отчего то вздрагивали, а потом Родриго все же отнял свои ладони от лица и быстро подошел с столу. Он взял какую-то бумагу и двумя росчерками пера набросал что-то, а потом отдал Инес.  — Вот, возьми и уходи. — еле проговорил Родриго, протягивая ей бумагу с разрешением. — Тебе отдадут тело Матео и ты сможешь покинуть город. Инес тут же выхватила желанную бумагу из рук инквизитора, пока Родриго не передумал. Неужели! Неужели же он опустит ее просто так? Неужели Господь сжалился над несчастной?  — Подожди, я должен вернуть тебе кое-что. — произнес Родриго, вновь приблизившись к Инес, которая сжалась под его пристальным и тяжелым взглядом.  — Это твое. — его голос изменился, а рот скривился то ли в полу-улыбке, то ли в полу-презрительной гримасе. Из тихого и нежного соблазнительного шепота он вдруг превратился в холодный, бесстрастный, словно звучащий набатом, низкий баритон. — Должно быть он соскользнул, когда я… Когда мы были в зале для пыток… Возьми, он твой. С этими словами Родриго извлек из потаенных складок своих длинных одежд тот маленький деревянный крестик, который Инес считала безнадежно потерянным. Она протянула руку, но медлила, будто опасалась обжечься.  — Возьми, не бойся, он всегда будет принадлежать тебе. — Родриго сам подошел к Инес и вложил деревянный крест ей в ладонь. А после отвернулся к окну и больше не произносил ни слова, уставившись темными пылающими глазами куда-то вдаль.  — Ступай! — резко и твердо произнес Родриго, словно хлестнув кнутом. Инес тут же развернулась и выбежала из его покоев, сжимая в руке деревянный крест.

***

На другой день Инес смогла забрать тело Матео. Казалось, все закончилось и она могла вернуться домой. Инес возвращалась в свою деревню пешком, взяв лошадь, запряженную в телегу под уздцы. Повозка медленно катилась по дороге, неся на себе страшный груз — распухшее и страшно изменившееся тело еще совсем юного Матео. Лицо его было прикрыто льняной тряпицей, ибо человеческий облик был уже потерян и представлял жуткое зрелище. Проселочная дорога все никак не кончалась, она казалась чем-то бесконечным, Инес торопилась, не желая отдавать палящему солнцу остатки своей семьи, ибо теперь единственное, что ей оставалось и ради чего она продолжила свое существование — похоронить Матео в родной земле. А еще в ее сердце зародилась жажда мести и пустота, пришедшая на место боли и горечи утраты. Прах Мануэля как еретика был развеян по ветру и от него больше ничего не осталось. Ничего того, чтобы Инес могла положить в могилу вместе с телом Матео. Бог не услышал ее молитвы, не сжалился он и над единственными дорогими людьми, не спас их от ужаса, несправедливости и смерти. Инес шла и шла, будто не ведая усталости, подгоняя лошадь. Рука все чаще и чаще старалась нащупать деревянный крестик, который висел у женщины на шее. Чем ближе Инес подходила к деревне, тем больше к ее горлу подступали безвольные слезы, а руки все сильнее сжимали хрупкую опору, которая теперь казалась несчастной вовсе бессмысленной. Инес с силой рванула ворот платья и одним движением сдернула крестик с шей, оставляя на коже чуть красноватую борозду. Она уже было хотел швырнуть этот символ спасения на землю, но что-то ее остановило. Господь сохранил ей жизнь, не смотря ни на что, а значит, она еще нужна здесь, на этой грешной земле. Странный шепот, который вспомнился Инес, тот самый, которым Родриго говорил с ней, теперь звучал так ясно и смело, словно подтверждая ее сомнения о праведной мести. Змей-искуситель оказался вовсе не там, где ожидала Инес. Она должна отомстить за невинных, она должна отомстить за гибель своей семьи.