Дикая скачка.

      Кто-то проводит выходные дома, среди родных, кто-то отдыхает в своих хоромах, кто-то проводит время с друзьями, подшучивая над преподавателями (риск для жизни тот ещё), а кто-то Таня. Дёрнул же чёрт её улететь на контрабасе далеко-далеко, на необитаемый остров, где чистые дикие пляжи, мелкий приятный песочек и прозрачная вода.       Сейчас, не имея возможности укрыться не то, что от дождя, а хотя бы от ветра, девушка проклинает себя за каждую глупость: за то, что полетела сразу в бикини без верхней одежды, за то, что не разузнала заранее о погоде и за то, что попёрлась туда в полном одиночестве. И зачем? Остановил бы её кто…       Ветер оказывается настолько сильный, что противостоять ему оказывается очень сложно: мощные порывы холодного воздуха отбрасывают контрабас вместе с пассажиркой то в одну, то в другую сторону. Гроттер раскачивается, боится слететь с контрабаса и обхватывает его бёдрами сильнее, до лёгкой боли в местах, где деревянные углы корпуса врезались в нежную кожу ног.       Девушка вздрагивает, когда слышит гром прямо над головой. Холодная дождевая вода бежит по её лицу, шее, рукам и ногам — в общем, забирается всюду, где можно и нельзя, пропитывая ткань купальника и вызывая дрожь вместе с мурашками. Щекотно, мокро, а из-за бушующей внизу воды ещё и страшно. Если Таня упадёт, то утонет ведь, и кому её потом бедную-несчастную искать в морской пучине?       — Да что ж такое! — негодует Гроттер, когда ветер отклоняет её от курса, и приходится вцепиться в контрабас мёртвой хваткой до побелевших костяшек и более ощутимой боли в бёдрах.       Плотные струны прижимаются теснее к её промежности, и рыжая вздрагивает снова, но на этот раз не от грохота, а от странных ощущений. Контрабас весь дребезжит от напряжения, струны вибрируют в мрачных немелодичных звуках, и Таня проигнорировала бы эти ощущения, если бы была в жёстких джинсах, как всегда. Однако сквозь тонкую, мокрую от дождя ткань бикини вибрация ощущается ярче, давление сильнее, и девушка сжимает губы в тонкую линию.       Внизу живота возникает тепло, нарастающее вместе со стыдом. Она чувствует возбуждение, и тот факт, что Таня летит на своём не шибко довольном контрабасе, смущает её ещё сильнее. Гроттер старается отвлечься от тяжести в районе промежности под страхом того, насколько опасной может быть ошибка сейчас, когда девушку обливает дождём и переворачивает под немыслимым градусом стихия так, как ей угодно.       Но Тане страшно. Она щурится, силясь не жмурить глаза, прижимается сильнее к гладкому, скользкому от воды контрабасу, и тем самым жмётся горящей промежностью к струнам, вибрирующим сильнее от натуги. Девушку обдаёт жаром, чувство опасности вынужденно добавляет остроты, и она тихонько мычит. Хочется поёрзать на месте, сделать что-нибудь для того, чтобы ощущение незавершенности пропало, но Таня только сильнее обхватывает свой волшебный транспорт ногами и незаметно для самой себя дрожит практически синхронно с музыкальным инструментом.       Гроттер всё же подтягивается выше, боясь соскользнуть, сжимает пальцами гриф и обескураженно выстанывает от того, насколько скольжение промежностью по струнам оказывается обезоруживающим. Ткань мокнет не только от дождя, но и от смазки, чуть набухший от возбуждения клитор проступает через трусики, и пара струн дребезжат прямо под ним, вызывая у Тани скулёж.       Она теряется, не может нормально дышать, инстинктивно сжимается, продолжает чуть ёрзать на месте в стремлении прийти к хоть какому-то концу, пока беспощадный ветер продолжает бросаться ею по воздуху, словно игрушкой. Чувство беспомощности давит, но и возбуждает сильнее, дыхание окончательно сбивается, из-за чего девушке становится жарко. Теперь холодные капли воды кажутся спасением.       Гроттер напрягает мышцы ног, рук и чего угодно, лишь бы удержаться, и опускает голову. Внизу словно затягивается тугой узел, который так хочется разорвать. Её пробивает крупная дрожь, а вибрация струн не прекращается, так что девушка вскоре содрогается в своём первом оргазме: мышцы живота сводит, сама Таня тихонько стонет и на несколько мгновений выпадает из реальности. Так приятно, горячо и влажно... Она и раньше едва ли ориентировалась в пространстве, а сейчас об этом и речи идти не могло.       Первый в жизни оргазм обескураживает, почти пугает, так как девушка понятия не имела, что таким в принципе можно заниматься. Ну, как, знала кое-что, но пробовать вроде не собиралась… А тут — держите, кончила верхом на собственном контрабасе! Стыд и позор.       Однако же долго Таня не может заниматься самобичеванием. Она глубоко вдыхает, смотрит вперёд, смахивая с лица мокрые, прилипшие к коже пряди волос, и уязвлённо скулит. Вибрировать то струны не перестали, ветер не прекратился, а для слишком чувствительной после незапланированного оргазма Гроттер это сродни пытке.       Но что она может поделать? Остаётся лететь до Тибидохса, терпя чересчур интенсивно ощущающиеся «ласки» инструмента и проклиная себя, но уже с меньшим рвением и одышкой. Всё-таки это было приятно, пусть и опасно.       Когда на горизонте виднеются башни, Таня немного расслабляется и с облегчением думает о том, как зайдёт в свою комнату, отмахнётся от вредной Гробыни и упадёт в кровать. Может быть, найдёт силы стянуть насквозь мокрый купальник, швырнёт его на пол, а сама завернётся в теплое одеяло. Вот только девушке не хватает сил даже на то, чтобы махнуть на соседку рукой. Рыжая просто опускает промокший контрабас на пол вместе со смычком, слыша, как внутри булькает вода, и сразу же ныряет под одеяло. Голос Гробыни кажется чем-то столь неважным, ничтожным по сравнению с усталостью, что Таня совсем её не слышит.       Она копошится под одеялом, стягивая бикини, и лишь сейчас чувствует, как дрожат её руки, как дрожат ноги, губы, да и вся Таня в целом. По пути к Тибидохсу девчонка почти успела скончаться и отключиться: отсутствие контроля над ситуацией и эти жёсткие струны выжали из Гроттер все соки, вынудив её испытать не только первый, но и второй оргазм, а затем третий, после которого девушка, кажется, начала молиться, опасаясь, что не сможет удержаться на летающем инструменте.       Таня быстро проваливается в сон, допуская на самой грани мысль о том, что в следующий раз надо будет попробовать ещё и смычок. Кто знает, какие ощущения это принесёт?