Интервью с Королем

Belleteyn в Тир на Лиа. Ненавижу. В праздничную ночь воспоминания жалят больнее, а призраки прошлого посещают особенно настойчиво... … Огни. Музыка. Смех. Вокруг костров – не протолкнуться и, на первый взгляд, танцующие эльфы двигаются хаотично, но, при ближайшем рассмотрении, составляют один живой организм, от которого, время от времени, отделяются парочки, дабы с известной целью уединиться где-нибудь неподалеку. Не так давно я и сам был не прочь поохотиться за "свежатинкой". Теперь же… – О чем задумался? Мягко отстранившись, Алланиэль вскидывает голову, заглядывает в глаза. Под деревом, где мы расположились, блики костра не так агрессивны, тем ярче сияет ее лицо в свете звезд. Вместо ответа, сокращаю расстояние, вкладывая испытываемое чувство в поцелуй. Говорить "люблю" незачем, она и так знает. – А ведь я тебе сначала не верила, – невпопад вспоминает она, вновь прижимаясь ближе, удобно устраивая голову на моем плече. – Думала, ищешь приключений. Так и было. В начале. Едва завидев ее, ощутил предсказуемое желание затащить в постель, но с течением времени понял, что испытываю нечто большее, чем просто физическое влечение. Вопреки всему, ее образ не выветривался из головы по мере первичного пресыщения, а казалось, лишь прочнее утверждался в сознании после каждой совместной ночи. Алланиэль стала первой девушкой, с которой хотелось проводить больше времени, причем не только в постели. А все потому, что ей удалось невозможное: расшевелить сердце, а не только то, что пониже пояса. – Ну, или Даэриона позлить, – тем временем, продолжает она. Помяни черта… Тут как тут, будто ждал. Дева, и почему на столь протяженном берегу Easnadh, он решил пройти именно мимо нас?! Что ж, сам виноват. Не прерывая зрительного контакта, крепче привлекаю подругу к себе. Тело его бьет едва заметная дрожь. Забавно. Прошло столько времени, а он, кажется, до сих пор не смирился. – Думаешь, еще ревнует? – она словно читает мысли. – Единорог его знает, – наклоняюсь за очередным поцелуем, стремясь добить противника, окончательно втоптать в грязь, вбить в пустую голову очевидную истину. Она. Моя. Женщина. Чувствую на себе прожигающий взгляд, но не останавливаюсь. Пусть смотрит, если нравится. – Выпьем? – внезапно он появляется совсем рядом и, сделав небрежный пасс рукой, снабжает каждого полным бокалом. Не понял. – Сегодня ведь праздник, – примирительно замечает он. – В конце концов, побеждает сильнейший. Терпеть не могу чародейские штучки, катился бы он отсюда пока цел. Краем глаза, однако, замечаю, как радуется Алланиэль. – Ну же, – ее локоток настойчиво упирается в ребра, – не будь букой. Дьявол. Слегка приподнимаю кубок в знак уважения (ага, щас) к собеседнику, а затем опрокидываю залпом, не замечая странного привкуса. … Ночью мучаюсь кошмаром, в котором меня преследует нечто, причем шестое чувство подсказывает, что за милым личиком скрывается кровожадное чудовище. Зовет, смеется, протягивает руки. Еще немного – и вцепится в горло. Увернувшись, хватаю за волосы и, сжав покрепче, с размаху впечатываю с стену. Вопль. Не дав опомниться, впечатываю повторно. Хруст. А оно слабее, чем я думал. Рывок, подножка, прижать к полу. Вырывается, скулит. Наотмашь бью по лицу, едва не сворачивая шею. Предплечье обжигает почти реальная боль, оставляя следы когтей. Дрянь. Обездвиживаю, схватив за горло, второй рукой тянусь к оружию. Удар. Входит, как по маслу. Бестия извивается, но с каждым новым увечьем сопротивление ослабевает. Внезапно, среди мерзкого воя различаю свое имя. Странно. Голос кажется знакомым, но думать о том, где я мог его слышать некогда. Метким движением направляю кинжал прямо в сердце. Кончено. … Просыпаюсь в холодном поту, голова раскалывается. Ну и ночка. Поворачиваюсь на бок с целью прижать Алланиель к себе, ощутить успокаивающее тепло ее тела, но ладонь беспрепятственно скользит по холодной простыне. Проснулась раньше? Не похоже. Обиделась, что лег в одежде, и ушла к себе? Возможно. Продолжаю машинально исследовать кровать, когда пальцы вдруг замирают. Липко. Открыв глаза, с ужасом обнаруживаю, что руки, постель, ковер – все вокруг – перепачкано кровью, а на предплечье саднят три глубокие борозды от ногтей, причем на том же месте, где во сне зацепил монстр. Внезапная догадка обдает холодом. Словно в подтверждение на пересохших губах вдруг возникает привкус вчерашнего напитка, а в голове гремит "примирительный" тост мага. Осознание едва не сводит с ума, подсказывая, где именно следует искать любимую. Точнее то, что от нее осталось.