Оазис

Манижа хлопнула дверью машины и сделала глубокий вдох, стараясь полностью очиститься от мыслей. Солнце ещё не дошло до пика своей палящей силы, но уже постепенно начинало нагревать землю до нестерпимой для босых ног температуры. Спасающий лёгкий ветерок перебирал степные травы, фауна постепенно оживала со свойственным ей жужжанием и стрекотом, помогая шелесту колосьев создавать музыку природы, заполняющую пустоту безлюдья. Ещё один хлопок двери машины вывел Сангин и состояния полного единения с окружающим миром, которое было достигнуто подозрительно быстро. Магия? Может быть. — Я смотрю, ты прямо растворилась в этих звуках, — черноволосая вышла из-за машины и одарила русскую ослепительной улыбкой. — Потрясающее место, да? — Да, — Маниже было сложно выдавить из себя что-либо более основательное, сейчас явно было не до этого. — Пойдём в одно место. В «укрытие». Катерина «укрытиями» называла те места, где она писала, пишет и, вероятно, будет продолжать писать музыку. Это были точки её силы, где по венам начинала бежать природа, голову заполняли складывающиеся в мелодии неповторимые звуки совершенного блаженства, а за спиной оказывались крылья, которые могли унести их владелицу далеко от цивилизации и часто слишком надоедливых людей, не позволяющих ей полностью отдаться любимому делу. Павленко раздвинула ветви огромнейшей берёзы, пропуская через получившуюся арку Сангин. Взорам девушек предстала зеленеющая поляна, а за ней тонкая журчащая речушка, беспокойная поверхность которой так и переливалась всеми тонами голубого в лучах солнца. Среди мелкой зелёной травы иногда проглядывала мелкая ярко-красная ягода. Запахи свежести реки и земляники притягивали, а дикая, необузданная человеком мелодия заполняла чистую голову. Катерина осторожно подошла сзади к Мане и приобняла её за талию, нежно притягивая к себе. — Вот и мой оазис. Сангин сделала глубокой вдох, облокачиваясь спиной о девушку, и облегчённо прикрыла глаза. — Это то, что было и нужно. К полудню уже явно палящее горячими лучами солнце разогнало всех насекомых, а бегущая речка манила всё больше и больше с каждой минутой своей облегчающей прохладой. Макушку невыносимо напекало даже в неплотной тени дерева. Первой не выдержала Манижа. — Может, окунёмся? — Катя слегка дёрнулась, услышав такие резкие в знойной тишине слова Сангин, отвлекаясь от медитации и написания слов для, вероятно, будущего сингла. — Давай. Жара становится просто удушающей... Услышав слова одобрения, младшая тут же отложила блокнот с парой написанных строчек и поднялась на ноги, расстёгивая лёгкое полупрозрачное платье. Была ли она красива? Безмерно. И этой красотой украинка готова была любоваться вечность. Опомнилась Катерина только когда Манижа уже по пояс была в воде и по-детски игралась с освежающей водой. Не медля боле ни секунды, она стянула с себя футболку и шорты и, оставшись в одном нижнем белье забежала к своей девушке, обдавая последнюю потоком холодных брызг. — Катя! - Сангин инстинктивно прикрылась от брызг рукой, тут же начиная смеяться, наплевав на секундное возмущение. — Что? — Павленко тут же пригнулась, ожидая ответного нападения от младшей. И не зря. Манижа резко повернулась и подалась вперёд, создавая сильную волну, которая всё равно накрыла Катерину. — Теперь мы квиты! Украинка вытерла рукой воду с лица и искренне улыбнулась. По-доброму и с нежной любовью. Да, этот самый «оазис» был раньше только её, и она ни с кем не хотела его делить. Но Маниже было позволено всё. Ей даже и разрешения не требовалось, чтобы захватить мир Катерины и её саму, увлечь в далёкое нежданное плавание любви, так внезапно начавшееся ещё в мае…