Венецианский мальчик

Тэхён медленно бредёт по тихой улочке между домами, разглядывая каменные стены и жалюзи на узких окнах. На часах едва перевалило за пять часов утра, до рассвета ещё минимум полтора. Он шагает вдоль каменных джунглей, изучая, ловя каждую трещинку и неровность старым дедушкиным фотоаппаратом. Ему слишком нравится утренняя атмосфера ещё спящего города, множество кадров, которые способны вдохновить каждого на что-то достойное. Художник найдет в этих снимках свою музу, а танцор новую связку. Модельер вдохновится на новую коллекцию одежды, а автор на создание нового шедевра, который придется по вкусу и старикам, живущим ради внуков, и влюбленным, прожигающим жизнь в своём партнере. Бежевое пальто сочетается с окружающими его кафешками, сувенирными лавками и жилыми домами. Каменные дома стоят на массивных подпорках, не позволяющих городу уйти под воду. Одно из лучших пожертвований людей стихии. Кто в своем уме будет строить город на воде? Правильно, оптимистичные итальянцы, которым горы по колено. Им ничего не помешало построить город, славящийся своей атмосферой и темпераментными местными. Именно здесь и стоит набираться внутреннего уединения с собственной душой. Не в каком-то сопливом Париже, городе влюбленных и бла-бла-бла, а в месте, которое в любой момент может уйти вниз, прямо ко дну Адриатического моря. Тэхён пинает камушек, спокойно лежащий на дороге, и улыбается так счастливо, будто ребёнок, получивший игрушку из тира, которую своим честным трудом заработал его отец. Он раскидывает руки в стороны и чуть ли не кричит от переполняющего его блаженства. Всё-таки это было лучшее решение купить билеты именно в солнечную Венецию, а не тот же Париж. Со стороны это выглядит очень по-детски, парень с милой кепочкой на голове, в большом карамельном пальто, широким и мягкими штанами, бегает по улицам с фотоаппаратом на шее и гоняет голубей. Он не обделяет вниманием и милых котиков, посапывающих на открытых столах, что нашли лучшее место для сна. Знаете, это тот самый эстетичный друг, с красивыми длинными пальцами, не менее красивым профилем и стилем одежды. Мечта, а не парень. А ещё у него кудрявые волосы и счастливая квадратная улыбка.

***

— Чонгук, я тебе говорю, это всего на неделю. Никто тебя надолго от твоего котёнка отрывать не будет, — закатывает глаза Джин, недовольно вздыхая. У него уже в горле сидит этот мохнатый комочек, который Чон купил месяц назад и не отлипал от него, по сей день, забирая всё внимание его куратора на себя. — Не хватает тебе любви и ласки, вот ты и стараешься её заменить этим чудом, — показывает пальцем старший на мурлычущее недоразумение. Да, сначала комочек счастья, а потом недоразумение. Старость дело такое, с ней шутить нельзя (и плевать, что ему всего двадцать семь). Чон зарывается лицом в мягкую шёрстку котёнка, потираясь о тёплое тельце носом. У него свои способы восстановить энергию и душевное равновесие и никакие командировки ему не интересны. Даже если это принесёт ему немаленький заработок, он и так неплохо живёт. На еду хватает и ладно. — Отстань от меня, — недовольно бурчит парень, не поднимая лица с котика. Он сидит с ногами на диване, положив руки под животное, что сидит у него на бёдрах. Самое главное, что маленький моторчик работает, даря чарующее спокойствие. — У тебя три дня, мне всё равно, это твоя работа, за которую я тебе плачу. Так что будь добр или увольняйся, или перестань капризничать. Недовольное мычание сопровождается резким кашлем, вызванным попавшей шерстью в горло. Сокджин мстительно смеётся, быстро скрываясь за углом, чтобы не прилетело по первое число. Подушка пролетает в опасной близости от его лица, ударяясь о стену рядом. Будет очень жалко, если она подпортит (не сильно, но всё же) такое красивое личико старшего, которым тот так радостно светит. Всё-таки новая выставка картин явно придала ему энергии, а вот у Чонгука, который все это организовывал, только забрала. Ладно, ему не впервой устраивать такие мероприятия за границей, но болезнь мамы и прибавление в его одинокой жизни всё вытянули. Ему бы не помешало недельку другую отдохнуть, погулять, по наслаждаться своим любимым кофе, может даже завести любящего человека, который будет его ждать дома с горячим и вкусным ужином, но, увы, ему не хватает времени на попытки кого-то найти, не говоря уже о том, чтобы каждый день уделять этому человеку внимание. И помрёт он таким одиноким и уставшим от каждодневной мороки с картинами.

***

Тринадцать часов полета, две пересадки и очень сильная головная боль из-за ребёнка, которого было слышно даже в бизнес классе. Вот чем обернулся перелёт из солнечного Сеула в дождливую Венецию. Их еще ждёт досмотр в аэропорту, несколько часов езды в такси по скользким дорогам и заселение в отель с видом на Собор Святого Марка, в который поклялся сходить Джин. Ему как будто делать нечего. Нет, чтобы готовиться к выставке, так он будет шастать по городу, рассматривая достопримечательности, и заигрывать с красивыми венецианками на чистом английском (и всё равно, что его никто не поймет). Чонгук падает лицом в мягкое одеяло на кровати и подгребает под себя подушки для большего удобства. Он жутко вымотался после такого перелёта, а ещё у них тут часовой пояс с разницей в восемь часов. Если дома уже девять вечера, то в Венеции только час дня. Город кипит жизнью, несмотря на дождь и ветер. Никого не волнует, что продолжительные осадки могут привести к наводнению. Итальянцы, правда, очень оптимистичны и жизнерадостны. Чонгук переводит взгляд в окно, по которому стучат капли дождя, создавая беспорядочную симфонию. У него есть день, на то чтобы оклематься и начать работать, а то Джин опять вынесет мозг своими старческими причитаниями. У него скоро крыша поедет от его выговоров, причём незаслуженных. Они уже пять лет работают вместе. Сразу после выпуска старший предложил ему работать на него и, как ни странно, только переступивший совершеннолетие Чонгук согласился; грех отказываться от работы, которая к тому же приходится по душе. Ему с самого детства нравилось вести организованный образ жизни и это медленно, но верно переросло в его работу. Каждый день ему звонят с разных галерей готовые принять, хотя бы на несколько дней, работы одного из лучших художников современности. Они чуть ли не в ноги ему кланяются, слёзно прося приехать к ним, а деньги-то какие готовы заплатить, это вообще что-то. Он тяжело вздыхает, стягивая чёрные чуть влажные от дождя джинсы, и забирается полностью под тёплое одеяло. Хорошо, что у них с Джином разные номера, а то этого взбалмошного парня он точно бы скинул прямо с третьего этажа. Засыпать под громкие капли дождя один кайф. Его не волнует то, что он не ел с самого утра. Солнца сейчас нет, а значит, он вполне сможет проспать около двадцати часов и как раз к завтраку успеет: у них все включено, так что можно не париться по поводу поиска еды.

***

Тэхён сидит за столиком уличного кафе, медленно потягивая ароматный кофе. В его руках книга, а на столе аппетитно пахнущая булочка и всё тот же неизменный фотоаппарат. Все вокруг спешат скрыться под навес, чтобы не попасть под идущий дождь. Но Тэхёну всё равно, его полностью устраивает этот хлипкий, не очень то и большой зонт, прикрепленный к центру стола. Капли бьются о натянутую ткань, успокаивая. Он делает глубокий вдох, блаженно прикрывая глаза. Запахи смешались, создавая идеальное дополнение пасмурного дня. На его коленях удобно устроился бродячий рыжий кот, ни слова не понимающий ни на английском, ни на корейском, но действующий на своих инстинктах. И правда, какая разница на каком языке вы говорите, если вполне можете подарить ему тепло и ласку. Ветер дует, пробирая до костей. Тэхен сильнее кутается в шарф, завязанный на шее, и счастливо улыбается, прикрывая частью пальто котика на коленях. Уютно — вот что можно сказать, смотря на молодого парня, фотографирующего всё подряд и ласкающего уличных мурчащих жителей, которые не против почесывания за мягкими ушками. У него особая связь с ними, так скажем братская любовь. Он не спеша переворачивает страницы, время от времени поднимая взгляд на куда-то спешащих людей. Каждый из них имеет свой стиль одежды, у всех разные виды зонтов. У кого-то он черный, совсем неприметный, кто-то же выделяется, неся в руках ярко-жёлтый или фигурный. Какая мелочь, а как удивительно за всем этим наблюдать. Совсем ещё маленькие дети радостно бегают по лужам, брызгая грязными каплями во все стороны. Их смех такой солнечный и звонкий. Тэхён невольно расплывается в не менее счастливой улыбке, смотря на маленькую девочку в разноцветных резиновых сапожках, прыгающей в луже и так крепко сжимающей большую ладонь отца. Вокруг них нет ничего грустного или плохого, только безмерное счастье, понимание и… любовь. То светлое чувство, которое Тэхён тоже хочет испытать. Хоть раз в своей жизни.

***

— Да Господи, Джин, перестань истерить. Я всё проверил, все на своем месте и в идеальном состоянии. Ничего не поцарапалось, не помялось. Скоро будем открывать. Так что перестань суетиться и лучше выпей, — бурчит Чонгук, впихивая старшему в руки бокал с шампанским, что так игриво пузырится. — Я не могу. Ты понимаешь, это же Венеция. Это же… это же просто всё. Я не могу. У меня стресс. Чонгук закатывает глаза, тяжело вздыхая. И так каждый раз: человек, который открывает не первую свою выставку, нервничает так, будто в первый. Парадная бабочка на шее неприятно жмёт, а плечи стягивает дорогая ткань пиджака. Не любит Чон такое носить. Ему больше по душе джинсы или широкие штаны, кофты или те же футболки. Но никак не классические смокинги и натёртые до блеска туфли. Буквально через полчаса здесь будут сливки общества с толстыми кошельками и «ценители» искусства, очень трепетно относящиеся к творчеству Джина. Всё это так бесит. Он не раз просил старшего начинать продавать билеты всем, а не только высылать отдельные приглашения состоятельным людям. Но тот согласился только на одном условии. Чем богаче ты являешься, тем быстрее ты попадешь на эту выставку. Не справедливо, но большего он добиться не смог. Видите ли, Джин не хочет, чтобы по его выставке шастало много народу. Честно сказать, общаться приятнее с обычными людьми, а не с зазнавшимися богачами. Первые проявляют искренний интерес к искусству, у них есть эта искорка в глазах, тот огонёк, который так приятно наблюдать. Они просто подходят к нему узнать, какой смысл заложен в той или иной картине, даже не предполагая, что общаются с куратором этого художника. Он любит встать где-нибудь в углу и смотреть. Просто рассматривать людей, которые пришли прямо с улицы. На них нет той пафосной одежды, а простая максимально удобная. Вот это настоящие ценители. Чонгук натянуто улыбается каждому пришедшему. Он стоит на входе рядом с охраной, которая проверяет наличие приглашений. Где-то там по залу ходит Джин, мило улыбаясь и проводя мини-экскурсию по его выставке. Всё слишком наигранно, хочется просто сбежать. Кинуть в лицо какому-нибудь зажравшемуся человеку бабочку, смеясь как маленький ребенок, и сбежать. Он вглядывается в знакомое лицо, приветливо улыбаясь. Ким Намджун — человек, который посещает все выставки Джина, не зависимо от страны и времени проведения, не раз покупал картины и вкладывался в творчество. Он один из немногих, кто знает работы Джина почти с самого его начала. И вообще Чон думает, что дело не в картинах, а в самом художнике. — Добрый вечер, вы опять к нам, — кланяется Чонгук, сдерживая смешок из-за своих мыслей. Он принимает конверт с пригласительным, указывая рукой на бокалы с алкоголем. — Не хотите выпить? — Добрый, откажусь, — как всегда сдержанно, но с очаровательной улыбкой и самыми милыми на свете ямочками. Несмотря на всю юность этого лица, Намджун по-настоящему статный и в какой-то мере жестокий человек, владеющий автомобильным бизнесом. С конкурентами у него разговор короткий, а вот с Джином он готов сутками напролет болтать обо всём на свете. Они один раз даже договорили до такого, что Намджун пообещал ему машину, причём какую-то спортивную, подходящую под характер Джина. И ведь, правда, подарил. Серую Honda NSX почти за двести тысяч долларов. Хороший выбор. — Тогда проходите, хён уже там, — Чонгук провожает взглядом широкую спину, мысленно думая, почему эти двое ещё не вместе. А ему тут ещё стоять часа два. Всё же лучше, чем рядом с влюбленными голубками.

***

Тэхён стоит с закрытыми глазами, молча слушая игру уличных музыкантов. На его губах счастливая улыбка, а на руках очередной бродячий кот. Ему нравится эта уединённость души и тела, которую создает музыка и искусство. Он покачивается из стороны в сторону, не обращая ни на какого внимания. Какое кому дело до парня с котом на руках? Чонгуку есть до него дело. Он сидит на лавочке, которая находится позади парня. Чон обратил на него внимание только из-за того, что он единственный, кто никуда не спешит, просто стоит на месте. Чонгук заметил, что у кудрявого парня отличный вкус в одежде, тот выглядит очень уютно и ему правда нет никакого дела до других. Он даже не оглядывался, когда брал на руки кота, подошедшего к нему. Не каждый осмелится брать бездомное животное на руки. Этот солнечный кудрявый парень — иностранец, но так хорошо вписывается во всю эту атмосферу итальянского города, и не скажешь, что приезжий. Он улыбается каждому, вообще каждому кто проходит мимо него. Он гладит каждого котика, которого встречает по пути. У него явно большое и любящее сердце. А ещё он очень любит фотографировать. Вот что можно сказать про этого парня, просто наблюдая за ним. И нет, Чон не какой-нибудь сталкер, он просто очень любопытный. Чонгук прикрывает глаза, откидывая голову на спинку скамейки, и слушает тихую игру скрипача, вкладывающего всю душу в эту мелодию. Он вздрагивает, когда его плеча касается что-то мягкое. Чонгук поворачивает голову и видит того самого парня, что стоял перед ним на другой стороне площади. Кудрявый счастливо улыбается, поглаживая животное между ушек, и не обращает внимание на парня рядом. Его плечо в карамельном пальто соприкасается с чёрным пальто Чонгука. Такой контраст, а так красиво сочетается. — Вы не боитесь чем-нибудь заразиться? — спрашивает Чонгук, смотря на милую улыбку кудрявого. Тот испуганно переводит на него взгляд, останавливая руку. Кот нетерпеливо мяукает, призывая к продолжению действий, и прикрывает глаза, чувствуя мягкие поглаживания вновь. — Простите, я вас не заметил, — почти шепотом говорит парень, улыбаясь ещё шире. Ну что за любвеобильное чудо. Почему он так красиво смотрится с бездомным, не очень чистым котом, который марает его пальто. Ему, правда, нет до этого дела? — Вы не ответили на мой вопрос. — А вы настойчивый. Нет, не боюсь. Вы только посмотрите, какие они милые и красивые, — он подносит урчащее чудо прямо к лицу Чона, на что последний недовольно фыркает. В его сердце только одно маленькое чудо и сейчас оно ждёт его в маминой квартире, куда он отнес его на «сохранность». — Ну не будьте вы таким злым букой. Улыбнитесь, жизнь прекрасна и не надо это отрицать. Господи, эта милая улыбка сведёт его с ума. — Сейчас у меня нет поводов для счастья. — Есть, я вам это докажу, — он вскакивает со скамейки, нетерпеливо дергая Чона за руку. — Вставайте, давайте быстрее. Я вам сейчас всё покажу. Парень ведёт его за собой, не отпуская запястье Чона ни на секунду, крепко сжимая пальцы. Одной рукой он прижимает кота к своей груди, на которой висит старенький фотоаппарат. Они пробираются сквозь снующую толпу, двигаясь к самому центру города, где обычно находится самое большое количество достопримечательностей и карнавальных нарядов. Венеция славится своими платьями, масками и самое главное гондолами, такими гребными лодками с закруглёнными носами. Раньше они были главным передвижным транспортом, но сейчас просто радуют глаз и тысячи туристов. Кудрявый тянет парня к столику какого-то уличного ресторана, ставя на него кота. — Сиди здесь, я скоро вернусь, — говорит он животному, поглаживая по мягким ушкам. Тот прикрывает глаза, с удовольствием лоснясь к руке, и послушно садится. Чонгук смотрит на развернувшуюся картину с нескрываемым удивлением. «Заклинатель котов», — проносится в голове у Чона, когда он садится на стул рядом. Он смотрит на это сосредоточенное лицо кудрявого парня, который со спокойной душой разговаривает с котом. Он правда не волнуется о том, кто что про него подумает. У него будто свой мир, куда входят все животные мира и он. Чудо, а не парень. — Вы тоже ждите меня здесь и никуда не уходите, — наставляет парень и уходит внутрь ресторанчика. Чонгук смотрит на кота, кот смотрит на Чонгука. Если первый просто ради интереса, то второй с презрением, щуря свои хитрые глаза и размахивая пушистым хвостом из стороны в сторону. Кот начинает вылизывать свои лапы, а следом проводя ими по мордочке, будто причесываясь перед очередной встречей кудрявого. Чонгук смотрит за животным, будто подозревая его в чем-то. Не верит он этому пушистому дьяволу. Чон вздыхает, откидывая голову на спинку деревянного стула и прикрывая уставшие глаза. И почему он слушается этого парня? Почему не уходит, продолжая сидеть и преданно ждать как щенок? Он расслабленно сидит, до тех пор, пока его кто-то не теребит за плечо, вырывая из такого долгожданного сна. Он всю ночь выслушивал трепет Джина о таком шикарном, прекрасном, красивом и просто самом лучшем Намджуне. Вот зачем ему все эти влюбленные сопли, если от них никакой пользы нет. — Я не знаю что вы любите, поэтому взял картошку и немного мяса. Вы же не против? — парень ставит перед ним поднос с аппетитно пахнущей едой. Он не ел с утра, поэтому сейчас очень рад, что парень привел его именно поесть. Чон душу готов продать за что-нибудь вкусненькое. На деревянной доске ровно нарезанные кусочки мяса в каком-то маринаде и картошка фри с острым соусом. Рядом кружка с холодным кофе и небольшое шоколадное печенье. Вот как этот кудрявый парень смог угадать все его предпочтения в еде? Они не знакомы, а Чон уже хочет забрать его себе, чтобы такое чудо не пропадало зря. Солнце приятно греет, а карнавальная музыка и разодетые артисты в красочных костюмах, дополняют всю эту картину. Они как-будто на семейном обеде. Он, кудрявый и кот, облизывающийся от вида жареного мяса и всё ещё сидящий на столе. Дома бы Чон не позволил животному сидеть на месте, где люди принимают пищу, но если так угодно кудрявому, то почему бы и нет. Он отодвигает стул, садясь напротив Чонгука, и перетягивает кота к себе на колени, тот, как ни странно, даже не противится, терпеливо укладывая голову на край стола. Кудрявый принимается есть свою порцию, с аппетитом уплетая кусочки мяса. Он также кормит котика, давая ему немного прямо с вилки. Чон смотрит на него слишком увлеченно, не замечая, как о его ноги трётся ещё одно урчащее животное. Парень напротив что-то начинает говорить коту, счастливо прикрывая глаза, когда его нос облизывает маленький шершавый язычок. Он переводит взгляд на Чонгука, смотря своими потрясающе карими глазами прямо в душу. Счастливая улыбка сменяется интересом и недоумением. — А почему вы не едите? — с набитыми щеками спрашивает кудрявый, переводя взгляд на нетронутую порцию. Чонгук пожимает плечами и берёт в руки столовые приборы. Он всё также не обращает внимания на трущегося о его ногу кота и принимается за еду. Кудрявый не сводит с него глаз, пока не убеждается в том, что незнакомец ест, а не просто сидит и смотрит. Они обедают, слушая шумный город и тихое хихиканье кудрявого, из-за животного на его коленках. Снующие туда-сюда люди, смотря на эту милую картину, по-доброму улыбаются, не подозревая, что эти люди не знают даже имён друг друга. Чон смотрит в сторону весело бегающего и гоняющего голубей мальчика, а кудрявый не упускает возможности запечатлеть эту счастливую улыбку и глаза полные детского восторга и белой зависти. — Вы всё? — со светлой улыбкой спрашивает кудрявый, привлекая внимания Чонгука. Первый скормил почти всю свою еду коту и кажется не жалеет об этом. — Ага. — Тогда пойдемте, — поднимается парень, беря с собой кота и бережно прижимая его к груди. Чон смотрит на парня, с удивлением бегая глазами по его лицу. — Куда? — А вы думали это все? Тут ещё очень много, как вы выразились, поводов для счастья. На еде это не ограничивается. Чонгук послушно поднимается со стула, благодарно кланяясь официанту, что пришел убрать за ними столик, и направляется за парнем. Они идут в ту же сторону, откуда и пришли, обходя толпы туристов, фотографирующихся с артистами и гондольерами. Всюду музыка, пёстрые цвета костюмов и очень много счастливых детей. Они бегают, смеются, что-то очень возбуждённо рассказывают своим родителям, размахивая во все стороны руками и пугая тем самым бродящих по площади птиц. Кудрявый не оборачивается, идя вперед. Он всё также гладит этого пушистого урчащего моторчика по холке, что-то ему рассказывая, прямо как дети родителям, только менее активно двигая руками. Это вызывает тёплое чувство на душе и такую же тёплую улыбку на губах Чонгука. И почему он всё ещё идёт за этим парнем? Это не важно. Заклинатель котов указывает Чону на лавку, с которой они ушли, и отдает в руки кота, говоря тому сидеть тихо и не мешать парню слушать, а сам уходит к уличным музыкантам, о чем-то им говоря. Они кивают ему и скрипач, что играл все это время, передает ему скрипку, добродушно улыбаясь. Кудрявый кланяется и разворачивается к Чону, глазами говоря слушать и наслаждаться. Он с такой яркой улыбкой прикрывает глаза и начинает играть. Мелодия сначала совсем тихая, её не слышно с лавки, на которой сидит Чонгук, а потом она начинает звучать громче, плавно вливаясь в суету города. Одной рукой кудрявый умело перебирает струны, а другой водит смычком. Грациозно и красиво — вот так со стороны выглядит парень, играющий для всех на улицах венецианского города. Он то хмурится, то мягко улыбается, продолжая свою игру. Чонгук смотрит на него, не отрываясь, будто этот парень лунная радуга в тёмном ночном небе. Редкое зрелище, что так греет душу. К игре кудрявого начинают подключаться и другие музыканты, дополняя его мелодию и совсем не перекрывая её. Они так гармонично звучат, привлекая внимание других людей на площади. Все встают полукругом возле уличных творцов, кто-то начинает фотографировать, а кто-то просто внимательно слушает столь прекрасное творение, улыбаясь и покачиваясь из стороны в сторону. Откуда-то из толпы выходит молодая девушка, что встает перед музыкантами, снимая свои туфли, и начинает плавно двигаться под столь чарующую мелодию. Она чувствует эту музыку душой, показывая её через движения. Её руки изящно повторяют мелодию, а ноги будто живут своей жизнью, передавая её видение нот. Она двигается то замедленно, то живо и немного грубо. Она то дикая, задорная, то грустная и спокойная. Балерина крутиться, перепрыгивает, встает в арабеск и медленно, словно падает, выгибается, составляя лучшее дополнение к и так идеальной мелодии. Танцовщица и музыканты, словно одно целое, что пропускает через себя все переживания и настроение. Мелодия заканчивается, заканчивается и танец балерины. Люди вокруг благодарно аплодируют, доставляя лучшую награду для творцов. Чонгук ставит кота на лавку, поднимаясь, и также начинает хлопать. Кудрявый, благодарно улыбаясь, что-то говорит балерине и музыкантам, отдает инструмент и идёт к Чону, смотря на него с детским счастьем и восторгом. — Идёмте, — беря кота на руки, говорит парень и поворачивает в сторону узких улочек шумного города. — Это ещё не всё? — Неа, — эта радостная улыбка заражает, превращая Чона в блаженно растекающуюся лужицу. Честно сказать, Чонгук начинает ревновать кудрявого к этому серому коту, который всё время трётся о его шею. Мало того, что этот парень так талантлив, так ещё и какой-то кот перетягивает всё его внимание. Нечестно. — А куда мы сейчас? — интересуется Чонгук, прося одними глазами передать ему животное. Парень удивленно смотрит, но молча передает кота, вновь показывая свою квадратную улыбку. — Мы должны зайти в клуб миссис Тотти. — Будем пить? — Лучше. Вроде бы обычный разговор, если не знать, что они незнакомы от слова совсем. Чонгук мягко проводит рукой по спинке и целует кота в мокрый носик, на что тот начинает мурлыкать. Кудрявый тихо смеётся, ловя этот момент объективом фотоаппарата. Не каждый день увидишь такую милую картину. Они начинают вполголоса обсуждать актёров в пятнистых нарядах и людей на высоченных ходулях, что возвышаются над всеми людьми, идя вдоль площади. Им есть о чём поговорить, как минимум о той балерине, вышедшей во время игры кудрявого, и никакой неловкости, только чистый интерес. Широкая площадь сменяется тихой улочкой, а солнце передаёт бразды правления ночному небу и ярким звёздам. Ещё не так сильно стемнело, но людей стало меньше. Они медленно бредут, не умолкая ни на секунду. Чонгук что-то яро доказывает, из-за чего венка на шее вздулась, а лицо покраснело. Кот на его руках начинает мурлыкать сильнее, тем самым пытаясь успокоить, а кудрявый только искренне смеётся, чуть ли не закатываясь в истерике. Не успокаивает словом, а только раздражает пуще прежнего. — Я обиделся, — не выдержав, говорит Чон, устремляясь вперед. Кудрявый только сильнее смеётся, вытирая рукавом пальто выступившие слёзы. — Ну и куда ты пошел? Мы пришли, — парень указывает рукой на старенькую вывеску «Club Totti» и заходит внутрь, отодвигая массивную деревянную дверь. Чон ныряет следом, крепче прижимая к груди котика. Он к нему уже привязался и расставаться с животным не намерен. Если его выгонят, то они вместе будут сидеть под дверью и ждать кудрявого. Внутри очень уютно, сразу чувствуешь себя как дома. Будто бы ты не в игривой и яркой Венеции, а в домашнем уголке рядом со своей семьей. Деревянные столы, приглушенный свет и очень много зелёных растений, прямо ботанический сад, а не клуб. Старики и старушки сидят за столиками и играют в шахматы. Может в этом вся атмосфера этого места. В людях, а не интерьере. К ним подходит милая женщина в фартуке с нарисованными шотами текилы (удивительно, но под стать ей) и что-то спрашивает у кудрявого, тот не менее обворожительно улыбается и проходит за дальний столик в углу. У Чона в голове возникает вопрос, как хорошо тот разговаривает по-итальянски и где он ему учился. — Сидите и наслаждайтесь, если что-то захотите просто закажите, я оплачу, — Чонгук собирается возмутиться, мол, не бедный сам сможет за себя заплатить, но парень скрывается из виду быстрее, чем он успевает открыть рот. Чон тихо бурчит себе под нос, чтобы не привлекать внимание посетителей, и мягко почёсывает шёрстку кота. Тот начинает активнее издавать успокаивающий звук и блаженно прикрывает глаза, кладя голову на предплечье парню. Где-то в углу небольшого помещения начинает играть тихая музыка, напоминающая ту же мелодию, что играл кудрявый на скрипке. Чонгук смотрит в сторону, откуда доносится музыка и раскрывает глаза в искреннем удивлении. Его новый друг очень нежно касается клавиш, беззаботно перебирая их пальцами, и кажется, даже не напрягается. У Чона перехватывает дыхание, смотря на то, как парень проживает душой каждую свою ноту. Он очень талантлив, и если кто-то захочет с ним поспорить, то Чонгук просто набьёт тому лицо и ни разу не пожалеет об этом, потому что не надо отрицать чистую правду. Посетители клуба чуть ли не с открытыми ртами слушают эту незамысловатую, но в то же время удивительную игру. В ней есть та искра, которую хочет услышать человек, вникая в музыку. Кудрявый точно знает, что он делает. В его игре нет ни одной заминки или места, где бы он сбился. Он просто делает это так, как будто в этом нет ничего сложного. Будто вся его игра не имеет серьезного значения для него. Она ласкова и заманчива, словно мама, что гладит ребёнка по голове перед сном. Так как это делала мама Чонгука. На улице почти ночь, а они в домашнем клубе миссис Тотти. Кудрявый играет свою мелодичную историю, а Чонгук слушает его с закрытыми глазами, погружаясь в свой мир. Игра заканчивается так же плавно, как и началась. Чон нехотя разлепляет глаза, фокусируя расплывчатый взгляд и поднимается, направляясь на выход, куда и пошёл парень. У Чона ломит спину от неудобного положения, в котором он сидел, а котик отлежал руку, вызывая не очень приятные покалывания. Но жаловаться он не будет, оно того стоило и цена не важна. Они выходят на улицу, вдыхая полной грудью чуть морозный воздух, и молча направляются вдоль уже пустой улочки. Чонгук уже даже не спрашивает, куда они идут, он просто следует за этим вечно счастливым и кудрявым парнем, с отличным стилем и очень талантливыми руками, а ещё особенной связью с котами (последнее очень важный факт). Кудрявый садится на лавочку и направляет объектив на Чона, что так мило сюсюкается с котиком на руках. Еще один очень важный момент запечатлен на любимый дедушкин фотоаппарат. Тот наказал парню фотографировать только то, что уж очень понравится его душе. Что поделаешь, если этот грустный и уставший парень, так понравился ему, что теперь большинство фотографий за этот день отображают именно его, а не любимую дедушкину Венецию. — Скажи своё имя, — просит кудрявый, отвлекая Чона от почесывания холки мурчащего счастья. Тот смотрит в глаза, только сейчас осознавая, что они уже несколько часов гуляют, а так и не узнали их. Они обращались друг к другу то на вы, то на ты и им было так комфортно, без имен. Словно они не имеют никакого значения в их жизни. — Я Чонгук, — улыбается парень, присаживаясь рядом на свободную часть скамейки. Он передает кота на руки кудрявому, будто это самое дорогое, что у него есть, и смотрит на звёздное небо. — Тэхён. — Приятно познакомиться. — Взаимно. Они просто улыбаются, как старые знакомые, случайно заметившие друг друга в толпе. Это не кажется неправильным, а наоборот, очень даже приятным и известным им чувством. Чонгук прокручивает в голове весь свой день, начиная с не очень хорошего пробуждения, отвратительного завтрака и не менее отвратительным пинком под зад от Джина, который сказал не приходить в номер, пока не нагуляется, потому что «задрал мять бока на кровати, вали и до вечера перед моими глазами не появляйся». И даже сообщения от Намджуна не смогли его отвлечь от бичевания Чонгука. Но он рад, что все произошло именно так и никак по-другому. «Надо поблагодарить хёна», — думает младший разглядывая тёмное небо с россыпью звёзд. — А где ты работаешь? — спрашивает Тэхён, смотря на красивый профиль парня. У того очень острая линия челюсти, красивый нос и такие же красивые глаза, с такой детской наивностью. «Как Бэмби, ей богу», — проносится в голове Тэхёна, когда он видит эту живую искру в карих глазах, что сейчас так заворожено наблюдают за падающей звездой. — Я куратор у одного художника. У него здесь выставка на неделю, а я всё организовываю и контролирую. Работа сложная, но мне нравится. Я хотел тебя спросить, ты живешь здесь, что так хорошо говоришь на итальянском? — Неа, я сюда приехал недели три назад, — квадратная улыбка расцветает на его лице, когда он начинает вспоминать все свои приключения с незнанием языка. Куда он только не вляпывался из-за этого, просто жуть. Его даже чуть в полицию не забрали, думали, из психушки сбежал. — А где ты живешь? — Нигде. Чонгук удивленно смотрит на расслабленного парня, который даже не смотрит в его сторону. Ладно, может он имеет ввиду, что здесь нигде не живет. В плане, может он не считает отель местом жилья, а, ну не знаю, временным пребыванием. — Как так? — кот повернул голову, не веря словам Тэхена, что так беззаботно смотрит на небо. Звёзды отражаются в его глазах, даря детскую невинность и простоту, вместо погрустневшего взгляда. — Я всё продал и на эти деньги свалил сюда, — глаза Чона стали ещё на пару размеров шире. Как это продал? А как дальше он собирается жить? — А работа? — У меня её нет, — дай бог сил понять этого парня. Узнать что у него в голове и почему он так спокойно об этом говорит. — А как ты собираешься возвращаться, если ни работы, ни дома у тебя нет? — Я вообще не планировал туда возвращаться, думал, что не доживу до этого момента, — вот это уже правда не смешно. Чон поворачивается всем корпусом к Тэхёну, и пытается посмотреть в его пустые глаза. Тот так погрузился в свои воспоминания, что не заметил, как перестал контролировать свои эмоции. Где тот счастливый огонёк, что был с ним все это время? Это тоже была игра? — В смысле? Тэхён тихо хмыкает, смотря в полные непонимания глаза напротив. Он оттягивает рукава карамельного пальто, обнажая розовые, только затянувшиеся шрамы на запястьях. — Я дал себе месяц, чтобы влюбится в эту жизнь. То есть, этот счастливый парень пытался себя убить? Этот самый талантливый человек, которого встречал Чонгук в своей жизни, хотел наложить на себя руки. У Чона в голове когнитивный диссонанс. Расхождение его видения и реальности. Ну не может этот человек с самой светлой улыбкой и таким позитивным мышлением так с собой поступать. — Не бойся ты так. Я, правда, смог это сделать. Отлегло? Несомненно Он со стоном откидывает голову на спинку лавки, больно ударяясь затылком. Чонгук прикрывает веки, жмурясь до кругов перед глазами, и дышит глубоко, не давая слезам свободу. Почему его так пробило на эмоции от чужой тяжёлой жизни? От чужого совершенно, как казалось, не интересующего его прошлого? Почему этот парень смог пробраться глубоко в сердце, садя новые живые ростки под названием любовь. И это, несомненно, любовь, не интерес, не привязанность, а именно любовь. Может ещё не такая сильная, как у других, но это пока. Он в этом уверен. Теперь Чон обязан сохранить это повреждённое самим собой чудо, во что бы это ему ни стало. Он даёт обещание сохранить этого солнечного парня до конца своих дней таким же счастливым и красивым. Венеция и правда замечательный город, здесь можно наслаждаться природой, музыкой и карнавалами. А самое главное можно найти любимого человека. Вот оно, то чего так не хватало в серой жизни Чонгука, какого-то радостного венецианского мальчишки с тяжёлым прошлым, но таким счастливым будущим.