Алый двор

«Больше никаких вечеров в сомнительных заведениях». Под землёй, во всём комплексе, огромном и ветвистом, будто нет ни души – но пугающая любого человека тишина гораздо приятнее Селес, нежели шум и буйство, царившее в баре, из которого ей, безо всякого преувеличения, пришлось спасаться бегством. Так, по крайней мере, она сама рассматривала свой уход. Вряд ли девушка сможет забыть о том, что произошло. В суматохе и неразберихе словоохотливый нелегал и несчастная мать рассказали ей о страшных вещах – причём тех, о каких она, преданная подданная Императора, слышала лишь краем уха в тёмных уголках города. "И почему?" Её, живущей во дворце, приближённой к Его Величеству, даже слухи о смертельных "экспериментах" не касались; новость была подана ей незнакомцем, который не имел к Империи никакого отношения. "И снова речь о Ведьме!" Слова об ужасной колдунье, чудовище в услужении Императора, давно перестали вызывать что-либо кроме грусти и злости, вызванной тяжёлым осознанием своего бессилия в этой ситуации. "...Чудовище". Так же сказала о Ведьме та женщина. Селес оглядывается. Её окружают лишь серые и бурые оттенки, среди монотонности которых иногда проблескивают голубые огни; ветвящиеся трубы уходят высоко наверх, поднимаются и опускаются краны и крюки, натужно кашляют зевы воздуховодов, громко шуршат транспортерные ленты, на которых точными и расчётливыми движениями механических лап собираются новые и новые машины смерти. Где-то здесь, в этом лабиринте, сама девушка была так же создана – собрана, сделана. "Здесь, в одном Векторе, многие достойны этого слова больше, чем она". Страшнее было то, что Его Величество одобрил это по сути бесцельное убийство: Селес ещё не понимала, зачем оно было необходимо. Только сейчас одна-единственная догадка словно больно ужалила её. "Он что, собирается использовать её как орудие войны?" Смрад пожаров, душераздирающие крики, от которых всё внутри звенит, пальба, мягкое сипение остатков магических зарядов, что врезались в землю или очередное здание, перед этим очертив побагровевшее, будто гневящееся небо – звуки и цвета, смешивающиеся в картину прошлого, заставляют голову раскалываться. "Что произойдёт, если она будет там?" Другая волшебница не вольна думать и двигаться, повинуясь лишь собственному порыву. Она не может даже тешить себя иллюзией контроля над окружающими – ведь его попросту нет. Её безвольными руками и умами тех, в чьей власти она находится сейчас... "Ничего не останется". Всё же вечер в одиночестве на жёсткой кровати больше по душе Селес. "Всё меньше и меньше мне нравится то, что происходит здесь..." Девушка поднимает брови, пускай этого и не видно в темноте, лёжа несколько секунд в совершенном молчании, после чего хмыкает, скривив губы, и сдувает прядь волос с лица. "Да кого я обманываю. Мне никогда это не нравилось". Прядка, казалось бы, согнанная с неположенного места, опускается вниз и снова лезет в глаза. Селес торопится её убрать, щурясь. "Ох". Её рука странно поблёскивает у лица. Девушка и раньше замечала этот синеватый пятачок света, и сейчас, отвлёкшись от тревожных мыслей, почему-то обратила на странное явление особое внимание. "А. Это от моих глаз". Отведя руку подальше от лица, Селес видит уже два синих пятнышка. "Интересно, как они выглядят со стороны... Люди чаще не смотрят в них, так что, наверное, не очень приятно..." Тихий, разочарованный вздох. "Будто это сейчас так важно". Селес нужно было думать о других вещах – более нужных, более полезных, более... пугающих. По всему миру говорили об "орудии Императора"; единственный человек, владеющий магией, не украденной у существ из другого мира, безжалостная и бессердечная колдунья, что без зазрения совести, без следа страха или тени боли на лице выполнит самые страшные приказания и сделает всё, что требуется – такое чудище приходило во снах ко всем, кто боялся Империи и противился ей. Но... это не она, так? "Я... помню, как было раньше", — внезапно вздрогнула Селес, будто её кольнула игла. Она была живой. Вдвоём обе девочки могли тихо сидеть в розовых кустах, когда не было никаких дел (что появились совсем рано), рисуя палочками на влажной, рыхлой земле своих общих знакомых. В огромном тогда городе она была единственной, с кем Селес могла проводить время – они обе были одного возраста, жили во дворце в окружении эксцентричных придворных, обе владели магией в раннем возрасте и обе... ожидали своей очереди в этом большом выступлении, которым была война Империи против всего мира. В конце концов, обеим девушкам пришлось ступить на подмостки; только вот нельзя было сказать, что их роли были желанными. У неё были волосы цвета свежей травы и неземной блеск в вересковых глазах, где ныне царит пустота. И у неё было имя. "Терра". Но никто её так не звал. ...Прогресс идёт семимильными шагами не только в одной военной отрасли! Новое развлечение заняло умы богачей. Теперь человек может вырвать нить мгновения из полотнища времени и превратить столь дерзкую выходку в милый сувенир. — Ещё минутку, я почти настроил её... — гудяще басит один голос, умиротворённый и слегка подсоленный извиняющимися нотками. — Ты делаешь всё не так, убери руки! — взволнованно-раздражённо ответил второй. — Если ты что-то сломаешь, платить за ремонт будешь сам... В дворцовой оранжерее, пока "взрослые" возятся с чудодейственным прибором, похожим на опрокинутую пирамидку с большим глазом на вершине, две девочки прячутся среди зелени. — Что за штука такая? Из-за неё у них опять ссоры, — золотистые волосы первой торчат в разные стороны, несмотря на то, что утром они были гладко причёсаны. — Говорили, что это "камера", — тихим, доверительным тоном отвечает вторая; её уложенные тёмно-зелёные кудри сверкают в лучах, преломляющихся стеклом. — Фотографии делает. Это как картина, только быстрее получается, и ещё больше похоже. Ого, шепчет златовласка и снова поворачивается на звуки чужих голосов – туда, где едва собиралось новоприобретенное чудо света. — Ну-ка, хватит прятаться! — низкий дружелюбный голос прозвучал прямо над их головами. Сначала вздрогнув, девочки рассмеялись – и их старший приятель, высокий и мускулистый темнокожий мужчина, тоже захохотал. — Давайте, идите к тем розовым кустам. Мы всё сделали. Император, выглядевший таким близким и доступным – как часть семьи, которой у обеих девочек будто бы никогда не было, – стоял недалеко, нюхая цветы с тех самых розовых кустов. — Вставайте, Ваше Величество, — другой человек, чьё лицо тогда не сохранилось в памяти Селес, протянул бледную руку в сторону. Старик, обременённый грузом лет, но всё ещё сохранявший прямую, благородную осанку, облачённый в тяжёлые тёмные одежды, расшитые алыми и золотыми нитками, чинно, плавно подходит. Тревожное сияние в его бесцветных глазах появится ещё нескоро; оно будет почти таким же нездоровым, как у солдат, что пожертвовали прошлым в обмен на исчезнувшую было из мира силу, но источником его будет не больная, выдернутая с болью существ из много мира магия, а мечты об абсолютном господстве. Он считает, что время ещё не наступило. ...Эта самая первая фотография вышла не совсем удачная – несколько смазанная, слишком светлая. Терра, улыбнувшаяся тогда до ушей, в последний момент бросила шаловливый взгляд в сторону, кто-то из взрослых, кажется, оступился, стоя сзади; снимок был сделан за пару мгновений до чьего-то падения, раздосадованных возгласов вперемешку с искренним смехом – чем-то, что Селес больше не услышит из уст этих людей. Конечно, они тут же привели себя в порядок, и второй, серьёзный портрет, увидел свет. За ним последовала серия других снимков, посвящённых уже отдельно Императору и видам разраставшегося города. Но тот немного глупый обрывок полузабытого воспоминания, хранящий почти истаявшие следы чувства хотя бы напускного, кажущегося счастья, не исчез. Кто-то продолжал носить его рядом с сердцем. Селес распахнула глаза. Воспоминание, таким ярким пятном вдруг расплывшееся перед ней, плавно перетекло в сон – девушка даже не успела это заметить. По крайней мере оно принесло ей что-то, похожее на успокоение, позволив на время освободиться от постоянного напряжения. "Доброго утра". Она осмотрелась по сторонам, проскальзывая взглядом по голым стенам (всё равно на них нельзя ничего повесить), заваленному бумагами столу, остаткам так и не починенного манекена. Сегодня ей предстоит очередной долгий день – она будет проводить смотр войск вместе со своим коллегой, генералом Лео Кристофом. Пожалуй, то, что он будет рядом большую часть дня, было единственной вещью, которая хоть как-то приукрашала ближайшее будущее. Шипение, шкворчание, стрекотание, иногда даже взрывы и хлопки, что издавали заклинания, срывавшиеся с пальцев солдат по указке, затопили слух. Император не явился, несмотря на то, что здесь и сейчас, недалеко от города, на бледных вытоптанных предгорных равнинах, развернулось это грандиозное представление. Сведения кое о чём невероятно важном, находившемся на другом конце света, тронули его слух, зацепив заодно ближайших к нему людей. О находке шахтёров из Нарше глубоко под промерзлой землёй в толще горной породы. Об эспере. И, как явно приличный человек, Император желает обговорить с представителями независимого северного города возможность тихо и мирно вручить ему найденное в глыбе льда существо. Так... Для своих нужд. Для наращивания потенциала. Какого именно потенциала – он, конечно, на публике не уточняет. "Давно известно". — В самом деле, — вдруг прорезался сквозь плотное облако мыслей глубокий голос генерала Кристофа, — зрелище это поражает воображение. Он задумчиво, но внимательно наблюдал за солдатами, что призывали огонь, молнию, стужу, убирая тем временем что-то маленькое за пазуху своего расшитого золотом зелёного плаща. Его тёмная, эбеновая кожа странно, завораживающе блестела на солнце – будто по ней рассыпался сверкающий порошок. — Глядя на могущество, которым сама судьба одарила нашу родину, у многих не остаётся сомнений насчёт её предназначения в истории. Селес слушала. Он явно не закончил. И ещё... "Он всё равно так не думает. Или имеет дополнительные мысли по этому поводу". — Но число жертв, даже сочтённых необходимыми, потрясает. Взаправду ли столько крови должно быть пролито на алтарь мирного и упорядоченного будущего? "...В самом деле, есть ли такая необходимость?" Взор Селес блуждает где-то внизу, устремляясь раз за разом к вспыхивающим огонькам, и так же быстро уходя. — Мне трудно судить, — только и произносит она. Генерал повернул голову к ней, краем взгляда всё равно продолжая своё наблюдение. Похоже, он не ждал ответа от неё. — Как человеку... — запинка, холодный пот, проступивший на руках, сложенных за спиной, — мне страшно. Страшно думать о всех, кто лишился – и кому только предстоит сделать это – жизни или разума в этой борьбе. "Бессмысленной борьбе. Никогда мир не примет безоговорочно идеалы Империи, уж тем более – полное её господство". Но говорить подобное хлёсткое слово при генерале Кристофе – опасно. Селес доверяла ему и считала его порядочным человеком. Но, наверное, потому она и не собиралась раскрывать ему свой взгляд на положение дел (который, как она чувствовала, только начинал по-настоящему формироваться). Кристоф был слишком порядочным, верным солдатом. В этом и заключалась проблема. — ...Но путь назад отрезан. Империя не свернёт с выбранной дороги. Всё, что я могу делать, как подданная – повиноваться и делать всё для её будущего. Наверное, этот ответ был слишком близок по духу к самому Кристофу. Поэтому он, кажется, не был доволен. — Вы столь юны, и тем не менее с самого младенчества были поставлены перед огромной ответственностью, — генерал отвернулся. — Неудивительно, что вы стараетесь разделить себя и свою работу. Это – тяжёлый путь… Селес опустила голову, чувствуя покрывало печали, обнимающее её плечи. «Спасибо, генерал», — думает она, и всего-то. — Делегация из Нарше прибывает сегодня. — Мгм... Верно. Прямо сейчас улицы готовятся очиститься от любых признаков жизни – для того, чтобы особенно патриотичные граждане не натворили бед, – а на дворцовой кухне стоит шум и гам. Как водится, Император устраивает грандиозный банкет для своих гостей. Селес надеется, что на нём можно будет перекусить. Не потому что она голодна, нет... просто обычно это дорогого стоит. Грохот паровой кареты, переваливающихся по камням неровной грунтовой дороги на огромных своих колёсах, укачивает. Тем не менее, девушка держит спину прямо. Кристоф сидит напротив – идеальная осанка, глаза, не подернутые усталостью и сохранявшие ясность, расслабленная, но не утомленная поза. — В итоге это бесполезная затея, — Селес стиснула руки, лежащие на коленях. — Они откажут в передаче эспера, и наш отряд отправится захватывать его силой. — Всегда нужно пытаться. Они должны понять, что это вручение эспера нам – наилучшее с их стороны решение. — ...Если нам удастся убедить их. — Само собой, — развёл руками мужчина. Карета особенно резко подскакивает на подвернувшемся камне. Снаружи ругается водитель. — Но это не должно стать проблемой. — Может всё же стать. Озадаченный взгляд девушка встречает с натянутой сухой полуулыбкой – той, которой обычно намекают на вещи, о которых прекрасно осведомлены оба собеседника, понимающе-подталкивающей. — Ах, — генерал Кристоф, первоначально склонившийся к девушке, двигается назад, к спинке своего сиденья. — Но я всё-таки думаю, Император понимает, что сейчас – не время для шуток. Селес, подперев подбородок, отворачивается к окну, из которого уже виден город. Солнце клонится к закату. — Да какие уж тут шутки. Нас будет ждать трагедия, если Его Величество не привлечёт к переговорам и нас. Последний стежок, девушка закрепляет толстую нить, завязывает узел – готово. Манекен снова цел, снова восстал из праха своего поражения. Старый друг, пускай давно непригодный для своей работы, скромно стоит в углу комнатки. "Потренироваться бы на монстрах, — думает девушка сначала. — Хотя в этих краях все штабелями валятся с одного щелчка пальцами. А странно это". Южный континент, на территории которого раскинулась Империя и с чьих берегов тянула лапы к остальному миру, был подвержен влиянию магии – будто ветер нёс потоки этой энергии с самого востока. Она слабо чувствовалась повсюду, её могли "почуять" растущие ряды магитех-солдат. Но монстры, которыми кишели окрестности, не выстроили никакой защиты против этого влияния, не приспособились к нему: напротив, истаявшие за долгий путь сюда магические волны отравляли их, делая уязвимыми к приобретенной Империей силе. "С паршивой овцы хоть шерсти клок. Выйду за город, пока не стемнело, мне это не помешает". Вектор, современный зиккурат с пирамидой дворца в центре, лежит на равнине. К северу находятся леса, и вся эта территория окружена высокими горами, оставляющими лишь два узких охраняемых прохода к остальным территориям Южного Континента. Так, взять Вектор силой (если остальной мир, конечно же, мог бы сравниться по уровню технологического развития с Империей) было крайне трудоёмкой задачей; если же ещё брать в расчёт недавно построенное механическое чудище, охраняющее центр столицы – невозможной. Но безопасность не была полной – если ни живая душа, ни хлипкое войско из неравнодушных к режиму и курсу Империи бунтарей не могли попасть на равнины, большинство обитателей города пугали монстры. Места ими буквально кишели. ...Кристально чистый звон дрогнул – и огромная серая псина с насупившейся мордой и грузным телом валится с ног. Когда Селес вдоволь наигралась с ней, отрабатывая удары мечом, холод пронзил её сердце. Со временем промерзлый труп станет кормом для падальщиков, и существование этого животного будет окончательно стёрто. Или же Селес отнесёт его в город и получит немного денег. Не то что бы она не была довольна материальной стороной своей жизни; но гилы, как известно, никогда не лишние. Девушка взваливает тяжёлую тушу на плечо. Обычно при таком подходе человек ломается как тростинка. Ей же стало... тяжело применять это слово к себе. "Я всё чаще муссирую эти мысли, — на ходу она закатывает глаза. — Это ненормально... и мешает мне". Однако она не могла прекратить переживать, просто взяв и отключив страхи и неприятные чувства, что росли в ней годы, причём далеко не без причины. А те ужасные события поражающего масштаба, которые ожидали мир, не помогли бы ей в этом. Всё стало бы только хуже. Ещё больше крови, ужаса, форменного безумия несло будущее, где эспер из северных пещер попал в руки Империи. Она вновь изрыгнёт из себя полчища рукотворных чудовищ, несущих одни беды, одно разорение. Навсегда изменятся миллионы жизней, быть может, само лицо мира, как когда-то. Конечно, естественно Селес это всё касалось. Вдруг… Вдруг она перестанет быть нужной? Мысль несказанно ужасает, вдавливает в землю. Возможно ли то, что всё, что она делала на протяжении своей жизни, потеряет значение? Видения сначала обездвижили на мгновение, затем Селес вспомнила кое-что. «Беспокоится ли на этот счёт генерал Кристоф?» Верно. Он отказался от инфузии, ввиду чего являлся сейчас одним из немногих не владевших магией солдат. Он своими силами карабкался на самый верх, став в итоге сильным, уважаемым, известным человеком, на которого многие ровнялись. Никто не владел мечом так искусно, как он; даже воины других государств признавали его мастерство, благородство. Солдаты Империи же просто боготворили его. Думал ли он о себе и своём месте в будущем Империи так, как она? Девушка покачала головой. Навряд ли. Слишком часто и открыто генерал говорил о патриотизме, о необходимости веры в свою страну и её пути. Возможно, он понимает, что и его службе придёт конец. Вот только едва ли это его пугает. Скорее, воспринимается, как должный порядок вещей. Генерал не относится к тому типу людей, что будут почём зря страшиться за то, что скорее всего произойдёт. Исполнив свой долг, он отправится на заслуженный отдых, будет заниматься тем, что нравится ему и что стоит в стороне от государственных интересов. И... «А существую ли я вне Империи?..» «...Ночной Вектор так красив издалека». Завороженно смотрит она на разноцветные огоньки города, где-то неуверенно мерцающие, где-то ровно горящие. Небо только-только избавилось от ржавчины вечерней зари и полностью окрасилось в нежный вересково-синий цвет. Звёзды начали сверкающий бег по его покрывалу – ярко сияющие на краях небосвода и растворяющиеся в рыжеватой дымке в пятачке над городом. «Надо идти», — вспоминает Селес. Сегодня ночью состоится банкет по поводу приезда гостей из Нарше, где Император надеялся завершить многодневную эпопею с упрямым городом и его… сокровищем. Конечно, он не касался недавних новостей из грязных угольных шахт, и со стороны это выглядело как серия вынужденных, но всё-таки относительно безобидных соглашений; там Империя, прикрываясь полученными разрешениями на распространение угля в обмен на предоставляемую Нарше передовую технику, могла наконец добраться до настоящего объекта своего интереса. Эта схема являлась ненадёжной и при малейшем неверном движении могла накрыться медным тазом; но её удалось провернуть… что ж, почти. Но это было всяко лучше бесцеремонного вторжения в город. Просто… Не горела Селес желанием увидеть или даже устроить там то же, что случилось в Маранде, Цзене и Альбруке. Сейчас не время для сентиментов, и ей стоит поторопиться. В другой раз, когда у неё будет больше времени… Она полюбуется на небо за городом, споёт под аккомпанемент фортепиано генерала Кристофа, и сделает много, много других вещей, которые до сих пор всё продолжает откладывать не по своей вине. Нынче так неспокойно: лишнее движение – и опора будет выбита из-под ног, будто табуретка висельника. «Найду ли я это самое время, когда мир так взволнован и напуган?» Трава шуршит под ногами, смоченная поздней росой. «Как хотелось бы…»