Neurotoxin

Полуночное рандеву Разговоры как наяву С тенью своей, тенью терзаний…

рудбой

      Ваня глядел в экран покрасневшими от напряжения глазами. Яркость на телефоне убирать не стал — забылся.       «И что это за чертовщина?» — он не отрывал взгляда от картинки с зубастым существом, что растянулось в ядовитой улыбке. Примерно так смотрели на него его страхи, пока Ваня был один. Сморгнув выступившие слезы с уставших глаз, он наконец открыл диалог, находясь в полном замешательстве, что же ответить анониму.

Ты кто и что тебе нужно?

00:00

      Ответ не заставил себя долго ждать: Светло_в_здании Сорри, я не знакомлюсь ;) 00:00       Такое сообщение ввело Ваню в еще больший ступор. Странные мысли, не дававшие ему спать, не то чтобы отступили, но внимание переключилось, и теперь Ване казалось, что крыша над головой поехала окончательно.

Что? Ты первый мне написал. Кто ты?

00:02

Светло_в_здании Капец ты настойчивый Ладно так и быть Я Ванечка, очень приятно) 00:02       Ваня от неожиданности выключил экран телефона. Пожалуй, сумбурные, непонятные переписки с незнакомцами ему не были нужны в данный период жизни. Почувствовав некий страх за переписку, он ткнул на три точки, чтобы раскрыть функции чата с собеседником. Палец завис над кнопкой «заблокировать» как раз, когда пришло следующее сообщение: Светло_в_здании Грустно, что мы с тобой тезки а ты даже не знаешь меня, не обращаешь внимания. Мы могли бы стать друзьями разве нет? Кстати, у тебя довольно интересный никнейм Наверняка обозначает что-то личное или то, за чем ты прячешь себя, м?) 00:05       Ваню как будто швырнули в ледяную реку зимой, при этом не давая всплыть и вдохнуть хоть немного воздуха. Не выдержав напора оппонента, он написал:

Со своим разберись сначала. У тебя ник намного хуже и шизовее, чем мой.

00:06

      И заблокировал собеседника, не желая больше вести разговоры с человеком, который почему-то знал его имя и, кажется, намекал на странность и закрытость Вани, что была достаточно хорошо видна окружающим.

✞︎ ✞︎ ✞︎

      День проходил ужасно долго и скучно. Василиса понимала, что нужно было дотянуть всего лишь до конца пары, но терпения уже не хватало. Лексикология неожиданно перестала ее интересовать, а, быть может, она просто переутомилась постоянно думать о преподавателе, будто бы своими мыслями можно было приковать его взгляд. Теперь нарисовалось кое-что любопытнее. Еще никогда у нее не было такого случая, чтобы ей заинтересовались другие студенты. Несмотря на то, что она была старостой, близких друзей у нее не было. А тут сразу два парня подошли познакомиться. Конечно, они могли преследовать не благие цели, но Вася так не думала, она с нетерпением ждала вечера, ибо староста первокурсников, по правде сказать, показался ей достаточно загадочным и таинственным человеком.       Она перевела взгляд на подругу, которая, не стесняясь преподавателя, зевала чуть ли тому не в лицо. Повезло, что его взор был обращен в другую сторону. Потеребив колечко пирсинга в носу, Мирослава наклонилась к Василисе и с того ни с сего сказала:       — Помнишь, как-то на лекции по русистике на первом курсе мы умирали со стыда? Ну, когда Вика выбрала не совсем удачный доклад по лженауке…       Васька аж засмеялась от неожиданности, тут же ловя на себя взгляд преподавателя. Пришлось замолкнуть, мысленно сожалея о выбранном месте за первым столом. Мазохизмом с переглядками явно заниматься сейчас не хотелось. А вот историю с неудачным докладом одногруппницы нужно оставить для затравки первошам.       — Слушай, мы уже как над бедной Викой не издевались. Ты же ее и в «гетконтакте» обозвала, так ведь? Так вот лучше расскажешь это нашим знакомым сегодня, у тебя хорошо выходит постыдные истории обыгрывать. Правда, мужской пол все-таки… Думаю, будет неловко, — шептала Васька Мире на ухо, одновременно заглядываясь на накрученные светлые локоны, что были той ниже лопаток.       — Ха-ха, но им должно быть смешно с того, как некоторые у нас пытаются внимание захватить. Ну, или отстоять права вымышленного вида собственного феминизма. Ну, или постирония такая, не все выкупают.       — Уж точно не все. Я чуть под парту не залезла от стыда, помнишь? Она еще в глаза ему так смотрела, даже не по бумажке читала, громко восклицая то слово, что мы так редко можем услышать в разговорной речи… — тараторила Василиса, не обращая внимания на Анатолия Семеновича, что не отрывал от нее взгляда достаточно долго.       — Так, девушки! Вы совсем совесть потеряли? Ну-ка перестаньте трещать или на последний ряд сошлю. Лютовать я могу не только на вашем предстоящем экзамене, но и записывать к себе в тетрадь особо непослушных, — синие глаза хладнокровно блеснули. Василиса даже поверить не могла, что ругали ее. Ту, которая всегда слушала Анатолия Семеновича, не отвлекаясь. А в последнее время скатилась, и ей было очень за это стыдно.       — Молчим, молчим, — отреагировала первой Мирослава, а Васька, потупившись, робко сидела. Хотелось провалиться сквозь землю. Как же быстро она разрушила свою репутацию.       — Кочеткова, верно? — новая порция позора перед группой была получена, когда преподаватель спросил ее фамилию, продолжая сверлить взглядом. Запомнил все-таки. Васька робко кивнула. — Вы мне работу по синонимам недосдали. Забыли?       Теперь уже Василисе пришлось недобро смотреть на преподавателя.       — Я вам все сдавала, Анатолий Семенович, — прозвучало уверенно и четко.       — Что ж, тогда поищу еще в других стопках. А теперь продолжим…

✞︎ ✞︎ ✞︎

      Студенты встретились в кафе, которое находилось между университетских общаг. Простое, но довольно уютное и хорошее по цене. Кофе здесь был очень вкусным, потому сюда частенько забегали преподаватели между парами. Кофеавтомат, что стоял в холле корпуса, не устраивал качеством напитка.       Стены заведения были молочно-бежевыми, украшали их объемные ненастоящие кофейные зерна, что будто стекались в большую висевшую чашку. На фоне играла спокойная музыка, что позволяла расслабиться. Мирослава и Василиса часто ходили сюда выпить кофе, поделать домашние задания в покое, а не в общаге среди тараканов и крыс. Когда девушки подошли, молодые люди уже стояли перед входом, ожидая.       — Припозднились из-за Миры, которая в последний момент собирала все смешные истории из университета, — шутливо оправдывалась Вася, заодно оглядывая новых знакомых. Дима был в джинсах и в синей расстегнутой рубашке, надетой поверх белой футболки. Спокойный, улыбчивый. А рядом с ним — друг, такой же зажатый и в неизменном адидасовском костюме.       Поздоровавшись, они зашли в кафе. Сели за столик, и получилось так, что Васька села напротив Димы, а Мира напротив молчаливого друга. Заказали напитки.       — Здесь делают очень вкусный карамельный латте, — подметила Мирослава, заказывая выбранный кофе себе и подруге.       — О, правда? Не брал его, но хочу попробовать. Наверняка слишком приторно, — улыбнулся Дима, скользнув взглядом по Василисе, что сидела в легкой задумчивости. Ее кожа при теплом электрическом освещении казалась менее бледной, чем при первом знакомстве. Дима заказал такое же латте, потом снова посмотрел на Василису, словно хотел узнать, о чем та думала. Почувствовав на себе взгляд, Вася посмотрела в ответ, улыбнувшись от неловкости.       «Нет, точно не она. Слишком простая и наивная» — подумал Дмитрий.       — А чего твой друг молчит? — спросила Мира, кивая на Ваню. Тот даже от неожиданности голову поднял, ему вдруг вспомнилось, где он находился.       — А… Мне эспрессо, пожалуйста, — сказал он официантке, а потом снова уронил голову на лежащие на столе руки.       — Не выспался, что ли… — спросила Вася то ли у Димы, то ли у Миры.       — Есть такое. Чувствует себя не очень. Работу с учебой не успевает, бедняга, — Дима незаметно толкнул под столом Ваню коленкой, но тот никак не отреагировал, продолжив лежать. У Димы терпение вот-вот лопнет.       — Ой, могли тогда бы перенести, — сказала Василиса, пододвигая к себе кружку с кофе, которую только что принесла официант.       — А то нам кажется, что это ты его сюда притащил, а он этого не хотел, — хмыкнула Мирослава, и уже ее пришлось тыкать в ребро, чтобы не говорила лишнего. Но, по правде сказать, обстановка действительно была странная.       — Ваня, что скажешь? Моргни, если ты у меня в заложниках, — шутливо обратился Дима, а внутри него нарастало напряжение.       Ваня наконец сел ровно, тихо прохрустев спиной. Покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что он действительно дремал.       — Простите, день сегодня какой-то. Магнитные бури, вспышки на солнце, все дела.       Мирослава издала смешок, изучающе посмотрев на парня. Мысленно начала прикидывать, сколько же ему лет. Добротная щетина почти накинула ему до тридцатки.       Когда всем принесли заказы, Мира спросила:       — И сколько же вам лет? Интересно, что вы забыли на филфаке. Довольно авантюрный выбор.       Димка опять стал отдуваться за двоих, видя, что Ваня не в настроении вести разговор. Тот только пил свое эспрессо и косился на окно.       — Мне двадцать восемь, а Ване двадцать шесть лет.       Девушки от неожиданности ахнули.       — Да ну, — подключилась Василиса, — неужели вы такие старые?       Дима рассмеялся завораживающе мягким голосом, словно давно тренировал эту способность.       — Не слишком и старые. Просто это второе образование. Первое юридическое. Детективы в общем, так что если вдруг что обращайтесь. А на филологов пошли, уж получилось так. Довольно интересный опыт, да и люди мы из читающих. Да, Вань? Ну хоть скажи что-нибудь, а то как будто воображаемого друга своего представляю. Позорит меня, что поделать, — последнюю фразу он уже сказал студенткам.       — Да, наверное, непривычно знакомства заводить, — предположила Василиса.       — А ты на него давишь, — продолжила Мирослава, — сам раскроется, когда захочет. Вы вдвоем очень похожи на тандем экстраверта и интроверта. Прямо противоположности, — подметила Мира, откидывая назад накрученные локоны, что мешали пить кофе.       — Ладно-ладно, — усмехнулся Дима. — А сами тогда что расскажете о себе?       — Мы с Васькой со школы подруги. Давно решили вместе поступать сюда. Но учителями работать не хотим ни в коем случае, фу. Пошли по той же причине, книжки любим, а тут что ни пара, так новые знания. Вам тоже чуть ли не на каждом предмете рассказывали про происхождение матов?       — А, было-было, — Дима засмеялся. — Прийти еще не успели, а уже озадачили нас. Так и эдак, сакральные слова, что раньше обозначали пожелания благополучия. Мы и без этой информации могли друг друга на… кхм послать.       — Ой, вот начнется у вас античная литература, то совсем ошалеете. Там про геев много. Кажется, любят преподы такие темы толкать, — Василиса воодушевленно откинулась на спинку дивана, сделала два глотка кофе. Говорить об учебе ей всегда нравилось.       — А как там у вас отношения сложились с русистом? — задал вопрос Дима.       Васька аж поперхнулась.       — Да как-как, вполне нормально! — пришла на помощь подруге Мирослава. — Никого он валить не будет, как грозился. Ему лишь бы внимание получить, чтобы побегали за ним. По русистике он нам всем зачет поставил, даже не стал наши доклады о лженауке слушать! Правда, был там доклад один, который всем судьбу изменил…       — О, нет, Мира-а, только не начина-ай! — взмолилась Васька, схватив подругу за плечо. — Иначе я залезу под стол от стыда и заткну уши.       — Вот неженка, — ухмыльнулась Мирослава, закинув ногу на ногу.       — Ну, заинтриговали. Рассказывайте, что там случилось? У нас еще не было тем о лженауке, — Дима сцепил пальцы в замок и положил на стол. Про Ваню все забыли. И он сам, тоже забыл.       — Ну так вот… — начала Мирослава, косясь на Ваську, пытаясь отследить ее реакцию. Та уже готова была волком выть, но держалась, приготовившись заткнуть уши. — Я уже толком не помню, но одна наша одногруппница, замечу, очень умная одногруппница, готовила доклад о лжеэтимологии по какому-то там ученому-лингвисту, с приставкой «псевдо». И тот якобы рассказывал о происхождении слова… — Мирослав артистично задержала дыхание, обводя всех предвкушающим взглядом, — вагина. Нет, вам покажется поначалу это не смешным, но представьте, каково было нам, когда мы слышали, с каким восторгом она рассказывает преподавателю-мужчине о том что, вагина вовсе не произошла от слова vanilla, что якобы означает «ваниль». С ее слов: «Я, как обладательница вагины, могу сказать, что ванилью там и не пахнет». Нет, ну это нормально?       Дима посмеялся то ли из вежливости, то ли в действительности был сбит с толку абсурдом.       — Да-а, представил я лицо Анатолия Семеновича, который со всем интересом это слушал.       — Не то слово! — подключилась Васька, — только нифига не смешно было. Я от стыда сгорела, а из-за этого так истерично смеялась, что даже он слышал. Я его выдержке поражаюсь, у него тогда был поистине несокрушимый вид.       — Видимо, привык к бывшим школьницам, что хотят поговорить на запрещенные им ранее темы, — подал голос Ваня, и от неожиданности все повернулись к нему. Глаза перестали быть красными, теперь он спокойно сидел и смотрел на собравшихся. — А история действительно забавная, если смотреть на нее глазами Василисы или препода, правда, с его стороны скучнее выйдет. Он то сам не понаслышке знает, о чем эта ваша одногруппница ему втирала.       — Ваня, ай-ай, — одернул Дима за, как ему показалось, плохую шутку.       — А я то что? Не я же доклад сочинял. О, кстати, это весьма хорошая идея проверить его реакцию, если я ему зачитаю про…       — Ваня! — Дима вообще забыл, что друг умел шутить.       — Тише, тише, вы чего? Дим, у тебя реакция на все кринжовое, в точности как у Василисы. В этом вы бы хорошо сошлись, — проговорила Мирослава, с интересом наблюдая за парнями.       — Да, Дима так на меня постоянно реагирует, получается, я концентрация стыда, — Ваня стукнул чашечкой уже допитого эспрессо по столу.       — Не наговаривай. Просто социализироваться лучше надо. Кстати, скоро там Хэллоуин этот? — Дима обратился к Василисе, ибо она была старостой и активистом.       — Тридцать первого октября, все как всегда. А ты почему не знаешь об этом, не стал принимать участие в подготовке? — спросила Вася.       — Да что-то неинтересно было. А вы же идете? — девушки кивнули. — Уже костюмы придумали?       — Пока думаем, — ответила Мирослава. — Хотели сделать парные костюмы. Много кто будет делать косплеи из фильмов ужасов. Фредди Крюгеры, Крики всякие. Мы хотели что-то свое придумать, но узнаваемое.       — Вампиров средневековых лет сделаете — не прогадаете, — предложил Дима. Мира только улыбнулась.       — Да не-е, таких пол университета будет, так не интересно, — высказалась Вася, а потом призадумалась. — Но платья и в правду можно бомбезные сделать. Мира шить умеет.       — Так что этот праздник еще и настоящая золотая жила для меня, — довольно сказала Мирослава. — Уже несколько заказов поступило на костюмы. Буду трудиться ночами, потому что времени совсем не хватает с этими парами.       Дима солидарно поддакивал, говоря, что и самому времени не хватало, еще и с заботами старосты. Ваня будто не слушал их, стучал пальцами по столу, прокручивая в голове непонятную мелодию. После возникшей паузы Дима спросил:       — А на бал вас можно пригласить?       Подруги переглянулись между собой так, будто уже предполагали такой вопрос.       — Быстро же у тебя интерес появился к мероприятию, — хохотнула Мирослава, в душе сводя Диму и Васю. Уж хотелось верить, что Васька перестанет гиперфиксироваться на преподавателе по лексикологии.       — Компании подходящей не было. У нас в группе все мелкие, не особо цепляют как люди и собеседники. А с вами интересно общаться, второй курс как-никак, уже можете ввести нас в курс дела. Ну так что, согласны?       Васька и Мира переглянулись. С одной стороны они не так долго их знали, но с другой оба студента казались взрослыми и загадочными.       — Посмотрим, — выдала Мира. — Дима, я вижу твой порыв обзавестись новыми знакомствами, но что-то твой друг как будто бы не собирается приходить на Хэллоуин и, уж тем более, проводить его с нами. Ваня, скажешь что-нибудь?       Ваня чуть согнулся, почесав зудящее колено. Потом выпрямился, глядя Мире в глаза, сказал:       — Евстигнеев Иван Игоревич к вашим услугам. Простите за мою бестактность, я по жизни больше тормоз, чем газ.

✞︎ ⛧ ✞︎

      Все это время, сидя в кафе, Ваня чувствовал себя неуютно. Казалось, что его демон вот-вот может выбраться из его тонкой оболочки, укрытия, которое было его несуразным телом. Ваня на всякий случай молчал, ничего не говорил, пристально следя за тем, чтобы внешние голоса не потонули в потоке своего внутреннего, страшного гласа.       Он так хотел приобщиться к студенческой беззаботности, как тогда, когда он учился на юрфаке. Но ничего бы и так не вышло, ведь теперь он знал о вампирах, но не видел их в лицо, а также познакомился со своим зубастым монстром, что никогда не оставит его в покое. И лишь под самый конец Ване удалось пробиться через заточающие стены страха. Он ни за что не даст сожрать себя живьем. Ему удастся выследить вампиров, убить их припасенным серебряным кинжалом, тогда его сон станет чуточку спокойнее.       Когда Ваня выиграл ментальную схватку со своим демоном, вечер уже подошел к концу. Дима ловко обработал Василису, предложив ей прогуляться по улице еще некоторое время, а потом вызвался довести до дома. Мирослава же хотела выспаться, поэтому Ваня как учтивый джентльмен предложил ее проводить до той самой общаги, до которой надо добираться через лес. Понять мотив Димы Ваня не мог. Ведь одного «свидания» было достаточно, чтобы положить начало дружбы, так зачем он решил остаться наедине с Василисой, неужели заподозрил в ней вампирское начало? А почему Ваню тогда не оставил? Евстигнеев сильно переживал и задавался такими вопросами, пока вместе с Мирославой они дошли до леса.       — Не боишься ходить здесь по темени? — спросил Ваня, оглядывая окрестность. По обе стороны тропы стояли фонари, что только недавно зажглись раздражающим желтым светом.       — А есть кого бояться? — задала встречный вопрос Мирослава, хмыкнув. Ее походка на каблуках уже была уставшей, шпилька то и дело застревала в жухлой траве. Ваня посмотрел на нее, подмечая в профиль нос с красивой, аккуратной горбинкой. Ему так шло это серебряное колечко.       «Серебро! — воскликнул Ваня в собственных мыслях. — Она точно человек. И кольцо точно из серебра. Повезло, значит, драться с ней не придется»       — Разве не слышала о местных эксгибиционистах? А об убийствах? Было несколько случаев, когда человека находили обескровленным, что весьма странно.       — А ты расследуешь что ли? — спросила лукаво Мирослава, машинально начав разглядывать татуировку над ухом, сбритой часть головы. Там красовался длинный меч.       — Нет, но предупреждаю, что девушкам ходить опасно.       — Да вроде ничего не случалось за почти полтора года, — Мира пожала плечами. — Кстати, а почему ты такой молчаливый? Тебя правда Дима заставляет таскаться за собой?       — Нет, еще чего. Просто… личные проблемы и трудности, в следствие которых я был вынужден закрыться в себе.       — Н-да, сленг и правда как у юриста. Так и скажи, проблемы в отношениях? — бросила девушка, даже как-то не заботясь о чувствах собеседника.       — Ну, не со всем. Но в целом, да. Проблемы в коммуникации с людьми. Тяжело мне знакомства заводить, а Дима настаивает, чтобы я включался в жизнь. А я… не могу, уж человек такой.       — А до своих двадцати шести лет как жил? Как учился?       — Не думаю, что это будет интересная история. Обычный человек из серой массы, после одиннадцати классов пошел в колледж, потому что аттестат и ЕГЭ были неважные. Пошел в музыкальный колледж, там познакомился с будущим другом. У нас вместе не особо получалось учиться, хотелось больше свободы. Ну и бросили к черту учебу, он предложил в Германию улететь, там удобнее что-то свое создать. Вот мы и подрабатывали там, учились биты писать, текста. Он всегда хвалил мою философию в них, а я как-то внимания не обращал. А потом… Нам пришлось разойтись… Я вернулся на родину, поступил в юридический университет, отучился, пошел работать частным детективом. Меня Димка позвал, мы с ним на юрфаке сошлись. Ну, потом разнообразия и знаний гуманитарных больше хотелось, поступили на филфак. Знаю, странная история, я сам не понимаю многого, как меня занесло, но… Чем я только не занимался, а место в мире не могу найти.       — А чем ты вообще заниматься любишь? Вот что у тебя самое любимое?       — Любимое, хм… Я фотографировать очень люблю. Не нравится, когда меня, а сам фотаю, тогда так классно себя чувствую. Я люблю запечетлять красивые, яркие моменты.       — Это же ты один из фотографов в институте? Странно, что не доводилось раньше познакомиться.       — Да, я там тоже иногда что-то фотографирую или кого-то, но особо не активничаю.       — А меня пофотаешь как-нибудь? На Хэллоуин можно, я специально наряд шикарный сделаю. Идея готических вампиров мне пришлась по вкусу. Что скажешь? Можем прямо в лесу фотосессию устроить, — как-то слишком воодушевленно заговорила Мира.       — Э… Я? Да, могу в принципе. А, раз ты спросила, что я люблю... Люблю еще песни сочинять, текста разные. Работа со словом. Был у меня один друг в Германии, с кем занимались этим. Но это так, старая темка.       — Тоже знаю человека, который музыкой занимался. В стиле рэпа-постмодерна, — кивнула Мирослава, показывая, что тоже в курсе музыки. — Но для него это было очень важное увлечение.       Услышав знакомый жанр, у Ваня мурашки засели между лопаток, задребезжали.       — О-о, и как? Есть у него треки? Я бы с удовольствием хотел бы послушать, хоть и все это напоминает мне отголоски моего прошлого.       — К сожалению, он пока еще ничего не выпускает. Записывает в стол, можно сказать, — Мира пожала плечами. — Говорит, еще не пришло время. Так что и карточку музыканта я не покажу.       Ваня снова дернулся. Знакомые слова звучали с чужих уст так неестественно и страшно. Словно Андрей решил напомнить о себе, о том, что он действительно не умирал.       — Я… я могу узнать его имя?       Мирослава смерила Ваню подозрительным взглядом. Янтарные глаза сверкнули отблеском фонаря.       — Не думаю, что он хотел бы распространяться о себе. Он как ты, Ваня. Закрытый в себе и своих секретах. Так что давай переведем тему. Например, ты точно придешь на Хэллоуин? Или мне не стоит рассчитывать на твою компанию?       Но Ваня уже ничего не слышал. Они уже подошли к общежитию. Перед глазами все закружилось, и в голове раздался тот тяжелый, как камень, голос, которого Иван боялся больше всего на свете. Он звучал, как будто извне, прервав внутреннее молчание.       Хватит зависеть от мнений других и ждать одобрения. Взгляни на других: каждых из них лучше тебя. Сколько часов ты спустил ни на что? А зачем болтаешь с кем попало, если ты не можешь услышать себя? Услышь, что тебе здесь не место. Перестань заниматься чем попало, ищи силу, возьми то, что я могу тебе да-а-ать…       Демон смог выкарабкаться из хиленькой защиты, прорвать тонкий барьер. Зубастая улыбка снова взирала на Ваню, застлав весь окружающий мир. Слова пульсацией отдавали в теле.       Что ты видишь за моей гримасой? Я персонаж, собирательный образ.       И ты меня подсознательно создал. Хватит с тебя, теперь я самостоятельный монстр.       Улыбка растянулась от уха до уха. Тридцать два зуба обагрились, алые капли пачкали Ване кофту, оставляя темные пятна. Он упал на колени, хватаясь за голову.       — Уйди! Уходи-и-и! — выдирал он клочками светлые волосы. Темная сила прибила его к земле, он не мог посмотреть по сторонам и подняться, ведь страшное существо нависало над ним.       — Эй, эй! — чья-то рука резко коснулась предплечья, вырвав Евстигнеева из нахлынувшего кошмара. Пелена с глаз спала, и на Ваню обрушился свет фонарного столба, перед которым он стоял, чуть не врезавшись в него секунду назад.       Резко обернулся, вздрогнув от настоящего, чужого прикосновения. Проморгался, не в силах соображать и так же быстро реагировать на окружающие изменения. Перед ним стоял низенький парень с круглыми очками на переносице. Голова была покрыта капюшоном серой толстовки. Короткая бородка придавала несерьезный, смешной вид.       — Ты в порядке? — спросил он, пока Ваня пытался прийти в себя и отдышаться после неожиданного «трипа шизофрении». Тяжело дыша, он упирался руками в колени, рассматривая появившегося беглым взглядом. Несмотря на затуманенный ум, Ваня вспомнил, что это был его одногруппник.       — Д-да, — от холода и дрожи зуб на зуб не попадал. — Чего тебе?       Одногруппник был очень доволен Ваниным вопросом, тут же растянулся в улыбке как чеширский кот, сунув руки в карманы брюк.       — Припоминаю, что ты уже задавал его мне. Но ответа так и не получил, потому что отправил меня в блок. Теперь я пришел за ответом на вопрос, почему же ты меня заблокировал? — он изогнул бровь, и его лицо стало еще забавнее.       Ване тоже стало смешно. От всего на свете. Что чуть не поехал с катушек окончательно, начав видеть во всех вампиров, а потом самого себя уверять, что это не так. Но самой главной причиной был именно ОХРА, его внутренний враг, с которым бороться было бессмысленно, ведь он, как настоящий кровопийца, высасывал все до последней капли.       — Серьезно? — Ваня захохотал, смотря тому прямо в глаза. Евстигнеев сам бы назвал свой смех безумным, потому что никогда так не смеялся. — Ты следишь, ищешь меня, караулишь около общежития, у которого я, собственно, не живу, чтобы спросить, почему я кинул тебя в ЧС? А тебе, я вижу, совсем нечего делать или у тебя любимое увлечение — сталкерить тех, кому ты безразличен?       Одногруппник хмыкнул, вальяжно усаживаясь на лавочку.       — У тебя глаза стеклянные, когда напиться успел? Странно, вы же в кафе ходили. Мы около твоего подъезда, а не у общежития, если ты не заметил, — он мотнул головой в сторону дома. Ваня растерялся, обнажив свою уязвимость.       — Ч-что? К-как, я же шел через тот гребаный лес к третьей или какой там общаге… И почему ты меня караулишь, еще и про кафе знаешь? Все больше, как по-современному говорят, ред флагов.       Одногруппник указал место рядом с собой на лавочке. Ваня сухо ответил отказом, сообщая о том, что с подозрительными типами сидеть не желает. Тот только посмеялся, съехидничав в ответ:       — Если у тебя столько подозрений на мой счет, то пора задуматься и делать ноги, — его глаза уж как-то угрожающе сверкнули сквозь линзы очков. — Или просто принять свою ебунцу и перестать постоянно шарахаться от всех подряд. Садись, не очкуй, — он достал откуда-то две бутылки. — Хлопнем по пиву, раз правда в кафе ходил.       И почему-то это действие на Ваню оказало расслабляющий эффект. Он сел рядом, чувствуя, что начал потихоньку отдуплять то, что происходило. Уже спокойно посмотрел на одногруппника, и тот перестал казаться ему каким-то странным. Обычный парень с расстегнутой потертой курткой поверх худака. Чистый взгляд, без намерений мудилы.       Пиво Ваня ловко открыл, чуть продавив себе до красных пятен ладонь. Сделал отрезвляющий глоток, и полностью вернул себе права на мысли и речь.       — Ну как, полегчало? — спросил одногруппник, сделав несколько больших глотков. Кадык, обтянутый тонкой белой кожей сильно выпирал, отчего был заметен вдвойне. Ваня отвлекся от разглядывания кадыка, впалых скул и расслабленно откинулся на спинку.       — Ага, намного лучше. Благодарю, — немногословность была для Евстигнеева всем. «Не наболтать лишнего» — пожизненный девиз. Но он упустил одну маленькую деталь, что от алкоголя его язык поддавался чуть меньшему контролю.       — Тогда теперь ты сможешь пояснить за блок? — спросил одногруппник, сгибая и ставя ногу на край лавочки.       — А что я сделал не так? В двенадцать ночи мне пишет какой-то тип со страшной, маньяческой аватаркой, сплю ли я. Разве не так делают извращенные маньяки?       — Кажется, это у тебя фантазия извращенная, — прыснул тот. — Я-то думал, ты меня запомнил. Я как-никак, в группе группы есть. А еще ты впереди меня частенько сидишь, и это, кстати, очень неудобно.       — Да-а, не повезло таким шибздикам, как ты, — бросил Ваня, словив на себя злобный взгляд бурундука. — Но а с ночной перепиской я разве не прав? И зачем ты мне писал, задаю я в сотый раз вопрос?       — Пообщаться хотел, а что, неясно?       — В двенадцать ночи?       — В двенадцать ночи пробуждаются вдохновение и порывы к странностям, разве тебе это, как студенту филфака, не знакомо?       — Я не пидор.       — Правильно, ты филолог, — согласился он. — А я Ваня Светло, твой тезка. Ты же имена своих одногруппников, а в частности мое, выучить не удосужился.       Ваня чуток потупил, потом уставился на того ошарашенными глазами.       — Так вот оно что! Ник. Это твоя фамилия значит. Хороший вордплей.       Светло удовлетворенно, даже радостно закивал.       — Верно, запомнил, уже хорошо. А твой псевдоним я еще не разгадал. Ведь мы, как филолог филолога, понимаем, что просто слово ты взять не мог. А значит, за ним обязательно должно что-то стоять. За маской, которую ты выбрал для себя.       — Слишком deep копаешь, — махнул рукой Ваня, распробовав пиво, теперь он стал развязнее. — Слово и слово, зачем так заморачиваться? Может, специально так написал, чтобы ты спросил.       — Все возможно. Но знаешь что, — Ваня стрельнул в Ваню хитрым взглядом, — я вбил твой ник в поисковую строку и… вот что нашел…       Светло достал телефон, открыл вкладку ютуба и включил какое-то видео. Это был трек. Знакомый до Ваниной боли трек, который он ни разу не слушал, но знал каждое слово наизусть. Зазвучали знакомые строчки, из-за которых он готов был залезть под лавочку от стыда, как Василиса на паре Анатолия Семеновича:

…Что ты видишь за моей гримасой?

За гримом, капюшоном, чёрно-белой маской?

За псевдонимом, за мимом, за мемом?..

Охра — редкая птица, будто бог Ра

Меткий, как традиции у Вохра

И я — дитя первозданного хаоса

А этот фаустоподобный мирок мне по фаллосу.

      Наконец его куплет кончился, и можно было выдохнуть. Но как тут можно снова сидеть как ни в чем не бывало, если чей-то зоркий взгляд карих, кошачьих глаз цеплялся за тебя, требуя вывернуть всю душу. Вытрясти весь хлам и ценности, перетрясти все вещи, которые когда-то были тебе дороги.       — Ждешь моей реакции? Что ж, мне правда стыдно за то, что ты услышал.       — Пятьдесят тысяч просмотров это весьма неплохо. Но ты же понимаешь, что я не хотел тебя пристыдить? Тем более, не за что. Неплохой трек. Философский. И раскрытие темы имеется. Так это он, Охра? Твоя вторая сторона личности?       Ваня в мыслях громко заматерился. Человек, с которым они общались пять минут, раскрывал все его карты так легко, словно хакер вычислял по айпи.       — Не совсем. Просто творческий псевдоним, со своей концепцией. Но если ты считаешь, что у меня шиза, то пожалуйста, я тебя в этом разуверовать не собираюсь.       — Хм. Интересно, — Светло допил остатки пива, высоко задрав голову. Вытер мокрый рот рукавом от толстовки, что высовывался из рукавов куртки. — Интересный ты, Ваня.       — Ты тоже не без странностей, — усмехнулся Евстигнеев. — На улице не так холодно, чтобы ходить в кофте и куртке. Или ты ее у бомжа спер, пока меня караулил под домом?       — Не угадал, — Светло застучал пальцами по стеклу бутылки, потом бросил ее в мусорку. — Не для сибирской погоды создан, вот и мерзну. Некому меня согреть.       — Я точно не буду таким заниматься, даже не смотри так.       — Чего? Я даже еще не начинал тебя прожигать взглядом. С чего такая бурная реакция? Никак отчего-то боишься меня?       — Человека, который вычислил, где я живу, чем увлекаюсь, какие песни пишу, я бы опасался. Особенно таких маленьких гномиков-пройдох как ты.       — Какой у тебя богатый словарный запас! Может, подеремся еще, по приколу? Но только словами и высокопарными выражениями, как ты любишь, — Светло прищурился, внимательно смотря на Ваню. Тот пропустил мимо ушей, увидев знакомую приближающуюся фигуру.       — Спасибо за пиво, но за компанию благодарить не буду. Лучше держись подальше, хорошо? И не болтай обо мне кому-попало. А мне пора, счастливо.       Ваня махнул рукой и пошел навстречу к Диме, думая о том, как же все-таки он оказался перед своим домом и не запомнил этого.       — Молодец, заводишь новых друзей, — сумел расслышать Светло. Чуть понаблюдав за приближающимися мужчинами, он скрылся в темноте, покинув территорию охотников.