Луна не лжет

      Сегодня его день. День Джареда. Чертового рок-певца с говорящим псевдонимом Лорд. Толпа ревет, впрыскивает в кровь очередную порцию адреналина-алкоголя, и ему невозможно противиться. Джаред скачет по сцене, как мальчишка, смеётся, ни на секунду не выпуская из рук микрофон. Он зажмуривается так сильно, что под веками вспыхивают брызги, смешиваются с блеском неоновых огней по всему залу. Наверняка утром весь интернет будет заполнен фотографиями гибкого брюнетистого силуэта: и в анфас, и в профиль, чтобы видны были и точеные скулы, и орлиный нос, и светящиеся чёрным огнём глаза.       Джаред знает, что никто не сможет петь так, как он. Никто не сможет зажечь зрителей. Никто не сможет показать им, каково это — быть Дьяволом, быть Иисусом в одном чёртовом лице, каково превращать воду в вино и грязь в кровь одним лишь звуком своего голоса. Рок — как воздух. Рок — как наркотик. Рок — как адреналин.

More days to come Будут ещё дни, New places to go Новые места. I've got to leave Мне пора уходить — It's time for a show Время для шоу…

      В толпе фанатов мелькают светлые кудри. Джаред останавливается, — лишь на секунду — чтобы разглядеть их, и нащупывает взглядом что-то такое, отчего сердце с размаху ухает по рёбрам. Посреди толпы танцующих фанатов стоит и покачивается в такт музыки светловолосая девушка в терракотовом платье. Она самозабвенно улыбается, поднимает руки и смотрит-смотрит-смотрит… Как бы на него, но словно и сквозь. Он непроизвольно замедляется, стискивает сильнее микрофон, готовый вот-вот выскользнуть из вспотевших рук.       В душе что-то шевелится, шаркает щупальцами по рёбрам. Джаред уже знает, что за этим последует. Знает и ждёт с нетерпением. В воображении возникает зал готического замка. Высокий потолок, устремлённый в небо, витражи на окнах, сквозь которые почему-то каждый раз просачивается так ничтожно мало света, тяжёлые бордовые шторы. А ещё — пыль, оседающая на статуях, спрятавшихся в самых тёмных углах. И рассеивающийся в воздухе лунный свет. Расчерченные на полу тени, будто приглашающие к танцу. И здесь же скользящим шагом крадётся волк. Джаред.

The night is calling Ночь зовёт, I have to go Мне пора идти. The wolf is hungry Волк голоден, He runs the show Он правит бал. He's licking his lips Он облизывает губы, He's ready to win Готовый к победе.

      Каждый раз, стоит ему сыграть, как он оказывается здесь. Это — его дар, переданный предками много веков назад. Семьёй потомственных оборотней. Сознание будто раздваивается и, оставляя его одновременно на виду у зрителей, позволяет насладиться пьянящей свободой, которую может получить только дикий зверь.       Взгляд натыкается на горящую свечу. Пока она горит — есть шанс найти свою Истинную. Так ему рассказывала ещё бабушка.       «Ты просто однажды встретишься с ней в одну из своих призрачных прогулок, встретишься потому, что она такая же, как ты. Ты увидишь её истинную форму и сразу всё поймешь. А ещё запомнишь: она не только в иллюзорном сне, она ещё и здесь, совсем рядом, где-то в зале. И найти её труда не составит, даже если вы не столкнётесь в реальной жизни сразу же после пробуждения. Она придёт к тебе в другой раз, когда вы окажетесь близко-близко. Возможно, она наведается к тебе во сны, но ты не узнаешь ни её имени, ни адреса — ничего. Урок на будущее — не прозевай свою Истинную в первый раз».

On the hunt tonight Этой ночью он на охоте For love at first sting За любовью с первого укуса.

      Судя по своему состоянию, Джаред не надеялся на встречу: он уже давно забыл о ней. Он ведь не помнил ни один из визитов в так называемый «оборотнический астрал». Семья утверждала, что столкнулась с этим впервые, но Джаред ей не верил. Он вообще теперь ничему не верил, кроме нот. Музыка — душа. Музыка — жизнь. Музыка — единственное, что у него осталось. Единственное, что ещё не забрали мутно-зыбкие сны.       Готический замок встречает его приглушённым светом свечей, свистом ветра и промозглым холодом. Лапы пружинят, натыкаются на мягкий ковёр, и Джаред фыркает, оскалившись, пока в ещё по-человечески чутких ушах продолжает звучать музыка. Песня закончится — его отсюда выбросит. И он ничего не вспомнит. Только вот… Что-то тут не то. В воздухе витает что-то неуловимое, нежное, въедающееся в отблески луны на стене.       Точно. Запах. Джаред принюхивается, пытаясь понять, что же его так встревожило. И понимает. Ваниль. Корица. Карамель, чтоб её. Которой точно не должно тут быть — не в мрачном, пропахшем кровью, тоской и безнадёгой замке.       Поворачивается и встречается взглядом с ней. С лисой. Рыжей, хрупкой, тонкой-тонкой. Стоит посреди всего этого умирающего великолепия, настороженно оглядывается, приподнимая усики.       Он чувствует, интуитивно понимает: она человек. Намного больше, чем он сам, в ней ещё теплится что-то, бьётся под яркой шкурой, что-то такое, что кажется, — солнце лизнуло. Или сама жизнь. Ей бы убежать, скрыться, скинуть свой морок и забыть сюда дорогу. Но она не спешит. Почему-то не отдёргивается, не отшатывается и не бежит, сверкая пятками… Пардон, лапами. Просто замирает на месте и смотрит настолько проникновенно, с таким интересом, что у волка начинает свербить сначала в горле, а потом и под рёбрами. Кто она? Что ей здесь нужно?       Ещё шаг. И Джаред видит, как её шерсть меняет окраску, из рыжей становится лунно-белой, точно припорошенной серебром. Рёбра что-то царапает. Он же видел, видел уже такое раньше, почему же не может вспомнить?       Волк обнюхивает её, склонив голову набок. Вдыхает её аромат, проникающий в лёгкие, проводит носом по шее, задевая шерсть — легко-легко. Она вскидывает мордочку, смотрит внимательно и самую капельку — удивлённо. Отчего-то ей не хочется убегать — он знает. Глаза у неё блестят, усики дёргаются, но взгляд настолько заворожён — словно кролик перед удавом.       Музыка ведёт дальше, бьёт по барабанным перепонкам, и Джаред продолжает будто танцевать вокруг неё. Обходит медленно, пока она, подобравшись, поднимает мордочку, и заинтересованно глядит на неё глазами-бусинами. Вдруг поднимается на задние лапы, принюхивается и, взмахнув хвостом, отходит.       Трек приближается к припеву, к урагану, вместе с которым взревёт вся толпа, и Джаред улавливает: что-то изменится. Вот сейчас, в эту минуту. Раз, два, три…       Окна распахиваются, гардины развевает хлёсткий ветер, и Джареду кажется, что он действительно слышит шум приближающейся бури. Бури, которой вторит каждый фанат в зале, охрипшим голосом подпевающий ему, солисту. И вдруг Джаред видит её. Ту самую нечаянную зрительницу в цветастом платье, с белыми волосами и хитроватой улыбкой. Он и сам уже не волк, а всего лишь человек.

My body is burning Моё тело горит, It starts to shout Начинает кричать, Desire is coming Появляется желание It breaks out loud И с шумом вырывается наружу. Lust is in cages Вожделение в оковах, Till storm breaks loose Пока не разразится шторм. Just have to make it Просто надо это сделать With someone I choose С тем, кого я выберу.

      Песня гремит. Водой стекает по коже. Ритм клокочет где-то в горле, разрывая связки, барабанные перепонки, сердце. Они с лисой кружат вместе посреди пустынного зала, кожу холодит ветер. И вдруг Джаред кусает её, вновь обернувшись волком. Легонько, чуть-чуть, так, что остаётся лишь крохотный красный след. Только вот перед глазами почему-то мелькает почти такой же отпечаток, оставленный рядом с новым.       Иллюзия сказки рассеивается так же быстро, как и приходит. Джареда выкидывает из проекции, едва только он успевает коснуться своим носом её, едва в голове возникает мысль: «Я уже встречал её, уже кусал её?»       Снова сцена, снова рёв толпы. И гадкое ощущение, будто у него только что отобрали самое важное. Зал взрывается аплодисментами, а Джаред зажмуривается от света прожектора: в полутьме зала было удобнее. Джаред лишь кивает и пытается выдать максимально не сухое:       — Спасибо!       Скорее механически, чем осознанно Джаред напоминает себе: собрать инструменты, помочь парням-музыкантам. И плевать, что почему-то не хочется уходить. Плевать, что он почти нашёл то, что искал. Вдруг с улицы слышатся крики. Казалось бы, ничего такого, после каждого концерта особо буйные и подвыпившие фанаты устраивают драки, но сейчас происходит что-то не то.       — Что там? — Джаред кивает в сторону выхода, стараясь особо не показывать своего беспокойства. Выходит паршиво, он чувствует это по вмиг ставшему тяжёлым воздуху. Взлохмаченный барабанщик безразлично машет рукой.       — Забей, опять кто-нибудь решил отмутузить зарвашегося говнюка. Собираем инструменты, выдвигаемся. Ты идёшь? — он слегка толкает Джареда в бок, тот мешкается на секунду, но всё же кивает.       Звериная интуиция подсказывает ему: надо бежать, бежать, бежать!.. Иначе он упустит нечто важное, непоправимое — как сорвавшиеся с гитарных струн пальцы во время финального аккорда. И он срывается.       — Хей, куда ты? Это очередную наркошу наверняка словили, не суйся, — доносится сквозь свист ветра в ушах, но он не слышит. Просто несётся вперед. В голове что-то стучит-гудит-переливается, заполняя собой черепную коробку.       Ему. Нужно. На улицу. Срочно.       Джаред не помнит, как выбежал из зала. Как задел плечом по пути пару зрителей и как они недовольно шикнули на него, мол, совсем парень зарвался. Да, зарвался. Он этого и не отрицал. У него вообще в жизни ничего нет, кроме льющегося лавой по венам рока. Даже сны — и те приходят и уходят, пропадают в странной дымке. И сейчас он несётся вперёд, как пёс по команде хозяина, не замечая очевидных вещей. Забыв об осторожности. Не обращая внимания на одну простую штуку: всё слишком легко, чтобы быть правдой.       После стольких лет найти свою Истинную — немыслимо. Поэтому, когда уже на тротуаре у него резко подкашиваются ноги, к горлу подступает тошнота, а в груди стискивает сильно-сильно, как в приступе удушья, Джаред едва не падает. Больше от неожиданности, конечно. Он не думал, что кто-то рассыпал по периметру комплекса отраву против оборотней.       Поднимает голову, таращась по сторонам. Замечает длинные безлюдные улицы, высокие дома, свет фонарей, отчего-то блеклый, неясный. И группу парней в кожаных куртках. Один из них ухмыляется, демонстрируя зажатый в руке пистолет, и сомнений не остаётся: там чёртовы серебряные пули. А Джаред… — просто дурак.       — Ну, что, мальчик-волк? Доигрался? — вступает в игру второй, с взлохмаченной рыжей шевелюрой.       Они обступают Джареда со всех сторон, и он отчётливо осознаёт, что, кажется, в этот раз ему не сбежать. Попался охотникам, дал словить себя на такой простой крючок, вот же простофиля! Наверняка и встреча с необычной лисой была подстроена. А ему ведь даже позвать на помощь некого: о его сути оборотня не знает никто, кроме, видно, тех охотников, которые наконец-то решили поймать лакомый кусочек.       И всё могло бы закончиться паршиво, если бы не странный шорох, раздавшийся откуда-то справа. Никто и пальцем пошевелить не успел, как один из парней завизжал, дернув ногой: в неё вцепилась лиса. Джареду секунды хватает, чтобы осознать: это она. Вокруг неё вспыхивает очерченный на тротуаре белый круг, и в голове Джареда вдруг мелькает: «Ведьма».       Он уже видел такое один раз. Колдовство. Непростая лисичка ему попалась. Охотники прикрывают глаза, отдёргивают обожжённые руки, а до Джареда доходит, что ему снова легко дышать. Решение приходит моментально: помочь лисе. Превращение в волка уже в реальности длится всего ничего — пару секунд.       Пред врагами стоят уже двое животных, скалятся, готовясь прикрывать друг друга. Джаред знает — сам не понимает, откуда, ведь виделись они всего пару раз в жизни, — что они порвут в клочья любого, кто встанет у них на пути. Только это и не требуется: враги убегают, загребают землю ботинками.       Когда их крики затихают где-то вдали, превращение даёт обратный эффект, возвращает Джареда в его человеческую форму. Обернувшись рок-певцом, теперь он неотрывно следит за тем, как на месте колдуньи-лисы оказывается… та самая блондинка.       — Кто… кто ты, чёрт возьми? — он хватает её за руку, и девушка машинально пытается вырваться. В её глазах на миг белым огоньком вспыхивает шок, но собраться ей удаётся явно быстрее Джареда:       — Тот же вопрос. И руки убери, — она дёргает рукой, но Джаред стискивает её стальной хваткой.       — Ладно-ладно, остынь, — он медленно, изучающе скользит взглядом по её лицу и вдруг усмехается. — Огрызаешься как кролик.       — А ты как волк, — парирует она и всё-таки вырывается. Правда, Джаред ей поддаётся, только внимание на этом незнакомка решила не заострять. — Эй, я же сказала, отстань?       — Окей, не кипятись, — Джаред поднимает руку в сдающемся жесте. — Просто это так забавно, что… — он не договаривает, потому как замечает на её шее тонкий след. Укус. Тот самый. Его.       — Мари. Узнал? — она забавно хихикает, почти мирно. — Ладно, можешь не отвечать. Вижу, что нет. А между тем, стоило бы позаботиться о своей безопасности, мальчик-волк. Скажем так, ты… попал под чьё-то влияние. Такого же, как ты, оборотня, только он намного сильнее тебя. Знаю, ты по молодости кутил со всякими сомнительными личностями и, возможно, случайно перешёл кому-то дорогу. Тогда же встретил меня. Но, — она состроила сочувствующую улыбку, — забыл. Опять же, не знаю почему. Да мне и не важно.       Джаред опомниться не успевает, как в его руку кто-то вкладывает ключи. Мари незаметно улыбается, задерживает на секунду свои пальцы в его ладони, чтобы тут же отстраниться, тряхнув волосами.       — Меня достали все эти Истинные, я сама хочу выбирать человека, с которым проведу жизнь. Но вот ведь поганая судьба: если умрёшь ты, умру и я. Сегодня ты был очень близок к этому, мальчик-волк. Так что, — она соблазнительно улыбается, прикусив нижнюю губу, и будто невзначай касается плеча Джареда, — выбирай: или ты едешь со мной, поёшь свой безвкусный рок, я устраиваюсь твоей бэк-вокалисткой и мы вместе пытаемся понять, какого чёрта происходит, или… — Мари выдерживает театральную паузу, — я зову охотников назад. И угоняю твою машину. Что выберешь, мальчик-волк?       Джаред конкретно подвисает. Мало того, что его Истинная — какая-то ведьма-лиса, так она ещё ему и условия ставит. С одной стороны, можно сделать вид, что ничего не было, продолжить жить дальше, а с другой… Чёрт возьми!       До Джареда только доходит: а ведь он узнал её! Он узнал Мари, хотя память о проекции должна была стереться, как и во все прошлые разы. Но не в этот. Неужели… Догадка пронзает не хуже серебряной пули. Это всё Мари. Она рядом, вот он и помнит. Уйдёт — забудет вообще всё и вдобавок станет добычей охотников. Кто знает, вдруг она и их сдерживала?..       — Идёт. Только не убей меня, а то я лучше вернусь к охотникам, — Джаред выразительно кивает на зажатые в ладони ключи. Уедут они отсюда явно не на его машине. И почему-то Джареду даже не жаль никого здесь бросать.       Нет, это даже не интерес. Просто банальное желание выжить. Заниматься любимым делом. И влипать в приключения, которые всегда его находили сами. А возможно, и тяга к загадке, которую Мари так и источала, особенно, когда бросила взгляд на ту сторону улицы, где припарковано белое авто. Особенно, когда хмыкнула и переплела свои пальцы с его с видом «Ну, так и быть, мы ведь Истинная пара». И когда шины зашуршали по дороге, Джаред вдруг улыбнулся, переглянувшись с сидевшей за рулём Мари.       «Луна не лжёт», — так говорила ему когда-то бабушка. А у этой ведьмы-лисы шкура как раз лунного оттенка. Кто знает, может, иногда стоит верить в старые приметы?