Гайлардия

Июнь 2025 года, мировой тур окончен. POV Итан Сыграв последнюю «бочку» и соло на бис, кинув последнюю пару палочек и мокрое от пота полотенце в толпу, разняв руки после финального поклона, я знал одно: надо бежать. Я знал это, когда мы отыграли наш первый тур, и он, о боже, был успешен. Я знал это, когда яркий апельсиновый кружок нашей третьей пластинки вдруг стал платиновым. Я знал это, когда мы поехали в мировой тур в поддержку последнего альбома, записи из крови, пота и творческого кризиса. Я знал это, когда ты, мертвецки пьяный, ввалился ко мне в номер и засунул свой язык мне в рот, а руку в штаны. Что я сказал тогда? Что я сказал, когда вцепился в твоё плечо, как утопающий? «Отвали, не прикасайся»? О-т-в-а-л-и. Что я сказал, когда ты прижался своей щекой к моей и на меня навалился запах виски, Фаренгейта и мяты? «Повторить ещё раз»? Когда ты укусил мою губу, оттянув её вниз, а я, кажется, выплюнул последние легкие? П-о-в-т-о-р-и-т-ь? Чёрт бы тебя побрал. Я знал это, когда ударил тебя на Испанской лестнице после концерта, задев жалобно звякнувшую серёжку в ухе. Ты не удержал равновесие и скатился кубарем в самый низ. Что ты сказал тогда? Что я лгу? Л-г-у-н. Я знал это, когда поезд Рим-Венеция тронулся с места на вокзале Термини. Мне пиздец, и надо спасаться. Солнце разрезало комнату надвое ярким лучом. Сощурив один глаз, еле нашариваю рубашку и, сшибая кофейные кружки возле кровати, бреду к окну. Чёрт меня дёрнул снять квартиру прямо рядом с мостом Риальто. Толпа китайцев шатается тут даже сейчас, в 9 утра, потягивая апероль из пластиковых стаканчиков. Из пластиковых стаканчиков, боже правый. Впрочем, сам виноват. Неделю назад побросал свои пожитки в хаотичном порядке в чемодан и свалил, ничего никому не сказав. Тут не до препарирования Airbnb. «Ты совсем ебанулся?» Вик звонила вчера и упрашивала вернуться. Сказала, что с Дамиано всё в порядке. Залечивает раны вискарём. О да, Вик, ты чертовски права. Мне кажется, моя крыша дала крен довольно давно. Июнь 2019 года, Венеция       — Как жарко, это пиздец… — Томас всё ноет и ноет, обмахиваясь дешёвым венецианским веером, купленным в палатке на причале за пару евроцентов. Вапоретто ползёт еле-еле, раскачиваясь из стороны в сторону. Пассажиры жмутся к друг другу, пытаясь удержать равновесие. Я пытаюсь втиснуться между Вик и Томасом, чтобы занимать настолько мало места, сколько могу.       — А я говорила, надо было брать гондолу… — снова завела Вик, посмеиваясь одними глазами.       — Обдерут тебя, как липку, — Дамиано стоит у самого ограждения, волосы зачёсаны назад, непослушные волны стянуты в небрежный пучок на затылке. — Влетим евро на сто, не меньше, а нам ещё добраться до площадки надо.       — Я не этого ожидал, когда хотел стать рок-звездой, — Том на секунду перестаёт обмахиваться своим веером и смотрит поверх очков на утопающее в Гранд канале солнце.       — Доморощенный ты Мик Джаггер, — мягко пожурила его Вик, перехватывая веер и перебрасывая его Дамиано. — Впереди ещё Париж, так что заканчивай.       — Вкусный хлеб и напыщенные снобы, — в полголоса буркнул я, ни к кому конкретно не обращаясь. Шла четвёртая неделя европейского тура, и я уже порядком подзаебался. У Вик под глазами чернели синяки от бесконечных ранних подъёмов и перелётов, Раджи становился всё раздражительнее из-за повторяющихся гигов и саундчеков. Отель-саундчек-грим-гиг-отель. Как будто крутишься на сраной карусели, которая не останавливается. Один Дамиано не терял присутствия духа. Клянусь, в такие моменты я его почти любил. Да мы все его любили. Я украдкой посмотрел на его лицо, освещённое закатным солнцем. Я смотрел на него так всегда. Исподтишка. Из безопасного места. Из-за нагромождения барабанов и тарелок на сцене, когда он подходит, ставит ногу на установку и подмигивает мне из-под кудрявой чёлки. Взгляд из коридора на кухню — он готовит пасту, пританцовывая под Placebo. Из окна студии — гоняет мяч с Джорджией после дождя, наступая в лужи и разбрызгивая воду во все стороны. Из своей комнаты — пишет стихи, марает листы, зачеркивает, ругается, переписывает заново. Из-за кулис на саундчеке. Когда я вижу его на сцене, я почти уверен, что вижу Бога. Я почти уверен, что всё это не зря.       — Нет, ну ты представляешь, Джо опять сбросила мой звонок! Чёрт! Итан, очнись ты, блин!       — А? Как там? Friends in need are friends indeed? И я обращаюсь в слух.