The Dawn Will Come

105 год от З.Э. — Я пошла к тебе в услужение не ради золота, власти или крова. А ради освобождения. Ты обещал мне, принц-дракон… — Я знаю, что обещал, Мисария, и сделаю то, что должно, но не сейчас. Блуждающий взгляд мужчины упёрся в едва очерченный бугорок живота любовницы, мысли роились, случившееся за последние дни серьёзно поставило под угрозу его планы. Отстраненно поцеловав избранницу в бледную щеку, Деймон Таргариен нуждался в уединении, чтобы обдумать следующие шаги. В голове возник образ молодой племянницы. Рейнира, ещё так юна, но смогла убедить своего несговорчивого дядю закончить все мирным соглашением с королем. Принц был так рад новости о первенце, что не задумываясь выкрал яйцо, как самый большой дар, который мог преподнести вопреки всем правилам. В конце-концов, ребёнок будет его крови и плоти, настоящий Таргариен, истинный дракон! Разве не имеет его сын по праву рождения претендовать на яйцо?! Плевать, он лично вырвет язык и запихает обратно в отрубленную голову каждому, кто посмеет оскорбить его чадо назвав бастардом. Сам от себя не ожидавший такой реакции, он лишь усмехнулся. Был бы он так энергичен и очарован сложившимся положением, если бы на сносях была леди-жена? Отнюдь. Мысли тут же вернулись к Рейнире, а если бы она носила под сердцем его дитя? Однако, стоит признать неприятный факт, Визерис «не одобрил» его отъезд на Драконий камень вместе с яйцом и женщиной. Лиснийская танцовщица стала истинной отрадой и тихой гаванью понимания, принимая его таким, каков он есть. Как вернуться к своему долгу и семейным обязательствам Деймон отказывался понимать. Угроза суда маячила над ним, как над изменником и лишение всех прав. С огромным нежеланием, мужчина признал, что самый безопасный и реальный вариант сейчас — отправить Мисарию домой в Лисс. Имея привычку посещать Вольные города только ради развлечений и бегства от жены, теперь же появился серьезный повод задуматься. Спрятать женщину подальше от нерадивых членов семьи до момента, когда появится возможность вернуться в Королевскую гавань. Он разберётся с Реей Ройс, которая одним своим существованием вставляет кость в драконью пасть — раздражая, словно застрявшая пища между клыков. К старшему брату Деймон же почувствовал новую волну презрения. Думы о железном троне лишь усилили веру в то, что Визерис намеренно отравляет ему жизнь, нежели справедливо справляется о положении младшего брата в обществе. Все это было лишь пеплом на сапоге младшего принца, временным препятствием, которое он легко смахнет уверенным движением. Сопровождениие и охрану леди Мисарии тот поручил своему поверенному из «золотых плащей», который безоговорочно сохранял верность своему принцу Королевской гавани несмотря ни на что. Разлука и ожидание новостей из-за Узкого моря порой тяготили сердце мужчины, но тот был не склонен к меланхолии. После женитьбы короля Визериса у него неожиданно появился новый союзник в лице Корлиса Велариона. На общей почве недовольства решениями короля, мужчины занялись тем, что умели лучше всего — разрабатывали военную компанию для завоевания Ступеней. Золота, которое выделялось короной на армию и флот щедро хватало, чтобы покрывать военную компанию и тайно помогать беременной женщине. Скрыть Караксеса от чужих глаз на Лиссе в разгар военных действий казалось еще более невероятной задачей, нежели скрывать ночные отлучки от своих же солдат и наемников. Благодаря легендарному мастерству и успеху на поле битвы, Деймон Таргариен снискал уважение армии, поэтому какие-либо подозрения, если и возникали, то так же благополучно исчезали сами собой, стоило захватить очередной остров. Однако, череда побед и укрепление боевых позиций не смягчили удар от разочарования, что настигло мужчину в ночь, когда тот воссоединился со своей давней любовницей. Женщина понесла девочку, несмотря на полную уверенность местных мейстеров, что пророчили наследника по разным признакам и поверьям. Преодолев первое мгновение неуверенности, с которой так редко сталкивался Таргариен, он изъявил желание взять дитя на руки. Маленький комочек в пеленках лишь молча взирал аметистовыми глазами на окровавленного с ног до головы мужчину, прилетевшего сразу после победного обезглавливания вражеского командующего. Белокурый пушок на голове подтверждал чистоту валирийской красоты, которой только предстояло расцвести и показать себя миру. После родов сама Мисария поправилась и почти утратила былую красоту тела, но оставалась такой же гибкой и знающей его, словно и не было меж ними разлуки все эти месяцы. Гордая мать сдержанно улыбнулась краешком губ, ей показалось, что неприступный принц задержал дыхание, завороженно глядя на плод, что породила их свободная и необузданная страсть. Собственническая натура и непреклонность так же дали свой плод. Тоном, который не терпит непокорства со стороны, с губ Деймона Таргариена слетело имя: — Эйра.