Материалы дела засекречены

“... Необычное задание.” - произнес Штирлиц, когда заместитель начальника управления внешней разведки обратился к нему с безусловно важным заданием.  Шелленберг устало пожал плечами, “если бы мне кто-то сказал еще год назад, что я буду по борделям пасти высокопоставленных Английских чиновников, я бы засмеял этого человека.”  Действительно, и Штирлиц бы не поверил. Когда его посылали в Германию, никто не предупреждал, что он будет в борделях следить за чиновниками. Да никто и знать не мог на самом деле. Столько лет, а работа все еще удивляет. “Почему я?” - спросил вместо Штирлиц. “Как почему? Вы отличный сотрудник, да и развеяться не помешает вам. А то я ни разу не видел вас в компании прекрасной фрау.” - Шелленберг медленно закурил, следя за реакцией.   “Искать прекрасных фрау по борделям Гейдриха не в моем вкусе.” - ответил Штирлиц. “Хорошо, хорошо. Тогда развеяться в компании вот этого прекрасного мужчины, герра Шелленберга.” - Шелленберг наигранно гордо указал на себя. Макс улыбнулся кончиками губ, “абсолютно! Другое дело! Если бы вы сразу сказали, то и вопросов не возникло бы. Что может быть прекраснее вашей компании в борделе?!”   Шелленберг звонко рассмеялся. И даже вытер несуществующую слезинку у глаза, “если бы кто-то слышал наш разговор, то возникло бы много вопросов.” Но его явно это не волновало.  В Салоне Китти вычурном, чрезмерно помпезном и гламурном была совершенно обычная и достаточно просторная подсобка - задняя комната. Откуда и велась все прослушка. Интерьер был самый простой. Зато кресло было удобно, чтобы часами сидеть и проматывать звукозаписи. И везде аппаратура, которая тихо жужжала. Штирлиц периодически переключал каналы, то и дело морщась, когда какой-нибудь престарелый жирный посол или генерал особенно громко охали и стонали. Девушкам тут и не позавидуешь, хотя для многих это был единственный способ выжить в этой стране. Штирлиц мог их понять: грязная работа в обмен на жизнь. Макс отпил крепкий кофе и глянул на своего спутника. Шелленберг сидел в наушниках и настраивал звук. Почувствовав, что на него смотрят, он обернулся и глянул на Штирлица, зачем-то подмигивая.  “Наслаждаетесь, Штирлиц?” - спросил Шелленберг. “Безусловно. О таких ночах я только и мечтал.” - Макс вздохнул, подпирая рукой подбородок.  Шелленберг покачал головой, “понимаю. Зато столько компромата можно насобирать. От глупых дипломатов, до высших чинов Рейха. Вы знали, что герр Геббельс просто обожает лесбийские оргии?”  Макс чуть не подавился воздухом, “по моему, вся великая Германия знает об наклонностях нашего министра пропаганды.” Вальтер подал смешок, “вы бы знали, о настоящих наклонностях герра Гейдриха…” - он тут же замолчал, “хотя, опасно даже думать о таком. Не то, что говорить в слух.”  Штирлиц поднял одну бровь вопросительно. Интересно. Можно было бы попытаться вызнать у Шелленберга об этих… наклонностях. Но мужчина был далеко не глуп и просто так не стал даже упоминать об этом. Проверяет? Играет в свою игру. Макс сделает ментальную пометку, запомнив этот разговор, чтобы вернуться к нему позже.  “Ну да что мы все о других? Что насчет вас, Штирлиц?” - Вальтер пододвинулся чуточку ближе. Или показалось? “Я говорил уже, что не особо люблю такое.” - ответил спокойно Штирлиц. “Ладно, ладно. А как разведчик, что вы думаете?” - Шелленберг откинулся на кресло, расслаблено, наигранно, “я лично бы добавил в бордель еще и красивых мальчиков. Не поверите, но число посетителей увеличилось бы вдвое, а то и втрое.”  “Мальчиков?” - Штирлиц произнес медленно, “полагаю у каждого разные наклонности. Да и от такого компромата потом даже на другом конце света не спрячешься.”  “Точно. Даже самая верхушка не отвертелась бы.” - Вальтер тоже отпил из своей кружки, “но лично я, предпочел не молоденьких мальчиков, а зрелых мужчин. Ох, они столько могут показать.” - зрачки его глаз на мгновение метнулись к Штирлицу. Сам же Макс смутился, хоть и всеми силами старался не показывать каких-либо эмоций. Намеки?  Обдумав, Макс ответил, “полагаю. В нашей работе любые методы хороши. А предпочтения людей, порой, даже самых видалых поражают.”  “Ну, а вы?” - Вальтер все настаивал на этом вопросе. Штирлиц спокойно ответил, “считайте меня безнадежным романтиком, но я за любовь одной, ну или одного, если уж зашли разговоры с этой стороны, до конца. Не понимаю людей, которые меняют партнеров каждый день.”  Шелленберг наигранно вздохнул, ей-богу, как девчушка, которой сделали комплимент, “действительно, еще большего романтика я не встречал. Такие мужчины нынче редкость. Повезет же тому счастливчику, который сумеет покорить ваше сердце.”    “Полагаю.” - скромно сказал Штирлиц. Дальше они продолжили работать в тишине. Иногда перекидываясь мнениями и записывая важные данные. Обсуждать же то, что творилось в соседних комнатах вообще не хотелось. Штирлиц подметил, что Шелленберг периодически поглядывал на него. А сам же русский разведчик пытался делать невозмутимое лицо. Только в конце Вальтер произнес невзначай, “очень надеюсь, что мы сумеем провести время только вдвоем в более приятной атмосфере…” 

* * * 

“...Aimons-nous toujours davantage! Unissons-nous mieux chaque jour. Les arbres croissent en feuillage; Que notre ame croisse en amour!..”  Вальтер громко читал стихи на французском. Сегодня у него было особенно хорошее настроение. После операции такие дни были особенно редки. Они сидели на веранде в прекрасных Итальянских горах. Было тепло и просто хорошо.  “Продолжай, не стесняйся.” - Вальтер недовольно остановился на прочтение стиха, когда Макс перестал поглаживать его по голове. Что поделать, у него уже рука затекла.  Макс сказал в шутку, “как прикажите, ваше величество.”  Вальтер довольно улыбнулся, “ты такое золото, Максим. Мне так повезло с тобой.” - он взял руку Штирлица в свою, которой тот продолжал гладить Шелленберга, и поцеловал. “Я рад, что сумел получить высшую похвалу от тебя за массаж головы.” - Макс протянул наигранно. “Ха, ха.” - Вальтер закатил глаза, “а если серьезно, то я действительно счастлив, что ты не бросил меня даже в то время даже когда я был на смертном одре.”  Максим прикрыл глаза. Солнце действительно было сегодня яркое, “я же говорил, что если заводить отношения, то раз и навсегда.”  Вальтер покачал головой, “верно. Припомню такое.”  “Хотя я думал, что ты решил завести со мной отношения, потому что предпочитаешь зрелых мужчин.” - Штирлиц улыбнулся. “Умеешь же ты портить атмосферу.” - Вальтер специально закрыл громко книгу и отложил ее, “мой безнадежный романтик.” Он немного приподнялся и увлек Макса в поцелуй.