[Добро пожаловать в класс превосходства] Аянокоджи Х Хорикита

Все люди слабы. Я всегда держал этот факт привязанным к своему сердцу, потому что я тоже слаб. Но, по крайней мере, я лучше остальных. Те, кто думают иначе, не получат дисциплины, позволяя им вводить себя в заблуждение — это акт сильных сторон. «Итак…» Я буду действовать, руководствуясь своей идеологией, а не своим желанием. Когда Коенджи бросился ко мне, я сжимаю кулак. Если он действительно хочет, чтобы я полностью раскрыл свой потенциал, я покажу ему, кто я на самом деле. Та сторона, которую я прятал. Сторона которая держалась в тени. Я покажу ему свое истинное… «Хм?» Удар Прежде чем я осознал это, моё лицо получило сильный удар. Кто это был? Кому это принадлежал кулак? Ах, да, это Коенджи… Он сильнее, чем я думал. Я падаю на землю, держась за лицо, не в силах сдержать эту боль. «О, падать после такого слабого удара, мальчик-Аянокоджи? Я думал, ты лучше этого!» Он продвигается еще раз; Я быстро встаю на ноги. Где он? Он мелькает перед моими глазами; Я даже не могу его отследить. Я стараюсь следить за его фигурой, но все, что мне достается, — это еще один удар. Удар Он наносит еще один удар, на этот раз мне в живот. Это как если бы он ударил по воздушному шарику, который сейчас лопнул. Я с трудом дышу. Меня тошнит. Это так больно. «Тск…» Я сдерживаю себя, «Это больно, Коенджи… Думаю, я все-таки недооценил тебя.» Он намного лучше мужчин, с которыми я встречался раньше. Его слабые места трудно обнаружить, если они вообще есть. Его скорость невозможно уловить глазом. Я не могу с ним сравниться… Он намного сильнее… «Вставай, мальчик! Я еще ничего не сделал!» Но я отказываюсь сдаваться, пока не выиграю битву. Я снова встаю, на этот раз Коенджи позволяет мне встать. «Давай, мальчик-Аянокодзи. Позвольте мне проверить твои способности!» Провокация? «Что ж, не ожидай многого.» Я иду к нему. Живот и лицо все еще болят после последних ударов, но я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания. Все, что мне нужно сделать, это нанести один решающий удар. Удар, который может заставить его упасть мгновенно. Однако легче сказать, чем сделать. «Тогда я иду.» Я упираюсь ногами в землю и после этого бросаюсь на него. Его тело открыто. Итак, куда я должен целиться? Как бы я ни смотрел, он везде открыт. Но как бы я ни смотрел, ударить его куда угодно ничего не даст. Он такой сильный. Что мне делать? Я должен пнуть его? Должен ли я его приманить? Я должен ударить его? «Я не могу думать…» Я останавливаюсь; останавливая своё движение. «Что случилось, мальчик-Аянокоджи?» Я смотрю на него: «Ты действительно потрясающий…» Невероятно думать, что он заставил даже меня не найти ответа. Этот человек такой же, как я. Оба отличаются умом и телом. Но победитель может быть только один. Коенджи идет ко мне. «Если честно, я ожидал, что меня развлекут, мальчик-Аянокоджи. Я ожидал большего от этой ерунды.» Он стоит, возвышаясь надо мной. Все, что я могу сделать, это наблюдать за ним, пока он крутится. «Я не сдался, борьба продолжается, как ты можешь быть чем-то недоволен?» — спрашиваю я, пытаясь еще раз его спровоцировать. «Не будь дураком, мальчик! Я ожидал хоть царапины на лице, но это?! Это за гранью смешного, это предательство. Предательство моих ожиданий!» «Я понимаю…» «С меня хватит… Я закончу этот бой, чтобы вернуться домой к симпатичным девушкам.» «…» Ждать… «Хм?» Он сказал… что покончит с этим? Я вскидываю руки, пытаясь прикрыть лицо, но он целится мне в живот. Удар Удар в живот. От того что невозможно скрыть боль, я падаю на землю. Неоднократные удары по лицу и рукам. Все, что я слышу, — это звуки боксерской груши, бесконечно получающей грубые удары. «Вставай, мелкий мальчик!» Еще один удар его ноги мне в лицо. Я, должно быть, сломал несколько костей; боль невыносимая. «Вставай, я сказал!» Синяки, показывающие мне, что я слаб. Боль, показывающая мне, что я не силен. Это реальность людей. Всегда найдется кто-то лучше вас. «Ты пришел сюда умереть, мальчик?!» Его атак становится всё больше. На этот раз в мою шею. При этом увеличивая свою силу. На этот раз, увеличивая мои страдания. Как долго я смогу продержаться? Пока я не умру? Я пришел сюда, думая, что выиграю. Но, в конце концов, мне кажется, что для меня все было слишком тяжело. «Сражайся! Сражайся!» Я не вижу глазами. Я не чувствую запаха через нос. Я не слышу ушами. Я чувствую боль, грызущую мое тело, медленно, но мучительно. Как змея, выпускающая яд в мою кровь. Это больно. Я не могу пошевелиться. Я могу только погрузиться в жестокость. Я… сожалею об этом? «Жалкий, жалкий, жалкий!» Повсюду брызги крови. Из головы, из носа, изо рта. Синяки на моей коже. Это вкус полного унижения? Избитое до полусмерти, безнадежное сердце, которое ничего не может сделать, кроме как страдать. Это… вкус поражения? «Я… не проиграю…» Он продолжает бить мое тело; Я не выдержу. Возможно, я проиграл бой. Но… Я еще не закончил. Я думаю о ней еще раз. «Этого достаточно?» Я сделал все, что мог? Достаточно ли я терпел? Я продержался… достаточно долго? Я могу положить этому конец… верно? Я смотрю на часы. Часы, которые она мне дала. И я широко раскрываю глаза. Ну наконец то… Наконец… «Пора.» Я говорю. «Хм?!» Маятник продолжает качаться. Бок о бок. Время идет. Конец всему идущему по своему пути. . . . . Я слышу, как открывается дверь на крышу. «Коенджи Рокускэ, за нарушение школьных правил ты отстранен на неопределенный срок.» Говорит прямой, бессердечный мужской голос. В последний раз, когда я слышал этот голос, он уже сыграл на руку Коенджи. Чабашира-сэнсэй и президент студенческого совета Хорикита Манабу выходят вперед. Я смотрю на них и закрываю глаза. Я шепчу: «Вы опоздали…» «Ой, что это?» Коенджи также смотрит: «Ты солгал, мальчик Аянокоджи? Или, точнее, ты настучал?» «Совершенно верно.» Он смотрит мне в глаза. Я смотрю на него в ответ, хотя мое зрение затуманено. «Ты знаешь что это значит?» он спрашивает. Я знаю. Вот почему я- «Попрощайся со своей драгоценной девушкой, мальчик-Аянокоджи!» Он достает из кармана небольшое устройство и кричит из глубины легких. «Парни! Убейте Хорикиту Сузуне прямо сейчас! Я приказываю вам!» . . . . . . . . . . Ответа не последовало. «Что вы делаете?! Разве вы не служите моей семье?! Тогда делайте, как я говорю!» По-прежнему стояла тишина. Я кладу руку ему на плечо. «Это бесполезно.» «Хм?» «С твоими людьми уже разобрались.» «Что ты сказал?!» «Что я сказал? Я говорю, что с твоими людьми разобрались. Судо и Сузуне вырубили их.» «Что…?» Сообщив об их именах и слабостях, я отправил Сузуне в узкий переулок, где обнаружил, что камеры видеонаблюдения не наблюдают за этой конкретной областью. Там же, в темноте переулка, ждал Судо. Тут же они избавились от людей Коенджи. Я верил в них, что они победят. А теперь Коенджи в большой опасности. Он тупо смотрит на меня, пока Чабашира-сэнсэй прижимает его к себе. «О, Коенджи. Это устройство в твоей руке, возможно, ты общался с людьми за пределами кампуса?» Наконец он огрызается. «Что? Я даже не понимаю, о чем вы говорите. Это просто… " «Разве вы не служите моей семье?» — вот что ты сказал. Мы позаботились о том, чтобы ни один рабочий в этом кампусе не был связан ни с одним из студентов, поэтому люди, которые служат вам, будут считаться невозможными, если только вы не предпринимаете собственных действий. Однако я могу ошибаться, не могли бы вы объяснить свой выбор, который стоит за вашими словами?» Он улыбается, отвечая молча. «О, Коенджи, насколько я понимаю, тишина подразумевает, что я была права. Знаете ли ты, что это значит?» Он смеется. «Ха-ха! Тогда что это значит, мой учитель?» Она ухмыляется. «Исключение.» . . . . . . Все произошло так, как я планировал. Манипулировать Коенджи, заставляя думать, что я жульничал, тем самым вынуждая его вытащить устройство, которое он использовал для связи с внешним миром. Нанести себе боль — это способ убедить его в том, что он отстранен, после наблюдения за результатами его действий. Дело в том, что я был на земле, а он стоял на ногах. И расплата мне за то что я сжульничал и он приказал своим людям убить Сузуне, дала обратный эффект. Потому что теперь его исключат. Разоблачение того факта, что он общался с посторонними, сработало. Но разве это действительно можно назвать победой? «Аянокоджи-мальчик, ты не так хорош, как я думал. Доносить до учителей как последнее средство против моей мощи. Но ты мало что знал, меня не волнует, что меня исключат. Эта школа ничего не значит для меня, у которого есть будущее.» «Ну разве это не прискорбно.» Мне все равно. Я добился того, чего хотел, и теперь могу отдыхать. «Ха-ха! Ты все еще думаешь, что выиграл? Жалкий! Как я и думал, никто не может быть со мной по-настоящему равным! Даже ты, Аянокоджи, ты даже не близок.» Это досадно. Я? Проиграл? Бой был моим с самого начала. Слабость, которую я выбрал, заключалась в том, насколько предсказуемым будет его следующий ход. Он всегда смотрел на место удара, прежде чем на самом деле ударить туда, если бы я попытался, то мне бы было легко парировать его удары. Я бы выиграл этот бой, если бы попытался. Однако выиграть бой не было моим желанием. Изгнание его было моей приоритетной задачей. «Аянокоджи». Хотя на костылях, ко мне тянется рука студента: «Ты в порядке?» «Манабу… кажется, мы давно не виделись.» «Давай, вставай. Школа отвезет вас в больницу» «Я останусь здесь, спасибо.» Он пристально смотрит на меня: «Если ты этого хочешь…» Вечер Бесцветная статуя, смотрящая в бесцветное небо. Вот как бы я себя чувствовал, если бы был самим собой в прошлом. Сумерки; солнце садится низко. Я остаюсь на крыше, лежа, глядя на небо. Мое тело онемело. Мои раны очевидны. Но вид на небо потрясающий. «Собственно, почему я не осознавал раньше? Что небо красивое?» Что заставило меня осознать это? Что произошло, что привело меня к красоте неба? Верно… «Ты соврал…» Рядом с моим телом стоит человек. «Я узнаю этот голос.» «Да, это твоя любимая.» «Ах, Сузуне, хм? Что ты здесь делаешь?» «Брат сказал, что ты здесь, поэтому я пришла». Она наклоняется: «Я должна была знать… что ты лжец.» Правильно, я лжец. Во-первых, я обманом заставил ее думать, что люблю ее. Затем я обманом заставил ее думать, что я не буду делать ничего безрассудного. Однако ложь составляет человеческую личность. «Сузуне, я чувствую боль.» «Ну чего ты ожидал, идиот? Тебя избили до полусмерти, и ты вообще не пытался сопротивляться…» «Но все это было частью плана.» «Мне наплевать на твой план. Из-за этого плана тебе было больно.» «Это был единственный способ исключить Коенджи.» «Несмотря на это…» Она замолчала на несколько секунд. «Ты не собираешься меня заколоть?» «Тебе уже больно, я бы предпочла не посыпать рану солью.» «Понятно.» «Но я заставлю тебя написать «Я люблю тебя» 1000 раз.» «Я почти уверен, что это было…» «1000 раз.» «Хорошо, мадам.» «Зови меня по имени.» «Хорошо, Сузуне.» Свистящий ветер продолжает дуть. Юность очень сложная. Но она слишком красива, чтобы её лелеять. Я сказал, что Сузуне была приправой для моей юности. Приправа, которая сделает мою еду немного лучше. Однако она больше не специя. Она часть моей юности. «Ты заснёшь… снова.» «Но мы не на свидании…» «Кто сказал, что можно вздремнуть вне свидания? Не засыпай, Киётака, рядом со мной.» «Хорошо, Сузуне.» «Я накажу тебя сейчас.» Она наклоняется. Я закрываю глаза, чтобы подготовиться к какому-либо наказанию. «Хм?» Мягкое ощущение тепла прикасается к моим губам. Поцелуй милой девушки. «Я же сказала, что приберегу на потом, правда?» она улыбается. . . . . «С днём рождения, Киётака.»