Многоэтажка.

Обычная январьская ночь. Крыша многоэтажки. Зонтик часто приходит сюда. Просто посидеть. По-размышлять о своей, как сам он выражается, никчёмной жизни, посмотреть на звезды. И погрустить о тщетности своего существования. Почему он до сих пор не прыгнет с этой крыши, если его всё чаще посещают такие странные мысли? Ответ один. Но он не не может быть утверждён им в реальности. Он не хочет ни кому-то об этом рассказывать, ни обсуждать это с кем либо. Да и не с кем: он всегда один, из-за своей закрытости в себе, некоторых странностей, паранойи и прочих страданий. Его невзаимная любовь, о которой даже не знает его возлюбленный, которую он видит каждый день, и от которой ежедневно получает порцию оскорблений и издевательств. Сидя на краю крыши, Амбрелла всё больше думал лишь о том, как он прыгает, как вокруг его тела ходят врачи и следователи, как люди рыдают, и в шоке обсуждают его. Но есть ли кому до него дела? Нет, конечно. «Суицид — не выход» — говорила мать, которая легла под поезд. " По суицидникам не плачут " — говорил отец, который ушёл в глубокую депрессию после смерти своей жены. «Опять сидишь здесь? " — в тоне, который уже кажется голосом Зонтику, взвыл ветер. — Ага… Мечтательно промычал тот, в ответ воющей метели, и тишине. " Может, перестанешь думать о нём?» — ответно провыл ветер, превращая звуки снежинок в городской пучине в слова. Но сам он, ответа на это, не получил. Зонт на это лишь уныло хмыкнул, словно этим и ответив, что не хочет обсуждать эту, ранимую ему тему. — Опять сидишь здесь? Раздалось уже громче, и более похоже на слова. Да, это и вправду были слова. Но в конце теперь, в отличие от ветренно воображения, было странное «хи-хи», которое ассоциировалось у Зонтика только с одним человеком. — Сижу. Тихонько промямлил он, моля, чтоб это был не тот, о ком он думает, а просто ветер. Просто ветер. Или воображение. — И опять тоскуешь по мне? Разборчиво, но путаясь в ветре, донеслись слова. Слова, подтверждающие догадку Зонтика. — Вару..?! Он быстро обернулся, пытаясь скрыть испуганное лицо, и неловкость такой неожиданной встречи. — Да Вару, Вару. Не пугайся так, пока не стало страшно. Серым, и холодным, безразличным голосом, ответил он, в конце так же хихикнув. Затем он просто подошёл ближе к тому, и присел рядом, вызвав тем самым недопонимание шестого. — А.. А ты откуда знаешь о том, что я Думаю?.. Нервным, и дрожащим голосом задаёт он ему вопрос, ответа на который он и не хочет слышать. — Да я здесь часто хожу. А как не приду — ты здесь. И бубнишь себе неразборчиво моё имя. Я-то не тупой. Таким же тоном отвесил тот. Пока Зонтик с каждым его словом всё сильнее розовел от стыда. Хотелось крикнуть, что это не правда. Но нет, это же самая настоящая правда. Да и Вару всё самолично видел. — А ты что тут делаешь постоянно?.. Я тебя как то не замечал даже. Уже привыкая, как кажется ему, к такому тону разговора его предмета обожания, тот пытается выйти на нормальный уровень общения. — Ну а тебе это знать совсем не важно. Я тебе никто, да и ты мне. Доставая из кармана пачку сигарет, задумчиво произнёс он, переходя на бубнеж, но не продолжительный: Достав столь желанный им сейчас наркотик, он за ним вытянул из кармана зажигалку. — Будешь? Открывая пачку, и доставая из неё сигарету, он протягивает её сидящему рядом трефу. — Нет, ты что? — Ужаснулся тот таким предложением, поспешив отказаться: — Я не курю!.. Скривил он лицо, представляя запах табачного дыма. Он был не из самых приятных, что ощущал шестой. Даже в какой то мере противным. Даже если подумать, то ни при каком случае, он бы не стал употреблять табак. — Как пожелаешь. Безразлично бросил он, и поднеся ко рту сигарету, поджёг её зажигалкой, и закурил. — И ты не кури. Здоровье ведь сгубишь.. Зонт нервно потрепал волосы, выпадающие из-под своей шапки, невольно издав смешок. Так странно, и неловко указывать что-то человеку, который старше тебя. По сравнению с которым ты — ребенок, не знающий толком этой жизни. — Нос не дорос мне что-то указывать..) Выдыхая дым сигареты по направлению ветра, ответил он, покашляв в кулак и ярко улыбаясь, как всегда. Стыдно. Стыдно за этот неловкий диалог. Но вроде он и спасает мёртвую тишину этого места от ветра, шепчущего страшную и невнятную ложь. На миг всё застыло. Молчание вновь повисло, однако время продолжало идти. Докурив сигарету, парень выбросил её с крыши вниз, предварительно потушив. Сам он не предал этому должного значение, однако Зонтик засмотрелся за ней. Как быстро она падает, как двигается по холодному ветру. Возможно, однажды он упадёт так же. — Что ты так смотришь на эту бедную сижку? Может, хочешь всё-таки? Заметил странность пятый. Ей он уже предал значения. Неохотно, но признавая, что что-то с ним не так. — Э.. — Он призадумался над тем, что он всё-таки подумал, и как это сформулировать. — Да вот.. Думаю, что было бы, если б я так сиганул. Уставившись вниз, к заснеженному городу, куче людей, которые всё спешат куда-то, засмотревшись на происходящее в городе, он не заметил, как на глазах выступили еле-еле заметные слезы. — Ну а что было бы.. — Задумался тот на мгновение, — Было бы плохо. Были бы менты. Было бы окровавленное тело, заснеженное белыми осадками. И не было бы тебя. То есть, ты как бы был.. Но тебя как бы и не было бы. Запутанно выдохнул он, с облегчением закончив фразу, представшую, как его мнение о самоубийстве шестого. — Слушай, Вару.. А ты ведь знаешь, что ты мне нравишься?.. Он вновь посмотрел вниз, но быстро перевёл взгляд на зелёные завитушки в очках зелёноволосого, надеясь на хоть какое то... Сострадание, что ли? Поддержку? — А-то. Слепой не заметит, как ты постоянно пялишься на меня. От этих слов зонтику вовсе стало, как то что ли. Стыдно? Смущённо? Или как обозвать это. Весьма странное чувство. — Знаешь.. Ты, возможно, единственная причина, единственный, из-за кого я ещё не прыгнул. Промямлив это кое-как, надеясь, что старший это не услышит, или, на крайний случай, не поймёт хотя-бы. Но он всё понял. И все расслышал. — О, да? Это так.. Противно слышать. Но я рад, что меня любят.. На одну девушку больше. Хи-хи..) Улыбнулся тот, своей привычной всем, хитрой, ухмыляющейся улыбкой. Зонтик на это лишь будто обиделся, убрав улыбку, или последние намёки на неё с лица. — Будь ты действительно ей, я бы, может, замутил бы с тобой. А пока — извини. Обрывая тишину зимнего ветра, которую до этого пробивали только звуки дыхания обоих, говорит он. И вновь она продолжается. Снег постепенно прекращает падение. Ветер не спешит стихать. На глазах шестого наворачиваются слезы, которые во мгновения превращаются в кристаллики солёного льда. Но впрочем, бесшумно плакать, и подавлять слезы, мальчишка научился ещё с начальной школы, когда он начал получать унижение от одноклассников за его постоянное нытьё. И тут резко раздаётся звонок телефона Вару. Однако, кто звонит ему в такое позднее время? " Да-айте мне бе-елые кры-лья! Я, у-утопаю в о-му-те! " Мигом услышав рингтон, обладатель зелёных с завитушками очков достал телефон из кармана, и так же быстро взял трубку, приложив телефон к уху. — Да, милая? Словно улыбающимся голосом, произнёс Вару. Слыша это, Треф только сильнее почувствовал колкость в носу, и, уже не сдерживая своих эмоций, пустил слезы. Заплакал, беззвучно сдерживая свои всхлипы, стараясь не мешать Вару с его разговором по телефону. — Да, я уже иду. Сегодня задержусь, прости. Ну, знаешь ли, могу вообще не приходить! Ой, блядь, да пошла ты! Гневно прервав и без того короткий диалог, он повесил, трубку, зло посмотрев на " Завершённый вызов», а после м вовсе убрав мобильник в карман. — Как она меня заебала.. Блядь. Быстро кинув взгляд на Зонтика, ища в нём не столько поддержки, сколько просто реакции. Но, видимо, зря, по крайней мере, так он посчитал, увидев зарёванное его лицо. — А ты-то что хнычешь? Ревнуешь, что ли? Как ты меня бесишь.. Он придвинулся к нему ближе, и достав из кармана салфетки, предварительно вынув одну из пачки, он стал утирать ему слезы. Одной рукой стирая горячие солёные слезинки, а другой гладя его по голове. — Зачем. Ты э.. Это дела.. Делаешь?.. Всхлипывая, но собравшись с силами, задаёт вопрос шестой. Но ответа не последовало, Вару лишь молча смотрел на заплаканное лицо трефа, словно пытаясь высмотреть в нём зеркало. — Знаешь, ты такой.. Противный. Говорит Вару, будто не сам, будто бы его заставляют сказать эти пару слов, будто бы им командуют. Будто он хочет сказать одно, а говорит другое. Но вместо того, чтоб как либо ещё унизить или оскорбить шестого, Вару мягко и кратко целует его в губы, быстро отстраняясь. Недоумевая, Зонтик открывает рот, желая что-то сказать, но не в состоянии этого сделать. Пятый лишь отодвинулся, а потом и вовсе встал, отряхнувшись от снега, и зашагал прочь с крыши, оставив бедного парнишку вновь наедине с собой и своими мыслями.