Страшилки. Шестое чувство

Стоило мне схватить рюкзачок, как водитель, смачно выругавшись про себя, сказал уже вслух: — Всё, приехали, твою душу ёрш… Я смотрю в окно, но не вижу ничего, даже близко похожего на остановку — только широкий овраг, по дну которого течёт грязный ручей, лес и холмы, над которыми уже зарделись алые лучи вечернего солнца. Приехали, говоришь? Разыграл ты нас что ли, дядя? — Слышь, Варвара, приехали! — говорит какая-то бабулька, сидящая в самом конце. — Выгружайся! — она расталкивает свою задремавшую попутчицу. — Пойдём ко мне самог… Ой… Чай пить! У них три пузатых баула, да пара пакетов. Повезло ещё, что не рядом со мной сели. — Ну не так скоро, бабуля, — осадил её водитель, — до города ещё километра два, не меньше. — А чего тогда встал? Встал чего, спрашиваю? Бабуля начала настоящий прессинг. В полутьме я вижу, что она злится самым серьёзным образом. Уже, наверное, в мыслях потягивала рюмку чая, а тут такой облом. — Да у него, наверное, бензин кончился — у них вечно бензин кончается посреди леса, — презрительно усмехнулась та, которую звали Варварой. — Да не надейтесь, бабушки — авария на дороге! — водитель поворачивается лицом к пассажирам. — Какой-то урод в опору высоковольную вписался — всю трассу завалило! Автобус никак не проедет! Я чуть не подскочила на месте — вот уж чего я хотела меньше всего, так это застрять на пути к городу! Тут ещё и лес вокруг, а куда мне даться? В таких зарослях заблудиться — раз плюнуть. — И что теперь делать прикажешь? — бабульки буквально сняли с языка этот вопрос. — Ну пока перекурите там… Девочки направо, мальчики тоже… Налево… А потом назад поедем — не ночевать же тут, в самом деле! — отвечает водитель. Я встаю, всё ещё делая вид, что сильно хромаю. Через лобовое стекло я вижу, что дорога и правда завалена, и объехать эту упавшую дуру никак нельзя. Вот попала, так попала! Что же теперь? И где эти сраные коммунальщики? Небось, как наш слесарь — спят пьяные в умат? — Ну, знаете, — говорю я кондуктору и водителю, — мне назад не надо — мне в город надо! Меня ждут! — Девочка, ты далеко не уходи, — говорит водитель, — а то мало ли — маньяк какой сцапает. Тебя точно встретят? — Да встретят, встретят! Я им позвоню сейчас! — демонстрируя телефон. — А маньяков, дяденька водитель, я не боюсь — у меня чёрный пояс. — По карате? — По баскетболу, — отвечаю я и быстро ухожу в сторону. Не дай бог этот бдительный дядя сейчас в милицию позвонит и скажет, что маленькая хромая девочка тут ходит по лесу! Здесь два пути, вот только назад — не вариант, там крюк такой, что не пройти. А вот через мостик… Может, найду короткий путь. Вон, вижу даже вдалеке высотки. Ну, с богом что ли… Асфальтовая дорога сменилась грунтовкой, я вижу обширную просеку. Сосны тут стоят стройными рядами, как шашки. Кажется, это местный лесхоз. Наверное, ёлочки на вырубку растят. Пара десятков шагов, и вот, передо мной уже лиственный лес, я вижу какую-то избушку. Надо же — тут кто-то живёт! Лесник, наверное. Надеюсь, он не злой и примет бедную заблудшую девочку! И вдруг со стороны сарая я слышу знакомый лай… — Кутявка?! Я подхожу ближе и прислушиваюсь. Этот лай и скулёж я узнаю из тысяч других! — Кутявка! Кутявочка!!! — я слышу, как бьётся моё сердце. Вот так бы и выломала сейчас двери, только массивный замок мешает, да и отмычки сюда точно не подойдут. Старый, ржавый замок, ещё и весит тонну, не меньше! Как бы его сбить… — Потерпи, маленькая, я тебя сейчас вызволю! Кто ж тебя запер-то… Я скрипнула зубами, испытывая острое желание разбить башку леснику. Живодёр! Вот я тебя сейчас… Я спешу к входной двери и начинаю истово барабанить. — Эй, есть тут кто живой?! А ну, открывай! Вот только стоит двери скрипнуть… Ой, мамочки… Такого не то, что лопаткой — его кувалдой не вырубишь! Великан хватает меня за шкирку, как котёнка, и резко затаскивает внутрь. Это был грубый рыжий мужик с длиннющей бородой, широкими руками и злыми водянистыми глазами. В руке он сжимал ружьё. Обрез. У него этих ружей, наверное, целый арсенал. — Что ты здесь делаешь, а?! — злобно спрашивает он, захлопнув дверь. — Что вынюхиваешь? Он взвинчен до предела. От шока я даже потеряла дар речи. Вот сейчас не получит ответ — быстро мозги по стенке размажет! — Дядя! Дядя, там моя собака в сарае! — пискнула я. — Ты мне зубы тут не заговаривай! — лесник нависает надо мной так, что ещё чуть-чуть, и я точно сверну шею, глядя на него. — Кто тебя послал? — Да никто меня… — Это он, да?! Говори: это он?! — лесник делает акцент на этом слове. Что за «он»? Не тот ли козёл, что мою собаку украл? Пусть бы только показался — я его мигом бы прихлопнула! Но не успела я и рта раскрыть, как в дверь кто-то постучался. Кого это нелёгкая принесла в такую глушь? — Сиди тут тихо, ясно? Я сейчас вернусь, — лесник отпускает меня и быстро исчезает за дверью. Я подбегаю к двери, но, дёрнув ручку, понимаю, что она заперта снаружи. Чёрт возьми, вот же попала! Я прислоняюсь ухом к двери и отчётливо слышу знакомый сиповатый голос: — Здорово, хозяин. Я за собакой. Ну точно он! Попросил лесника подержать собаку, а теперь решил её забрать! Уведут прямо из-под носа! Надо же было так глупо попасться, вот переждала бы минуту-другую… — Деньги вперёд! — голос у лесника поистине громовой, его на всю чащу слышно, не иначе. — Разумеется, как договаривались, — опять говорит этот сраный ветеринар. — Нет! — резко обрывает его лесник. — Не как договаривались! Больше, намного больше! — Я что-то не понял: это за что больше? — удивляется вор. — За то, что ты собаку в сарае пару часов подержал? — Ну, во-первых, не пару, — отрезал лесник, а, во-вторых… Я тут навёл справки о тебе… Голос его звучит уже как-то угрожающе, тихо. Что же такого за душой у нашего вора-ветеринара? — Оказывается, ты у нас знаменитость — да тебя вся милиция ищет! Но милиция — ладно, милиция много кого ищет… Вот те раз! Всё-таки зря я, наверное, назвала, пусть и не в глаза, того опера козлом. Видимо, нашли таки, кто собак крадёт. А может, чего покруче вытворяет. — Ну-ну, договаривай. — Тебя Винил ищет, а уж он-то — человек серьёзный, шутить не станет! Ого, когда это наш ветеринар какому-то мафиознику успел насолить? Зачем он его ищет? — Ладно, чего надо? — слышу я удивительно спокойный голос ветеринара. — Ясно чего: денег надо — молчание, знаешь ли, оно… Денег стоит, — отвечает лесник. Дядя, а не боишься ли ты, что тебя сейчас просто прибьют, чтобы ты точно ничего не взболтнул? — Хорошо, пойдём. Дам я тебе денег. Только убери ружьё — не на войне. — ЭЙ!!! КУТЯВКУ НЕ ТРОГАЙТЕ!!! — кричу я, понимая, что сейчас собаку опять уведут. — СЛЫШИТЕ?! НЕ ТРОГАЙТЕ КУТЯВКУ!!! От обиды у меня даже слёзы навернулись на глаза — увели прямо из-под носа! И чёрт меня дёрнул сюда сунуться? Кажется, меня всё же не услышали. Да и лесник не вернулся ни через минуту, ни через две. Куда же он запропастился-то?! Хорошо хоть рюкзачок мой не отобрал. Так, что же тут есть… Может, этот ворюга недалеко ушёл ещё… Окна вот только закрыты, ещё и решётки на них. Оглядываясь, я вижу верёвку с крюком. Так… Куда бы её приспособить… Вот ход на чердак. Я быстро поднимаюсь по массивной деревянной лестнице, и, достав отмычки, вскрываю нехитрый замок. Дверь с грохотом открылась. Я цепляюсь за края пола, и, морщась от пыли, забралась на чердак. — Фу, а темно тут, как у негра в жо… Пчхи! Зажав нос, я, чертыхаясь, иду к чердачному окну. Здесь ничего особо интересного нет — только хлам всякий. Открыв окно, я оглядываюсь. Так, высоко, конечно. Хорошо хоть верёвочку взяла. Кое-как прицепив крюк между половиц, я осторожно начинаю спускаться. Страшно, честно говоря — крюк может сорваться. По спине мурашки, но я, стиснув зубы, спускаюсь всё ниже и ниже. — Ай! Крюк внезапно срывается, и я лечу на землю. Хорошо хоть, невысоко, но пятую точку отбила — будь здоров. Перебирая все ругательства, которые знаю, я, потирая ушибленное место, я подбираю верёвку, и, сматывая, кладу в рюкзачок. Пригодится ещё. Так, ну и где моя собака? И где тот козёл, что меня запер? Покачиваясь, я иду по двору, глядя куда-то вдаль. Ни козла, ни Кутявки! Ну конечно… Наверняка похитителя собаки уже и след простыл, а вот лесник… Странно всё это. Он должен был вернуться сразу, получив деньги. Не то, чтобы меня это сильно волновало, но я всё равно чувствую себя неуютно, ощущая, будто за мной следят.