Kill a hitman

***

      Извилистые коридоры. Стоящий в воздухе запах смерти забивается в ноздри. Порш идет впереди, изредка осматриваясь по сторонам. Красные ковры и льющийся сквозь абажуры желтый свет.       — Мы почти…       — Я знаю, — перебивает Пит, перемещая руку назад, чтобы в любой момент вытащить пистолет: — И без сопляков разбираюсь.       Пятый этаж. Некогда роскошный отель перенес столкновение якудз и организации «Сынеку». Носы ботинок пачкаются в красный, линии крови ведут в конец коридора. Туда, где по расчетам наблюдавшего за всем напарника, пряталась их цель: Кан Джеккант Тирпанякун.       Отец Вегаса. Тиран и ломающая судьбы людей сука. Можно разбрасываться оскорблениями до посинения, но Пит останавливается на имени «Вегас». Так неудачно вспарывающего мысли на две уродливые части: жалкие сомнения и поставленные годами принципы.       Последняя из дорог вела к лифту. Кану ломают нос коленом, несмотря на все попытки мужчины защититься. Вскоре он уворачивается от второго удара, и телохранитель японца стреляет невпопад — в железные клапаны — целиться повторно. Порш собирается ринуться туда, но Пит перехватывает на трех шагах, грубо тянет назад за ворот куртки на себя.       — Э-э-э…       — Заткнись, блять, — шипит он на ухо, выглядывает из-за угла: — Стреляем отсюда. С первого раза.       — Но…       Пит пережимает чужой рот рукой, ощущая, как его пальцы начинают кусать, местами слюнявить. Взбесившись, пережимает щеки напарника, стягивает с себя и с Порша наушник, отключает связь, властно шепчет на ухо:       — Если нас здесь подстрелят, не видать тебе места моего заместителя.       — Че блять? — тот цепляется за запястье Пита, изредка посматривая в сторону бойни. — Что за хуйню ты несешь?       — Я займу место Кана, возглавлю змей. У Корна есть виды на это место, но он его не получит.       Твердо, без всяких колебаний, заверяет он. Наклоняется с улыбкой в сторону, выглядывает из-за угла. Кан прижат врагом к стене, пытается выбраться из захвата. Якудза — задушить. Но для Пита все проще. Сосредоточив прицел на лбу мужчины, он готовиться к выстрелу. И, когда Порш брыкается, ударяет нерадивого напарника по яйцам.       Тот сгибается от боли, старается не издавать лишних звуков и не выдавать их. Потому что в любом случае убивать Кана — надо — а остальное вторично. Настолько, что прошлые возражения Порш просто проглатывает.

*

      — Завтра Кан будет заключать сделку, мы не должны упустить этот шанс, — старик покачивался в кожаном кресле, прижимая к сигаре пламя зажигалки, — полагаюсь на вас, Пит и Порш. Вас ждет крупная сумма на счету, если дело выгорит.       — Сколько? — спросил сразу Порш и, сгорая от нетерпения, воодушевленно пихал Пита в бок. — И когда?!       — Люблю, когда задают правильные вопросы, — ухмыльнулся Корн, выпуская с губ едкий дым, — Ближе к полуночи якудзы планируют нападение. И…

*

      — …когда настанет самый конец… — в наслаждении шепчет Пит, отросшие пряди волос застилают глаза.       Кан ударяет зажавшего его японца в солнечное сплетение. Перехватывает за волосы. Разбивает коленом челюсть.       «…И солнце еле-еле…»       — …покажет нам лучей свет, — палец плавно скользит по крючку, — восстанут пауки.       Спускает курок.       Гром пули идет на поражение. Пробивает насквозь висок. Кан безвольно падает. Как кукла, скинутая с рук, теряет всю опору. Его смерть образует еще одну лужу крови. Яркую, знаменующую их долгожданную расплату.       За пауков. За годы страданий. За убитых товарищей. За месть главной семье.       «…за Вегаса…»       Пит не хочет думать о последнем. Не желает опускать уголки губ в горечи.       Лицо торжествует, рука перемещается. Он забирает жизнь и у согнувшегося над Каном японца, затем телохранителя. Стреляет во всех, кто только смеет подобраться из-за угла. И, когда пол затапливает любимый красный, он останавливается.       — Я победил, — самозабвенно шепчет себе Пит, улыбается: — Вегас, знай, ты следующий…       — Да блять! Выпусти меня, чувак. — пихает слабо в грудь Порш, и он медленно переводит на него свой взгляд и прижимает предплечьем друга с стене: — Не пугай меня. Я сейчас коньки отброшу от твоего взгляда…       — Никому про мои слова не говори, — приближается, дышит в щеку и добавляет: — Ты сам знаешь, что милосердия во мне нет. Расскажешь — следующая пуля пробьет твой лоб.       — Да понял я! — громко выдыхает Порш, осматривается по сторонам: — Только давай не тут это обсуждать? Лады?!       — Ссышь?       — Да я уже, — бодро усмехается Порш.       Получается у друга выбраться лишь потому, что Пит позволяет и отходит. С небольшой заминкой, но все же решает подойти к Кану. Прячет пистолет в кабуру и присаживается на корточки.       Порш отдает отчет — он же стягивает с чужого пальца фамильное кольцо. Примеряет. Отмечает, что Вегас подобного не носил, когда был похищен. Значит ли это, что специально?       Позолота касается кожи, притягивает к себе власть. Над Вегасом.       Под блаженно закрытыми веками тает вседозволенность. Обволакивает сознание, разливая волну жгучего тепла по телу. Но что-то мешает. То ли раздражающий голос Порша неподалеку, то ли воспоминание о бледных губах, где каждый уголок кажется острым и, будто бы, — высеченным. Он целовал их недавно. Желает теперь навсегда стереть и уничтожить.       Ведь тогда он обретет свободу. Избавиться от источника уродливо засевшего в груди ощущения. Оно сжирает изнутри, обгладывает его кости с каждым днем и — улыбается.

…Я убью тебя…

***

7 февраля, 2016 год.

      Прошли месяцы со дня исчезновения Андраса из жизни Пита. Его и без того ублюдское существование теперь поддерживалось лишь заказами, регулярными поеданиями острой лапши и просмотром документальных фильмов.       Подвешивание мальчика над землей, стирающая память асфиксия и перерезанная в районе колена нога. Кровь хлестала, но жертва лежала безмятежно. Тем временем Пит черпал из коробки свое шоколадное мороженое, не отрывая взгляда от экрана телевизора.       Без матери в доме наступила долгожданная тишина.       Он сумел получить компенсацию в размере двухсот тысяч бат, убедить полицию, что опекун ему не нужен. Рассказал, что неподалеку живет его бабушка, и она сможет за ним присмотреть. И это, отчасти, была правда. Вот только жила та в другом конце города, но полиции об этом знать необязательно. Органам опеки, в принципе, тоже.       В эмансипации Питу отказали. Сослались на возраст и возможность получать необходимые деньги от законного представителя. Он в корне недоволен подобным решением. Жизнь будто сама подбивала его на поиск подпольной организации, где он сможет работать.       И так, набирая уже, может, двадцатую ложку мороженого, на его мобильный позвонили. Растягивая на языке вкус сладости, Пит не сразу поднял вызов. Увидел знакомое «Порш» на экране, и лишь через некоторое время отозвался на звонок.       — Что надо? — Пит устремил уставший взгляд в яркий экран телевизора, пылающего голубо-оранжевыми оттенками в кромешной тьме. — Учти, мне сейчас не до идиотов.       — Работенка есть, — начал сразу тот, — ты спрашивал, поэтому я разузнал детали. Требуется телохранитель одному из сыновей Кхун Корна, могу предложить твою кандидатуру.       — Задницу чужую защищать? Издеваешься? Я лучше сдохну.       — Они не могут назначить тебя киллером. Нужен опыт. Тем более ты несовершеннолетний, максимум стажером будешь.       — Ну и нахуй их тогда, — хмыкнул Пит, завернувшись в плед сильнее, раздраженно продолжил: — Мне похуй на законы, если ты еще не заметил. Пока я могу убивать так, чтобы никто не замечал следов, то никому не должно быть дела до моего возраста.       — Ты согласен или нет?       — Нет, мне нужна должность киллера.       — Блять, проявишь себя, сами назначат. — Порш, видимо, закатил глаза. — Чувак, я понимаю, что ты крут, но никто тебя даже не видел. Как ты предлагаешь мне тебя зарекомендовать? «Здрасте, у меня здесь чел убивает по три человека в день. Завтрак, обед и ужин. Не хотите его киллером взять? Ах да, он еще сопляк, которому шестнадцать лет, но возраст же ничего не значит? Так ведь?» Да с меня поржут все.       — С тебя в любом случае будут ржать, потому что ты кретин, — Пит пожал плечами и, устремив взгляд в стол, все же задумался над чужим предложением. — Ладно, давай адрес и номер. Все равно мне нужны бабки.       — Записывай.       — Погодь, я возьму лист и ручку.       Откинув плед с плеч, он перестал есть мороженое и отложил коробку на стол. Коротко стрельнул взглядом на второй этаж, подошел к местами обгоревшей лестнице и начал аккуратно подниматься. Доски скрипели под ступнями, но Пит предпочитал думать, что этих звуков не существует. Черной гари, оставшейся на потолке, — тоже.       Местами второй этаж отремонтировали, но все же многие вещи сильно обгорели. Их нельзя восстановить, поэтому Пит в основном тусовался на первом этаже, морщась каждый раз от отвратительного запаха дешевых духов матери, витающего в комнатах. Даже после смерти эта сука умудрялась напоминать о себе, из-за чего он зачастую открывал окна и проветривал весь дом.       И сейчас, встречая запах сырости и ее запах, он не мог отвязаться от мысли, что решение убить ее — было правильным. Подойти к обгоревшему столу и достать из стаканчика ручку, бегло пройдясь взглядом по диску с игрой, подаренной Андрасом, — нет. Потому что ложащиеся туманом воспоминания впервые разблокировались.       Порш диктовал номер, адрес, а его мысли то и дело сбивались. Возращались в прошлое, где чужие губы влажно проходились по его ключицам и где укусы на талии и внутренней части бедра — привычное явление, а темные глаза, смотрящие с оттенком страсти и теплоты, все такие же манящие.       — Приходи завтра по этому адресу, я покажу тебе все. — сообщил Порш, на прощание сказав. — Только веди себя поприличнее, иначе забьют, как собаку сутулую, даже опомниться не успеешь.       — Пошел наху…       Тот сбросил вызов, прекращая наверняка обширную череду оскорблений. Оставил наедине с диском, внутри сидибокса которого наверняка лежала их совместная фотка. Андрас тогда обнял его, насильно, и быстро сделал снимок.       На нем наверняка отображалось его недовольное выражение лица. Не хотелось проверять, погружаться вновь. Но какая-то ублюдская сила потянула сделать это. Открыть диск и увидеть совсем не то, что он себе представил.       На фотографии оба улыбались.       Андрас, полуголый засранец, светил своими глубокими ключицами, пальцами оглаживая его уши и волосы. А он, не успев надеть маску безразличия, слабо улыбался, носом уткнувшись в чужое предплечье.       На задней стороне фотки надпись: «Мы идеально подходим друг другу, не думаешь? P.s. я без ума от твоей улыбки, Пит».       — А я буду без ума, когда ты сдохнешь, — положил фотку обратно он и закинул диск в тумбочку: — Надеюсь ты уже это сделал, иначе я прибью тебя сам.       «Ты же понимаешь, что не сможешь сделать этого?» — скулило в мыслях, и Пит прищурился. Молча отошел от стола. Все верно. Он правда не знал, поднимется ли у него рука закончить все.       Убить дозу. Отпустить его.       Было ли их пристрастие использовать друг друга в собственных интересах — любовью, сказать сложно. Взаимное оказание услуг: уже ближе.       Пит дарил Андрасу свое тело, возможность показать, наконец, свою склонность насилию, взамен получая минуты едва уловимого в повседневной жизни счастья. Этакая таблетка на короткий срок. Наркотик, цепкими путами обвивающий сознание. Личный сорт вина.       — Я ненавижу тебя, — шептал он, пока спускался по лестнице. — Обещаю, что я убью тебя, Андрас.

…Заставлю ложками жрать это мразотное чувство, расцветающее в груди…

***

      — Скучаешь по нему?       — Я даже нихрена о нем не знал, — Пит шел позади, попутно осматривая место, в котором ему придется работать, — и зачем ты начал про это? Учти, ночи иногда в Бангкоке холодными бывают.       Порш заткнулся, и он понял, что у того, все же, есть извилины в мозгах. Тема исчезновения Андраса — табу. Закрытая на замки тайна, которую осмелиться открывать только смелый. В случае его друга: слабоумный.       — Проходи, — тот, опустив голову, открыл перед ним огромные железные двери, находящиеся в конце коридора, и пояснил: — Тренировочный зал. Нужно показать тебя мастеру.       Пит на это лишь хмыкнул, без всяких раздумий заходя в помещение. В нос ударил ядреный запах пота. Темно-синие стены с вкраплениями черного и красного. Посередине располагался боксерский ринг, а по краям стояли груши для битья и тренажеры.       — Ну что? Как тебе? — сквозь звуки ударов и стонов боли, спросил Порш.       Пит скептически осмотрел огромный зал второй раз.       — Сойдет. Лучше веди меня к мужику, а не языком чеши.       — Мастер — это она.       — Тем более, — закатил глаза он. Ему, на самом деле, абсолютно безразлично все, о чем говорил ему Порш.       — Симпатичная, я б с ней… Ну ты понял…       — Ха, — Пит догнал его, облокотился на чужое плечо рукой и плотоядно улыбнулся: — Знаешь, Порш, ты когда молчишь тоже очень даже ничего. Прямо как труп. Только еще теплый и дышащий. Надеюсь, мы поняли друг друга. Ты не тратишь мое время, а я не использую твое мясо, чтобы покормить бездомных собак. Ну как? Согласен?       — Ты перебарщиваешь, — тот дернул плечом, резко приобретая гордость не терпеть его издевки, — тем более я не вижу ее на привычном месте. Придется ждать.       Пит промолчал на это, не видя никакого смысла препираться. Жизнь уже наказала Порша природной глупостью и болтливостью — и отчасти его было жаль. Ему восемнадцать лет, а он все ходит на побегушках у Корна, пресмыкается.       — Чтобы ты выбрал: секс со стариком или семь ударов ножом в спину?       — Эм… — Порш пожал плечами, всерьез задумавшись над его вопросом, прежде чем самому спросить: — Что за стремный вопрос? Оба варианта херня.       — О, Порш, ты просто не просек фишку. На самом деле этот вопрос вполне философский.       — Интересно, в каком месте?       — Ответь и расскажу, — загадочно улыбнулся Пит. По правде говоря, у него хорошее настроение сегодня. Просто проявлялось оно весьма специфически. — Я не осужу, ты же меня знаешь.       — Знаю, вот поэтому и не отвечаю, — Порш и сам усмехнулся с его наглой лжи про «не осужу», повернулся всем корпусом к нему, опираясь рукой на ринг. — Допустим, старик. Ножом в спину это жестко.       — Хм-м… Да… Тогда ясно все с тобой. — Пит хохотнул, убирая пальцем лезущую на глаза челку. — Подсасываешь Корну?       — Что?! Нет! — Порш тут же поднял на него полный возмущения взгляд. — Окей… Тогда семь ударов в спину!       — Поздно. Ты уже убедил меня в том, что ты извращенец.       — А если бы я выбрал второе?       — Не выбрал бы, слишком слабак. — Пит пожал плечами и присел от скуки, всматриваясь, как один из парней остервенело бьет грушу. — Ты тоже такой херней маешься?       — Боксом? — Порш последовал его примеру, забираясь своей тощей задницей на ринг рядом с ним. — Здесь все им занимаются. Еще тренируем приемы из дзюдо, тхэквондо и смешанных единоборств. Ты хоть чем-то из этого занимался?       — Отчасти.       — Не волнуешься? Выглядишь хрупким.       Пит повернулся к нему. Долго и не моргая смотрел в чужие глаза. Порш привычно отвернулся. Неловко кашлянул, поняв, что ляпнул лишнего.       — Знаешь, когда человек сильнее всего? — тот покачал головой. — Когда вот-вот сдохнет. Существует несколько реакций на страх. Борьба, бегство, замирание и задабривание врага. С цепенеющими все легче, а вот с атакующими в ответ приходится повозиться. К какому типу относишься ты? А? Порш? Борешься ли ты перед угрозой смерти или застываешь и не можешь пошевелиться?       — К чему ты клонишь?       — Не знаю. Подумай, если есть чем, — Пит впервые уводит взгляд и шаловливо болтает ногами, намертво вцепившись в края ринга. — Боится ли такой человек как я хоть чего-то.       — У каждого есть слабости, — Порш вдруг приобрел решительность, — даже если найти их тяжело.       — Хах…       У него нет слабостей. В это Пит убедился уже давно. Подтверждением стало недавнее убийство матери. К исчезновению Андраса он также равнодушен. Иногда даже позволял себе секс с другими парнями, которые скрывали свою ориентацию в школе, но более одного-двух раз дело не шло. Просто наскучивало вот и все. Физическая боль? Он уже ничего не ощущал. Все провалилось в момент, когда…       Пит отбивал произвольный бит, подошвой ударяя о ринг, никак не реагируя на резко подорвавшегося Порша. В их сторону шла девушка в сопровождении еще двух парней.       — Мастер!       — Порш? Чего тебе? — оторвалась от разговора та, заправляя за ухо прядь темных волос. — Только давай быстрее, у меня дела.       — Я привел паренька, который желал работать. Сидит вот там.       Порш указал на него пальцем, и Пит, отрываясь от отбивания подошв, устремил взгляд на них. Кровожадно улыбнулся, вытянул два пальца в знаке — «V».       — Тогда идите с нами, у меня мало времени.       Мастер продолжила идти, оставляя Порша растерянно топтаться на месте. Пит же спрыгнул с насиженного места и последовал за ними. Шел он привычно позади всех, поэтому через некоторое время заметил тушку Порша рядом с собой. От жажды крови чесались руки, и он с трудом сдерживал желание достать из заднего кармашка раскладной нож.       Несколько минут молчаливой ходьбы, шумного пыхтения знакомого у левого уха, и они, наконец, выходят на парковку.       Порш ежился от холода, а Пит, привыкший к подвалу, обвел его насмешливым взглядом.       — Разберемся с японцами и зайдем к Кинну, — сообщила она, подходя к огромному грузовику, и сложила руки на груди: — Стойте молча и не встревайте. Все ясно?       Порш кивнул, а Пит лишь обвел ее взглядом. С виду она выглядела сильной, но ее низкий рост и подвижность мимики навряд ли внушали страх. Он не из тех, кто судил о возможностях по внешности, поэтому просто ждал, пока ряд черных машин не доедет до них. Они окружили со всех сторон.       Из последней вышел мужчина лет сорока, в бежевом костюме и уверенным шагом. Подошел к ним и на английском спросил: «Are they here?»       — Yes, everything is as agreed, — для пущей убедительности кивнула Мастер, приказывая подручным открыть кузов.       Пит услышал крики и рыдания, сквозь пелену пережимающей рот тряпки. Посмотрел назад и понял: это самая настоящая торговля людьми. А, если быть точнее, девушками.       — Any tattoos?       — You can check, — Мастер отошла, предварительно отдав второй приказ вытащить связанных девушек из машины. Некоторые, самые бойкие, пытались вырваться из захвата, но все попытки освободиться были безуспешными.       Японец кивнул своим телохранителям. В эти минуты с них начали сдирать одежду, включая нижнее белье. Порш отвернулся, не выдержав чужих криков. Пит же равнодушно скользил взглядом по оголенным телам.       Загорелые и бледные, тощие и упитанные, сексуальные и милые, молодые и взрослые; здесь бы еще табличку прикрепить: «на вкус и цвет, ребята, на вкус и цвет…»       Но на одной из них: самой на вид молодой и дерзкой, все же была татуировка. Маленькая звездочка возле груди казалось бы была спасением. Если бы не.       — Shoot her.       Один из телохранителей решительно наставил на малявку дуло пистолета, пока та смотрела с бурлящей в глазах злостью.       Питу знаком этот блеск.

*

      Две заплетенные косички, на одной фиолетовая толстая резинка, на второй — оранжевая, тонкая. Ее тело тряслось от боли, крики раздирали барабаны в ушах.       — Запоминай сын, что такое власть, — кровь заливала пол, пока его сестра раздирала обивку дивана до оторванных ногтевых пластин, — тебе не должно быть ее жаль. Она лишь вещь, которая служит для удовлетворения твоих потребностей. Ах… Какая же она узкая…       Он дрожал всем телом, смотрел, как насиловали его сестру, и не мог сдвинуться с места. Если ад на земле существовал, то он увидел его ровно в пять лет.       У ног лежала спящая в передозе мать, руки сдерживали наручники, а угроза: «наблюдать, иначе с ним произойдет тоже самое, давала самую жесткую на свете пощечину».       Ей было всего девять.       Звали Прим.       Она носила колечки на пальцах, розовое — на указательном, а голубое подарила брату. Подарок слетел сразу же, как только Пит получил первый удар по лицу и упал на пол. Колечко укатилось под шкаф.       Несколько кругов ада. Девять наставлений «смотреть». И его сестре перерезали горло.       Это была последняя ночь.       К ней у Пита высохли все слезы, а блеклый взгляд не выражал ничего, кроме безразличия.       — Теперь ты знаешь, что такое жестокость, — тело сестры было перекручено, несколько переломов и стекающая по виску предсмертная слеза, — из тебя вырастет достойный сын.       — Думаешь? — впервые подал голос Пит.       — Знаю.

*

      Смех Пита разразил воздух. Едкий и громкий, заставил всех застыть, пока он окончательно не скорчился от приступа. Ладони упали на земь и он чуть не выплюнул собственные легкие.       — Что смешного? — удивилась его реакции Мастер, замирая с купюрами денег в руках.       — Этот мир такой омерзительный, ха-ха… — Пит вытирал проступающие слезы, задыхался: — Каждый ебаный раз хочу дать ему шанс, но все без толку.       — Эй, Пит, ты чего?.. Не срывай сделку, — пихнул его в плечо Порш.       — Из-за грёбаной звездочки у соска, — он не мог успокоиться, с каждой секундой эта ситуация ему казалась все смешнее: — И все равно сдохнет, боже… Ах-ха-ха…       — Пит, вставай! Ну же!       — You can shoot him as well, — Мастер тяжело выдохнула и просто наслюнявила палец, продолжая считать купюры: — Sorry about this circus…       Телохранитель подошел к нему и приготовился стрелять. Пит поднял взгляд. В нем море трупов и насилия, годами, часами и минутами наслаивающееся на его психику. Черные омуты пожирали, сдирали кожу и высасывали душу.       — Shoot me, — четко, по — слогам — и с улыбкой прошептал Пит, — ну же блять, продемонстрируй возможности. Японская тварь.       — Boss, he's…       Мужчина отвернулся лишь на мгновение. Пит тут же выбил пистолет, потянул его за голень на себя и сбил с ног. Одна секунда промедления, и Пит уже сидел на нем, пресекая все попытки высвободиться. Приставил пистолет к его лбу.       — Хорошая моделька, всегда себе такую хотел, — оценил пушку телохранителя он и, когда Мастер двинулась в их сторону, снял с предохранителя.       — Что ты творишь?!..       — Я?! — Пит состроил щенячье выражение лица и, мило моргая, ответил: — Это он на меня свою игрушку наставил! Сейчас проверим, умеет ли она стрелять!       — Сто…       Выстрел. Мужчина зажмурился и судорожно дышал, прежде чем, все же, открыть глаза. Пуля пробила бетон, никого не задев, но лица, с которыми на него смотрели, явно приходились Питу по душе.       «Дело об убийстве Прим Понгсакорн Сэнгтам объявляется закрытым в связи со смертью обвиняемого. Лицо, совершившее деяние, погибло в перестрелке с бандитами 5 июня, 2004 года».       — Ха-ха! Классная пушка, я, пожалуй, заберу ее себе! — Пит поднялся с места, ни капли не волнуясь из-за того, что на него наставили еще пять прицелов. — Мне ведь можно? Или здесь даже за честно заслуженное бошку сносят?       — Что ты себе позволяешь?!       Вопрос остался висеть в воздухе. Пит медленно подошел к Мастеру, прекрасно понимая, что одно резкое движение — и он труп. Остановился в нескольких шагах от нее и перестал размахивать пистолетом.       — Я делал, что велели, стоял и не встревал, — улыбка озаряла лицо, — но вы решили, что способны убить меня.       — Ты…       — Давайте проверим мою удачу. Порш оставь в магазине пять патронов.       Протянул ему отобранный пистолет Пит, не отводя взгляда от глаз Мастера. Она поджала губы и молчала. Порш вытащил половину патронов, навел на него прицел.       Любимая игра.       Ведь в любой миг все страдания могли прекратиться от нажатия на спусковой крючок.       — Пит… ты…       — Стреляй, Порш. Не мешкай. Три раза.       — Зачем ты устраиваешь это представление? — закатила глаза Мастер, поглядывая на ухмыляющегося японца позади. — Неужто жаль девчонку?       — Я похож на человека, которому хоть кого-то жаль? У меня есть условие. Если я выживу, вы назначаете меня на должность киллера. Сразу.       — Думаешь я соглашусь на это?       — Не вы, так японцы, — Пит с самодовольной ухмылкой повернулся в сторону главаря якудз, — его глазки горят поярче всяких гирлянд на елке.       Их взгляды пересеклись в немой борьбе. Мастер прожигала взглядом полным недоверия и внутреннего восхищения.       — Ладно, твоя взяла, — уголок ее губ дернулся в улыбке, — не сдохни, новенький.       — Один.       Порш знал, что делать. Временами они уже играли в нечто подобное, но на кону не всегда стояла жизнь. Иногда стреляли в плечо, икру и прочие части тела, которые можно было подлатать. За все два года знакомства с ним, Пит успел схватить пулю в предплечье и в боку. Прицел в голову они делали редко. И то, когда злились друг на друга и решали, кто в их споре сдохнет.       Судьба их любила. Пустотой награждала.       Первый выстрел. Глухой щелчок.       Пит улыбнулся, продиктовал:       — Два.       Порш спустил курок повторно. Руки дрожали, по вискам стекал пот. Друг не мог держать ответственность за чужую жизнь, когда на кону не стояли деньги. Ведь за них он мог продать свою человечность, а здесь за убийством нет никакой выгоды. Лишь потери.       Один, два, три. Очередной щелчок.       — Остался последний, — девушка не прерывала зрительный контакт, — но позволь сделать его мне.       — Мастер, вы… — зашептал было Порш, но она прервала поток возражений выставленной рукой.       Тот — еле-еле — передал ей пистолет. Его ладони вспотели и ручка то и дело выскальзывала.       Но, несмотря на это, девушка обхватила рукоять уверенно, направила дуло в середину лба Пита и прошептала:       — Три.       Резким движением перевела прицел на телохранителя, который до этого проиграл Питу в схватке и выстрелила.       Раскат.       Эхо пролетевшей в воздухе пули прошлось по парковке. Мужчина упал на колени, морщась от жгущей боли простреленного колена.       — Нам нужны такие сумасшедшие, как ты, — объяснила она свой поступок и передала пистолет обратно в руки Пита. Кивнула в сторону пострадавшего телохранителя. — а это будет ему уроком.       Он молча наблюдал, как тот корчиться от боли. На языке застывала противная горечь.       Сожаление о том, что выстрелили не в него.       — How about a guy to join us? — предложил с ухмылкой японец. — We know how to be grateful.       — I think it will still come in handy here, — отозвалась она, легко улыбнувшись.       Пит дальше не слушал о чем они переговаривались. В висках отчего-то до сих пор гудело, переливалось. Головная боль обострилась. Рвала на части и медленно убивала его. Он морщился, пальцами вцепившись в волосы, старался устоять на месте.       — Пит, ты чего?       — Отъебись, — шипел он, выравнивая осанку и отпихивая от себя подошедшего Порша, — Все в норме.       Ведь я все еще жив.