До самой смерти и даже дальше

Густая волчья шерсть вызывает жуткий восторг, хотя Тэхён не один раз уже видел много обращенных оборотней, но никак не может привыкнуть к ним. От стаи веет благородством. От каждого оттенка лесной шерсти теплеет во взгляде: волки вокруг светло-коричневого, солнечно рыжего, серого цветов, как осенний лес. Лишь вожак — единственный черный, такой же уникальный, как его правая рука — белоснежный. Чонгук словно олицетворяет всю стаю, со своей ровной спиной, вечно спокойным лицом и серьезным взглядом. Или стая стала подобать своему лидеру. Удивительнее шерстяного водоворота оказываются тонкие кожаные ремни, которые прямо на волков крепят оборотни-люди. — Вещи можно переносить в зубах, но челюсть устает, — Хосок оказывается рядом, как вечный наставник юного омеги. А Тэхён лишь также солнечно улыбается ему в ответ, поймав прищуренный взгляд. — Вот Чонгук и придумал такое. А скорняжник доработал — теперь под каждого волка у нас есть портупеи, на которые можно крепить сумки, — альфа вытягивает Тэхёну, видимо, свою портупею, на которой уже висит с десяток сумок. — Это удобно на самом деле. — Похоже на седла для лошадей, только для вещей, — Тэхён усмехается и с доброго позволения альфы крутит ремни и сумки в руках. — Интересно! Должно быть удобно — повесил и забыл. — Очень. Только нужен свободный волк, чтобы мог обратиться и помочь снять другому ремни — а то порвутся при обращении. — Удивительно, — со светящимися глазами Тэхён возвращает Хосоку его амуницию. — Наденешь ее на меня, когда обращусь? — О, я боюсь сделать неправильно. — Это легко. Отверстие для головы, потом затяни два ремня на лопатках и третий проведи под животом, — альфа руками показывает направления креплений, а после улыбается, когда Тэхён поднимает неуверенные глаза на него. — Просто ремни. Не переживай так. — Так я не за них… За тебя ведь. За плечом Хосока из всей суматохи стаи взгляд Тэхёна притягивает один омега — он машет высоко рукой и быстрым шагом пересекает поляну. Тэхёну молодой мужчина не знаком, лишь смутно, словно видел его несколько раз. Не удивительно, в одной стае ведь теперь живут. Но вот то, что на него отвлекается говорящий с группой альф Чонгук, Тэхёну почему-то не нравится. Задевает как-то, неприятно отдается в сердце. И мало того — Чонгук не просто поворачивается к нему, кивнув альфам, он оставляет свои дела ради какого-то омеги. А Тэхён чувствует дрожь в пальцах и резь в глазах, как перед слезами. Он отдаленно замечает, что не один стал свидетелем картины: следом за вожаком многие омеги оборачиваются. Правда кто-то тут же возвращается к делам, помогая волкам, а кто-то — почему все такие молодые и красивые, — не сводят с Чонгука взглядов. Альфа даже не улыбается омеге, лишь кивает, когда тот ему что-то говорит, а после отвечает. Тэхён хотел бы быть оборотнем хотя бы для того, чтобы услышать их слова. Но пока лишь скрипит зубами, когда омега улыбается вожаку и так свободно и легко касается его плеча рукой, которую отгрызть хочется. Ладно, Тэхён хотел бы быть волком ещё ради клыков. Это Тэхён, между прочим, на этом самом плече плакал! И просто лежал. Трогают тут всякие меченное другими. Тэхён не волк. Но инстинкты в нем играть начинают не хуже волчьих. Правда отпускает, когда этот омега уходит, а Чонгук берет на руки волчонка — Сонха, самая слабая в стае, а от этого любимая самым сильным, — и нежит поцелуем между ушей. Тэхён, возможно, хотел бы быть уже не рядом с альфой. А в его руках, чтобы получать такую же нежность. Но вожак отдает малышку в материнские руки. Тоже наставляет чем-то, кивает в ответ и уходит к другой омеге. Чонгук — вожак, он не для кого-то одного. Он всегда и для всех. И если он заслужил рядом кого-то, то такого же сильного вожака стаи. А Тэхён, к сожалению, всё ещё не волк. — Хосок, а вы проводите свадьбу перед богиней? — Взгляд от Чонгука отрывается с явной не охотой, а Хосок смотрит с таким довольным прищуром, словно бы все мысли Тэхёна прочел на его лице. — Я не… Не! — Конечно, проводим, — Хосок так усмехается, что Тэхён краснеет до самых ушей. — У нас целый обряд есть, каждая пара выбирает место в лесу, там стая всё украшает и там совершается таинство небес. Но это скорее праздник для стаи. Я уверен, богиня всегда знает, что волк нашел своего. — В каком смысле? — У оборотня, как и у волков, одна пара на всю жизнь. Мы не можем любить дважды. — О, — Тэхён ещё раз направляет взгляд на Чонгука, оказавшегося в небольшом кругу взрослых людей. Один на всю жизнь. — Это удивительно, — слова, почему-то, режут горло. Но Тэхён давит улыбку, заглядывая Хосоку в глаза, а после врезается в его грудь своей, утыкаясь лицом в плечо и крепко обнимая. — Спасибо тебе за всё, что ты делаешь ради меня. Что принял первым, вылечил, защищаешь и заботишься, Хосок, спасибо! — Ты как будто навсегда прощаешься, — альфа обнимает, оставляя на коже следы мягкости, когда водит ладонями по зажившей спине. — Мы не больше пяти дней будем охотиться. Скоро вернусь, а ты пообещай, что если тебе потребуется помощь, ты попросишь её. — Я справлюсь, — Тэхён заявляет смелое, но когда Хосок стискивает его в руках и выдавливает писк, то быстро соглашается. С улыбкой они отстраняются друг от друга. Тэхён, разглядев крапинки в его глазах, решает, что Хосок — замечательный, и если он однажды выберет Тэхёна, как своего и навсегда, то омега не посмеет ему дать меньшей любви в ответ. Всего себя отдаст. Но из теплых мыслей Тэхёна выдергивает толчок в бедро, неожиданный настолько, что он взвизгивает и подпрыгивает на месте, снова вынудив Хосока его обнять. — Чимин-а, — альфа тянет недовольные звуки в сторону волка, что поджимает уши, но продолжает весело подметать хвостом землю. — Была бы его воля, он тебя бы вылизал с ног до головы. — Не ворчи, Хосок, — а Тэхён не может устоять, садится на колени и сам целует волка между ушей, после заглядывая в глаза с одного сейчас роста. Чимин, словно волчонок, довольно ерзает на месте, явно борясь с желанием броситься на Тэхёна. Его удерживает то ли Хосок рядом, то ли стыд от всей стаи вокруг. — Жаль, богиня не наделила меня таким даром, — Тэхён треплет шею омеги, пока до них не доходит Юнги в обличии волка. Белоснежный, сильно выше Чимина, и на Тэхёна, сидящего на коленях, смотрит сверху вниз. Юнги рокочет и трется об уши омеги щекой, а тот стихает и словно дыхание задерживает от ласки. В отличии от омеги Юнги опоясан ремнями, на которых держатся круглые мешочки — Чимин вас будет раздевать, да? — Тэхён поднимается на ноги, совсем позабытый другом, тут же побежавшим за своим альфой к тропе в лес. — Да, в том числе. Ещё несколько омег-охотников с ним. — Пора, — голос Чонгука разрезает тишину подобно солнцу, выглянувшему из-за тучи. Тэхён, как и все, оборачивается на вожака, который под взглядами стаи стягивает через голову рубашку и отдает ее тому самому омеге, а после придерживает шнурок свободных штанов. Они падают на землю, когда за мгновение на месте человека оказывается огромный черный волк. Животное рычит, всматриваясь лица стаи, но замирает взглядом почему-то именно на Тэхёне. Замолчав, Чонгук разворачивается и медленно идет к лесу, где уже сидят рядом друг с другом Юнги и Чимин, а за ними ещё с несколько десятков волков. Они поднимаются следом за проходящим мимо Чонгуком и, когда тот встает во главе, следуют за вожаком между деревьев в чащу. — Будьте осторожны! — Да убережет и тебя Тэлике, — улыбнувшись ему, альфа мимолетно касается губами лба омеги. Тэхён, конечно же, краснеет, но напрочь забывает об этом, когда Хосок вешает свою рубашку ему на плечо, а после так же, как и Чонгук, обращается в волка. Тэхён очень аккуратно надевает ему через голову кольцо ремней, а после подрагивающими из-за спешки пальцами застегивает три пряжки, плотно затянув их, чтобы вещи на болтались на спине альфы. Он позволяет себе на мгновение прильнуть к груди волка, вдохнуть теплый запах шерсти с нее и лишь после этого отпускает Хосока. Волк почему-то ждет, когда Тэхён поднимается на ноги, а потом рокочет ему и наконец отталкивается длинными лапами от земли, быстрым бегом скрываясь в лесу.

⅋ ⅋ ⅋

Спать в доме без Хосока оказалось трудно. Всю ночь Тэхён слышал звуки, которых раньше словно бы не было: то дерево за окном скрипнет, то шуршит кто-то живой, а один раз ему даже показалась, что хлопнула дверь, хоть он и запер её. Даже два раза проверял, спускаясь со свечой в руках вниз. А может неспокойно от того, что главный защитник стаи далеко. За завтраком Тэхён понимает, что не одному ему плохо спалось, все выглядят сонными и уставшими. На охоту мало ушло альф из семей, многие остались здесь со своими омегами и детьми или ушли парой, как Юнги и Чимин, в стае по-настоящему безопасно — осталось ведь много сильных альф. Но сердце не на месте, когда вокруг так пусто. — Тебя мучали сны? — На бревно, на котором обычно с Тэхёном сидели Хосок, Юнги и Чимин, подсаживается Лиюн с двумя тарелками в руках. А следом за ней к Тэхёну несется маленьким облачком Сонха. Она, напоминая игривого Чимина, влияет крохотным хвостом так сильно, что чуть не валится с лап, и, поджав ушки, обнюхивает протянутую ей ладонь Тэхёна. — Просто разные звуки слышались, — Тэхён неразборчиво ведет плечами и отставляет от себя пустую миску. Сегодня мало взял еды, совсем не хочется ему есть. — Можешь ночевать у нас, пока охотники не вернутся. Правда, Сонха рано начинает скулить, — Лиюн с по-настоящему материнской улыбкой подает волчонку миску с маленькими кусочками тушенного мяса, когда внимание девочки возвращается к ней. — Не хочу вам мешать, — вздохнув, Тэхён укладывается грудью на свои колени и следит, с каким аппетитом волчонок едва не переворачивает свою мисочку. — А когда ей обращаться в человека? Слова Чонгука появляются в голове, как само собой разумеющееся. Тэхён вдруг понимает, что вместо маленького щенка и правда будет забавная девочка. Хочет увидеть её и крепко обнять, поздороваться и услышать голос. — Ей только два года. Только через два будет обращение. Я тоже очень этого жду уже, а Дживон уговаривает меня на второго малыша, — девушка прекрасно смеется, впервые за день заставляя Тэхёна по-настоящему тепло улыбнуться. — Соглашайся. Предложение явно хорошее! — Ты как Чонгук. Ему только больше волчат в стаю подавай, сам бы попробовал выносить, родить и нянчить. — Он ведь нянчит. — Он только на пару дней забирал ее. Эти не считается. — Как скажешь. Чонгук, значит, даже забирал ребенка к себе в дом. Тэхён слабо улыбается, представляя, что он наверняка обращался в волка и спал вместе с ней у печи, чтобы греть собственным теплом. — А ты? Хотел бы ребенка? — Лиюн спрашивает об этом, словно чтобы родить Тэхёну нужно лишь захотеть. — Да, — конечно, Тэхён не ответит иначе. Он хотел бы однажды почувствовать тяжесть нового создания в себе, дать богине возможность вселить в его тело вторую душу и родить кого-то, кто будет любить мир. Особенно в таком прекрасном месте. Особенно с прекрасным альфой. — Но пока это далеко. Я почти чужой для стаи, мне нужно освоиться и найти свое место, пару и постоянный дом, полюбить… — Отлично, тогда можешь забирать её, — девушка смеется и едва успевает убрать пустую миску, когда Сонха резко разворачивается назад и, пригнувшись, начинает быстро вилять хвостом и тявкать. Подняв взгляд на пожилую омегу, которую малышка так встречает, Тэхён слабо улыбается. Он видел ее несколько раз, даже разговаривал, она была одним из первых волков, с кем он заговорил в стае. — Дорогой, — бабушка улыбается и бодро, словно не так много лет в её теле, сколько видно на лице, шагает к Тэхёну, чтобы вытянуть ему глубокую мисочку. — Остался творог. Я полила медом и соком ягод, доешь, пожалуйста. А то тебе нельзя чахнуть, дорогой. Тэхён за неимением аппетита хотел бы отказаться, но добрая улыбка женщины и ее забота — ведь стая не доедает остатки еды за один прием, а значит омега наблюдала за ним, увидела, что он мало взял, и сама приготовила эту порцию. Конечно, Тэхён принимает в ладони миску из глины и сгибается в благодарном поклоне. — Ай, да не стоит благодарить. Главное ешь, наш человек, ешь, — бабушка причитает, но треплет его волосы, взлохмачивая и без того беспорядочные вихри. А Тэхён, выпрямившись, наконец осознает, что такое стая. Он хотел пообещать помочь с делами или предложить свою компанию на день или вечер — да что угодно, лишь бы не быть одному, — но не успевает. На поляне стихает привычный ропот, а после раздается звонкий женский голос: — Чонсан! — Что? — Один из альф, которого Тэхён часто видел в кругу Чонгука, поднимается на ноги и передает свою тарелку в руки хрупкой девушки. — Хиджун не пришел, хотя я даже выла ему! — Под взглядами стаи альфа выходит из середины поляны к омеге и кладет на ее плечи руки, заглядывая в глаза. — Уже час не отзывается, я не слышу, Чонсан, я не слышу сына! — Джоннан, мы найдем его, — он обещает, чуть пригнувшись, чтобы смотреть ровно в глаза женщине, — останься со стаей. Я дам сигнал. Даже не знающий ее лично, Тэхён видит, как она сжалась, словно бы постарела на несколько лет. Чонсан подталкивает ее в руки девушки, что поднялась следом за ним — должно быть его омеги, — а после оборачивается на стаю. Он ничего не говорит, лишь вглядывается, часто меняя направление лица, а следом за его молчаливым призывом поднимаются выбранные им мужчины. Тэхён наблюдает, как несколько десятков человек подходят к нему, а Чонсан делит их на группы. Омеге не понятно происходящее, но за волчонка тревожно, особенно когда рядом с его ногой топчется малютка Сонха, для которой ничего вокруг не изменилось. А где-то там такая же невинная душа, возможно, до ужаса перепугана. — Тэхён, — услышать свое имя из уст мужчины оказалось неожиданным, Тэхён даже мурашками покрывается и зачем-то подскакивает на ноги, стараясь выдержать взгляд Чонсана. — Будь в доме Хосока, даже если вся стая уйдет. Ты не можешь отличить наших сигналов и леса, а поэтому не сможешь помочь. Покивав для пущей убедительности, Тэхён плюхается на бревно обратно, сопровождаемый взглядами стаи. Но они уже стали почти привычны — стая-то своя, не осудит никогда, в этом Тэхён уверен. Чонсан вместе с несколькими группами людьми бегом скрывается из видимости, оставив на поляне почти одних омег. — Ему двенадцать, — Лиюн рядом перетягивает свою дочь на руки и грустно улыбается, проводя ладонью по ее шерсти. — Надеюсь, он просто устал и заснул. — Не могло же случиться… Чего-то плохого? — Чонгук строг к отметке границ, только обезумевшие от голода животные их переходят, но их быстро ловят альфы на границе. Туда, куда мог дойти волчонок, никто из диких не проник бы. Поэтому думаю, всё будет хорошо. Тэхён согласно кивает — он верит, что Чонгук максимально позаботился о защите стаи, а значит всё и правда должно кончиться хорошим образом. Есть совсем не хочется из-за тревоги, поселившейся в сердце, хочется лишь поскорее уйти в дом, как ему сказали, что выполнит просьбу альфы и надеется, что тот будет спокоен и сможет уделить все внимание поиску малыша. Тэхён заставляет себя доесть вторую порцию, а после помогает стае убрать посуду за ушедшими альфами. Все вокруг стали еще более понурыми, не слышится даже тихих разговоров, словно бы вся стая затихла, вслушивается в лес, в поисках отклика ее маленького члена. Жаль, что Тэхён, как бы не хотел этого, услышать зова не сможет. Простившись с Лиюн, он бредет привычной дорогой до дома Хосока и находит там себе дело в сухих травах, что можно снять с нитей и разложить по тканевым мешкам. Тэхён точь в точь вторит действиям альфы под солнцем, слабо греющим из-за пелены облаков на небе, и слушает лес — но ничего нового. Птицы всё также поют, где-то стучит дятел, а от ветра чуть скрипит ствол сосны. На травы Тэхён тратит не так много времени, даже не успевает устать. Он хотел бы приготовить что-то к возвращению Хосока и всерьез задается такой целью, встав посередине кухни. Раньше его руки никогда не касались готовки, а от того Тэхён решает попросить Лиюн научить его чему-то. Но это всё завтра, а сегодня страшно даже лишнее слово сказать. Занятие находится само собой, когда Тэхён замечает в углу кухни сложенные друг в друга корзинки разных размеров. Чонгук как-то на днях упоминал в разговоре с кем-то из омег, что стоит поискать еще поляны не опавших ягод. Вот Тэхён и поищет. Прихватив с собой корзинку и надев рубашку потеплее, омега выходит на тропинку из деревни, что скрывается дальше в лесу. Ведь если идти по ней, он не заблудится и легко сможет вернуться, а углубляться ни в коем случае не станет. Еще не успев толком разогреться от быстрой ходьбы, Тэхён замечает в стороне от тропы очертание небольшого домика. Того самого, в котором он жил, только оказавшись в этом мире. Воспоминания тех дней приятно греют губы улыбкой. Радостный от встречи с человеком Чимин, хмурый от непонимания опасности Чонгук и солнечный Хосок. Те дни, когда Тэхён даже не подозревал о магии, текущей в крови оборотней, были замечательными. Он даже примечает ту самую поляну, на которой впервые перед ним обратился Чонгук. Понять случившееся было сложно, но Тэхён благодарен небесам, что не счел себя сошедшим с ума и принял то, что понять и почувствовать ему не дано. Уже уйдя совсем далеко, не только телом, но и мыслями, Тэхён представляет Чонгука в обличии черного волка среди деревьев. Как он спал бы подальше от остальных членов стаи, а там наверняка Юнги белым кругом свернулся бы вокруг Чимина, чтобы обогреть, а тот пыхтел бы от жары. Тэхён уверен, даже в лесу, на охоте Чонгук будет в стороне от стаи, чтобы защитить, первым услышать дичь или опасность. Чонгук замечательный вожак. Чонгук желанный альфа. От последнего омега краснеет, ведь да, он признает, но с упорством начинает оглядываться вокруг в поисках ягод. Думать о сильнейшем волке даже не оборотню не стоит, чтобы потом не было больно. Тэхён не сможет ничего дать вожаку, ведь он всего лишь слабый человек. Но как же тянет. Зарыться пальцами в шерсть, чтобы услышать ласковое урчание хищника, добровольно преклоняющего перед ним голову. Опереться головой о крепкое плечо, когда тяготят воспоминания до слез. С улыбкой смотреть за ним, делающим вид, что не услышал приближения, когда будет умывать родного ребенка. Знакомые листья кустиков Тэхён примечает издалека, но на них уже нет ягод. Следуя за редкими кустами, выстроившимися в ряд, Тэхён сходит с тропы, но старается идти ровно прямо, чтобы потом пойти ровно назад и наткнуться на тропинку. Он уходит достаточно далеко, проходит даже мелкие березки, откуда-то взявшиеся среди соснового бора, и наконец находит поляну, полную сочных красных ягод. Бруснику собирать Тэхёну нравится. Она легко остается в пальцах, приятно перекатывается между ними и совсем не пачкает их соком. Движение за движением омега устает все сильнее, но с радостью отмечает, что его корзина наполнилась уже до середины. Вряд ли это будет большой вклад для стаи, но возможно одной семье хватит заготовок из этих ягод на месяц зимы. Идти обратно ему придется с ношей. Об этом Тэхён совсем не подумал, зато сейчас, когда ноги гудят от усталости, а шея болит от сбора ягод, сполна осознал, что немного не рассчитал своих сил. А потому позволяет себе немного отдохнуть, не добрав еще корзины до верха — падает спиной на сухой мох, прямо на солнечные лучи и смотрит в очистившееся от туч небо. Похоже, Тэхён пропустил обед — если стая вообще обедала, пока альфы ищут малыша, — настолько далеко уже ушло солнце. Но вернуться до темноты омега точно успеет. А где-то далеко, через лес передается вой волка. Тэхён уверен, что это свои, перекликаются. Возможно, уже несут перепуганного волчонка за шкирку обратно, как Чонгук недавно переносил Сонха. Только Тэхён совсем не был готов услышать тонкий вой поблизости. Он подскакивает от удивления и озирается, пока скулеж становится всё тише. Едва успев понять направление, откуда он раздается, Тэхён, само собой, идет туда, взяв с собой корзинку. И, как же иначе, ему, человеку, забредшему за ягодой, удается найти потерянного волчонка на дне овражка. Не раздумывая ни секунды, Тэхён скатывает вниз, каким-то чудом не просыпав собранные им ягоды. Волчонок замечает человека, скалится из-под листьев папоротника, лежа на боку, и ещё по-детски рычит, но даже не пытается подняться на лапы. — Здравствуй, малыш, — пристроив корзинку подальше, чтобы и дальше сохранить ягоды целыми, Тэхён присаживается на корточки и смотрит ровно в глаза волчонку. Не двигаясь, он дожидается, когда маленький перестает рычать. Он рычит совсем недолго, у Тэхёна даже не успевают затечь ноги. Возможно, малыш признал в омеге члена стаи или видел его. Тэхёну он кажется незнакомым и большим настолько, что держать его на руках будет тяжеловато. — Что приключилось? Ты цел? — Убедившись, что рычания на приближение больше нет, Тэхён аккуратно подсаживается ближе и поднимает папоротник, оглядывая пушистое тельце. Шепотом поблагодарив богиню за то, что на юном волке нет слипшейся от крови шерсти, Тэхён протягивает тому руку и дает ее обнюхать. Впервые за время их знакомства волчонок поднимает голову от земли и даже чуть привстает на передних лапах, изучая пальцы омеги, но не шевелит задними. Тэхён решает, что их-то он и поранил, когда падал сюда. — До деревни далековато, чтобы мой крик услышали. А выть я, к сожалению, не умею. Ты тоже, иначе бы уже нашелся, верно? — Усевшись обратно, Тэхён проводит пальцами между ушей, надеясь, что лаской чуть успокоит испуганного ребенка. — Ты несколько часов тут лежал, малыш? Замерз, да? Испугался, наверное, но тебя нашли бы, даже не сомневайся. Стая никогда тебя не бросит. Я нашел быстрее. Я тоже, конечно, стая, но я совсем ещё не освоился. Так что надо нам скорее выбраться отсюда и позвать помощь. Взгляд омеги, но не рука, отрывается от небольшого волка и находит взглядом пологий склон оврага. Он сможет выбраться достаточно легко, даже сможет унести с собой волчонка и корзину с ягодами, но вот как далеко Тэхён уйдет — он не знает. Не приходилось ему ещё переносить раненных волчат. — Будем с тобой идти, пока у меня не кончатся силы. А там уже будем звать помощь, договорились? — Рассказав волчонку план, Тэхён ему нежно улыбается. Малыш откликается неуверенным рокотом, похожим больше на лепет, чем на урчание, как у Чонгука. — Ты только не пугайся, но я тебя понесу, — следом за своими словами, омега укладывается на спину и подбирается как можно ближе к волчонку. Он бы не смог нести его на вытянутых руках, но вот прижимать к своему телу — точно да. А ещё так сможет отогреть собственным теплом. Поэтому Тэхён, не сомневаясь в своей идее, расстегивает рубашку и распахивает ее полы, а после со всей осторожностью, на которую способен, поднимает волчонка. Малыш скулит, когда омежьи ладони подбираются под него и отрывают ото мха, но не крутится, словно бы понял слова Тэхёна. Уложив его себе на живот и грудь — волчонок растянулся от тазовых костей до ключиц, — Тэхён прикрывает его рубашкой и застегивает ту в центре на пару пуговиц. Хорошо, что Чимин побольше него и одежда велика. Мокрая шерсть неприятно щекочет кожу, но Тэхён не придает этому значения. Он обнимает руками волчонка, осторожно удерживая его у хвоста, чтобы не уронить, и с неловкостью сперва садится, а после кое-как поднимается на ноги. — Если беременность ощущается так же тяжело, видит Тэлике, я буду помогать жить каждой беременной омеге в стае, — он пыхтит тяжело себе под нос, но тихо смеется, когда волчонок лепечет ему в тон. Корзинку, почти полную ягод, приходится оставить. Тэхён с грустью смотрит на нее и очень надеется, что кто-то из оборотней по запаху сможет найти этот овраг и забрать всё собранное. С горем пополам он забирается наверх. Руки уже неприятно тянут от ноши, быстро дышащей ему в плечо, но Тэхён не унывает и лишь отклоняется чуть назад, больше веса волка перекладывая в свое тело. — Мы просто пойдем назад, пока не дойдем до деревни, малыш, — он говорит с уверенностью и даже улыбается, но после весь настрой омеги гаснет. Все деревья вокруг оказываются одинаковые. — Или не просто пойдем назад, — слова царапают горло страхом, потому что до ночи осталось всего ничего. А один, с раненым ребенком на руках — пусть и в обличии волка, — Тэхён совсем не чувствует привычной безопасности. Смутные воспоминания о том, куда падает его тень вечерами у дома Хосока дает хоть какое-то направление. Тэхён неуверенно движется, сильно стараясь вспомнить, как именно он бежал к овражку, но напуганный скулежом он совсем не разобрал дороги. Направление от тени совсем не точное, Тэхён не может найти тропу, по которой шел сюда, даже поляны с ягодами не находит. Малыш в руках ерзает временами и пронзительно скулит, разрывая сердце Тэхёна. Но с каждым шагом омеге становится страшнее от того, что тени вокруг сгущаются. Еще немного, и ночь накроет небо, а тогда у Тэхёна не останется никаких шансов найти тропинку. Может стать опасно, ведь ночью наверняка в лес выходят хищники за добычей. — Может быть ты попробуешь повыть, маленький? Вдруг нас услышат? — Тэхён проваливается к ближайшему дереву, переводя дыхание и давая скованной от боли спине немного отдохнуть. — Попробуй, давай. Наверное, как-то, ну… Аууу! Тэхён очень старается спародировать волчий вой, но даже он слышит, как плохо и совсем не похоже получается. Зато волчонок понимает его попытки и тоже пытается выть. У него получается, конечно, лучше чем у Тэхёна, но далеко не так громко, как те отклики, которые Тэхён слышал из леса. Дерево совсем не помогает спине отдохнуть, поэтому под тонкий детский вой омега аккуратно сползает по нему и усаживается на мох. Прикрыв глаза, Тэхён слушает попытки волчонка, когда тот выдыхается сам старается погромче кричать в лес, а после снова слушает малыша. Их отчаянные попытки вряд ли услышат, Тэхён понимает это, но хотя успевает передохнуть, пока сидит. — Думаю, нам стоит пойти дальше. Когда будем ближе к деревне, попробуем ещё раз, — Тэхён знает, что волчонок вряд ли прислушается к нему, но говорить с ним просто успокаивает. Кряхтя, омега поднимается на ноги и, снова оглянувшись на собственную тень, продолжает идти прямо. Малыш затихает, но сильно отягощает руки. Они жгутся так, словно ещё немного и Тэхён уже вовсе не сможет держать его. Очередной шаг, требующий огромных усилий, Тэхён останавливает на середине. Его слух в разы хуже волчьего, но даже он различает где-то впереди громкий шелест. Кто-то маленький, вроде белки, никогда так не шумит. Тэхён боится пошевелиться, но мысль о том, что к ним идет кто-то опасный — медведь например, — пугает до ужаса. Крайне тихо он опускается на колени и, склонившись ко мху, перекладывает волчонка на землю. Бежать с ним у омеги точно не выйдет, но вот отвлечь хищника и увести куда-то в глубь леса Тэхён точно сможет. А там, если богиня того захочет, он заберется на какое-нибудь дерево и переждет. Замерев, готовый бежать в бок, Тэхён вглядывается в глубь чащи, дожидаясь, пока оттуда выйдет их угроза. Через пару мгновений он замечает наконец вихрь шерсти, но даже не успевает подняться на ноги, как сталкивается с взглядом. Карим и жутко знакомым, но сегодня веящим словно угрозой. — Чонгук? — Тэхён шепчет, ведь такого не может быть. Вожак ушел со стаей на охоту, но и других черных волков с карими глазами Тэхён не знает. Волк не отвечает, но выдержав взгляд омеги долгие мгновения, запрокидывает голову и воет так громко, что Тэхёну приходится прикрыть уши руками, спасая голову от пронзительной боли.