Гомосексуалистка. Бисексуальное приданое.

      Меня удивляла его способность, держать это в себе, целую неделю. За это время мы проводили очень много времени вместе, да я снова его натягивала, и делала это часто и возможно с излишней жестокостью, но как мне казалось – Кирилл только этого и ждал. Он был голоден, я чувствовала это, а так же он очень сильно тосковал по мне, это читалось в его взгляде, в его голосе и поведении. Интересно, что он мог сказать про меня? Год без него для меня так же был испытанием, который я с треском провалила, и вот теперь, он сидит передо мной, после долгой страпонсессии с кружкой чая, на кухне и рассказывает мне все это. В мельчайших подробностях, таких, о которых я бы не хотела знать, и ревность тут не при чем – мне было до ужаса обидно за него. Мне хотелось его обнять и как то успокоить, но внутренний голос подсказывал, что не сейчас. Сейчас он как струна, как натянутая тонкая нить, которая продолжает истончаться, деформируясь от его слов и воспоминаний. Я ощущала в его голосе глубокое отчаяние, это отвратительное чувство, когда в близком для тебя человеке слышишь этот надлом…       - Этот ублюдок уже молчит неделю, но я чувствую, что это ненадолго. Он так и будет доить меня, и он не будет требовать с меня сразу большой суммы, и скорее всего на крючке у него не я один… Этой твари на жизнь хватает. Какой же я идиот… - Кирилл топил взгляд на дне кружки, проговаривая эти слова, еле шевеля губами.       - Я тоже не верю, что он отстал от тебя. У меня не хватает слов, что бы поддержать тебя.       - Достаточно того что ты рядом. И я не усну сегодня в одиночестве.       Я помолчала и посмотрела на него, его задорный вид, сменился на грусть, спрятавшаяся в уголках губ и красивых голубых глазах.       - Я рада, что переехала к тебе, и как бы это банально не звучало – мы справимся.       - Надеюсь, его собьёт машина. Ну, или что с ним случится, только тогда этот ублюдок от меня отстанет. Искренне желаю ему смерти…       Я ощущала почти физическую боль, разглядывая его лицо.       А в остальном – все было хорошо. Если Кирилл умело прятал свои чувства, то я немного забывала о нависшей над ним опасности, и довольно-таки весело проводили время. Много разговаривали, смотрели вместе фильмы и ходили гулять, вместе засыпали в обнимку, разве что не он меня трахал, а я его. Нас обоих это устраивало, за две недели, проведённых в его квартире так и не дошли до классического секса и скорее всего так и не дойдем.       И это снова началось, с новой силой.       Шантажист написал ему в личку, с новыми угрозами и требованиями денег, и на сей раз он не ограничился тремя тысячами. Кириллу пришлось перевести. Насколько же он был убитый после этого, его будто растворили в этом отчаянном чувстве, чувстве беспомощности, оно придавило его настолько, что он даже говорить со мной не хотел. Он просто сидел в кресле и смотрел в телевизор, немигающим взглядом с отсутствующим выражением лица. Для меня это было невыносимо, одновременно я не хотела его бросать одного, в то же время возникало желание на время отстраниться и покинуть его квартиру. Судя по всему, он обладал сильной энергетикой, или может это я настолько слабая, что его чувства овладевали и мной.       После еще одной такой связи с шантажистом, еще через одну неделю, я была удивлена, почему Кирилл не ищет утешения на дне бутылки – как мне казалось, все парни при любой тяжелой ситуации тянутся за стаканом.       - Если я начну запивать это вискарем, то я не удержусь и вздернусь, а так я себя хоть немного, но контролирую… - ответил он однажды.       Он не спал по ночам, а просто лежал рядом, вглядываясь в темноту. Постоянный недосып не лучшим образом действовал на него, на его настроение и здоровье. Он стал рассеянным, взгляд практически совсем потух, мы совсем перестали устраивать страпонсессии и я уже начала забывать его вечную ухмылку.       В одну из бессонных ночей, мы оба лежали, и рассматривали темноту, каждый в своих мыслях, но об одном и том же, мне внезапно пришла идея. Дикая. Я пока не стала говорить ему об этом, а просто рассуждала и вспоминала.       Своячница, седьмая вода на киселе, двоюродная сестра мужа моей сестры – где то в этом районе родственных связей – была на службе в ФБС. Однажды, на каком-то празднестве, когда мне было двадцать лет, мы сидели с ней за одним столом, было очень весело и Анна (так ее звали) разговорилась со мной, градус сделали из нас хороших подружек. Было много всего сказано про парней и отношения с ними, как выяснилось, что Анна далеко не святая и давала намеки, что многое в жизни перепробовала, за свои двадцать восемь лет, и она так складно об этом всем шутила, что я не придала значению одной ее фразе:       - Эх, Янка, завидую тебе… Если, понадобиться за каким то чертом, тебе узнать имя и где живет твой новый кавалер – смело, не стесняясь, набираешь тетю Аню и говоришь номер парниши. И все! Он полностью твой, женат – не женат, дети - не дети, мамы-папы, хаты, машины… и все в таком духе. Все тебе расскажу. Само собой это превышение ссаных должностных обязанностей. Но это же Россия, щедрая душа!       Может обратиться к ней? А что, это мысль, она может подсказать, где находится шантажист. Скорее всего, он не в нашем городе… Ну, и в принципе дальше что? Ну, вдруг. Допустим. Мы узнаем, где он живет и что это за человек, и дальше что?       Я повернула голову и посмотрела на Кирилла, сквозь темноту я ничего не увидела, но почувствовала, что он не спит, его энергетика щедро награждала и меня нервозностью и отчаянием.       - Ты бы смог его убить?