Не опоздал.

«Ослепительные, разноцветные огоньки клуба играют на стенах, на лицах посетителей. Музыка неприятно бьёт по ушам, но заставляет забыть обо всём. Алкоголь в стакане постепенно «испарятся», обжигая горло. Лёша сидит на диване в самом углу заведения. Оттуда, на удивление, видно и танцпол, и кусочек бара. Ему уже надоело наблюдать за пьяными телами, что будто волны во время шторма плывут. Но, он потерпит, ради Вовы, ведь тот его на свой день рождения позвал. Татьяна снова заводит с Хесусом какой-то бессмысленный разговор. Да стример вообще её не слушал, он застыл и опустил свой взгляд куда-то вниз, сквозь колени. — Хес, где Вова, не знаешь? — Таня хотела хоть как-то продолжить разговор, но этот вопрос ещё больше ухудшил настроение Лëши. — Татьян, дай набухаться. — отчеканил стример. Он сам не ожидал от себя такого. Сейчас это единственное занятие, которое хоть чуть-чуть поднимет ему настроение. — Случилось чего? — Всё в порядке, пойду потанцую. — Хес еле растянул свой рот в какой-то улыбке, и девушка, молча приподняв уголок губы, отпила свой коктейль — она даже не заметила фальшивость эмоции. Лёша не оставил свой стакан на столе — на сегодня это его талисман. Парень кое-как протискивался между людьми, дабы пройти к бару. А люди всё засасывали и засасывали в глубь «лабиринта». Кажется, Хесус забыл откуда пришел, но яркая, неоновая подсветка бара дала ему подсказку. Наконец, Хес вышел в более-менее пустую зону, где как раз для него остался один стул. Опустившись на него, тот снова принялся наблюдать за людьми. Грудастые девушки крутились возле своих спутников, потираясь всеми пышными местами. Лёша не желал такого, поэтому только фыркнул и выпил оставшиеся капли алкоголя. Все разукрашенные светом физиономии казались одинаковыми — без лиц вовсе. Но в гуще этих людей мелькнул знакомый силуэт. И, как по заказу толпа немного рассосалась, дабы Лёша точно заметил Вову. Хесус не первый год прятал от Братишкина свои запретные чувства, которые тот точно отвергнет, ведь все их гейские шутки и есть просто шутки. Поэтому признаться боялся, хотя знает, что блондин и парня полюбить может. Хесу нравились эти сильные руки, эти красивые глаза, конечно же, его выразительные брови и такие пухлые губы. Он не раз фантазировал о том, как целует желанные уста, руками под его футболку лезет, поглаживая позвоночник. В штанах моментально становилось жарко, а позы, в которых извивался Вова в его воображении, хотелось бы увидеть в жизнь. И как же стало больно Лëше, который увидел Братишкина с каким-то парнем, на голову выше него. Стример сжал стакан, а за ним и свои губы. Из-за своей трусости он упустил свой, кажется, последний шанс. Этот мужчина явно нравится Вове, иначе почему он притирается к чужому паху, то голову на его плечо откидывая, то рукой таз незнакомца в себя вдавливая. Хес не удержался. Из его красивых, голубых глаз потекли такие же кристальные слезы, но он не опускал взгляд. Он просто не мог этого сделать. Пара тем временем волной двигалась вперёд, затем плавно назад. И этот блядский Братишкин свои мягкие (как предполагал Лёша) губы в похотливой улыбке растягивает. Вдруг время замедлилось. А спутник прокрутил Вову вокруг своей оси и, пока тот мило хихикал, уверенным движением хватает его за скулы и притягивает ближе к себе. Блондин тоже вперёд поддаётся, и Хесус в нём дыру прожигает, от досады сгорая. Лёша мечтал так сделать, да только опоздал немного. Слезы всё текли и текли, забираясь в уголки губ. Может, этот мужчина лишь игрушка на вечер, но шатену до боли обидно, ведь он хотел первее прижаться к Вовиным устам. Сознание совсем помутнело, когда возле Хеса стояло пару пустых стаканов, и когда спины Братишкина и его любовника на вечер исчезли в дверях туалета…» Лёша резко раскрыл глаза. Он у себя дома, в Америке. На его щеках ещё виднеются сырые дорожки, и на подушке давно расплылось солёное пятно. Это был всего лишь сон. Хесус этому очень рад, но чувство, что это может повториться в жизни его убивает, и он решает позвонить Братишкину прямо сейчас. Гудок. Ещё один. Наконец, трубку взяли. — Хес? Тебе не спится? Я знаю, что у тебя сейчас ночь. — раздался бодрый голос на том проводе. В груди сразу потеплело. Хотелось слушать этот голос вечно, чтобы прям над ухом что-то бормотал. — Вов, я очень боюсь это говорить, думаю ты не захочешь со мной общаться после этого… Но дослушай меня, пожалуйста, — Лёша, сделав глубокий вдох, в последний раз собрался с мыслями и выпалил. — Вов, я не могу без тебя. Ты снишься мне изо дня в день, каждое утро я просыпаюсь либо с мокрыми штанами, либо с солёным от слез пятном на подушке. Я пойму, если ты откажешь. Надо — исчезну, обещаю, и не буду тебя тревожить. Я люблю тебя. Вова подозрительно замолчал, тем самым втыкая в сердце Хесуса больше иголок. Тот точно осмысливал всё сказанное Хесом. — А зачем ты уехал? — прохрипел, наконец, Братишкин, шмыгнув носом. — Я думал, что так забуду тебя и никому из нас мешать не буду, но я пиздец облажался. — А обо мне ты не подумал? Ты думаешь, мне просто? Я какой день мечтаю, чтобы ты вернулся и крепко обнял меня. Я очень скучаю, а ты… — Но… — Хес, ты понимаешь о чём я? Ты мне тоже нравишься! Мог бы — поцеловал сейчас же. С щек Леши снова спустились слезы, как в том сне, только это слезы счастья. Оказывается, всё это время их чувства были взаимны, но из-за непонятной боязни они потеряли много времени, но Хесус готов наверстать упущенное. — Вов, я в воскресенье в Россию возвращаюсь. Жди. Братишкин на том проводе удивился и засиял ярче, чем с тем спутником во сне. Хотелось прямо сейчас преодолеть всё эти километры, чтобы влететь в тёплые объятия своего Лëши. Поэтому, блондин еле-еле выдавил из себя простое: — Давай по видеозвонку?