μοῖρα θέων // Fate Of The Gods

HARRY

      Я открыл глаза и как будто попал в другую жизнь. В голове было легко почти до эйфории, потому что первый раз за много лет я проснулся не от навязчивых снов и не от боли в руке. Исчезло и чувство тревоги из-за незавершённого ритуала, даже, кажется, дышалось как-то легче.       Повернувшись, я впечатался носом в белые волосы Малфоя, который спокойненько спал на моём плече. В памяти сразу всплыли ночные события, и стыдно мне было разве что только за излишнюю экспрессивность. Я сам от себя не ожидал такой эмоциональной отдачи, хотя поначалу думал, что это будет чисто формальный акт без всяких там нежностей-приятностей, но, начав, остановиться уже не мог. Не хотел. Не знаю, заклинание ли это или что-то моё, но хотелось бы верить, что это не последний наш раз.       Но моё душевное равновесие нарушил настойчивый стук в дверь. Драко приоткрыл глаза и приподнялся на локте, после чего на пару секунд уставился на дверь, пытаясь рассмотреть, кого принесло сюда в такую рань.       — Это твоя жена, — резюмировал он и поднял с пола свои джинсы.       Ни испуга, ни тревоги я не ощутил. Только раздражение, граничащее со злостью. Какого дьявола она здесь забыла?       — Можешь открыть, если хочешь, — я тоже встал с кровати и быстро натянул на себя вчерашнюю рабочую одежду, чтобы не ввязываться в скандал прямо сейчас.       Пригладив волосы рукой, Малфой подошёл к двери и немного её приоткрыл. Краем глаза я увидел рыжие волосы жены.       — Здравствуй, Джиневра, — вежливо сказал он с очевидной провокацией в голосе.       — Что ты делаешь в комнате моего мужа? — она явно не ожидала видеть здесь кого-то кроме меня.       Ответить Драко не успел, потому что Джинни вдруг схватила его за руку и внимательно посмотрела на надпись на греческом.       — Откуда у тебя такая же татуировка, как у Гарри? — спросила она и зачем-то достала волшебную палочку. Малфой на автомате сделал то же самое.       — Давайте без боя, — попросил я, появляясь в поле зрения жены.       — Ничего не хочешь мне объяснить? — она только выше подняла палочку и направила на меня.              И как я раньше не замечал, что она слишком много себе позволяет? Уж кому-кому, а точно не ей тыкать в меня проклятиями.              — Сначала ты мне скажи, что за срочный визит? Спускайся в класс, там поговорим, — я поспешил закрыть дверь в кабинет, чтобы не было видно расправленную кровать.             Откуда-то во мне появилась такая уверенность в том, что я говорю и делаю, что стало даже немного не по себе. Раньше таким смелым я не был и уж тем более не разговаривал с женой так грубо.              — Ты не хочешь свалить отсюда? — Джинни в очередной раз злобно зыркнула на Малфоя.              — Нет, — невозмутимо ответил он. — Я надеялся поговорить с тобой кое о ком из твоих детей.              — Какое совпадение. Тогда объясните мне кто-нибудь, почему Джеймса дисквалифицировали на первую игру сезона? Роза написала об этом Рону, а он вчера вечером рассказал мне.       Серьёзно? Стоит только Джеймсу чихнуть, она сразу готова мчаться на помощь? Без виновника торжества здесь явно не обойтись, поэтому я сел за свой стол и написал две записки: одну — для вызова Джея, другую — для вызова Альбуса. Им стоит обсудить вчерашнее происшествие друг с другом.       — Я уже говорил тебе, что Джеймс творит здесь очень много интересного, — ответил я Джинни, отправив записки в полёт через окно. — Верить ты отказалась. Значит, сейчас дождёмся его и послушаем версию от первого лица.       Драко еле заметно ухмыльнулся.

***

ALBUS

             С утра пораньше мы с Малфоем решили пойти в библиотеку и доделать практическую работу по нумерологии, но стоило только найти свободное место и сесть за книгу, как перед носом шлёпнулся кусок пергамента, свёрнутый в трубочку, который строго гласил почерком папы: «Ко мне в кабинет. Прямо сейчас».              — Где ты уже успел накосячить? — тихо протянул Скорпиус, глядя на записку.              — Скорее всего, где-то в папином воображении, — ответил я, убирая книгу в рюкзак.              Сомнительно, конечно, но меня, возможно, хотят видеть для того, чтобы поинтересоваться моим состоянием после вчерашнего, но тогда не было бы такой срочности. Стало даже интересно.              Малфой, естественно, пошёл со мной — это даже не обсуждалось. Добравшись до класса защиты от тёмных искусств, мы поняли, в чём дело. Мама смотрела на меня абсолютно спокойно, поэтому я сразу откинул себя в качестве причины её прибытия в школу. Тогда что происходит? Этот вопрос я и озвучил папе.              — Ещё не все в сборе, — ответил он. — Ждём твоего брата.              Кажется, вопрос на повестке дня стоит серьёзный, раз ещё и Джеймса вызвали. Время ожидания я решил потратить на анализ обстановки, и первое, на что я обратил внимание, — это едва заметные красные отметины на шее профессора Малфоя. Почему-то это зрелище немного заволновало меня, а левое запястье очень навязчиво зачесалось. Скорпиус же прожигал взглядом дыру в голове моей мамы, и своим равнодушием по отношению ко мне она это заслужила. И ещё я заметил, что у мамы явные проблемы с профессором Малфоем. Наверное, даже я не такой злопамятный, как она, потому что уже вечность прошла со времён, когда они воевали за разные стороны конфликта. Думаю, она сошла бы с ума, если бы узнала, что татуировка папы — никакая не татуировка.              Джеймс пришёл минуты через три, поэтому наше молчание не успело стать неловким. Мельком изучив взглядом нашу компанию, он чуть ли не бегом понёсся ко мне, и я даже удивиться не успел, как он крепко обвил руками мою шею.              — Прости меня, прости, я не знал, клянусь, я не знал, — Джеймса всего трясло.              Вот и нашёлся виновник моего сорвавшегося свидания с ангелом смерти. Меня это вовсе не разозлило, потому что врать братец не умел, как и держать в узде свои чувства. Да, отрицательных качеств в нём огромное множество, и из-за них я почти забыл о положительных. До моего поступления в Хогвартс мы сосуществовали довольно дружно, и его совершенно искреннее сожаление на секунду вернуло меня в детство, когда я ещё был Поттером, а не Блэком.              Я не знал, что ему сказать. Просто обнял в ответ и дал возможность успокоиться. Скорпиус тоже изменил свои планы относительно моего несостоявшегося убийцы: сначала он собирался сделать с ним такое, что мать родная не узнала бы, но теперь, выяснив личность этого сказочного персонажа, явно немного остыл. Всё-таки в Сочельник мы втроём чуть не стали очень близкими друг другу людьми.              — Объяснит мне хоть кто-нибудь, что здесь происходит?! — воскликнула мама, вскочив с места и схватившись за голову.              — Нам бы всем тоже хотелось послушать, что произошло, — в разговор включился папа, строго глядя на Джея. — Если ты сейчас честно расскажешь, какого дьявола натворил, мы ничего тебе не сделаем.              Джеймс опустил голову, уставившись в пол. Он прекрасно понимал, что ему уже подписали приговор.              — Почему тебя дисквалифицировали на первую игру сезона? — тихо спросила мама, чтобы ещё сильнее не пугать любимого ребёнка.              На лице брата отразились такие муки, что сразу стало понятно, что ему очень хотелось избежать обсуждения этого вопроса. Но выбора у него не было.              — Потому что я выращивал марихуану в теплице и маскировал куст иллюзией…              Папа выразительно посмотрел на маму. Значит, он уже говорил ей об этом, но она как всегда не поверила в то, что за её старшим сыном могут быть какие-то грехи. А теперь, когда он сам признаётся, не верить как-то трудно.              — Теперь расскажи, зачем спёр у меня мантию-невидимку, — твёрдо попросил папа.              — Хотел незаметно вывести из строя Кэмерона Грациано, чтобы Ливингстон заменил его менее опытным ловцом. Потом подслушал, что играть выйдет Ал, и пока он ходил к вам на согласование, я подлил в его кофе зелье Сна без сновидений…              — Ты провернул всё это у меня под носом? — перебил Джея Скорпиус, глядя на него таким взглядом, что даже мне стало страшно. — А если бы я не знал, что у него аллергия на грёбаный шалфей? Знаешь, где бы ты сейчас был?              Глаза Джеймса налились слезами.              — Вы приучили его к безнаказанности, — профессор Малфой посмотрел на мою маму, — и вот к чему это привело. Парню всего семнадцать, а он мог бы отправиться в Азкабан за убийство собственного брата.              — Со мной, кстати, всё в порядке, мам. Спасибо, что поинтересовалась, — как бы между прочим проговорил я, смотря в стену перед собой.              Малфой рядом со мной усмехнулся. Разумеется, моей матери абсолютно всё равно, как я себя чувствую.              — Молодец, что сказал правду, Джей, — папе, кажется, стоило больших усилий держать себя в руках. — Я тоже хочу сказать тебе правду и надеюсь, что немного опущу тебя с небес на землю. Я иногда подслушиваю, что говорят о тебе старшекурсницы. Если в общих чертах, то серьёзно никто не хочет с тобой связываться, потому что без богатых родителей ты нихрена из себя не представляешь.              — Гарри! Прекрати так говорить! — прикрикнула мама и бросилась к Джеймсу, чтобы успокоить его, но он резко сделал шаг в сторону.              — Я не дурак, — твёрдо ответил брат, смотря папе прямо в глаза. — Я прекрасно знаю, что со мной дружат только из-за денег и самоутверждения за мой счёт, потому что даже самый отбитый человек на моём фоне смотрится образцом приличия. Если бы мама не носилась со мной как с пятилетним, а ты бы хоть немного интересовался моей жизнью, вы бы уже давно поняли, насколько я жалкий. Да, я покупаю внимание других, чтобы хоть как-то заполнить чёрную дыру внутри. Вы и представить себе не можете, как я завидую Алу: Малфой ради него готов вообще на что угодно, а у меня такого человека нет. Даже Лили со всем её чувством собственного величия смогла влюбить в себя очень крутую девчонку… — на этих словах Джеймс захлопнул рот ладонью, потому что на эмоциях сказанул лишнего.       Лица родителей надо было видеть. Сначала их шокировало откровение Джея по поводу своей жизни, а потом ещё и новость о том, что их пятнадцатилетняя дочь встречается с девушкой.       — Эли ван Гарретт? — спросил я у брата.       Он молча кивнул.       Теперь паззл сложился. А ведь я сразу почувствовал, что между ними что-то более близкое, чем обычная дружба.       Мама упала обратно на стул и запустила пальцы в волосы, после чего подняла глаза на папу:       — Вызови её сейчас же.       — Не трогай Лили! — одновременно с Джеймсом сказали мы.       Папа тут же отложил перо, а мама откровенно удивилась, что мы с братом вдруг сошлись во мнении.       — Какой смысл пытать её? — я пошёл в наступление. — Спросишь, почему она не сказала тебе сразу? Потому что знала, что такой, какой она выбрала быть, любить её ты не будешь. Лили тоже не дура. Если на меня тебе насрать по всем фронтам, включая личную жизнь, то её ты в покое не оставишь со своими «это всё ненормально, несерьёзно, и ты это перерастёшь». Хорошо, что хотя бы Джей её не осуждает, хоть и неожиданно для меня.       — Так у тебя проблемы не только с тем, что Альбус слизеринец, но и с тем, что он встречается с парнем? — уточнил у моей мамы профессор Малфой.       — Почему ты молчишь? — мама проигнорировала вопрос и возмущённо уставилась на папу. — Тебя всё это устраивает, да? Джеймс в депрессии, дочь от рук отбилась, а ты ничего не замечаешь и не принимаешь меры?       — Я всегда буду на стороне своих детей, Джинни, — он, кажется, вообще не видел проблемы во всём этом. Впрочем, как и обычно. — Если Лили счастлива в отношениях, я не буду её трогать, с кем бы ни были эти отношения. А с Джеем я поговорю по поводу его состояния, и мы вместе найдём выход.       — Так, остановитесь, — к дискуссии снова присоединился профессор Малфой. — Ты сейчас серьёзно, Джиневра? Твой средний сын чуть не умер на глазах у всей школы, а ты даже не услышала, когда об этом было сказано?!       — Эта проблема уже решена, а вот другие — нет, — сухо ответила мама.       Я не смог сдержать слёз обиды. Одно дело, когда ты сам для себя решил, что твоей матери будет безразлична даже твоя смерть, но когда она говорит об этом тебе в лицо… Ощущения непередаваемые. Особенно если понимать, что я совершенно ничем этого не заслужил.       Такая позиция матери поразила даже Джеймса.       — Почему ты так по-разному к нам относишься? Мы же все твои дети, — он отчаянно пытался разобраться.       — Ты ещё ничего не понимаешь, Джей, — ответила мама снисходительным тоном, как будто ему действительно было пять лет.       — Разумеется. Я же всего лишь великовозрастный идиот, которого мамочка бережёт от взрослой жизни.       — Просто у неё нет причины меня ненавидеть, это происходит само собой, и ей стыдно в этом признаться, — объяснил я брату. — И всех нас ждёт такое же отношение, если мы не будем такими, какими нас хотят видеть. Мне уже легче это принимать, потому что я это предательство пережил шесть лет назад. А вам с сестрёнкой будет очень-очень больно.       — Когда ты приведёшь кого-то домой, чтобы вас благословили на брак, готовься выслушать по полной программе, — продолжил мою мысль Скорпиус. — Мамочка не отдаст тебя кому-то другому, потому что никто не сможет так же о тебе заботиться. А уж если это будет ещё и парень…       — Ни в коем случае, — поспешила вставить мама.       — Почему? Вообще-то Джеймсу нравятся не только девушки.       — Это правда, — согласился брат. — Если хотите знать…       Я перехватил его взгляд и приложил палец к губам, чтобы он заткнулся, потому что на эмоциях может всё вывалить и про первое сентября, и про Сочельник. Такие патологии уже ничем невозможно будет оправдать.       — Ладно, хватит, — Джеймс устало выдохнул и повернулся к нам с Малфоем. — Я всё понял. Простите, что доставал вас, но вы мне всё ещё не нравитесь. Просто чуть меньше, чем раньше.       Вот теперь узнаю старшего братца-придурка. Даже как-то полегчало.       Папа встал из-за своего стола и достал из кармана пачку сигарет, после чего оглядел всех, кто был в классе:       — Джей, ты остаёшься со мной. Остальные — на выход.       Мы со Скорпиусом слиняли первыми: задерживаться в этом цирке не хотелось ни на одну лишнюю минуту. Разговор был сложный, но зато я понял, что и без моего участия семья очень далека от идеальной. Мы все по сути сами по себе.