Hearty Dinner

Солнце уже давно ушло на покой. Босс портовой мафии, Дадзай Осаму, как обычно тренировал своего ценного подчинённого – Ацуши Накаджиму. У Осаму были достаточно странные методы проведения тренировок, тот мог избить или довести до слез подчинённого своими словами и действиями. Ацуши привык ко всему этому, и когда ему делали сильный удар ногой в живот, что стало уже привычным действием, он сразу вставал без лишних слез и криков. Когда же босс приказывал тигру оставаться на полу, тот всего немного приподнимался на локтях, оставаясь на месте в сидячем положении перед своим тренером, не смея ослушаться. В один день, не похожий на остальные, тренировка оказалась очень странной, как и сам приказ Осаму. Практика этой "парочки" проходила как обычно, как казалось на первый взгляд. В один момент Дадзай подошёл к Ацуши чуть ли не впритык, цепляясь за грудную клетку котенка и ломая одну из косточек. — Ах, какая жалость, хотелось вырвать это ребро, – с маниакальной улыбкой сказал шатен. Накаджима упал, с угла рта начинал течь тонкий ручеёк крови. Хотел тот уже подняться, но грубая перебинтованная рука остановила его, показывая мальчику, приказывая, чтобы тот не вставал. Тигру было невыносимо больно, и он знал, что регенерация не будет работать, пока рука босса лежит на нем. Рука начальника, которая лежала секунду назад на плече Накаджимы, приподняла голову парня вверх, заставляя смотреть боссу в глаза. Дадзай медленно, будто наслаждаясь моментом, убрал кровь со рта подчинённого большим пальцем, прямо как сметану со рта маленького котенка, но последующее действие немного удивило Ацуши. Осаму начал слизывать кровь тигра с большого пальца. Ацуши смотрел на него своими обычными, ничем не отличающимися пустыми глазами, хотя на личике можно было увидеть некое удивление. Шатену стало интересно, если вообще у того сердце? — Подай мне на ужин свое сердце, – тихо, вкрадчиво сказал Осаму. — Это приказ. Тигр опешил от этих слов, ком застрял в горле от испуга, не давая и вздохнуть. Он не мог сказать и слова, но, все же проглотив противный ком, он слабо кивнул, добавляя испуганное «что пожелаете, босс». Вечером, Осаму c нетерпением ждал за столом момента, когда его подчинённый выполнит приказ. Дверь распахнулась, впуская в комнату Ацуши. Парень подошёл и встал рядом с боссом, который сидел ровно посередине за длинным деревянным столом, накрытым белоснежным полотном. Перед Дадзаем лежала стерильно чистая тарелка, по бокам которой лежали вилка и нож. Ещё пять минут комната была заполнена напрягающей тишиной. Парень плохо себя чувствовал. Накаджима сильно дрожал и потел, руки казались неконтролируемыми. Он ужасно волновался. Страх сковывал, мешал думать и действовать. Кто бы не боялся, когда тебе приказывают вырвать свое же сердце? Тигр достал заранее приготовленную спиртовую салфетку, запакованную в маленький пластиковый пакетик. Вскрыв упаковку и вытерев руку об салфетку, тот резко, не желая больше пытать себя ожиданием, заставил своё тело призвать острейшие когти. Ацуши вставил руку себе в грудь, протыкая своё тело примерно на половину, стараясь протолкнуть к сердцу. Накаджима кричал. Из глаз текли слёзы, боль становилась сильнее с каждым движением руки внутри, а состояние ухудшалось в разы. Ацуши это не останавливало. Парень вырвал свое сердце одним резким движением и быстро положил на тарелку Осаму, лишь оставляя за своей рукой кровавые ручьи, пачкая белую ткань на столе. В глазах начало темнеть, ноги не держали от слова совсем. Непроизвольно отходя от стола, тигр упал на колени. Солёные, горячие слёзы боли лились ручьём, обжигая глаза и щёки. Боль в области груди не утихала, не смотря на действие медленной регенерации. Ацуши ничего не чувствовал, кроме физической боли. В его разуме он заслужил такое наказание. Он был недостаточно хорош для этого мира. Дадзай ехидно, почти сумасшедше улыбался, наблюдая за страданиями подчинённого. Тихие смешки заполняли комнату, Осаму хотел продолжения. Регенерация Накаджимы начала работать сразу после того, как парень вырвал сердце. Спустя короткое время он полностью восстановил дыру в груди, как и сердце, после чего поднялся, поклонился перед боссом и удалился из комнаты, не смея прерывать начальника. Дадзай остался сидеть один за столом с ещё бьющимся сердечком. Он жалел о том, что не смог поцеловать Ацуши, признаться подобным способом в любви, тем самым ещё снимая способность тигра. Он хотел посмотреть на быструю, но столь болезненную смерть любимого. За время раздумий сердце остановилось, но остыть не успело. Мафиози приступил к столь желанной трапезе, тщательно прожёвывая каждый кусочек. Хитрая, лисичья улыбка давала понять, что это не последний подобный приказ. Он задумал что-то ещё.