Игры богов

Ночью Драко почему-то снился Геракл. Странно: этот герой никогда не был его кумиром. Конечно, Драко читал мифы Древней Греции, все-таки он аристократ, образованный человек. Но он вообще к полукровкам симпатии не питает, так что больше ему нравились чистокровные боги. В частности Арес, которому вообще-то мало кто симпатизирует, будь то волшебник или маггл. Но уж никак не полубог, совершающий какие-то немыслимые подвиги… Тем не менее, именно в эту ночь Драко почувствовал нечто странное, что-то вроде духовной близости к герою Древней Греции. Во что, если бы от кого-то услышал, не поверил бы никогда в жизни. Потому что у него, слизеринца и аристократа, с древнегреческим героем не может быть совершенно ничего общего. Тем не менее, наутро ощущение не только не прошло, но и еще усилилось. Это мешало здраво рассуждать. Драко, пока они с Панси прогуливались вдоль моря перед завтраком, все больше чувствовал, как меняется его характер, его личность… Но поделать с этим ничего не мог, и пока решил плыть по течению. И Панси тоже менялась. Она стала какой-то более раскрепощенной, на нее заглядывались все встречные. Если бы Драко любил подругу, он даже стал бы ревновать. Но он по-прежнему относился к ней как к сестре. После прогулки пошли в ресторан в отеле. Завтрак был великолепен: шведский стол, огромное разнообразие. И Драко не испортило аппетит даже то, что Поттер и Уизли оказались в непосредственной близости от него. К тому же, как ни странно, ненависти к Поттеру он больше не испытывал. А что касается Уизли… тут все гораздо сложнее… Драко сам себе не мог поверить, но девчонка начала ему нравиться. Раньше он на нее внимания не обращал вообще, все его мысли тогда занимало золотое трио. Именно с ним происходили драки и ссоры. А с Джинни он особо не сталкивался. И почему-то только сейчас заметил, что девушка довольно красива. Раньше он просто не отделял Джиневру от остальных Уизли. Для него все они – многодетная семейка в дешевых шмотках. Теперь же перед ним внезапно оказалась красавица… и он не мог отвести взгляд. А дальше – больше. Драко понимал, что то, что происходит с ним, неестественно. Он, конечно, будет пытаться со всем этим разобраться… Но пока что его неудержимо потянуло… не поверите… совершать подвиги. Драко сам от этого находился в шоке. Вместо того чтобы купаться, загорать и вообще наслаждаться отдыхом, ему внезапно захотелось совершить что-то великое. Невероятно… Сам же терпеть не мог героев, которых на подвиги все тянет и тянет. Подкалывал Поттера с его миссией бороться с вселенским злом. Да и вообще считал, что человек должен жить ради себя, не ради других и не ради зыбких идеалов. И хотя со времени поражения в войне Драко многое понял, в основном его точка зрения не изменилась. И Малфой решительно не понимал, что с ним сейчас происходит. Он и еще кое-что заметил: Панси и Поттер так и пожирали друг друга глазами. Никогда бы не подумал… При этом на Панси пялились все, включая даже поваров и официантов, а она никого не замечала, кроме Поттера. А еще ужасней для Драко оказалось то, что он совершенно не хотел наложить на давнего школьного недруга парочку непростительных. Раньше это желание преследовало Драко постоянно, аж с самого первого курса. И его отсутствие казалось еще более пугающим и подозрительным, чем стремление совершать подвиги. Драко, в конце концов, решил, что ему срочно надо проветриться. Он сказал Панси, что хочет побыть один, подруга вовсе не возражала. И Драко пошел на пляж. Он надеялся, что хоть морской воздух сможет его отрезвить. Ночью Гарри видел во сне Ареса. Того самого древнегреческого бога войны. Надо сказать, что именно он был нашему герою особенно неприятен из всех мифических персонажей. И в этом нет ничего удивительного, всем известно, что Ареса не жалуют. А Гарри с детства руководствовался мнением других. Даже теперь, добившись успеха, он все еще не научился отстаивать собственное мнение. Но его никогда не интересовало, что на самом деле являлось причиной неприязни к богу войны? Личные эмоции или же мнение большинства? В отличие от подруги Гермионы, Гарри редко задумывался о столь сложных вещах. Но на этот раз все было по-другому, Арес больше не вызывал негатива. Более того, совершенно неожиданно Гарри (к своему ужасу) почувствовал нечто вроде духовной близости с ним. Ну да, даже звучит абсурдно. Но это так. Он видел многое из жизни Ареса и будто сам им был. Не просто понимал причины его поступков, а сам так поступал. Не просто осознавал его силу, владел ею… Конечно, подобные сны отнюдь не редкость. Многим снится, что они являются совершенно другими людьми. Рыцарями, магами, королями… И ощущения очень похожи на те, которые испытал Гарри. Но чаще всего снится перевоплощение в тех людей, на которых человек стремится быть похожим. Но уж никак не в глубоко ему неприятных… Но странно даже не это, а то, что, проснувшись, Гарри продолжал чувствовать себя единым целым с Аресом. Он старался списать это на больную фантазию, на то, что перечитал древнегреческих мифов с легкой руки лучшей подруги… да на что угодно! Просто поверить, что это все не на самом деле, что это все кажется… Но дальше - больше. Они с Джинни спустились на завтрак, девушка выглядела расстроенной и чем-то озадаченной. Гарри это волновало мало. Он вообще только сейчас осознал, насколько его спутница неинтересна. Да, она красива, и многие называют ее солнышком. Для Гарри это ничего не значит. Ему не такая нужна, его тошнит от этих всех «правильных девочек». Они осуждают всех, кто не подчиняется их правилам, считая свое поведение эталоном. Они не способны на поступки, настоящие чувства и страсти. Наверняка Гарри неправ, но именно так он думал тогда. Ранее всегда относившийся равнодушно к греческой и кипрской кухне, Гарри на этот раз поглощал ее блюда (особенно оливки) с наслаждением. Джинни удивленно на него смотрела. Он знал, что должен хоть ради приличия заговорить с ней. Но не хотелось делать ради приличия абсолютно ничего. А потом… Гарри, наконец, заметил Малфоя и Паркинсон. Драко его на данный момент абсолютно не интересовал, даже странно. Еще недавно его давний враг бесил до невозможности (в том числе и потому, что был вынужден заступиться за него, дабы отдать долг покойной Нарциссе). А теперь он смотрит на него и чувствует, что былая ненависть больше не беспокоит его. А вот Панси… никогда он не видел ее такой. Прекрасна, обворожительна, великолепна… На нее пялились все мужчины в ресторане (кроме Малфоя, как ни странно). Она вела себя так, словно такое внимание для нее - вещь вполне себе обыденная. Она смотрела на них с высокомерием и легким обещанием, будто осознавая, как хороша, и не желая лишать всех надежд. И только на него смотрела иначе… Только во взгляде, направленном на Гарри, читалась страсть... и что-то еще (неужели, любовь?). И он поймал себя на мысли, что отвечает ей тем же. И скрестились две пары глаз. Они не замечали больше никого, им не было дела ни до Малфоя, ни до Уизли. Единственное, чего они страстно желали, это поскорее остаться наедине. Вскоре Малфой вышел на улицу, а Панси пошла в сторону лифта, взглядом пригласив Гарри следовать за собой. И он не смог упустить момент… Сам не помнил, как объяснил свой порыв Джинни: девушка обиделась, но до этого ему не было совершенно никакого дела. Самое главное – это то, что вскоре они с Панси, наконец-то, смогут побыть наедине. Во сне Панси Паркинсон видела Афродиту. Странно… Вот уж с кем у нее не может быть ничего общего. Как и любая аристократка, дома мисс Паркинсон получила всестороннее образование, в том числе изучала мифы Древней Греции. И всегда была убеждена, что древнегреческих богов не существовало, да и существовать не могло. Ей почему-то казалось, что в мире, в котором живут волшебники, способные творить невероятное для магглов, нет места другим мистическим силам. Но мифы девушка изучала внимательно и с интересом. Она знала, что Афродита нравится многим, и кое-где до сих пор существуют ее культы. Ей лично эта древнегреческая богиня внушала лишь антипатию. Потому что она пользовалась тем, что от природы наделена даром внушать любовь. Она соблазняла, влюбляла, рушила судьбы… Панси, хоть и слизеринка, имеет совершенно определенные понятия о том, что такое хорошо, а что такое плохо. И никак не могла понять, почему то, что для волшебников немыслимо и ужасно, для богов в порядке вещей. Но на этот раз Панси, видя во сне Афродиту, не испытывала абсолютно никаких отрицательных чувств. Более того, она впервые ее понимала, потому что не со стороны это все видела, а словно сама являлась богиней любви. Это так странно, являться кем-то, кого не выносишь и категорически не понимаешь, когда собственные действия повергают в ужас, но ничего не можешь с этим поделать. А потом настолько к этому привыкаешь, что уже не видишь ничего особенного. Самое жуткое – это то, что после пробуждения все эти ощущения остались, Панси по-прежнему ощущала себя Афродитой. Она пыталась списать все на переутомление, сделать вид, что ей показалось… Но когда они с Драко вышли на завтрак, окончательно убедилась в реальности произошедшего. На нее пялились все: от богачей до официантов. А самое странное то, что Панси это совершенно не смущало, будто такое поведение окружающих для нее в порядке вещей. И это при том, что уж она-то мужским вниманием избалована никогда не была. Теперь же она вела себя так, будто привыкла к нему с детства. И ее нисколько не шокировали многочисленные восхищенные взгляды. И не доставляли удовольствия, словно являлись чем-то обыденным. Она искала одного-единственного человека, но пока что не могла понять, кого. Обычно, когда туристы в первый раз оказываются в ресторане отеля, они несколько теряются. Даже если уже где-то отдыхали. Потому что все же место новое… Но Панси чувствовала себя вполне уверенно, будто и раньше частенько заходила сюда. Это тоже необходимо обдумать, как и изменения в поведении Драко. Он словно тоже стал кем-то другим, но Панси пока что не могла понять, кем. Но тут все ее мысли улетучились – в ресторан вошел тот, кого она подсознательно ждала. Гарри Поттер. Но он тоже был совершенно другим. Откуда-то в нем взялись непоколебимая уверенность в собственных силах, идеально прямая осанка и твердый взгляд. И Панси к нему неудержимо тянуло, словно магнитом. Ее не интересовало, что вместе с Гарри пришла Уизли, она сознавала, что эта девочка не помеха для нее. И оказалась права. Как только они с Гарри встретились взглядами, стало ясно, что и он испытывает то же самое. Любовь это, или страсть, пока не понятно до конца. Ясно одно – их неудержимо тянет друг к другу. Умом-то Панси понимала, что все это наваждение, что не может такое случится за ночь и пару утренних часов. Ей даже казалось, что это все еще продолжение сна, настолько нереально происходящее даже для волшебницы. Казалось, что она вот-вот проснется… И, тем не менее, Панси оказалась не в силах противиться желанию. Ей просто хотелось быть вместе с Гарри, и не было ничего сильнее этого желания. Ее не интересовало в этот момент ничего, кроме того, как бы поскорее оказаться с Поттером наедине. Вот Драко, наевшись, сообщил, что хочет прогуляться. И Панси поняла, что надо делать. Она пошла к лифту, взглядом пригласив Гарри следовать за ней. А там они доберутся до номера и смогут отдаться порыву страсти. На тот момент для Паркинсон это было важнее всего. А вот Джинни ничего не снилось ночью, усталость сказалась. И когда она встала наутро, не заметила в себе ничего необычного, чего не скажешь о спутнике. Гарри всего за одну ночь разительно переменился. Джинни часто замечала, что ее парень излишне робок. Он слишком опасался огорчить людей, постоянно на всех оглядывался, готов был пожертвовать собственным мнением в угоду большинству. И девушке это казалось странным: Гарри ведь избавил мир от Вольдеморта, прошел через множество тяжелых испытаний. Казалось бы, уж он-то должен как никто понимать, как важно в жизни поступать, как считаешь нужным и дышать полной грудью. Но почему-то именно Гарри всегда шел на поводу у большинства. Которое, очевидно, в благодарность за спасение от тирана решило устроить его жизнь. Его же, как обычно, не спросили… И он нисколько не возражал. Это порой бесило Джинни и стало одной из причин разочарования в любви к нему. И вот теперь все изменилось. Гарри стал непоколебимо уверенным в себе, его движения и слова стали более резкими, даже надменными. Джинни отметила, что он стал отчасти похож на Малфоя. А что ее неприятно поразило, так это его пренебрежительное к ней отношение, неизвестно откуда появившееся. Они с утра и перекинулись-то всего парой слов, но и без них все ясно. Тем не менее, на завтрак спустились вместе. В ресторане Джинни понравилось, хотя после хогвартской еды удивить ее сложно. И девушке нравился шведский стол, она же жила в большой семье и привыкла сразу хватать самое лучшее. Пробуя греческую еду, она даже ненадолго позабыла об утренних переменах. Но, как говорится, дальше - больше. В ресторан вошли Малфой и Паркинсон. И Джинни снова заинтересовалась слизеринцем. Ее даже поразила мысль, что, по сути, он ничуть не хуже ее Гарри. Просто она очень хотела любить прекрасного принца, а большинство таковым и считало Мальчика, который выжил. А слизеринский принц? Да, это не принц на белом коне из сказки… Но кто сказал, что в жизни все должно быть шаблонно. Еще недавно Джинни напугала бы мысль, что ей нравится Малфой. К тому же, а что мама скажет? Но раз уж все и без того перевернулось вверх тормашками… И это отнюдь не преувеличение. Джинни заметила, какие взгляды друг на друга бросают ее парень и Паркинсон. Как будто съесть друг друга хотят! Всем наблюдателям видно, что они сгорают от страсти и ждут не дождутся возможности уединиться! Джинни даже покраснела от унижения… Но не она одна… Многие женщины с возмущением взирали на то, как все их спутники пялятся на Паркинсон. Прямо как на богиню Афродиту… И это тем более странно, что в Хогвартсе не было ни одного желающего встречаться с этой дурнушкой… Джинни даже интересно стало, что дальше-то будет. А дальше Драко покинул свою спутницу, и у Паркинсон оказались развязаны руки. Она всего через пару минут тоже встала и направилась в сторону лифта, а Гарри последовал за ней. Джинни могла бы попытаться остановить своего парня, устроить скандал … Но не видела в этом смысла. В конце концов, он же ей не нужен, и не стоит обманывать ни себя, ни его. Так что Джинни решила пустить это на самотек и пойти наслаждаться кипрской природой. Она ведь ради этого сюда приехала? Снова девушка гуляла по набережной, она почти забыла о потрясшем ее событии прошлого вечера. Но внезапно все повторилось. И снова прямо из воды возникла огромная голова, уставившись на девушку. Но на этот раз гигантский рот открылся, и были произнесены слова: «Я сделал выбор, ты – моя невеста!». И в следующее мгновение огромная волна нахлынула на нее, увлекая в пучину. Уже показалось, что это конец. Девушке стало страшно. Это был ледяной, пронизывающий до костей ужас. Она ничего подобного не испытывала даже во время войны. Но тут Джинни почувствовала действие мощного манящего заклятия, и, отлетев на несколько метров от воды, упала прямо в объятия Драко Малфоя. Посейдон выбрал себе невесту. Опять. Сколько же их было… с давних античных времен идет эта традиция. А начало положено случаем, почему-то не нашедшем отражение ни в одном мифе. Это было давно, некоторых богов еще и на свете не было. Посейдон влюбился в первый и последний раз. Да, боги тоже были молоды, у них когда-то тоже закипала кровь. Ее звали Рианна, она была красива, напоминала солнышко рыжими волосами и теплой улыбкой. И Посейдон страстно хотел соединиться с ней и никогда больше ее не отпускать. Девушка ответила ему взаимностью, они стали жить вместе, и больше ничего не имело значения для Посейдона. Он забыл обо всем, престал выполнять свои прямые обязанности. В результате реки, ничем не контролируемые, вышли из берегов, и мировой океан грозил затопить всю сушу. Зевс, верховный бог, пригрозил брату, потребовал от него прекратить эту связь. Но Посейдон ответил, что он скорее сложит с себя полномочия и станет жить простым смертным, чем расстанется с Рианной. Но Зевс не был намерен отпускать брата. Он умертвил Рианну и с помощью бога царства мертвых Аида запрятал ее в глубины Тартара. И там несчастная возлюбленная Посейдона вечно расплачивается за их любовь. Посейдон был вне себя от горя. Долго-долго он пытался найти Рианну, но не достиг успеха. И тогда, не добившись ни милости Зевса, ни помощи Аида, решил проводить этот ритуал. В знак того, что не смог воссоединиться с любимой навсегда, он назначал себе невест, проводил с ними ночь, а потом умерщвлял. Много столетий Зевс закрывал на это глаза, другие боги были ничуть не менее жестоки, да и он думал, что рано или поздно Посейдон одумается. Но когда давно миновали античность и новое время, а древнегреческих богов стали считать просто воспоминанием, верховный бог собрал всех и сказал, что пора бы угомониться. Но Посейдон добровольно не пожелал отказаться от ритуала. Вот тогда Зевс и постановил, что, если очередная невеста Посейдона сумеет избежать смерти, ритуалу конец. Посейдон согласился, он был убежден в невозможности такого исхода. И вот теперь смотрел на свою новую невесту. Определенно, девушка красива. Рыжеволосая, с добрым взглядом… она чем-то напоминала Рианну, как и множество остальных. Посейдон решил даже поближе ее рассмотреть. Он выплеснул свои воды, сотворив гигантскую волну, намереваясь утащить девушку в пучину, а потом выбросить на берег (она еще для ритуала нужна). И каково же было негодование древнего бога, когда какой-то смертный волшебник помешал ему, притянув девушку к себе! О волшебниках боги в античности и слыхом не слыхивали. Узнали они о том, что есть смертные, умеющие творить заклинания, сравнительно недавно. И некоторых богов это сильно задело. Потому что за множество веков они привыкли, что смертные не должны обладать тайными знаниями (вспомнить хотя бы то, как они распоряжаются порой знаниями, которые дал им Прометей). В общем, боги даже всерьез задумывались об истреблении волшебников. Но Зевс запретил. Он почему-то решил, что волшебники тоже имеют право на существование. Возражать никто не посмел. Теперь же этот волшебник смеет… И кстати, этот тип кого-то Посейдону напомнил. Не внешностью, блеском в глазах. Но древний бог решил не опускаться до уровня смертных. Решил, что никто ему не в силах помешать… Повторять попытку он не стал, все равно они с этой девушкой вскоре очень близко познакомятся. Посейдон, как и каждый год, подал знак своим служителям. И удалился в полной уверенности, что судьба рыжеволосой решена. Драко на улице почувствовал себя гораздо лучше. Там не было Панси и Поттера, которые еще больше озадачивают своим нетипичным поведением, и можно было спокойно подумать. Потому что его личное сумасшествие не только не прошло, но и начало все больше усиливаться. Драко даже порой ловил себя на мысли, что осматривается по сторонам: кому бы помочь. Абсурд! Не то, чтобы Драко не помогал никому никогда в жизни. Такое случалось, и даже порой бескорыстно. Но чтобы специально выискивать тех, кому нужна помощь… В общем, искать долго не пришлось. Драко стоял неподалеку и видел все своими глазами: вот Джиневра Уизли стоит, любуясь морем (девушка в этот момент была поистине прекрасна), вот к ней несется стремительный поток воды, и Драко понимает, что Уизли сейчас просто унесет в море. Он знает, что это все неспроста (все же он волшебник и кожей чувствует такие вещи), и понимает, что Джинни просто не успеет среагировать. И молниеносным движением выхватывает свою палочку, используя манящие чары. Позднее Драко будет задавать себе вопрос, что его побудило это сделать, но ответа так и не найдет. А ему будет очень хотеться узнать, спас ли он Джинни по собственному желанию, или же оттого, что был в то время сам не свой. А может быть, это просто ничем не объясняемый порыв, что-то вроде условного рефлекса? Но на тот момент основным все же являлось то, что у Драко все получилось: он сумел вырвать девушку из потока пучины, и они вместе упали на песок. Раньше Драко ни на шутку бы разозлился при мысли о том, как губительно это падение для его одежды… да и вообще имиджа. Теперь же его это волновало до смешного мало. И ему было даже приятно, что на нем лежит столь симпатичная особа. Правда, продолжалось это недолго. Джинни вскочила на ноги, следом поднялся Драко. Девушка смущенно произнесла: - Спасибо, мистер Малфой. Простите, что так вышло. - Ничего страшного, был рад помочь. И кстати, я тебя старше всего на год. Если не против, мы можем перейти на «ты». - Но в школе… - Со времен школы многое изменилось. Правда, если ты до сих пор считаешь меня врагом… - Нет. Да и в школе ты был врагом Гарри, Гермионы, Рона. Но мы с тобой не враждовали никогда. - Я думал, их враги – твои враги. - Ну… у меня есть и своя голова на плечах. - Значит, договорились, Джинни? - Договорились, Драко. - Кстати, какие у тебя на сегодня планы? - Хотелось бы изучить город. Все же в Лимассоле я впервые… да и вообще на Кипре, сказать по-честному. - В таком случае, леди, могу предложить свои услуги, с удовольствием проведу экскурсию. - С радостью соглашусь. Это был прекрасный день, и Драко было даже все равно, насколько он контролирует свои мысли и действия. Потому что он был счастлив вот так, прогуливаясь с Джиневрой, как никогда и ни с кем. Они изучили город, искупались в море, пообедали в таверне, той самой, что вчера с Панси. И даже заказал Драко то же самое рыбное мезе. Но на этот раз он был там с девушкой, которая ему нравится (нет смысла себя обманывать), и был счастлив. А когда они возвращались в отель, Драко поцеловал Джинни, и она ответила ему. И почему-то именно этот поцелуй поставил все на свои места. Неожиданно Драко со всей ясностью понял, что произошло с ним, Панси и Поттером. Джинни осталась послушать кипрские песни, у них как раз был вечер фольклора, а Драко пошел в свой номер, уверенный, что застанет там Панси и Гарри. Им определенно было что обсудить. Гарри и Панси было хорошо как никогда. Впервые в жизни они чувствовали себя свободными. От обязательств, от необходимости что-то для кого-то все время делать, притворяться теми, кем не являются. Хотя они до сих пор не были уверены, что это действительно они, им это уже казалось абсолютно не важным. Потому что они были свободны и счастливы, и это самое главное. Это же здорово: не быть скованными какими то ни было рамками, не думать, кто и что скажет, не бояться осуждения… Такое ощущение легкости… И даже не важно, что будет завтра. Потому что здесь и сейчас они абсолютно счастливы. Они пробыли в номере до самого вечера, наслаждаясь обществом друг друга, им никогда так не сносило крышу. Не то чтобы Гарри забыл Джинни и свои обязательства, но это все находилось где-то в очень дальнем уголке сознания. А настойчивый внутренний голос (который ему все кого-то напоминал), настаивал на том, что Гарри не должен никому и ничего, что он сам должен творить свою судьбу, что те, кто пытается заставить его жить по своим правилам, сами перед ним в неоплатном долгу. А ведь Гарри никогда раньше об этом не задумывался. Его же растили вдали от славы, и он так и не научился пожинать ее плоды. Более того, ему все время твердили, что от него чего-то ждут. Они, конечно, руководствуются лучшими побуждениями, большинство, по крайней мере. Естественно, думают, что мальчик-сирота не сможет выбрать в жизни правильный путь, что ему нужно помогать и подсказывать. Сам же Гарри с удивлением обнаружил, что в подсказках не нуждается. И даже если он ошибется, пускай. Это будут только его ошибки, и он сам за них ответит. Это ведь лучше, чем жить по чьей-то указке и жалеть об этом. Что же касается Панси, ей очаровательный женский голос в голове нашептывал, что она привлекательная особа, что она достойна любви. Этот же голос говорил, что Панси просто сама себе внушила, что она дурнушка, и поэтому на нее не смотрели молодые люди. А на самом деле это вовсе не так. Просто окружающие чаще всего относятся к человеку так же, как он к себе относится сам. И если она просто поверит в себя, в свою красоту и неотразимость, все мужчины будут у ее ног. Действительно, а с чего Панси взяла, что она некрасива? Ведь красота бывает очень разной, иногда даже состоит из, казалось бы, одних недостатков. К тому же это определение настолько субъективно, что его невозможно подогнать под какие-либо четкие критерии. Семья. Они не любили Панси никогда, все время старались уязвить, принизить ее. Девушка никогда не слышала от них слов похвалы. Наоборот, постоянно ей говорили, что она не достойна быть Паркинсон, что не достаточно для них послушна, опрятна, красива… Отсюда заниженная самооценка, отсутствие даже попыток открыть в себе леди. Панси и не думала, что когда-нибудь узнает, что чувствует девушка, когда все мужские взгляды прикованы к ней. Она привыкла быть в центре внимания только во время выступлений в суде. Привыкла бороться за уважение. Но ей никто не говорил, что она заслуживает любви. А теперь ей было очень хорошо с Гарри. И если это влияние каких-то неведомых сил, пусть будет так. Они заказали в номер шампанское и клубнику и решили оттуда не выходить вообще. Они совсем забыли о существовании Джинни и Драко, весь огромный мир сузился до размеров номера в отеле, и им казалось, что на свете существуют только они двое... Эта гармония продолжалась почти весь день, но ничто не вечно под луной. И вскоре, нарушив уединение сладкой парочки, в номер зашел собственной персоной Драко. Эрик Райт никогда не хотел стать прислужником Посейдона, но причудливы повороты Судьбы. Его отец эмигрировал на Кипр из Америки, и уже здесь встретил очаровательную киприотку, влюбился и женился. А эта самая киприотка происходит из клана древних служителей Посейдона, почитателей его культа. И она сумела обратить отца Эрика в свою веру. Так что, в принципе, у юноши не было иного пути, кроме как посвятить жизнь служению Посейдону, как остальные члены его семьи. Брат и сестра Эрика преданы Посейдону беззаветно, они живут только служением древнему богу. Один только Эрик не в остальную семью. Только его одолевают сомнения, он один не любит мифы Древней Греции. На взгляд юноши, там слишком много жестокости, деяния богов в большинстве своем не вызывают в его душе никаких положительных откликов. Именно поэтому его очень тяготит обязанность прислуживать невесте Посейдона, а сам обряд и вовсе ужас наводит. Эрик помнит прошлый обряд, проведенный год назад, будто бы это было вчера. Он помнит прекрасную девушку, выбранную жертвой. Помнит ее глаза, отражающие непонимание и ужас. Боль оттого, что ему приходится в этом участвовать. Ужас от осознания того, что заманивает на верную смерть невинных жертв его родной брат. У Элла это, и правда, получается виртуозно. Наверное, потому что его не мучают мысли о правильности их действий. Он слепо верен господину. И правда считает, что стать невестой Посейдона – великая честь. А Эрик еле сдержался, смотря на ритуал. Ему так хотелось помочь девушке. Он знал, что несчастную ожидает смерть, он так хотел помочь… но не мог… И еще долго после ритуала мучился кошмарами. А теперь снова Элл заманил следующую избранницу Посейдона – красивую рыжеволосую девушку, прибывшую на остров совсем недавно. Молода, красива… Эрик видел ее днем гуляющей с симпатичным парнем, богатым и уверенном в себе. Он считал несправедливым то, что она должна умереть ради какого-то ритуала. Между тем ритуал начался. Дело осложнилось тем, что девушка оказалась самой настоящей волшебницей. Она сумела на время всех дезориентировать с помощью волшебной палочки. Но сестра Эрика, Пандора, плеснула жертве Посейдона в лицо жидкостью-дурманом. И после этого красавица уже ничего не соображала, покорно позволяя готовить себя к встрече с «женихом». Но Эрик решил, что с него хватит. Сбежать не составило особого труда, благо все были заняты приготовлением, на него внимания особо никто не обращал. А потом возник вопрос – как быть дальше? Ясно одно: действовать надо быстро, пока все не узнал вездесущий Посейдон. И Эрик решил все рассказать друзьям девушки. Он знал, что приехала она не одна, как и то, что гуляла вовсе не со своим парнем. На ресепшене обаятельный Эрик без труда выяснил и номер девушки, и ее кавалера. Конечно, для начала он побежал к спутнику несчастной, но там оказалось закрыто. Думал Эрик недолго. Необходимо спасти девушку, а парень, который с ней проводил весь день время, явно неравнодушен к ней. И то, что он прилетел на остров не один, в сущности, ничего не меняет. Так что юноша ворвался в номер мистера Малфоя… и с удивлением обнаружил там больше народу, чем предполагал.