Экскурсия в блок тринадцать

— Дядюшка, погладь меня… — он спокоен и это так заразительно… Кибер был прав: дверь почти незаметна. И сейчас её искать не хочется. От недавней истерики ничего не осталось. От недавнего вообще осталось мало. — Яся… — гладит, конечно же. Но… В каком-то полуобморочном, хоть и счастливом, состоянии. Так что с ним особенно и не поговорить. Да и о чём сейчас?.. Всё хорошо. Да, здесь и сейчас, когда, наконец, всё отдано, чтобы быть рядом…       А вот и… Снова то же «окошко». Экскурсия номер три?.. — …А здесь мы наблюдаем сцену восемнадцать плюс, на которую особо впечатлительным и хомякам смотреть не обязательно, — Кибер фыркнул, покосившись на нас. — Если сейчас восемнадцать, то что я буду делать потом? — я довольно зажмурился, крепче вжавшись в дядю. Ну, если Кибер шутит, это ведь уже неплохо? — Что у них там?.. — Истребитель… Так и не заглянул, похоже! — Сидят. На внешние раздражители не реагируют, по-моему, это любовь. — А? — Семён до сих пор дотягивался до окошка с трудом. — В этом нет ничего смешного. Если ты серьёзно… — Товарищ директор!.. — видимо, самым смешным для Кибера оказалось обращение к нему на «ты». — То это преступление похлеще всех других, причём с нашей стороны — тоже, — Истребитель как будто не смутился. Как будто. Весьма и весьма как будто. — Ладно Вам, они просто… — Обнимаются! — я не знаю, что может заставить стесняться Семёна. — А, это… Хорошо. Но отвечать им всё равно придётся.       Он, конечно, не видел ни дядю, ни меня, а иначе вряд ли бы подумал, что мы станем… Да и чего он ещё не понял? Кажется, я всё рассказал ещё при аресте… — Дай посмотреть! — надоедливый грызун забрался Растяпкину на голову. — Лучше бы мышек с собой взяли, — всё же решив подать голос, лениво заметил я. — Что ты, мышей он боится, а вот хомяк… — но кроме меня дядиного мурлыканья никто не разобрал. — А вот хомяк раздражает меня, дядюшка, — может быть, далеко не так непонятно для чужих ушей, отозвался я. — Что?! Да я тебя!.. — Фёдор чуть не ввалился в окошко, но тут же был пойман Семёном. — Достал… И, вероятно, планируешь сделать так снова. Знаю… — я лениво зевнул. — Слава, ты специально?!. — по страдальческим ноткам в голосе Семёна было заметно, что готовил он пламеннейшую речь, но в какой-то момент резко передумал. — Специально… всю жизнь специально… Но тебе я зла не желал, честно… — хотя, предполагаю, что тот же хомяк уже никогда не даст тебе в это поверить. — Дурак ты, Слав… — Да… прямо как Иван-Царевич, — но ему надо было подождать три дня. А мне, наверное, целую вечность. — Царевич… Предавать-то?!. Эх… — Ты всегда знал. И все остальные тоже всегда знали. Какими бы хорошими ни были окружающие, к родным всегда тянет больше, — и уж тебе ли меня не понимать!.. — Перестань!.. — Как скажешь… — я лишь бессильно улыбнулся. Не хочу криков… — Думаю, можно заканчивать… — Кибер явно не безынтересно косился в сторону директора. — Возможно. Ты совсем не раскаиваешься? — впервые заглянул. Как будто и правда думает, что вдруг стану просить меня выпустить и дать шанс всё искупить… — Ради чего? Вы ведь никого ни к кому не пускаете. Почему Вы не сказали правду? — о которой я узнал совершенно случайно, когда… Доставал всё необходимое. — Пока была возможность… летального исхода, не следовало обнадёживать, — голос Кибера всё-таки стал суше. — Тайное становится явным, даже если речь о секретных агентах… Не моё дело, верно? Но я бы не простил. — Достаточно. Идёмте. Конечно, это не побег от разговора. Потому что бежать уже поздно. Но… надеюсь, они ему скажут. — Понимаю… До скорого, — щелчок — и небольшого проёма в двери больше не было. — Дядюшка… — я потянулся наверх и чмокнул его в щёку. — И что теперь? — ведь я не смог его вытащить. — Ждать, наверное… — он всё-таки затащил меня к себе на колени. — С такими порядками эта шарага долго не проживёт. — Надеюсь… Но всё равно они не имеют права… Дольше положенного срока, — а я так и вообще несовершеннолетний… Нет, от ответственности это не… Но тем не менее. — Твоего не найдут, чтобы взыскивать… — Да кому он нужен? Главное, чтобы не разделили, остальное… ерунда, — если бы дядя правда знал, что было после экскурсий… Но незачем. Особенно теперь. — Остальное легко решается парой нехитрых манипуляций с дверью. — Убежим? — почему-то… так естественно, но в то же время, я… почти в восторге от этой мысли. — Не до старости же тут сидеть! — Нет… А почему же ты раньше не сбежал? — Бежать. Значит скрываться. Значит, тащить тебя с собой под видом похищения, что не очень хорошо для психики шестилетки… И десятилетки также. Или оставлять тебя здесь. — Я бы не пережил… — беззвучно признался я. Нет, побег — легко, а вот… — Осторожнее со словами… Теперь в любом случае надо бежать. — Это осторожно. Настолько, насколько возможно, — я вздохнул. Но теперь уже об этом не нужно. С самого начала было не нужно… — Сегодня? — Завтра. По-моему, ты всё-таки устал от всего этого. — Устал… Особенно стараться для чужих желаний, — но неужели мы проведём здесь целую ночь? Целую ночь и… ничего пока что не нужно делать. Непривычно. Почти до дрожи. — Знаешь, на отдых тоже нужно время… Даже если совсем чуть-чуть. — Да… А можно и больше?.. — Времени? Можно. — Дядюшка, только вот… Не трудно засыпать, если много отдыхаешь? — если вспомнить вторую экскурсию — нет, не трудно. Но если вспомнить каникулы, которые… У нас откровенно слишком короткие!.. — Смотря о чём думать. — А думать это, разве, не другое? — Думать… всегда разное. Со мной заснёшь? — Да. Сегодня уж точно… И завтра… И ещё долго. — Отлично… С возвращением? — «Возвращением»?.. — впрочем, уверен, я знаю. В объятия того, кто дорог. И того, кому. — Да.