Грязь

      Сегодня в Сумеру необычайно холодно. Дождь льет как из ведра уже несколько часов подряд и я кутаюсь в хаори, глупо надеясь на то, что тонкая ткань сможет меня согреть. Сора явно разозлится из-за моего внезапного утреннего ухода, но продолжать сидеть в четырех стенах уже не могу, с каждой минутой ощущаю, будто постепенно схожу с ума. Неосознанно придерживаю ненамного выросший живот, задумываясь о том, что Сора становится крайне беспокойным, когда я ношу открытую одежду, из-за чего мне зачастую приходится натягивать на себя растянутое тряпье, лишь бы не видеть его пристальных, пропитанных чернеющим негативом, взглядом. Стараясь как можно беззвучней открыть входную дверь, я делаю несколько аккуратных шагов, чувствуя, как тепло душного дома проносится по коже. Я усаживаюсь на стул, чуть прикрывая глаза, и делаю пару глубоких вдохов, короткая прогулка до города вымотала меня почти до предела. Ноги гудят, мышцы сводит неимоверно сильно и я морщусь от столь неприятных ощущений. — Где ты была?, — Сора появляется за моей спиной крайне неожиданно, я чуть дергаюсь от громкого холодного голоса. Он стоит со сложенными на груди руками и буравит меня тяжелым взглядом, будто бы я самый настоящий грешник, представший перед судом. — Ходила в город, — проговариваю я, стараясь держать себя в руках, — ты же сам прекрасно понимаешь, что я уже не могу сидеть на месте. Ты меня словно на привязи держишь. — Ради твоего же блага. — А я не могу избавиться от ощущения, что тебе просто нравится доминировать надо мной. Ты прекрасно знаешь, что сейчас я не смогу дать тебе отпор и охотно пользуешься этим, — не выдерживаю я, слету вываливая все накопившееся за несколько месяцев. — Я пытаюсь тебя уберечь. — Сегодня мне нужно посетить врача, — отвечаю я, медленно поднимаясь на ноги, — ах, да, совсем забыла. Сделать мне это нужно сейчас. Он даже бровью не ведет из-за моих язвительных комментариев, лишь провожает смирительным взглядом, когда я вновь покидаю дом. За последние дни мелкие ссоры становятся самой настоящей обыденностью, я даже начинаю привыкать к извечным перепалкам и недомолвкам, хоть и чувствую разрастающуюся внутри обиду. Кажется, будто ненависть Соры к этому существу постепенно начинает перекидываться и на меня саму, я все чаще замечаю презрительный, надменный взгляд, коим он часто окидывал меня в самые первые наши встречи, когда я знала его только, как Шестого Предвестника. Мы словно откидываемся назад, стирая подчистую, все, что между нами было, возвращаясь к исходной точке. Он словно вновь становится прежним, уставшим, злобным и обиженным на весь мир Сказителем. Я вновь начинаю чувствовать себя пустым местом, будто и не было всех этих месяцев со дня в Гандхарве и мы остановились в маленьком домике старушки Умэке, на краже моего дешевого браслета. Когда не было еще никаких нас, только моя глупая влюбленность и его одержимость гнозисом. Дождь только усиливается и я прикрываю глаза на мгновение, чуть прикрываясь рукой от надоедливых капель. Сегодня должен быть последний поход к врачу, после он будет ждать меня только через два месяца, чтобы оценить мое состояние и подготовить к, так скажем, финишной прямой. Я наконец-то отмучаюсь и, надеюсь, весь этот хаотичный ворох непонятно чего наконец-то встанет на полочки, в дальний угол, со временем растворившись в никуда. Дорога словно занимает целую вечность, из-за пронзающего холода и сильной усталости время тянется до противного долго. Я без стука заваливаюсь в кабинет, даже не удосужившись постучать, дабы убедится в том, что доктор никого не принимает. Моя удача, я натыкаюсь лишь на удивленный взгляд мужчины и выдыхаю. Он встает из-за стола, беря небольшую черную кружку и протягивает мне, попутно хватая со спинки стула небольшой махровый плед. — Ты выглядишь очень взволнованной, это тебя успокоит, — я принимаю из его рук препарат и чувствую, как он накидывает на мои плечи плотную серую ткань, чуть улыбаясь, — и тебе нужно согреться. Пока я просто задам несколько вопросов, а потом проведем осмотр. Я киваю, делая небольшой глоток горьковатой жидкости. Он еще с минуту копается в бумажках, после чего поворачивается ко мне, складывая руки за спиной. Наш разговор как-то сильно затягивается и я начинаю задумываться о том, что за столь длинный промежуток времени к нему не пришел ни один человек, будто бы он решил полностью посвятить день моей персоне. Может, он начал работать по записи, дабы не было кучки толпящихся под дверью людей? Каждая наша встреча запланирована, он сам назначает нужный день, за мной остается только не забыть и вовремя прийти. Не замечаю, когда он укладывает меня на скрипучую кушетку, чуть поднимая тонкую ткань хаори, и я чувствую, как усталость с каждой минутой усиливается, давя всем своим существом на каждую мышцу моего тела. У него кожа будто наэлектризована, меня передергивает от каждого касания, будто бьет мелкими разрядами тока. А может, я становлюсь слишком чувствительной из-за того, что выматываюсь до предела практически каждый чертов день. Он как-то странно улыбается, отходя к столу и меня отчего-то передёргивает, я снова начинаю чувствовать крайне ощутимые, возможно, немного болезненные движения и морщусь, стараясь отвлечься от неприятных ощущений, фокусируясь на собственном дыхании. Доктор делает какие-то пометки в своем блокноте, чуть прикусывая неболшой деревянный карандаш, и вновь усмехается. — Все идет отлично, — я стараюсь сесть, но тело отказывается слушаться, будто полностью парализованное, — плод крайне силен, еще и умудряется защищать тебя, впитывая в себя всю ту отраву, что ты пила до этого в этих стенах. Сказитель так его ненавидит, а это существо еще не родившись умудряется спасать своей мамаше жизнь. Твой благоверный безусловно снимет шляпу, когда все закончится. На твоих похоронах, если быть более точным. Я стараюсь сморгнуть подступающую перед глазами дымку и сглатываю противный ком в горле. До меня доносится ехидный смех и я умудряюсь разглядеть его - его хищную улыбку, образ врача, наблюдавшего за мной все это время, будто рассыпается в пыль, оставляя за собой лишь до боли ненавистный мне образ. Второй Предвестник в очередной раз смог обвести меня вокруг пальца.

***

Холод небольшого тёмного помещения, кажется, пробирает до самых костей. У Второго собственный пир в душе, с овациями и мнимым самопровозглашением. В его руках скоро окажется ключ к его собственным замыслам, новый невероятно стойкий экземпляр, преградой к которому является слишком самоуверенный прототип сëгуна и слишком цепляющаяся за свою столь короткую жизнь смертная. Но и от них он намерен избавиться достаточно быстро, не считая слишком серьёзной угрозой для воплощения своих планов. Он возвышается над рыжеволосой, победно улыбаясь, и всматривается в невидящие темные карие глаза, будто стараясь разглядеть в них что-то помимо животного страха. — Не можешь ничего сказать?, — он смеётся, сверкая перед её лицом небольшим лезвием скальпеля, по виду явно повидавшего слишком многое за весь свой срок существования, — неприятно быть парализованной, правда? Я думал подождать ещё месяцок, но оценивая стойкость твоего чудного малыша, думаю, он выживет и недоношенным. Только представь, гибрид человека и искусственного создания. Какая сила в нём таится! Абсолютно новое существо. Джо чуть дёргает оледеневшими пальцами, стараясь вернуть себе контроль над движениями, но все, что в неё получается - целое ничего. Она не чувствует своих же конечностей, будто вовсе оторвана от своего собственного тела и Доктор смеётся. Громко, заливисто, издевательски и девушка чувствует, что это конец. Сора не знает, где она, она абсолютно бессильна перед стоящим над ней человеком и игра в жизнь проиграна окончательно и бесповоротно. Ей хочется кричать, рыдать от отчаяния, но даже обычный всхлип становится чём-то непосильным, лишь чувствует, как бесконтрольно льются слезы из распахнутых глаз. — Уж прости, — проговаривает он, чуть поглаживая ее вспотевший лоб, — боль ты будешь чувствовать. А твоё тельце я, как и обещал, пришлю твоему ненаглядному. Осталось только выбрать достойную подарочную коробку.