Бронзовый дракон

      Король любил свою семью, его главная сила и его главная слабость, так он называл и своих детей и своих внуков. Визерра слышала это много раз, но верила неохотно. Никто не приучил её к родительской любви: маму Визерра никогда не видела, а отец, Принц Деймон, был так скуп на эмоции, что девочка быстро научилась ничего не просить. Известно, что до детей-беспризорников никому нет дела, даже если это дети королевской крови, и скоро Визерра поняла, что ещё при рождении обменяла родительскую любовь на свободу. Малодушно иногда она позволяла себе коситься на Хелейну в объятиях Королевы, но чаще, как сейчас, её волновала лишь возможность избегать любой ответственности. Поэтому вместо нудных уроков с септами девочка предпочитала наблюдать за своими кузенами, которые всегда развлекались поодаль и никогда не звали девчонку в свою игру. Визерра не знала точно, в чем именно заключался этот негласный запрет, ведь из-за отсутствия должного присмотра, часто тренировалась вместе с юными Веларионами и Харвином Стронгом, быстро бегала и никогда не была навязчивой с правилами приличия, она была готова к мальчишеским играм. И всё же, факт оставался фактом в желанной компании своих сверстников Визерра была всего лишь наблюдателем. Как и обычно, сегодня Визерра устроилась на стуле с мягкой подушкой. Вокруг нее на столиках стояли лакомства для юных принцев и для нее самой конечно же. Тень от высокого цветка почти закрывала палящее солнце, давая возможность лучшего обзора на тренировочную площадку. Здесь, на удобной расшитой подушке, Визерра чувствовала себя настоящей принцессой на рыцарском турнире, пусть её рыцарями и были взбалмошные и невоспитанные кузены. Королевских детей было запрещено обсуждать с гвардейцами, пусть иногда и очень хотелось, поэтому девочка наслаждалась представлением в тишине, наблюдая за юными Таргариенами и Веларионами.       — Хватай его! Хватай! — голос Эйгона спутать было невозможно ни с чем, впервые за долгое время он дрался на одной стороне со своим братом. Королева Алисента изо всех сил укрепляла свою семью и выставляла их в лучшем свете, но не было секретом ни для кого в замке, что старшие её сыновья совсем не ладили. Их игры обычно заканчивались драками, разговоры насмешками, и в общем, Эйгон всячески подтрунивал над братом, не упуская возможности возвыситься. Старший сын короля должен быть сдержанным, так думала Визерра, рассуждая о беспорядочном образе жизни своего двоюродного брата. Однако Эйгону дозволялось всё и не удивительным было его высокомерное отношение к Эймонду. Даже сейчас закончив очередную бутафорскую битву, он устроил огромный концерт, прогоняя младшего брата.       — У тебя нет дракона! Ты не можешь играть в наездников! – шумно и совсем неприлично ругался Эйгон, толкая мальчишку кулаками в грудь. Выводок Веларионов никогда не стремился разнимать Таргариенов, им было в забаву наблюдать за склоками дядюшек, Визерра наоборот любила тишину и спокойствие.       — Ну хватит! – голос у нее дрогнул, когда она прикрикнула на мальчиков. При всём своем участии она вряд ли бы могла повлиять на ситуацию, а сегодня сделала только хуже. Эйгон толкнув Эймонда в сторону своей кузины, громко засмеялся, указывая брату на его место подле девчачьей ложи. Визерра почувствовала себя крайне неудобно, когда побежденно Эймонд уселся рядом с ней и насуплено отвернулся, зачерпывая горсть конфет со столика с угощениями. Вид потрепанного и расстроенного принца оказался весьма забавным. Он был добрым мальчиком, в отличие от старшего брата, таких называли маменькими сынками, Визерра много раз видела, как Эймонд прятался за юбкой королевы Алисенты, утирая слезы. Однако с этим отказывался от любой помощи, и когда Визерра предлагала играть вместе, с унижающим выражением лица отказывал, говоря, что он, видите ли, не будет опускаться до уровня девчонки! Никто и никогда не объяснял того, что в таком возрасте мальчики часто задирают девочек, поэтому Визерра предпочитала делать нападки в ответ, хихикая над его неудачами.       — Не смейся надо мной, дура! – Эймонд выглядел ещё не успокоившемся, и злить его доставляло невероятное удовольствие. Визерра фыркнула. Серебристые кудри ударили по щекам, когда она повернулась к нему. Ещё несколько секунд она сомневалась в колком ответе, но что-то в темно-фиалковых глазах Эймонда заставило с высокомерием сказать фразу, которой стало достаточно, чтобы окончательно его разозлить.       — У меня хотя бы есть дракон! – она вскинула голову с гордостью, но тут же упала на землю со своего стула. Эймонд, столкнувший её, накинулся сверху и обзывая самыми дурацкими ругательствами, стал выдирать из её головы золотые заколки. Детская драка длилась всего несколько минут, прежде чем разняла стража и повела к королеве.

***

В просторной комнате было холодно. Со стен с укором смотрели лица великих драконьих наездников, выделяющихся на каменных барельефах. Их безжизненные глаза следили за Визеррой, которую за руку вёл один из гвардейцев. В волосах был песок, платье запачкалось и общий вид юной леди оставлял желать лучшего, всё-таки более пострадавшей в драке стороной выглядела именно Визерра. Алисента сурово подняла взгляд на детей, недовольно сузив их, когда заметила, что произошло что-то чрезвычайное. Наперсницы вокруг неё разом отложили свои вышивки, обиженным взглядом Визерра среди них заметила и Эмбер – немолодую женщину, которая была её наставницей и временным опекуном. Она сидела поодаль в темном платье, сливаясь со стенами комнаты, и Визерра точно знала ей никто не придёт на помощь.       — Что произошло? – голос королевы дрогнул, когда сын бросился в объятия, садясь в грязном камзоле на колени. Алисента нежно обняла ребёнка, стряхивая с него песок, и повторила свой вопрос. Никто не ответил, Эймонд то ли боялся, то ли был занят утешениями матушки, а сказать Визерре было совершенно нечего. Она всего лишь сказала правду, зная, что эта правда разозлит сына. Разве можно было отчитывать детей за драку?       — Королева, позвольте, – из дверного проёма выступил один из гвардейцев, его лицо было суровым, когда Визерра попыталась заглянуть ему в глаза, оборачиваясь назад, – всё началось с того, что принц Эйгон не позволил принцу Эймонду играть. Алисента взметнула свой взгляд на первенца, хмуря бронзовые брови. Семейные разборки обещали быть долгими, Визерра ссутулилась, более не стараясь держать оборонительной позы перед Эймондом и его матерью. Однако королева ничего не сказала сыну, возвращаясь к рассказу мужчины.       — А затем леди Визерра пошутила над принцем, сказав, что в отличие от него у неё есть дракон. Все взгляды в комнате стали прикованы к ней. Среди них не было ни одного, кто мог бы защитить её. Эмбер осуждающе покачала головой и вернулась к вышивке, более не интересуясь проблемами воспитанницы. Визерра знала – никто не придет. В голове не всплывало ни одного образа, который придал бы ей дух. Наверняка, её отец сейчас хорошо проводит время, не утруждая себя знаниями о собственной дочери. Защищаться она будет одна.       — Ваше Величество, – Визерра опустила голову, растрепанная причёска закрыла лицо, но взгляд исподлобья был устремлен прямо на королеву. Эти несколько секунд Визерра придумывала тактику, ведь отпираться не было смысла.       — Мне жаль, что я так сильно разозлила принца, – пауза в несколько секунд, девочка испытывающе ждала реакции Алисенты, – я не знала, что это вызовет у него такую реакцию. Алисента приподняла голову. Что-то нечитаемое проскользнуло во взгляде оленьих глаз. Визерра боялась королевы, пусть многие, а особенно её собственные дети, не воспринимали женщину всерьёз. Она заговорила серьёзно, но не злобно.       — Ты понимаешь, что сделала? – короткий кивок головы вместо ответа, Визерра поджала губы, – я знаю, что у всех бывают ссоры, но зачем вам драться, мы же семья. Легким движением руки Алисента подозвала Визерру.       — Оставьте нас, нам нужно поговорить. Комната опустела и взгляды драконьих всадников со стен стали ещё пристальнее. Самым пристальным был взгляд королевы, когда Визерра стояла совсем рядом с ней, словно чувствуя внутренний гнев, девочка смотрела куда угодно, но не в глаза. Бронзовые кудри женщины ниспадали на плечи, а изумруды на платье были темными, как глубоки озера, скрываясь в тени. Рука, окольцованная золотыми браслетами, нежно обняла Визерру. Таргариен не могла сопротивляться, когда мелодичный и властный голос женщины прошептал в самое ухо:       — Ты же не хочешь быть похожей на своего отца? Её отца так редко упоминали при ней, то ли не хотели бередить юное сердце, то ли не было причин говорить о нём. Дядя, вечно занятый королевскими делами и удручённый уже слабым здоровьем, обещал каждый раз рассказать истории из детства и каждый раз откладывал на потом. Единственный кто не скупился на слова об её отце был Эйгон – слова всегда были оскорблениями. Визерру со злого языка он называл отродьем, а её отца бесчестным человеком, но никогда не говорил почему, даже когда игнорируя обиду, Визерра вслух задавала мучающий её вопрос. И вот теперь королева говорила про принца Деймона, как и Эйгон, тем тоном, который не обещал ничего хорошего. «Почему» сорвалось с языка, Визерра выскользнула из объятий женщины и словно умоляя о рассказе, свела брови в жалобном жесте. Хотелось ли знать на самом деле об этом, девочка и сама не знала, она так устала к середине дня от драки и отчитываний, что теперь все силы уходили только на то, чтобы слушать, но не понимать. Недаром Алисента была матерью четырех детей, прочитать усталость в детском взгляде не было для неё трудностью. Словно добрая лиса она погладила Визерру по голове, Визерре очень нравились лисы.        — Дитя, твой отец бесчестный человек и враг короны, именно поэтому он не живёт с нами, не занимай голову этими вопросами сейчас, приходи ко мне сама и я расскажу тебе о том, почему принц Деймон Таргариен плохой. Она тянется руками изящными за шею, щелкает замок и на ладони у Визерры оказывается золотая подвеска с семиконечной звездой.       — В темноте дорогу укажут только Боги, дорогая, пусть тебе будет это уроком и никогда не обижай принцев. По просьбе королевы девочку уводит гвардеец. Всю дорогу Визерра сжимает в руках подаренный кулончик, в голове повторяются одни и те же слова Алисенты. Проходя мимо детей, Визерра видит, как Эймонд показывает ей язык, а Эйгон смеётся, но под впечатлением от признания самой королевы плечи расправляются сами собой, и с гордо поднятой головой Таргариен проходит мимо кузенов, крепко держа в ладошке украшение. Благосклонность Алисенты пробуждает на розовых девчачьих губах неподдельную улыбку, и даже песок, который служанки вымывают из Визерры весь оставшийся день, не ухудшает её настроения. Уже совсем поздним вечером, красуясь перед сном, она просит Эмбер застегнуть ей кулон. Цепочка оказывается слишком длинной, украшение неудобно болтается, и женщина предлагает отнести его к ювелиру. Визерра по-детски не может выдержать отказа, умоляя женщину надеть как есть. Своими бледными пальчика водит по искусному золоту, глядя в отражение большого зеркала. Та Визерра, находившаяся по другую сторону отражения, совсем не весела, когда смотрит на своё новое украшение, но эта улыбается блеску звезды. Подарок от королевы делает её взрослее, и чтобы быть заметнее своих кузенов не обязательно им грубить, такой урок запоминает Таргариен, когда замочек цепочки застегивается на шее сзади.