Хаганат

«Кто хочет видеть небо, тот поднимает голову, не спрашивая позволения».

«Жестокий век», Исай Калашников.

Тэхён слизал выступившие над верхней губой капельки пота и снова тихо затянул юролу-благожелания — одну из многих, слагаемых его соплеменниками на вчерашнем праздновании в честь него и его жениха. Олхотуны были весёлым, радостно приветствующим любой праздник народом. Их племя славилось добрым нравом и самыми красивыми омегами. К ним за мужьями приезжали все альфы — от берегов чистого Байкала до загадочных жителей царства Небесного Императора, отгороженного от всех степных племён Великой стеной. — Будьте богаты лошадьми, будьте богаты сыновьями и внуками! Пусть длиннее будет ваша зэлэ! Пусть больше будет у вас прав! — звонко затянул Тэхён и, поймав на себе очередной заинтересованный взгляд своего жениха, радостно улыбнулся. Омега сидел на небольшом задке крытого возка — двух плохо отёсанных дощечках — и чувствовал, как его свадебный наряд, состоящий из тяжёлого шёлкового халата, цепляется о грубое дерево и портится. Тэхён подумал, что такую редкую и дорогую вещь стоило бы поберечь и со временем передать в приданое сыну, но залезать обратно в возок не хотелось. Там бы он не смог обращать на себя внимание своего наречённого звонкими песнями и широкими улыбками. Раскалённый солнечный диск висел над бледно-жёлтой степью и беспощадно выжигал и так редкую траву. Два вола, запряжённых в повозку, медленно шли, низко опустив голову и недовольно взбрыкивая каждый раз, когда кружащая вокруг них мошкара попадала в их широкораздутые чёрные ноздри. Повозку сильно трясло, и Тэхён то и дело бился свободно свисающими ногами о колеса. Пот стекал по его загорелому, всё ещё чуть по-детски округлому, лицу. Тэхён запрокинул голову и вгляделся в раскинувшееся над степью небо. По ярко-голубому полотну то тут, то там проплывали курчавые облака. Где-то они пачкали небо небрежными мазками, а где-то клубились крупными пятнами. — Ах, небеса, что уготовила мне дальнозоркая судьба! — выдохнул он и закрыл глаза. Мысли Тэхёна переместились за десятки уже пройденных миль назад, туда, где остались родители и братья, детские забавы и необременённые ответственностью дни. Счастливое, но быстротечное время. Слева послышалось фырканье лошади, и Тэхён открыл глаза. Там, сопровождая повозку, верхом ехал его жених. Высокий и крепкий, с открытым, широкоскулым лицом и умными, несмотря на юный возраст, глазами. Он был старше Тэхёна не больше чем на год. Альфу звали Хосок, что значило «высокий полёт», и был он сыном тайгыров. Жених был Тэхёну по душе, отчего бесстыжая улыбка не желала слезать с его лица. Его папа, впервые увидев Хосока, сказал, что такой альфа никогда зря не обидит и в обиду не даст. И Тэхён ему поверил. Весь первый день пути пролетел незаметно. Омега был мыслями на прошедшем недавно праздновании в его честь. Песни и юролы-благожелания не вылезали у него из головы, глаза сияли, а сердце радовалось. И лишь вечером, когда они остановились на ночлег и Хосок велел приготовить ему ужин, Тэхён в один миг осознал, какой крутой вираж совершила его жизнь. И песни, и праздники — всё это теперь для него станет второстепенным. С каждым шагом тяжеловесных волов родной дом оставался позади, и теперь жизнь Тэхёна будет состоять из приготовления пищи и шитья одежды. Он больше никогда не увидит родителей. Омега тут же почувствовал себя осиротевшим. Он спустился с задника повозки и, присев у побитого колеса, прямо на быстро остывающую землю, разрыдался. Слёзы заливали его лицо и, забыв о том, как дорог его свадебный наряд, он начал вытирать полами халата щёки. Хосок не досаждал ему разговорами. Он, сохраняя на лице спокойно-участливое выражение, лишь кивнул омеге и отошёл, оставив Тэхёна наедине с его грустью. Вернулся альфа уже с охапкой хвороста и, сложив его рядом с Тэхёном, высек кресалом огонь. — Давай приготовим ужин вместе, — улыбнулся Хосок и Тэхён подумал, что всё-таки небо послало ему хорошего жениха. Альфа сам достал из возка походную треногу и, расправив её, поставил над огнём. Воды поблизости не было, поэтому пришлось пожертвовать целым бурдюком. Хосок выплеснул воду в котелок и повесил его на треногу. Заметив обеспокоенный взгляд Тэхёна, альфа сказал: — Не волнуйся, у нас ещё три бурдюка с кумысом. Уже завтра мы дойдём до Онона, а через ещё два дня и до Селеги. Земля там щедрая, много зверей, а я хорошо стреляю и умею много работать. Вот увидишь, Оэлун, мы хорошо будем жить. — Тэхён, — резко качнул головой омега. — Зови меня Тэхён. Хосок озадаченно посмотрел на него. Альфа знал, что полное имя омеги было Оэлун-Тэхён, но все те дни, что Хосок провёл в племени олхонутов, все произносили только первую часть имени его жениха. — Почему? — спросил он, так и не дождавшись объяснений. Тэхён медленно моргнул, а затем, словно чего-то смутившись, отвёл взгляд от альфы. В его глазах заблестели отблески огня, а по щекам разлился румянец. — Оэлун — имя для чужих, — выдохнул он. Хосок наклонился к нему, боясь не расслышать тихих слов. — Семья всегда называла меня Тэхёном, а мы ведь будем семьёй. Омега кинул быстрый взгляд на Хосока и, заметив широкую улыбку, растянувшую губы альфы, раскраснелся ещё сильнее. — Ты прав, Тэхён, скоро мы станем семьёй, — альфа протянул руку и сжал маленькую ладошку омеги в своей. Их окружила уютная тишина. Лошадь и волы щипали редкую траву. Солнце давно опустилось за горизонт, и на степь вмиг налетела ночная прохлада. Блики костра плясали по их счастливым лицам. Тэхёну больше не хотелось плакать. Он наелся жидкой каши и вяленого мяса, запил всё кумысом и забрался в повозку спать. Хосок остался у костра, охранять его покой. На коленях у него лежал лук с боевой стрелой. Каждый житель степи знал — холоднее всего перед рассветом. Стоило кромке горизонта чуть просветлеть, оповещая о том, что совсем скоро солнце снова будет готово взойти на вершину небосклона, Хосок поднялся на ноги и, затушив уже и так еле тлеющий костёр, запряг двух мулов, привязал лошадь к повозке, а сам взобрался на козлы. Волы медленно двинулись. Повозку тряхнуло, но Тэхён, разморённый вчерашними переживаниями, не проснулся. Омега проспал ещё несколько часов, выглянув из возка только тогда, когда солнце снова висело высоко над головами и с бешенным энтузиазмом выжигало раскалённую землю. Такие резкие перепады температур смутили бы любого, кто не вырос в степи. Тэхён же с Хосоком были привыкшими. Альфа сбросил с себя халат и сидел на козлах голый по пояс. Тело его было хорошо натренировано верховой ездой и частой охотой, кожа была смуглой от степного солнца. Хосок обернулся и посмотрел на Тэхёна. От вида разморённого долгим сном лица омеги в груди разлилось приятное тепло. — И всё-таки не врёт молва. У олхонутов и впрямь самые красивые омеги, — сказал альфа самому себе, довольно прищурившись. — Хочешь кумыса? — предложил он уже громче, протягивая Тэхёну кожаный бурдюк. Омега кивнул и сделал несколько жадных глотков. — Скоро будет Онон, — сказал Хосок, завязывая возвращённый бурдюк. — У воды покормим и напоим живность, и сами отдохнём до вечера. Дальше поедем без остановок. Так безопаснее. Только сейчас Тэхён заметил на его коленях лук с заправленной в него стрелой. — Здесь опасно? — спросил он, оглядывая открытую равнинную местность. Всё, что видели глаза омеги, было пустынно. Казалось, кроме них тут не сыщется ни одного человека на десятки миль. Лишь шелест степного скуднотравья и редкие переклики живности нарушали окутывающую их тишину и душную негу. — Здесь и до берегов Онона кочуют меркиты. Люди с шакальей душой. Недавно они украли жениха сына вождя нашего племени Пахчо-беки, а затем убили отказавшегося подчиняться им омегу. Наш храбрый Пахчо-беки взял десяток нукеров и отправился мстить, но сын шакальего рода убил его. — Шакальего рода? — переспросил Тэхён уже не так доверчиво, рассматривая окружающую их степь. — У меркитов есть род рыжеголовых. Они считают рыжие волосы и серые глаза знаком своего божественного происхождения. Ведут себя нагло и надменно, из-за чего снискали славу красноголовых шакалов. Высокомерные скоты! — рыкнул Хосок и с силой хлестнул волов плетью. — Считают себя выше всех людей на белом свете! Как же, они же созданы самим небом! — Как это — созданы небом? — спросил Тэхён заинтересованно, склоняя голову. Хосок ещё несколько раз хлестнул волов плетью, отчего на их широких спинах легли тёмные полосы. Тэхён положил свою ладонь на руку альфы. Хосок посмотрел на его встревоженное лицо и тут же смягчился. — Старики говорят, что много-много лет назад один из сыновей меркитов — Боджу, как и я сейчас, взял себе жениха из твоего племени олхонутов — Гаара. Брак их был коротким и бездетным. Боджу убили люди воюющего тогда с меркитами племени, и омега по древнему обычаю перешёл в руки старшего брата Боджу. Вот с этого и начались странности. И Боджу, и его брат, и сам Гаар были черноволосы и черноглазы, но дети у омеги рождались только рыжеволосые и сероглазые. Гаар говорил, что каждую ночь в его сны приходит Боджу, вот только волосы его теперь были огнём, а глаза светом, потому что вознёсся он, как добрый воин, на небеса, и стал богоподобным. — Это правда? — глаза Тэхёна расширились в удивлении. — Не знаю, богоподобный Боджу приходил к этому омеге или какой-нибудь безродный пёс, покусившийся на чужое, но с тех пор не родился ещё в этом роду ни один ребёнок без рыжих волос! Но я верю в то, что это был всё-таки пёс, иначе как объяснить их шакальи душу и нрав? — хохотнул Хосок. Дальше они ехали молча. Тэхён жевал вяленое мясо и запивал его кумысом. Хосок всматривался в даль и поглаживал лук на своих коленях. Вскоре местность стала заметно ниже, а земля не такой сухой и твёрдой. Бледно-жёлтые цвета, окружающие их несколько дней, начали выедать редкие зелёные пятна. От нагретого солнцем воздуха, пейзаж, представший перед Тэхёном, расплывался и потрескивал, но омега всё равно увидел темнеющие ряды тальниковых зарослей и почувствовал в ранее сухом воздухе непривычную ни лёгким, ни коже, влагу. Они наконец достигли берегов Онона. Конь поднял голову и запрядал ушами. Волы издали громкий натужный звук. Всё пространство ожило и засияло новыми бликами. Вода. Тэхён ощущал её в воздухе, слышал тихое журчание и плеск. Он нетерпеливо спрыгнул с возка и сквозь камышовые заросли пробрался к реке, чтобы окунуть в её прохладные воды свои руки и умыть обожжённое солнцем лицо. Не успел он коснуться желанной влаги, как где-то рядом послышалось ржание коня. Лошадь Хосока оторвалась от сочной зелёной травы, подняла голову и издала ответное ржание. Альфа быстро подскочил к Тэхёну и, потянув его от зарослей, коротко сказал: — В повозку, живо. Тэхён забрался в возок, но полог полностью не задёрнул. Любопытство было сильнее страха. На луговину выехал одинокий всадник на рыжей лошади с крупным белым треугольником на груди. На всаднике был шерстяной, потемневший от пыли, халат. Его смуглое лицо резко контрастировало с тёмными-рыжими, словно расплавленная медь, волосами и почти белыми, как у мертвеца, глазами. Несмотря на потрёпанную временем одежду, его оружие — кривая сабля и колчан со стрелами, были украшены серебряными вставками, а седло на его лошади было тяжёлым и добротным — на коричневой коже не было видно ни одной потёртости, что говорило о том, что если эта конная поездка и была не первой, то точно не больше чем третьей. Меркит из шакальего рода, подумал Тэхён. Незнакомец потянул за повод и лошадь нетерпеливо переступила с ноги на ногу. — Что ощетинился, как щенок на кошку? — насмешливо спросил всадник, окидывая Хосока долгим взглядом сверху вниз. — Я тебя здесь раньше не встречал. Откуда такой набыченный взялся? — Не твоё дело, — огрызнулся Хосок, ещё сильнее сжимая в руках лук. — Озлобленный какой, — хмыкнул меркит. — Сжимаешь в руках лук, когда любой добрый степняк предложил бы гостю еды и кумыса, как велит старый обычай. Он кинул быстрый взгляд на повозку и Тэхён резко задёрнул полог. Послышалось нетерпеливое ржание рыжего коня. — Тихо, лихой, тихо, — сказал меркит, спрыгивая на землю и похлопывая свою лошадь по медному боку. — Что привело тебя на чужие земли, недобрый человек? Кто послал тебя сюда и зачем? Хосок ему ничего не ответил. Тогда меркит в три быстрых шага преодолел расстояние между ним и возком и отдернул полог. Послышался недовольный окрик Хосока, но бесстыжий незнакомец его не слушал. — Ого! — выдохнул меркит. Тэхён совсем рядом увидел его большие светлые глаза. Они были не чисто серыми, как казалось издалека. Где-то там, на глубине бледных радужек, мелькали яркие огоньки зелёно-жёлтых крапинок. Тэхён недовольно поджал губы и отстранился. — Как тебя зовут, краса моя? — спросил меркит, и огоньки в его глазах засияли ещё ярче. Омега ничего не ответил и отвернулся. — Незачем тебе знать моего имени! — недружелюбно отозвался Тэхён. Меркит хмыкнул, а затем громко рассмеялся. — И быстротечные воды Онона принесут тебе золотые облака! — воскликнул он, а Тэхён нервно дёрнулся и удивлённо посмотрел на незнакомца. Оэлун-Тэхён дословно значило на их языке «золотое облако», но бесстыжий меркит не мог этого знать! — А я, краса моя, представлюсь, — снова засмеялся альфа, наклоняясь и уже наполовину залезая в повозку. — Меня зовут Чонгук-Чжанхара, что значит огненный ястреб. Запомни это имя, потому что, если это твой брат, тайгыр, — он кинул быстрый взгляд на Хосока, давая тому понять, что давно понял, к какому племени он принадлежит. — Видит небо, я готов стать вашим зятем! Меркит качнул головой, блеснув зубами в жадном оскале. По телу Тэхёна пробежали мурашки. Хосок, не на шутку разозлённый, схватил альфу за плечо и оттащил от возка. — Он мой жених! — рявкнул он. — Жених, зна-а-а-чит, — протянул меркит и прекратил улыбаться. Черты его лица стали жёсткими. Он резко дёрнулся, сбрасывая со своего плеча руку Хосока. — Что ж, тогда вези его домой. — усмехнулся он, а затем снова посмотрел на Тэхёна. — Если мы ещё раз встретимся, и твой жених посмеет поднять против меня оружие, ты станешь вдовцом. Запомни это! — он кинул колючий взгляд на Хосока. — И ты тоже! Чонгук-Чжанхара вскочил на свою лошадь, резко рванул повод и ускакал, так и не обернувшись. В глазах Тэхёна зарябили огненные вспышки. Он даже не заметил, с какой силой всё это время сжимал полог. Разжав побледневшие пальцы, омега с удивлением посмотрел на свою ладонь. Она дрожала.