Пэйринг и персонажи
Метки
Повседневность
Психология
Романтика
AU
Hurt/Comfort
Нецензурная лексика
Неторопливое повествование
Обоснованный ООС
Развитие отношений
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Рейтинг за секс
Дети
Истинные
Минет
Элементы ангста
Запахи
Омегаверс
ООС
Сложные отношения
Насилие
Даб-кон
Неравные отношения
Разница в возрасте
ОМП
Анальный секс
Метки
Нежный секс
Течка / Гон
Элементы флаффа
Россия
Засосы / Укусы
Защищенный секс
Прошлое
Упоминания изнасилования
Детектив
Офисы
Рестораны
Авторская пунктуация
Борьба за отношения
Принудительные отношения
Кноттинг
AU: Age swap
Родители-одиночки
Авторские неологизмы
Описание
Арсений был уверен: никакой альфа не будет смотреть на брошенную омегу, у которого есть маленький сын; денег «навалом», что означает «нет», и на работе начальник, который странно ведёт себя перед ним. И Арсений чхать хотел, что его помощник Дима говорит совсем об обратном. [омегаверс.ау! Антон – влюбленный начальник-альфа, Арсений – отец-одиночка, у которого проблемы с деньгами]
Примечания
Мой первый в жизни омегаверс! Это особый вариант вымышленной вселенной, в которой люди обладают альтернативной физиологией.
Здесь вселенная населена как и мужчинами, так и женщинами, которые делятся на три пола: альфы, беты и омеги. Альфа — сильные мужчины, доминирующие во всём, при этом сохраняя благоразумность в сторону омег — чуть более слабого пола. Беты здесь представлены просто без запаха; это не роботы, а просто спокойные существа, любящие плыть по течению.
Предупреждение: если вам не нравится подобный омегаверс, который наделён смущением, стеснением и особой влюблённостью, нежностью, то не читайте это. Не заставляйте себя. У каждого свои вкусы. Думаю, мы в расчёте 🤚🤚🤚
Готовилась несколько месяцев для написания первой части, и всё-таки: такое большое количество страниц ко мне ни разу не заглядывало в полку желаний, поэтому постараюсь удерживать контроль над собой и не затеряться в объёме работы. Да вообще поставить здесь особое прекрасное «Завершён» ✅
Не знаю, что из этого выйдет, но мне будет приятно, если эта работа вам понравится!
Посвящение
Вдохновению к макси наконец-то.
Часть 13. Прошлое восстанет вновь 2/2.
01 января 2025, 10:36
И вот спустилась снова ночь
Герой летит, чтобы помочь
Он всё боится потерять
Не оставляй лишь одного
Я тишины боюсь давно
Прошу не собирайся спать
Предыстория 2/2.
Арсений, словно потерянный в бескрайних просторах своих мыслей, несколько дней после встречи с Максимом бродил по комнате, погруженный в мрачные раздумья. Его глаза, когда-то полные жизни и надежды, теперь стали пустыми, как безжизненные окна в заброшенном доме. Он избегал общения с Александром, словно тот был носителем какой-то невыносимой тайны, которую Арсений не хотел разгадать. Каждый раз, когда Шульгин пытался заговорить с ним, Арсений лишь отводил взгляд, пряча свои руки в карманы, как будто искал там утешение, но все равно подавал чай с медом, лекарства, получая взамен задумчивый печальный взгляд. «Прости, Саш, прости». Его душа была охвачена страхом и тревогой, а мысли о Максиме, который оставил в его сердце шрамы, не давали покоя. Тот делал вид, – или реально забыл от пьянства – что ничего не было, перестал нежданно трогать его ягодицы совсем, чему Арсений был нескончаемо рад, нисколько не пытаясь подумать о возможных причинах перемен. Но жаль не отсаживался от него, также зыркал глубоким считывающим взглядом «Я за тобой смотрю». Но всё-таки в один момент, когда тягостные воспоминания, ушедшие почти раны на теле все напоминали и накидывали ему боли, Арсений почувствовал, что больше не может оставаться в этом состоянии. Надоело ему, надоело терпеть навязчивые мысли о Максиме, который, казалось, преследовал его даже в самых тихих уголках его сознания. Лишь бы ещё не в кошмарах. Собравшись с силами, он решился на шаг, который казался ему безумным — отправиться в клуб, место, где он никогда не был, но которое манило его своей загадочностью. Выросший в детском доме, он всегда мечтал о свободе и хоть каком-то веселье, теперь это желание стало его единственным спасением от мрачных мыслей. Арсений поперся в клуб, надеясь, что там он сможет забыть о своих страхах и, возможно, найти новую порцию, полную ярких эмоций. Только на улице его охватило волнение. Сомнения терзали его: «А что если это не то, что мне нужно? Что если я не впишусь в эту атмосферу?». Но, несмотря на внутренние колебания, он продолжал идти, словно магнитом притягиваемый к этому новому, неизведанному ранее миру. Когда он вошёл в клуб, его встретил гул музыки и яркие огни, которые словно обняли его, заставив забыть о тревогах. Тонны выделяемых истинных запахов и духоты смешались в одно целое, что в одну ноздрю запах миндаля какого-то омеги, а следом ощущаемый запах пороха стоящего, уткнувшегося в телефон альфы. Арсений же пользовался приобретенным спреем по уменьшению количества объема запаха, но некоторые омеги и альфы, шибко близко танцующие или переговаривающиеся, всё-таки оборачивались в его сторону с разными выражениями лица, из-за чего Попов смутился, быстро подальше отстраняясь. Он подошёл к барной стойке, где бармен, с улыбкой на лице, предложил ему алкогольные напитки. Арсений, не раздумывая, заказал сразу несколько, и с каждым глоткой чувствовал, как напряжение уходит, а смелость нарастает. Скоро он оказался на танцполе, где ритмы музыки захватили его. Омега начал танцевать, забыв о своих переживаниях, словно освобождаясь от оков, которые сковывали его душу. Его движения становились всё более энергичными и уверенными, а вокруг него были такие же люди, стремящиеся – возможно – также забыть обо всем на свете. Арсений зажигал, как никогда прежде, и в этот момент он почувствовал, что, возможно, жизнь всё же может быть яркой и полной, несмотря на все испытания, которые она ему подбрасывает. А потом он встретил Антона. Точнее, сначала его запах, а после его самого. И мир сразу перевернулся.🖤🖤🖤
Тогда Арсений, вернувшись из клуба, где его душа, казалось, впервые расправила крылья, не мог избавиться от ощущения, что что-то изменилось в его жизни. Встреча с Антоном, хотя и произошла в шумной атмосфере вечеринки, а после в приватной зоне с шокирующими новостями, засим подвозом до общежития, оставила в его сердце теплый след. Антон, с его уверенной улыбкой и искренним интересом, стал для Арсения чем-то новым и неожиданным. Истинные... Они истинные! Любимые прочитанные альфы в книжках могут существовать! Арсений, хоть и не спешил признаваться ему в своих мешающих проблемах, почему так слёзно отреагировал на эту новость, все равно был безумно рад. А признаться всегда успеет... Арсений прям ожил, с Сашей снова начал нормально общаться, тот как раз чувствовал себя достаточно лучше, и получилось с ним вновь сценки разыграть. В университете, рядом с Максимом, подавляюще на него действующего, спасали лишь уведомления от Антона в мессенджере. Они переписывались (сначала было неловко, напряжённо, но пошли разговоры о буднях и жизни) неделю до назначенной встречи (Арсений старался не выдавливать улыбку при присутствии Саши, ведь ещё не собирался тому признаваться, что нашел молодого человека), где Антон встретит Арсения с учебы и поведет куда глаза глядят. Окрылённый, он не замечал злой альфачий взгляд сбоку, отслеживающий с его лица на время от времени включающийся его телефон. А после, выйдя на большую перемену, получил по полной за вновь ожившие крылья. Максим, с хитрой улыбкой на лице, поджидал Арсения у входа в университетский туалет, ведь он находился по пути в столовую. В воздухе витала напряжённая атмосфера, словно предвещая надвигающуюся бурю. Когда Арсений, ничего не подозревая, подошёл ближе, Максим резко схватил его за руку и, не давая шанса на сопротивление, потянул внутрь. «Нет-нет-нет! Ну только же все наладилось!» Тёмные стены туалета казались ещё более угнетающими, когда альфа, с яростью в глазах, принялся за дело, прижав снова в то же место. Арсений, осознавая, что попал в эти лапы повторно, жмурился от страха, а сердце колотилось, как будто пыталось вырваться из груди. – За что?! Без ответа. Несколько ударов, которые Максим наносил, оставлял один на шее Арсения болезненный синяк, который, казалось, был символом его унижения и беспомощности вновь. Дрожал воробушком, стараясь забыть ассоциации с тем самым ужасным днём с попыткой изнасилования. Хотя бы не интимные касания. То есть, лапания. «Господи-господи, когда все это закончится». – Больно ты лыбишься, что, опять нашел себе кого-то? – гадко ухмыльнулся, отпуская, отходя. «Да! Нашел, прикинь! В сотню раз тебя лучше!». Но сказал совершенно другое: – Нет, нет, – помотал головой в надежде, что от него отстанут, и он спокойно пойдет пообедает. И Максим отстал. Просканировал взглядом, хмыкнул и, опять хлопая по голове как какую-то собачонку, ушел. Сквозь глухие звуки, доносящиеся из-за двери, Арсений чувствовал, как мир вокруг него сужается, и единственным его спасением является появление Антона, вот-вот написавшего сейчас ему сообщение, что скоро будет на месте. Арсений, естественно, тональное средство в тот момент не имел. Антон, естественно, заметил вышедший на шее синяк. Спросил, а он, естественно, соврал, ведь не желал тому признаваться про Максима. Тот всесильный со своей роднёй, а Антон вот-вот два бизнеса удерживает после потери близкого человека, как он признался. Арсений потерпит пару лет, абы новая мишень у того найдется. Антон, вроде, поверил. Тот сразу же признался ему, что живет и работает официально в Москве, но все равно частенько будет приезжать сюда, к Арсению. А когда последний окончит учебу, к себе заберёт. От настолько глубокого взгляда на их будущее теплело Арсеньево сердце. Посиделки в кофейне, обсуждение текущих новостей, прогулка по парку, сидения около фонтана, рассказы Антона про воронежские детские гулянки – дарили Арсению мысли: – Я очень хочу быть с ним. Он очень хороший. И никакой Максим не должен помешать. И судьба. Не помешает же?🖤🖤🖤
Александр сидел на своем скромном, но уютном диване в комнате общежития, погруженный в чтение новостей. Легкий свет лампы мягко освещал его лицо, а за окном вечерний город постепенно погружался в темноту. Он открыл новостной сайт и, нахмурив брови, начал читать вслух сразу ярко выраженную статью: — Сегодня в центре города произошла серьезная авария. По предварительным данным, один из водителей не справился с управлением и врезался в столб. Пострадавший, мужчина-омега около тридцати лет, был доставлен в больницу с травмами головы и, как сообщают врачи, возможно, страдает от амнезии... Его альфа отходит от шокового состояния. В это время в маленькой кухоньке, отделенной от комнаты лишь узким коридором, Арсений старательно резал яблоко. Легкий хруст плода раздавался в тишине, и он, прислушиваясь к словам Александра, бросал на него короткие взгляды время от времени. «Это ужасно». «В детском доме постоянно слышалось, как дети моего возраста попали сюда лишь по причине аварии, где оба родители скончались». – Амнезия? — произнес отрешённо Арсений, отложив нож на стол и обернувшись к Саше. — Как он вообще будет жить дальше? — Не знаю, — просто ответил Александр, продолжая читать. — Врачи говорят, что это может быть временно, но все равно... Представляешь, потерять память? Это же как начать жизнь заново! Арсений, задумавшись, снова взялся за яблоко. Он аккуратно нарезал его на дольки, стараясь не оставить ни одной косточки, выкидывая сразу в рядом стоящую урну. Внезапно он поднял взгляд и с легкой улыбкой сказал: — Слушай, а ты не переживай, я всегда аккуратный. Нож у меня острый, но я знаю, что делаю, – почему-то очень хотелось таким образом пошутить, отпугивая лишние домыслы про такие ситуации. Впрочем, автомобильные аварии есть и будут всегда, от этого, к сожалению, не убежать, и загоняться по каждому такому поводу – так себе затея, даже если ты эмпат. Александр, усмехнувшись, покачал головой: — Я знаю, но все равно будь осторожен. Не хочу, чтобы ты тоже попал в какую-нибудь историю с амнезией. — Не переживай, я в безопасности, — ответил Арсений, продолжая резать яблоко, и в его голосе звучала уверенность. — Я же не собираюсь врезаться в столб. Обычный, на улице который стоит. Фонарный. Смех раздался в комнате, и, несмотря на мрачные новости, атмосфера наполнилась теплом и дружеским уютом, а после в кармане штанов бзыкнул телефон о входящем уведомление. «Антон». «Мой любимый Антон». Арсений действительно оживал рядом с Антоном. Но непредвиденно Саша вдруг сказал через пару минут молчания, подняв свою голову: – Это хорошо ещё, что они не оказались истинными. «Прости, Антон, чуть-чуть позже прочитаю и отвечу». Арсений ворочит в голове моментально всю имеющуюся информацию по поводу такого самого редкого явления как истинные с уроков биологии. Но Сашины мысли он не улавливает. – Почему это? – с искрящимся интересом, откусывая продукт. – Ну, если истинные ссорятся, и один хочет прям забыть о своем истинном все на свете, их знакомство, их воспоминания, их чувства, сказать четко и уверенно «я хочу его забыть», то может произойти какая-то любая ситуация, хоть плохая, хоть хорошая, но по рассказам обычно всегда плохие, что в итоге отбрасывает их в разные места, усыпляя, их общие знаки пропадают мгновенно. Если что, нет важности, страдает один и нет. А когда они просыпаются, неизвестно только где именно, то помнят всех своих родных, друзей, но именно своего возлюбленного - нет, – легким слогом изъясняется альфа, почесывая щетину. Омега в тотчас стопорится, обрабатывает полученные новые сведения, о которых не слышал на уроках биологии, доедая яблоко. «Реально так можно? Люди это делали? Почему в учебниках не было такого написано, а учительница не говорила?». «Как же это... Страшно». – Прям совсем-совсем ничего не помнят? Не чувствуют? – грустно интересуется Арсений, мягкой поступью шагая ближе к кровати альфы. – Не жжения в груди, не каких-то других признаков, знаков, что, вот, ты потерял своего истинного? Чего-то тебе не хватает, ведь нет второй половинки? Шульгин делает губы уточкой, хлопая глазами и заметно вдумчиво перебирая данные у себя в голове. – Про знаки и прочее нет, не чувствуют, но если тот, который сказал однажды «Я хочу его забыть», встретит спустя время, неизвестно сколько именно, может даже в старости, своего забытого возлюбленного, то чувства вновь заиграют, и начнет вырастать знак. А тот, про которого забыли, вроде нет. У него, кстати, тоже начнет. – Заиграет как по волшебству? Это не магическая любовь? Ну, то есть, чувства настоящие, искренние? – с детскими искрами в глазах в надежде, что все по-настоящему. Шульгин наклоняет голову, отводя от него взгляд. – Должны быть всецело настоящие, по крайней мере не слышал, что это был как любовный приворот, – пожимает плечами, тыкая легонько по носу снисходительно. – Матушка природа всё-таки добра. Арсений фыркает, чутка жмурясь от касания и удара по своему носу, поднимая уголки губ. – Надеюсь. «Очень надеюсь». «Никогда бы не хотел такого в своей жизни». «Что может сподвигнуть человека забыть своего истинного?».🖤🖤🖤
Вечернее солнце, словно художник, окрасило небосвод в нежные оттенки розового и золотого. Арсений, стоя перед зеркалом, с трепетом примерял один наряд за другим. Его сторона комнаты была наполнена легким беспорядком, что обычно ему несвойственно априори: на полу лежали упавшие неподходящие рубашки, на кровати пиджаки, вязаные свитеры, даже несколько пар перевернувшейся обуви около двери, которые он с неуверенностью откидывал в сторону. Каждый раз, когда он надевал что-то новое, все не нравилось, не подходило, стиль был не его. Хотя он всегда с лёгкостью относился к своему сегодняшнему образу. «Потому что он не менялся, ха-ха». «Я же не Саша со своим странноватым, но завораживающим стилем. Актер, ну». Сегодня новая встреча с Антоном после тяжёлой недели учебы (Арсений) и работы (Антон) — с любимым альфой, истинным, попавшим в самое сердце, который вчера приехал к нему. Неделя действительно была тяжёлой... Максим с каждым днём снова возвращался в старого себя – ну почти, но только вместо лапания за ягодицы – прижимал к своей груди всю пару, закинув руку на его плечо. Арсению было невыносимо находиться настолько близко к этому отвратному существу, сжимать и сдвигать в страхе бедра, записывая лекции, параллельно слушая у себя около уха бесстыжие иногда словечки «Ты такой секс/сводишь с ума/щас бы тебя..», да вдыхать ужасный запах меда, к которому теперь не тянет, в чай настоящий не пускает себе. Какие боги только услышали, но, спасибо, не переходит ещё сильнее границы в лобызания и интимные касание, а как пара заканчивается – увидеть его после «Пока, детка» в компании более сладких сексуальных, чем Арсений, омежек, буквально не отпускающие альфу. Макияж на всю катушку, короткая одежда – осенью! – и прочее шлюшьи признаки. «Точнее, вульгарные». «Они действительно не видят в нем опасности? Настолько розовые очки надеты?» «Как можно не видеть в нем монстра, насильника чёртового?» И не ударял за все время, не поджидал около туалета. Естественно, он же с пар некоторых уходит именно в тот момент, когда с Сашей Арсений может увидеться на перемене. Арсений всё-таки спустя полчаса сборов остановился на светло-голубой рубашке, которая подчеркивала его темные вьющиеся понемногу волосы и придавала ему свежий вид. Он взглянул на себя в зеркало и, удовлетворившись результатом, улыбнулся. Смотря в зеркало, почувствовал, как в груди разливается тепло — предвкушение встречи с Антоном. Быстро собравшись, он вышел из комнаты, оставив за собой легкий аромат свежего одеколона. Облачённый в свой лучший наряд, с лёгким волнением шагал по коридору общежития. Он поправил воротник рубашки и взглянул в отражение телефона, чтобы убедиться, что выглядит безупречно. Около лестницы, Арсений столкнулся с Сашей, что сидел за с книгой, погружённый в свои мысли. Попов уже было хотел пройти мимо, ведь Шульгин любил иногда засиживаться на кухоньке в тишине, но альфа поднял голову, словно учуяв брошенный взгляд, и, увидев Арсения, удивлённо приподнял брови. — Эй, месье! Куда это вы так нарядились? — с интересом спросил он, отодвигая в сторону чашку с кофе, которую не заметил изначально омега. Арсений немного смутился, но в его глазах зажглось что-то особенное. «Лучше немного раскрою свои карты». — О, сударь! У меня... У меня встреча, — произнёс он с робкой улыбкой, слегка сжимая голову в плечи. — Встреча? — переспросил Саша, прищурившись. — О, а с кем? Арсений на мгновение замялся, но потом решился продолжить. — С одним альфой. Мы... Мы начали встречаться, — признался он, чувствуя, как на щеках появляется лёгкий румянец. Александр широко раскрыл глаза, судя по всему, никак не ожидая такого любовного ответа, ведь Арсений ни разу ещё вскользь не упоминал хоть что-то про отношения с кем-то, а затем его лицо озарилось счастливой поддерживающей улыбкой. — Серьёзно? Это же здорово! Я рад за тебя! — воскликнул он, бросая актёрское и вставая, быстро оказываясь рядом и хлопая Арсения по плечу. – А как его зовут? — Спасибо, я не ожидал, что всё так быстро произойдёт, его Антон зовут, — ответил Арсений, чувствуя, как в груди разливается удовлетворение. Ещё один замечательный альфа в его жизни! — Но он действительно прекрасен, я не преувеличиваю. — Верю-верю, – безобидная без сарказма усмешка. – Ну, что-ж, удачи тебе! — добавил Шульгин, искренне улыбаясь. — Надеюсь, у Вас всё получится. — Спасибо, Саша! — Арсений почувствовал, как его сердце наполнилось благодарностью. — Я постараюсь не подвести. — Не переживай, ты справишься! — подбодрил его Александр, по-дружески приобнимая. — А если что, я всегда рядом, чтобы поддержать. Арсений кивнул и, наполнившись кое-какой уверенностью, направился к выходу, напоследок махая рукой. По пути в парк Арсений любовался окружающей природой, одновременно посматривая в телефон. Листья деревьев шептали на ветру, проходили одинокие голуби. Антон уже ждал его у пруда, лицо того озарялось солнечной улыбкой, которая могла растопить любое сердце – безоговорочно. Арсений, немного смущенный его сексуальным нарядом в виде белой блузки с тяжёлой золотой цепью, черных брюк и такого же цвета массивных кроссовок на платформе, направился поспешно к нему. «Ох, какой же он красивый, не перестану любоваться». Подошел к нему, стараясь скрыть свою привычную робость. Антон, заметив его, радостно воскликнул, выкидывая сигарету и топча ее подошвой. Рукой унес неприятный никотиновый запах: — Арсений! – Антон подошёл к нему впритык, целуя в щеку омегу, вмиг покрывшегося румянцем, из-за чего Шастун снова умилился. Решил добить. – Привет, мой хороший. Ты очень красиво выглядишь, глаз не оторвать. Наконец-то с тобой увиделись. «Господи, спасите меня! Ему понравился мой наряд! Какой же он очаровательный, а!» — Привет, я… Спасибо. Ты... Тоже, — ответил Арсений, смотря на притягательную шею, окружённую украшением. Помимо убийственных колец на пальцах ему теперь придется и страдать по цепям! – Я тоже рад встрече. Тебе эта цепь очень идёт, почему ты ее раньше не надевал? Антон чарующе улыбнулся, поглаживая его плавно по плечу и смотря ему в глаза. – Ну, хах, так-то на работе хочется придерживаться только официального стиля, без всяких украшений, оттого со временем позабыл о таких штуках, как цепь на шее, – Антон переместил пальцы на шею, оглаживая неприкрытую кожу, по которой сразу прошлись стремительные мурашки. – Прошел? – Что? – не понял Арсений, опуская глаза на его пальцы. – Синяк, – объяснил одним словом Антон. – А, да, не переживай! – Будь аккуратным, я прошу тебя. Я не хочу, чтобы на таком бесподобном теле были ужасные синяки, – со всей важностью, серьёзностью в голосе и в малахитовых глазах, заставляя прижаться ближе к нему котёночком, складывая руки в замок. Все страхи быть около альф пропадали рядом с Шульгиным и Антоном, Арсений держался, как мог, в университете отходя подальше от всех представителей сильного пола на несколько шагов в сторону. Все ассоциировались с Максимом, прогоняя в голове роем пчел повторяющиеся ужасные картинки приставаний, но рядом с этими двумя все уходило, как по щелчку. Тянущая боль, может, где-то небольшая паранойя, не было. – Я постараюсь, – со всей искренностью, получая в ответ нежный поцелуй в волосы. «Очень постараюсь». «Все ради нас». «И когда-нибудь обязательно все тебе расскажу про себя, выверну наизнанку. Я обещаю, Антон». «Но не сейчас. Не сейчас». — Давай покормим уточек? — предложил Антон, указывая на плавающих по пруду уток. Арсений оторвал голову от горячей альфачей груди и кивнул довольно. Уточек он любит! Они подошли к берегу, и Арсений, с улыбкой, начал бросать кусочки хлеба в воду, которые дал Антон, достав заранее приготовленный пакетик из кармана. Уточки, словно маленькие кометы, стремительно плыли к ним, создавая весёлые брызги. Антон смеялся, непрекращающе улыбаясь, и это было для Арсения как музыка, наполняющая его душу радостью от мысли, какой же ему невозможно сердечный альфа попался. «Я хочу остаться в этом моменте навсегда. Прошу». — Знаешь, я всегда любил приходить в такие места, — начал Антон, глядя на уток. — Здесь так спокойно, и природа всегда радует глаз. — Да, это правда, — согласился Арсений, сердце наполнялось счастьем от общения с Антоном, а волнения как не бывало. Да и они оба любят природу! Это же повод... — Я тоже люблю такие места. Надо как-нибудь обязательно сходить на пикник! – со всем восторгом, пока не стрельнуло. – Ну, если ты хочешь, конечно... И любишь пикники... Антон пустил добрый смешок, качая головой. – Конечно, обязательно сходим, я обожаю пикники! А с лучшим омегой так особенно, – поиграл бровями, хитро и довольно наблюдая за смущённым Поповым. «Ах ты! Щас я...» – Супер! Я тоже, когда рядом лучший альфа, – получая в ответ подмигивание. После нескольких минут легкой незначительной беседы, Антон вдруг стал серьезным. Он повернулся к Арсению, его глаза светились искренностью. — Арсений, я хочу тебе кое-что сказать, — начал он, его голос был тихим, но непоколебимым. — Я долго думал об этом и не знал, как выразить свои чувства. Но сейчас, когда я вижу тебя, я понимаю, что не могу больше молчать. Арсений вывелся в ступор, сердце забилось быстрее. Он смотрел в глаза Антона, чувствуя, как в груди разливается снова первобытная настороженность. «Что? Что?». Антон выдохнул, словно избавляясь от надоедливых стягивающих оков. — Ты для меня очень важен. Я ценю каждую минуту, проведенную с тобой. Ты — свет в моем дне, и я не могу представить свою жизнь без тебя, – смотря в глаза, беря не сопротивляющиеся пальцы в свои медвежьи, согревающие, запотевшие ладони. – Я… Я влюблен в тебя, Арсений, Слова Антона, словно нежный шепот ветра, окутали Арсения. Он почувствовал, как все внутри разом растаяло, как лед под лучами весеннего солнца. Все переполнялось внутри от возникших эмоций. От радости до неверия услышанного. «Давай! Скажи!». — Антон, я… Я тоже чувствую то же самое, — в ответ голосом дрожащим от испытываемого. — Ты делаешь меня счастливым. Антон, услышав ответ, улыбнулся так, что его глаза засияли. Они стояли рядом, и мир вокруг них будто замер, оставив только их двоих и ласковую душевность, которую они разделяли. Все так близко... Ну же... – Но это ещё не все, Арсений... – продолжил Антон, поглаживая большим пальцем Арсеньеву косточку. «Блин, я думал... Мы поцелуемся сейчас». – Что? – с явным беспокойством вопрошает Арсений, заглядывая в глаза. Антон наблюдает за ним, приоткрыв слегка рот, думая над следующей речью. Арсений не подгоняет, терпя, давая собраться с мыслями. – В общем, я хочу тебе признаться, на следующей же день после нашей встречи в клубе я расстался с омегой, с которым был продолжительное время. Я все чаще начал задумываться, что я его больше не люблю, мне не хочется с ним быть, а хочется попытаться найти новую любовь. И не веришь... Вскоре после задуманного, решив развеяться в этом городе, я встретил тебя танцующего и... Судьба словно услышала меня, представляешь! – от сковывающей сжатости в начале до удовольствия в конце. Арсения прям отпустило после окончания рассказа, а желание завлекло: – Ты... Я тоже в один момент настолько был отчаянным и беспомощным, хотел так встретить альфу из сказок и прочей продукции, и вот, попался ты! Всецело вышедшим! – Антоновы слова настолько воодушевили Арсения, что он спешил также взаимно ответить. Вместо ответа Антон рьяно поцеловал его, исследуя поцелуями все лицо. «Он признался в своих отношениях, сразу же их бросил...» «А когда я?». «Какой же я... Это так неуважительно по отношению к нему».🖤🖤🖤
Свинцовая тяжесть осеннего неба давила на город, заставляя прохожих кутаться в шарфы и воротники. Вот-вот осень была солнечная, а сегодня решила капризы свои показать. Ветер, пробирающий до костей, гнал пожухлые листья вдоль тротуаров, и казалось, даже стены университета, обычно такие непоколебимые, сегодня поникли под напором хмурой погоды. Арсений, словно маленькая птичка, прятался от этого холода в своем уютном пальто, спеша к выходу с университетской территории. В голове роились мысли о предстоящей сессии зимой, но в то же время настойчиво маячила необходимость купить толстую тетрадь в небольшом книжном магазинчике за углом, приютившемся за стенами учебного корпуса. Саша подсказал. Подворотня, через которую нужно было пройти, чтобы попасть к магазину, показалась Арсению какой-то отдельной реальностью. Это был узкий, мрачный тоннель, где свет уличных фонарей тускнел, не в силах развеять угрюмый полумрак. Стены, к сожалению покрытые сетью трещин, казались мрачными стражами, следящими за каждым проходящим. «Что-то не по себе». Ступив под своды подворотни, Арсений замедлил шаг, как будто предчувствуя неладное. Тишина, казавшаяся прежде безмятежной, теперь давила на него своей угрожающей пустотой. В полумраке он уловил какое-то движение и, не успев понять, что происходит, увидел, как из тени выступил Максим. Он был одет, как всегда, небрежно-шикарно, его дорогая куртка из тонкой кожи контрастировала с грубыми стенами. Его лицо, такое самодовольное и нахальное, сегодня казалось каким-то хищным и поджидающим. «Что я опять сделал не так?!» В одно мгновение Арсения словно парализовало. Отвратна была мысль, что продолжает быть мишенью его внимания. Максим, не говоря ни слова, резким движением перехватил омежью руку, с силой притягивая к себе. Чужие пальцы, словно стальные тиски, впились в Арсеньево запястье, и от этого прикосновения у Попова по телу пробежала дрожь. Бабочка, попавшая в сеть к пауку. – Привет снова, дорогой, – змеиным голосом. – Давно не виделись, – чуть ли не оскал. Неслабая альфачья рука тянула Арсения к стене. Спиной он ощутил холодный, шершавый бетон, и от этого прикосновения ему стало еще более зябко и неприятно. Максим, прижавшись к нему вплотную, словно хищник, добившийся своей жертвы, заглянул ему в глаза, и в его взгляде видна лишь черствая древняя похоть. Дорогой парфюм вперемешку с сигаретным дымом отвратительно пахнул, проникая Арсению под кожу, вызывая тошноту. – Ну что, не ожидал? – ухмыльнулся он, и его голос звучал приторно и лживо. – Не могу, ты такая кошечка, которой коготки отрезали. Я, признаться, долго держался, – Максим приблизил свое лицо, дыхание опалило щеку омеги, наподобие раскаленного угля. Арсений почувствовал, как его губы тянутся к нему, и от этого мерзкого прикосновения охватил ужас, а воспоминания сдавливали полушария. Он отвернул голову, стараясь избежать контакта, словно это могло защитить от всей той мерзости, которую тот источал. Наперебой высочайшему страху, в голове вертелось и вертелось: «Он действительно все забыл про ту ночь. Забыл от пьянки. Какой же там, в организме был алкоголь?». – Отпусти меня! – выдохнул Арсений отчаянно, с едва скрытым отвращением. – Пожалуйста, мне нужно в магазин. Я же все делал, как ты хотел. Максим в ответ снисходительно рассмеялся, как лай дикой собаки для Попова. Курияков сжал его плечо, пальцы больно впились в кожу. – И что, птенчик? – проговорил как всегда без понимания, голос стал жестче. – Ты ведь знаешь, что я тебя хочу. И ты меня. Давай же здесь, экстрим проведем, а продолжим у меня. Слова – жуки, ползали по коже, а все кричало о помощи. Арсений пытался вырваться, но Максим был сильнее, и каждая жалкая омежья попытка лишь распаляла звериное желание поцеловать жертву. Губы тянутся, запах меда удваивает чувство отторжения... «Нет-нет-нет! Никаких поцелуев!». «Только Антон! Только он!». – Помогите! – закричал Арсений, и голос, наполненный полной настигшей безысходностью, эхом отразился от стен подворотни. Надеялся, что кто -то услышит, что кто-то придет на помощь. Тишина. Максим, словно ужаленный, дернулся от его крика, глаза налились кровью, а лицо исказила злобная гримаса. Он с силой ударил Арсения в плечо, и острая боль, пронзив. на мгновение лишила дара речи. Попов вскрикнул и невольно зажмурился от боли и ужаса. – Заткнись, блять, – прошипел Максим, дыханием обжигая. – Еще раз пикнешь о ненужной помощи, я тебе язык вырву, омежка. Я просто хочу тебя... Он снова попытался схватить, беспощадно вещало – не остановится. Грубые шершавые руки сжимали, наглые губы снова тянулись. Западня. «Прошу, не надо». – Не надо... – шепотом. И вдруг, словно в ответ мольбам, в начале подворотни появилась знакомая фигура. «Саша!». Его лицо, обычно такое веселое и доброжелательное, сейчас исказилось яростью. Он, как дикий зверь, сжавшийся перед прыжком, ринулся вперед. Не успел Арсений и моргнуть, что-то произнося, Максим отлетел в сторону от резкого удара Александра. Тот ударил его с такой удивительной силой, что Куриякова отбросило также к стене, и от неожиданности почти не потеряв равновесие. – Не трогай его! – прорычал альфачьим рокотом Саша. Гром, сотрясающий землю. – Так и думал, что к богачам нужно всегда присматриваться. Максим, держась за ушибленную челюсть, злобно посмотрел на нежданного спасителя, горя ненавистью. Из его горла вырвалось ответное дикое рычание, только уже как у загнанного зверя. – Ты еще пожалеешь, – прохрипел он, сплевывая кровь на плиты мостовой. – Я этого так не оставлю! С этими словами Максим развернулся и, быстро удаляясь, скрылся в темноте подворотни, оставляя после себя лишь смрад и злобную ненависть. Тёплые руки аккуратно, почти невесомо дотрагиваются до холодного лица, чувствующего на контрасте. Арсений судорожно выдыхает от касаний к плечам, ровно переходящих к челюсти, а после, положив ладони на затылок, его резко прижимают к себе, пытаясь успокоить. Он плачет от эмоций, пальцами крепко вонзаясь в чужую толстовку. Хочет проникнуть насовсем в это горячее тело, насладиться теплом и забыться в этих объятиях. — Это не то, о чём ты подумал… Не то, я тебе врал, слышишь? Я не мог не врать, он меня убьёт после этого. Он меня везде найдет. Везде! — торопливо, чуть не задыхаясь от смешанности урагана внутри себя, проясняет ситуацию. — Он убьёт… Вцепляется ещё сильнее в толстовку, словно хочет насовсем в ней спрятаться, лишь бы не встретиться глазами со своим страхом вновь. Чужие руки слегка съезжают с прежнего расположения, переходя на лопатки. — Не бросай меня, умоляю! — Тиш-тиш-тиш, Арсений, тише, — отвечают ему спокойным голосом, но на конце всё равно чувствуется сквозящее напряжение. — Спокойно объясни всё с начала. Без истерики, давай, успокойся. — Нет, я не смогу… Я не смогу. Арсений молчал, тело все еще содрогалось от пережитого страха. Слезы ручьями текли по щекам, и казалось, что он никак не может прийти в себя. Не мог произнести ни слова больше, ком застрял в горле, мешая дышать. Лишь прижался к Саше, ища в нем утешение и защиту. Тот почувствовал страх и не стал настаивать. Только крепко оберегающе обнимал, позволяя выплакаться и прийти в себя. Понимал, что сейчас нужно просто быть рядом, чувствовать, что он не один, и что все страшное уже позади. Он не торопил, давая время и пространство для того, чтобы хоть чуть-чуть оправиться, объятиями надежными согревая, словно маяк во тьме, указывающий омеге путь к безопасности и малейшему спокойствию. А после осторожное молчаливое сопровождение до комнаты под нередкие всхлипы, держа все время за предплечье, прижимая к себе, аккуратный спуск на кровать, колени сгибая, горячее молоко к губам, а после сквозь дрёму услышать: – Все будет хорошо.🖤🖤🖤
Осень. Холодно. Ветер дует пронизывающе и бесстрастно, никого не щадит этим промозглым холодом. Чуть ли не сносит с пути. Выглядит как упёртый баран. Альфа и омега сидят на мягких красных сиденьях со спинкой, укрывшись от ноябрьской разыгравшейся погоды в кофейне. Рядом снуют многочисленные посетители, переговариваясь. Кофейня большая и до одури теплая. Альфа почти касается своим бедром омежьего, от чего последний покрывается лёгким небрежным румянцем. Он пытается незаметно отодвинуться, но альфа проворнее его — двигает рукой за плечо в два раза ближе к себе, чем было до. — Мхм, — невольно вырывается у омеги со вздохом. Он поднимает голову и смотрит налево, стеснительно спрашивает. — Может, лучше поудобнее сядем? — и ищет глазами тех, кто на них как-то смотрит. — А тебе разве неудобно? Мне вот лично удобно, ещё как, — усмехается альфа, и от этого его кудрявая копна недолго подпрыгивает. Арсений засматривается на это движение, и от услышанной повторной усмешки — спалился, блять, — моргает пару раз, откладывая созерцание красоты. — Нет, почему же, мне удобно пока. А вот принесут еду, как есть будем? Может, лучше отодвинемся? Или давай я вообще на противоположную сторону сяду, чтобы глаза в глаза было, — он только собирается встать, как чужая рука тяжёлой хваткой за плечи опускает моментально обратно. — Ой. — Арсений, — Антон пальцами поднимает подбородок омеги и смотрит прямо на него, вынуждая взглядом успокоить скачущую нервозность. — Мне рядом с тобой всегда хорошо. И не важно, какая поза, какая обстановка, слышишь? Услышь, пойми, и не надо никуда пересаживаться. Руку уберу, не парься, будем кушать без отвлекающих факторов. Арсений понимающе угукает, и альфа вправду убирает руку, подзывая к себе официанта. Он незаметно прикладывает костяшки к щекам — «не важно, какая поза», Арсений честно не про те позы думал! Прикладывает костяшки и от этого тихонько шипит. Сука, он совсем забыл! — Арс, Арс, — слышится совсем вблизи, около левого уха, и Арсений, не успев опомниться, чувствует, как его за рукав тянут. А после чувствует потяжелевший взор. «Только не говорите, что…». — Что это? — Антон указывает большим пальцем на задравшийся рукав, где виден небольшой, но в меру синяк. Снова. Снова. — Антон… Внезапно подходит официант, молчаливо опускает поднос с заказной едой, и, будто ощущая сквозящую напряжённость за столиком, быстро уходит, получив Антонов благодарный кивок. «И что ему сказать?». Что, что? Что Арсений после того инцидента снова закрывается в себе, с Сашей почти не разговаривает душевно, не постоянный до раздражения, да пропадает после учебы на долгих прогулках в переписках с ним, с Антоном, иногда в отелях с ним, когда тот приезжает, а синяк (который он по своей глупости решил не всецело замазывать, ведь рукава длинные, а теперь стерлось) получил после столкновения с Максимом в том злополучном месте, что теперь ждёт хоть какого-то успокоения и безопасности в Антоне? «Как?! Вот как это все сказать прямо сейчас?». «Такое подходящее время признаться...». Антон начал лениво помешивать ложечкой свое принесённое латте, ожидая Арсеньева ответа, который уткнулся рассматривать вдоль поперек салат, закусив губу. «Я боюсь, я так боюсь». «Давай же, ну!» – Арс, – тихо и осторожным тоном произнес Антон, так и не дождавшись, ставя чашку на стол. Опустил ладонь на пальцы другой не пойманной с поличным руки. – Расскажи мне, пожалуйста, откуда он у тебя? Арсений, словно очнувшись от своих мыслей, вздрогнул и поднял глаза на Антона. В его взгляде мелькнула тревога, словно он был застигнут врасплох, но тут же он поспешил спрятать руку под стол, словно пытался скрыть улику. – Что, что именно? – пробормотал он, стараясь сделать вид, что ничего не произошло, и его рука, словно предатель, пыталась ускользнуть из поля зрения. «Дурак, какой же дурак!». – Синяк, на твоей руке, – настойчиво повторил Антон, и его глаза, подобно лучам прожектора, были прикованы к омеге, пытаясь прочитать в нем хоть что-то. Арсений неловко улыбнулся, теребя краешек рубашки. Взгляд словно заблудился в лабиринте его мыслей, избегая прямого контакта с Антоном. – А, это… Да… Это я… Ну, на … – запнулся, пытался найти подходящие слова, безвыходно понимая, как звучал неправдоподобно. – Неудачно… В ворота… Ну, упал, с другом играл на футбольном поле. «Какое поле, мать твою?» «Что я творю?». – Упал? – переспросил Антон, в голосе анализировалось недоверие. – Ты же книги любишь, какой футбол блять? Арсений простодушно пожал плечами, взглядом метался по сторонам маленьким зверьком, попавший в капкан. На соплях убегал от взора Антона, ища спасение в других предметах интерьера, но тщетно. – Ну, решил попробовать, ты же любишь ещё... – пробормотал под нос невнятно слабым ветерком. Антон нахмурился, его брови сошлись на переносице. Это было такое нелепое оправдание! Его сердце, как натянутая струна, затрепетало от тревоги. Это был далеко не первый раз уже, когда он замечал на теле Арсения странные синяки и ссадины, а объяснения становились казалось донельзя абсурдными. Плел паутину несусветной лжи, надеясь скрыть от него какую-то ужасную тайну. – Арс, – нотка раздражения, наполненная строгостью. – Признайся честно, врешь мне? Когда я ничего после пруда не утаиваю? «Да! Да...». Арсений опустил глаза, был как в болоте – задыхался. Тишина зловещей тенью нависла, нарушаемая лишь легким звоном кофейных чашек и тихим шелестом опавших листьев за окном. Антон наблюдал, как омега сжимает кулаки, плечи слегка подрагивают, отчаяние захлёстывало до одури. Молчание было существенной пропастью в отношениях между ними. – Знаешь что, – перевел тему, откинувшись на спинку стула, прерывая контакт рук, и в его голосе прозвучала усталость. – У меня как-то аппетит пропал. Арсений поднял на него удивленный взгляд, глазами наполняясь виноватым раскаянием, а без его рук стало совсем холодно. «Теперь ему ещё и аппетит испортил, молодец, блин, но даже если и признаюсь, он разозлится, что раньше не сказал, а после не остановится, дойдет до Максима... И пиши пропало... Тот и так после своей пропажи в университете найдется и прикончит меня, может и Сашу...» – Что? Почему? – вопрошал с искренним сожалением. – Да вот, как-то не лезет, – сухо ответил Антон холодным и отстранённым видом. Стена! Не разрушающая стена! – Ты ешь, если хочешь. – Антон, ну что ты… – начал Арсений, но Антон резко поднял руку, прерывая его слова, закрывая рот на замок. – Я, наверное, пойду покурю, – безапелляционно, вставая из-за стола. – Ты тут посиди. Арсений опустил взгляд провинившимся ребенком и молча кивнул, поджимая губы, дрожащими пальцами натягивая рукава. Аппетита у него тоже не было, а кофе рядом стоящий потихоньку остывал без хозяина. И так Попов боялся, что Антон действительно оставит его сейчас, и страх ледяным ветром охватил головы до ног, но побежать за ним вслед не стал – дал подумать. «Все, конец? Ну нет... Точно нет, я ему обязательно признаюсь, только не сейчас. Я ему скажу об этом, да, щас вот он придет, попрошу прощения и понимания... Боится за меня, переживает, но я же и в ответ из-за этого молчу. Оберегаю его от убытков». «Только не себя». Антон вышел на улицу, жадно вдохнул прохладный осенний воздух, кажущийся глотоком свежести после удушающей атмосферы в кафе. Достав из пачки сигарету, он поднес ее ко рту и глубоко затянулся, выпустив облако дыма в серое небо, как будто бы выдыхая свою тревогу и растерянность. Мысли метались растрепанными птицами, и Шастун пытался найти ответы на вопросы, которые мучили душу. Почему Арсений так упорно врет ему? Почему скрывает от него свои проблемы? Разве он не доверяет ему? Разве их отношения и признание не стали для них новым этапом доверия? Антон чувствовал себя оскорбленным, преданным, ощущал, как доверие было растоптано. Так искренне хочет помочь своей омеге, но не знал, как пробить эту стену лжи и недоверия, которую Арсений так старательно воздвигал вокруг себя. А приклеенные ситуации к стене причиняют ему невыносимую больную тяжесть. Как и древний альфачий инстинкт защищать свою омегу донельзя. Антон докурил сигарету, выбросив окурок в урну, и направился обратно в кафе. Он знал, что не сможет оставить Арсения в таком состоянии. Он хотел, чтобы Арсений знал, что он не один, что он всегда готов поддержать его, несмотря ни на что. Он понимал, что должен проявить терпение и настойчивость, и что ложь никогда не должна стать преградой на пути к истинному взаимопониманию, доверию. Он ведь так желал своего истинного! Зайдя в кафе, Антон увидел, что Арсений по-прежнему сидит за столом, грустно глядя в свою тарелку. Он был похож на израненного зверька, и Антон почувствовал, как его сердце сжимается от жалости. Молча сел напротив, начал пить свой остывший латте. Арсений с испуганным видом поднял на него взгляд, и в его глазах Антон прочитал столько стыда, вины и раскаяния, что своя же появившаяся обида начала отступать. Они доели в тягостной тишине, лишь изредка обмениваясь взглядами. Арсений, чувствуя себя виноватым и неловким, пытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле, и он не мог их произнести. Антон же, сдерживая свои эмоции, понимал, что сейчас не время для выяснения отношений, что Арсению просто нужна его поддержка, пусть и молчаливая – взял за руки, целуя костяшки, прижимая к своему лбу под конец под нежный омежий взор. И в момент долгого сдерживания: – Прости меня, Антон, я обязательно тебе скажу, но не сейчас. Прошу пойми. Безмолвный кивок с отчаянным блеском. – Хорошо, мой хороший. После завершения, Антон, не произнеся ни слова, поправил обнаруженные складки на одежде, заплатил за счёт, да повел Арсения к своей машине. Арсений тенью скользнул на пассажирское сиденье под по джентльменски открытую дверь. Антон ехал, сосредоточенно смотря на дорогу, но его мысли были далеко, а Арсений, глядя в окно, чувствовал тяжесть своего недоверия невидимым грузом, давивший на хрупкие плечи. В итоге они доехали до общежития. Антон, припарковавшись у входа, повернулся к Арсению и заглянул ему в глаза, и в этом взгляде он пытался передать все свои чувства. – Будь осторожен, – тихо и заботливо целуя в лоб. Арсений молча кивнул, избегая его взгляда, быстро вышел из машины и скрылся за тяжелой дверью общежития. Антон, проводив его взглядом, вздохнул и выехал обратно на дорогу, и сердце его было наполнено со всех возможных сторон тревогой.🖤🖤🖤
Следующим утром Арсений ощутил непреодолимое желание вырваться из монотонности утренней рутины. Давнее воспоминание о словах Саши, о восхитительной кофейне, укрывшейся в тихом переулке, зажгло в его сердце предвкушение. И вот, встав пораньше, не разбудив альфу, как легкое перо, подхваченное ветром, покинул стены общежития после всех необходимых дел. Холодный воздух раннего утра, пропитанный ароматами осенней листвы и безмолвным шепотом ветра, окутал его своим освежающим прикосновением. Путь был недолгим, пока взгляд не остановился на небольшой вывеске, искусно начертанной позолоченными буквами на фоне густого изумрудного оттенка. «Кофейня «Аромагия», – гласила надпись. «Вот оно!». Арсений аккуратно толкнул дверь, и его обдало теплым потоком воздуха, насыщенным благоуханием свежемолотых кофейных зерен, жгучей корицы и нежной ванили. Кофейня поражала своим неподражаемым декором и магнетизмом. Стены, отделанные темным деревом и декорированные картинами с кофейными мотивами, создавали атмосферу уюта и безмятежности. Мягкий свет, исходящий от необычных светильников, напоминающих старинные фонари, танцевал на полированных поверхностях столешниц и образовывал причудливые тени. В самом сердце зала возвышалась длинная барная стойка. На мягких диванах, укрытых пледами, уютно расположились редкие утренние-пташки посетители. Осторожно небольшим количеством витал шлейф различных запахов. «Интересно, во сколько они встают? И спят ли вообще?». Арсений, по-быстрому оглядевшись, приблизился к барной стойке, где его приветливо встретил добродушный молодой человек с ясными глазами. –Доброе утро! – поприветствовал бармен сразу же с вежливой улыбкой. Это был бета, без истинного запаха. – Чего желаете? Арсений, припомнив совет Саши, на мгновение погрузился в раздумья, а затем проговорил: – Мне, пожалуйста, латте с карамельным сиропом, – также с вежливой улыбкой. Бармен кивнул, взялся за приготовление заказа, и Арсений, созерцая за его отточенными движениями, ощутил, как душа наполняется гармонией. Всю ночь он плохо спал, терзая себя доводами по поводу случившегося с Антоном. Да, тот вернулся после перекура, да, подвёз его до дома и даже под конец поцеловал в лоб, но Арсений чувствовал его тревогу, сожаление, что он ничего не рассказывает. Понимал, что альфачий, заложенный с древности инстинкт о хранении омеги доводил того. А саму омегу доводило самоистязание из-за своей не смелости, боязности, вины. «Как он там?». Пока Попов дожидался свой напиток, его взгляд скользнул по деталям обстановки. На стеллажах, словно драгоценности, красовались вереницы стеклянных баночек с различными сортами кофе, переливающиеся в лучах света. На стене висела старинная карта кофейных плантаций. «Надо сфоткать!». Спокойная музыка, звучащая из динамиков, создавала ауру благополучия и умиротворения. Бармен поставил перед ним высокий стакан с дымящимся латте. Напиток, подобно произведению искусства, был украшен изысканным узором в виде сердца с лучиками вокруг из молочной пены, а насыщенный аромат карамели заполнял все вокруг. «Как же красиво! Ну мастер!» Очарованный Арсений взял стакан в руки, пальцы ощутили тепло керамики. Сделав глоток, почувствовал, как утонченный вкус кофе, переплетенный со сладостью карамельного сиропа, разливается внутри пламенем, изгоняя все тяготы и страх. Сердце переполнилось благодарностью к Саше за то, что однажды упомянул это место. Арсений решил присесть на один из мягких диванов, чтобы продлить удовольствие от латте и тишины. Хотелось отбросить все свои заботы и волнения, позабыть о боли и смятении, и просто дать себе возможность погрузиться в этот миг. Обязательно надо будет как-нибудь повторить. Сев за столик около окна, налюбовавшись вдоволь осенью, Арсений открыл новостную ленту и погрузился, наслаждаясь отрывками кофе. Хотелось попросту остаться здесь навечно, зря он так раньше не делал. Но, подобно злой шутке судьбы, безмятежность Арсения была разрушена внезапным вторжением какого-то человека. Кто-то беззаботно расположился рядом, закинул руку на спинку дивана, касаясь плеча Арсения и опаляя его щеку своим дыханием. И этот кто-то оказался Максим. «Что?! Что он тут делает в такую рань? Откуда он тут взялся?». «Я попал». – Какие люди, птенчик – проворковал Максим, и его голос прозвучал с притворной нежностью, которая лишь усиливала тревогу Арсения. – Как же я истосковался по тебе. Арсений, словно парализованный, не мог пошевелиться, и его сердце замерло от ужаса. Он не представлял, чего ждать от Максима, ранее пропадающего по неизвестным причинам. Все было сковано страхом, и от этого бессилия стало дурно. – Что тебе нужно, Максим? – спросил он сразу же, стараясь придать своему голосу твердость, но слова вырвались хриплыми и дрожащими. Максим усмехнулся, и в его глазах что-то нечитаемо заискрилось. – Я пришел извиниться, – ответил Курияков, и прозвучала фальшивая чистосердечность. Пытался обмануть самого себя? – Я поступил глупо, вел себя, как идиот. Понимаю, что повел себя неправильно, ты не хотел и прочее-прочее-прочее. «Ох, как трогательно! Вы посмотрите на него!». Арсений не верил ни единому слову, его чутье кричало об опасности, и он знал, что Максим не оставит в покое. – И поэтому что? – спросил Арсений, пытаясь сдержать волнение. – И поэтому… – Максим наклонился к нему ближе, губы опалили ухо Арсения своим горячим дыханием, – …чтобы твой дружок оставался в покое, а не оказался в какой-нибудь канаве, и чтобы я убедился, что ты все понял и не держишь зла, тебе необходимо меня поцеловать, птенчик. Арсения пронзило ледяным копьем, внутри все сжалось от привычного отвращения к этому человеку. Эта просьба, звучавшая как приказ, была унизительной и оскорбительной. «Поцеловать?! Его?! На людях?!». Арсений, не отводя глаз от Максима, ощущал как внутри него разгорается негодование и непонимание. Разум искал выход из попавшего положения, осознавая, что промедление может привести к злому альфе, а этого ой как не хотелось. «Как же не хочется!.. Как же... Но Саша же пострадает... Вот надо было этому Максиму сюда поступить! Сука!». «Ладно, это же быстрый поцелуй, да, я же быстро смогу его поцеловать?!». «Была не была..». Собрав всю свою волю в кулак, Арсений на мгновение прикрыл веки и, ощущая, как его желудок скручивается в тугой узел, коснулся губами губ Максима. Поцелуй был нежным, но в то же время ледяным, словно прикосновение смерти. Арсений отпустил поцелуй, прерывая. Повернул голову невольно к окну и через панорамное стекло кофейни его взгляд натолкнулся на.... «Антон?! Какого...». Антон стоял на улице, его глаза, через стекло видные полными горечи и разочарования, смотрели прямо на Арсения. Ясно давалось понять: альфа видел этот поцелуй, эту ужасную сцену предательства. Антон, как обожженный, сделал пару шагов назад, сжимая кулаки, и, не произнеся ни слова, быстро исчез из виду. Сердце Арсения бешено заколотилось, и в одно мгновение все его мысли о Максиме, все его страхи и уступки улетучились. Его охватил ужас от того, что Антон увидел все это, и он понимал, что должен все ему объяснить, должен замолить свою вину. «Нет! Нет! Он все видел! Что ты делаешь здесь также рано!». «Мы ещё должны были сегодня встретиться! А он завтра уезжает!». Не раздумывая, Арсений оттолкнул от себя Максима и, вскочив со стула, едва не опрокинув кофе взмахами рукой, забрав рюкзак, бросился из кофейни. Максим, оставшийся в растерянности, крикнул ему вслед с недовольством и возмущением: – Эй, ты куда это? – но Арсений уже не слушал его слов. Арсений, подобно стреле, выпущенной из тетивы, помчался по улице стремительно. В голове эхом звучал голос Антона, а в мыслях прокручивалось лишь: «Нужно догнать, объяснить, попросить прощения». Антон все понял неверно, действия Арсения были необходимы. Арсений должен донести это до него любой ценой! Он вот сейчас возьмёт, догонит его и признаётся во всем! И будь что будет после! Главное сейчас! – Антон! – кричал Арсений, голос срывался от волнения и отчаяния. – Стой, погоди! Ты все не так понял! Но Антон, будто и не слышал его воплей, стремительными шагами несся все дальше и дальше, не стремясь оборачиваться на зов. Арсений одержимо бросился следом, не замечая ничего вокруг, взглядом был прикован наповал к силуэту Антона, который маячил в отдалении. Минута. Две. Три. Пять. Голубые глаза кричали: «Куда ты?» Силы начали покидать тело, не особо накачанные бегом ноги начали все замедлять бег, а глаза искали отчаянно сбежавшего Антона, затерявшийся в толпе. Минута. Две. Голубые глаза кричали: «Куда ты?» Сердце стучит бешено, кожа потная, дыхалка начинает подводить, горло болит от криков... Но вот! Взгляд наконец-то таки замечают любимую знакомую макушку. Антон, словно призрак, пересек улицу на зеленый сигнал светофора, не сбавляя темпа, и это заставило Арсения сорваться из последних сил, дабы успеть не упустить. Он, не колеблясь, выбежал на дорогу, не обращая внимания на красный свет, на опасность, на стремительно надвигающуюся беду. Он видел только спину Антона, и его боязнь за свою любовь была сильнее страха смерти. И в этот момент, как из ниоткуда, перед Арсением возник автомобиль, и, словно в замедленной съемке, он увидел, как фары машины ослепили полностью, как она неумолимо приближается к нему, как неотвратимо столкновение. Перед глазами все поплыло, но в последнее мгновение, перед тем как потерять сознание, Арсений увидел в глазах Антона ужас и страх за него, а после его срывание к нему. – Арсений! Арсений осознал, что потерял всё и при этом себя. Flashback. – Ну, если истинные ссорятся, и один хочет прям забыть о своем истинном все на свете, их знакомство, их воспоминания, их чувства, сказать четко и уверенно «я хочу его забыть», то может произойти какая-то любая ситуация, хоть плохая, хоть хорошая, но по рассказам обычно всегда плохие, что в итоге отбрасывает их в разные места, усыпляя, их общие знаки пропадают мгновенно. А когда они просыпаются, неизвестно только где именно, то помнят всех своих родных, друзей, но именно своего возлюбленного нет, – легким слогом изъясняется альфа, почесывая щетину. Арсений успевает все сопоставить. Неужели Антон, не успев услышать все со стороны Арсения, правильную версию, убрать свои же неправильные мысли, решил произнести на полном серьёзе эти четыре слова? Но осознание этого быстро улетучилось, не успев возобновить душевную боль. Его тело столкнулось с машиной, и уже физическая боль, пронзившая его, была последним ощущением перед тем, как его поглотила бездна небытия. Арсений понял, что может сподвигнуть человека забыть своего истинного.