волны, свободные от ветра [groundswell waves]

Нил на судне. Маленьком, плотно забитом людьми, тёмном и душном. Когда оно покачивается на волнах, он тоже покачивается. Когда кренится, а волны разбиваются о корпус, его тело тоже кренится. Здесь есть иллюминатор, круглый и маленький, но всё, что он позволяет увидеть, — это мутное небо и мутный океан, а граница, разделяющая их, едва ли различима. Выхода — нет. Он снова всматривается в окошко из толстого стекла и пытается открыть его за рычажок. В тот же момент, как оно с хлопком распахивается, вода хлещет внутрь. Она погружает на дно, заполняет легкие, а язык тяжелеет от соли. Он барахтается, борется, хватает ртом воздух — и просыпается. Выпрямившись, словно спица, и тяжело дыша, он оценивает обстановку. Пассажир рядом спит, а в салоне темно. Небо ослепительно белое, и он опускает шторку окошка до середины. Монитор напротив сообщает, что до посадки сорок четыре минуты. Нил откидывается на спинку кресла; лихорадочное сердцебиение замедляется, конечности расслабляются мышца за мышцей. Он нажимает на кнопку вызова, и через несколько минут приходит стюардесса. Охрипшим голосом просит стакан воды и, как только стюардесса приносит, осушает его одним залпом. Нил задаётся вопросом, не был ли сон предостережением. Он не суеверен, но последние несколько лет, проведённых в программе защиты свидетелей, не ослабили глубоко укоренившуюся паранойю, привитую многими людьми. В последний раз он был на судне, когда пересекал Французское побережье от Марселя до Порто-Торреса и мать ещё была жива и сжимала его руку всё десятичасовое путешествие. Когда самолет приземляется, Нилу удаётся прогнать воспоминание о защитной хватке матери и ее шипящих наставлениях. Пассажиры сходят с самолета, а сотрудники авиакомпании приветствуют их всех бодрым: «Благодарим, надеемся увидеть вас снова». Нил не торопится, волоча ноги по вычищенным коврам, в то время как другие люди двигаются большими группами вокруг него, громко разговаривая и таща за собой необходимые для тропического отдыха вещи, и запрыгивают на траволатор. Этот случай отличается, иронично размышляет он, от всех прочих, когда он был в аэропорту; вместо бдительности — неспешность. Аэропорт старый и пахнет кокосовым лосьоном, а некоторые его части закрыты на ремонт. В зоне прибытия тихо и мрачно, за исключением радужного плаката с надписью: «Добро пожаловать в штат Алоха!» Он осматривает территорию. На глаза попадается брюнетка в деловом костюме, которая, подняв руку, машет ему. — Нил Джостен, — приветствует она. — Агентка Олсон. Рада знакомству. Нил кивает ей. — Мне рассказали о тебе. — Отлично, — Олсон указывает в сторону выдачи багажа. — Давай заберём твой багаж и выйдем отсюда. — Это всё, что у меня есть, — говорит Нил, указывая на сумку, перекинутую через плечо. Олсон поднимает бровь. — Всегда путешествуешь налегке? Вопрос — риторический, потому что она, не ожидая ответа Нила, ведёт к парковке. Нил кладёт сумку в багажник чёрного седана, и они выезжают из аэропорта, направляясь в сторону города. Он наблюдает за тем, как пейзажи проносятся мимо в размытом очертании многоэтажек и редких домов. Совсем не так, как он представлял Гавайи. — Впервые тут? — спрашивает Олсон, съезжая с шоссе на промышленную дорогу. Нил неопределённо хмыкает. Он никогда не был здесь раньше, именно поэтому сейчас тут; Нил никогда не бывает в одном и том же месте дважды. Ему не разрешено покидать страну, так что следующий лучший имеющийся выбор — отправиться в штат посреди Тихого Океана. Другая же причина, по которой он выбрал Гавайи… — Тебе понравится здесь, — заверяет Олсон. — Людям обычно нравится. — Только если предпочитаешь дождь и солнце круглый год. — В противном случае ты будешь чужаком. — Я так понимаю, тебе нравится жить здесь. — Так и есть. Я живу в мечте — охраняю граждан, находящихся под защитой правительства, и принимаю солнечные ванны, когда не работаю сверхурочно, — насмешливо произносит Олсон. «Ты хотя бы можешь принимать солнечные ванны», — думает Нил. — Ты планируешь в скором времени найти работу или собираешься немного расслабиться? — Постараюсь найти работу так скоро, как смогу. Это лучше, чем сидеть и ничего не делать. Олсон фыркает: — Нет ничего плохого в том, чтоб не торопиться. Я для тебя никто, знаю, но, мне кажется, после всего дерьма, через которое прошёл, ты заслуживаешь передышки. Ты уже сделал своё дело и теперь можешь перемещаться свободнее, а не как раньше. Нил ничего не ответил. Как и сказала Олсон, она для него никто, её слова мало что значат, даже если он понимает, что они правдивы. Маленький городишко, в который они направляются, находится в сорока минутах езды от Кахулуи, и оставшееся время они провели в тишине. — Мы прибыли, — оповестила Олсон, паркуясь. Здание, в котором расположена квартира Нила, унылое и неприметное, но сама квартира-студия вполне приличная. Она на шестом этаже, с горячей водой и небольшой кухней, односпальной кроватью и видом на ближайший парк. Это определённо одно из лучших мест, где он жил. Олсон напоминает ему о некоторых правилах, которых нужно придерживаться, как будто он не жил под наблюдением федералов последние семь лет. Как только она уезжает, он проверяет замки на окнах и входной двери; те, что на окнах достаточно прочные, но, возможно, придётся установить дополнительные на дверь. Затем прочёсывает этаж и находит три выхода: к лифту, запасной лестнице и окну в коридоре, которое выходит на ржавую пожарную лестницу в задней части здания. Ему необязательно делать всё это — проверять пути отступления и дверные замки, — но от старых привычек трудно избавиться, да и они помогают лучше спать ночью. Чувствуя себя теперь чуть увереннее, зная, где находятся все выходы из здания, Нил возвращается в комнату и, открыв окно, впускает немного воздуха в душную после долгого простоя комнату. Прохладный бриз, проникающий внутрь, не пахнет морской солью, и он не знает, радоваться или огорчаться.

*

Первое, что Нил делает, когда распахивает глаза на следующее утро, — напоминает самому себе, где находится. Голый матрас — бугристый и неприятно натирает кожу, когда он переворачивается на спину. Солнце ещё не взошло, и комната окрашена в синий. Сквозь жалюзи видно белое сияние полумесяца. Он садится, крутит шеей и бесшумно шагает в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. А затем долго смотрит на своё отражение в зеркале, обхватив руками прохладный фарфор белой раковины. В бегах он постоянно красил волосы, поэтому теперь они кажутся слегка ломкими, когда он трогает их. Не помогает и то, что он частенько плавает в общественном бассейне — хлорка значительно усложняет восстановление волос. Нил не заморачивается над использованием кондиционеров — всегда считает их пустой тратой денег, — поэтому решает, что всё это, наверно, бесполезно. Хотя смотреть на своё отражение становится легче. Тёмно-рыжие пряди волос, ледяной голубой цвет глаз, даже форма рта — всё унаследовано от отца. Но теперь Нил знает, что он — не отец, неважно, насколько они похожи внешне. Когда он поднимает два пальца и прижимает их к порезам на щеке, он из зеркала тоже поднимает два пальца и прижимает их к порезам на щеке. Когда криво улыбается, он из зеркала корчит такую же кривую ухмылку. Когда закрывает глаза, не видит образ отца, кровожадно улыбающегося над ним с топором в руке. Снова открывает глаза — он из зеркала отвечает ему серьёзным выражением. Нил держит лицо абсолютно неподвижным, как будто ожидая, что в нём из зеркала что-то просочится наружу. Ничего не происходит. Он выключает свет, выходя из ванной, натягивает одежду для бега и выходит на улицу. Нил делает пару разминочных упражнений снаружи здания, пока изучает местность. С уличными фонарями и подступающим рассветом уже не так темно, и он решает направиться к детской площадке, которую видел в окне вчера, с автобусной остановкой через дорогу. Он начинает с медленной трусцы в темпе поспокойнее, чем обычно, чтобы осмотреть достопримечательности и здания и сопоставить их с мысленной картой, составленной в голове. Прежде чем лечь спать прошлой ночью, он открыл в телефоне Гугл Карты и изучил местность в пределах пяти миль. Оказывается, от этих смартфонов всё-таки есть польза. Он чувствует, как губы дёргаются в забаве, вспомнив, как упорно отказывался от подобного пару лет назад, настаивая на том, что ему не нужно что-то настолько дорогое, когда всегда можно купить одноразовый телефон. Ещё дело было в том, что так можно было нарисовать мишень на спине: смартфоны слишком легко отследить, — а он не хотел иметь что-то такое пустяковое, что стало бы причиной его краха. Но он больше не напуганный, беспомощный ребёнок, и, может быть, поэтому мысль иметь телефон больше не пугает, как раньше. Примерно через две мили с начала пробежки он видит общественную библиотеку. До которой пробежал мимо «Лоусона» — круглосуточного магазинчика — и прачечной. Несколько машин проезжают мимо — признак просыпающегося города. На небе цвет индиго смешивается с сочным оранжевым, и он следует за золотыми лучами восходящего солнца к побережью. Он давно не был на пляжах. Избегал их первые несколько лет после смерти матери. Да и не то чтобы обстоятельства позволяли; когда он только попал в программу защиты свидетелей, его поместили в городок в сельской местности Южной Дакоты, окружённой горами и лесами, без пляжей. Со временем ограничения смягчались, особенно после того как отец умер в тюремной потасовке, а оставшуюся часть его круга осудили. Долгая серия судебных заседаний закончилась, и его решили потихоньку возвращать в общество. Он не совсем свободен — возможно, никогда не будет — но больше не ощущалось, будто ноги закованы в цепи. Нил знает, что стоит быть благодарным. В другой жизни он был бы сильнее и заставил бы себя продолжать бежать. В другой жизни отец догнал бы его до того, как он обратился бы к федералам. В другой жизни он не дожил бы и до двадцати лет. Он замедляется, когда доходит до грунтовой дороги, ведущей к пляжу. Она — одна из самых узких на острове и ближайшая к тому месту, где он живет. Первым его приветствует звук разбивающихся волн. Затем на языке чувствуется морская соль и лицо обдаёт ветром. Он тратит несколько минут, рассеянно наблюдая за пенными барашками в океане и прислушиваясь к шуму волн. Если бы он закрыл глаза, вероятно, смог бы почувствовать едкий запах дыма и увидеть жаркий огонь, пожирающий машину, поэтому не закрывает. А бежит; ботинки ударяются о твёрдый, влажный песок, оставляют маленькие трещинки вдоль береговой линии. Отлив шумит в ушах, ноги — в паре дюймов от воды. Внезапно он замирает на месте; грудь тяжело вздымается. Осознаёт, что не может сделать этого — не сегодня. Он разворачивается и возвращается по своим же следам, не глядя на воду. Чувство, испытываемое при виде океана, — необъяснимо. Он знает только, что оно слишком сильно связано с образом матери, её горящим трупом и закопанными костями. Нил возвращается в квартиру, принимает душ и переодевается, а затем снова уходит, прихватив с собой маленький складной рюкзак, в котором лежит немного воды и несколько необходимых документов. Он останавливается у «Лоусона», мимо которого пробежал этим утром, чтобы прикупить пару сэндвичей и несколько злаковых батончиков. Продавец, крупный дружелюбный мужчина, рассказывает Нилу всё о ночной смене и том, как необычно видеть кого-то в возрасте Нила в магазине в такую рань. — И ещё, дай угадаю, ты новенький здесь? Город довольно маленький, и мои покупатели — люди, с которыми я обычно уже знаком — старшеклассники, «синие воротнички» и пожилые дамы, вроде подружек моей бабушки или типа того. Первый импульс Нила — соврать; он всегда начинает нервничать, когда кто-то обращает на него внимание, да и он никогда не любил, когда кто-то пытается засунуть нос в его дела. Второй импульс — отругать себя за то, что такой параноик и слишком долго думает над ответом на безобидный вопрос. — Да, — отвечает он. — Я только переехал сюда. — О, чувак! Потрясающе. У нас не так много молодежи, переезжающей сюда, знаешь? К нам приезжают только пенсионеры и туристы, — болтает продавец, широко улыбаясь. — Но у нас всё ещё разнообразное население. То есть наш остров, конечно, не главный или типа того, но люди здесь неплохие. Нил кивает, заставляя губы принять форму дружелюбной улыбки. Обычно он хорош в этом — в притворстве тем, кем не является и натягивании фальшивых личностей, — но нужда в этом отпала, как только он перестал бежать; странновато прятаться сейчас. — Я Джерри, — представляется продавец, выпячив грудь и указав большим пальцем на бейджик. — Джерри Икеда. Нил снова кивает. — Я Нил. — Приятно познакомиться, Нил, — говорит Джерри, протягивая руку для рукопожатия. Нил пожимает её и пытается не морщиться от того, какой большущей ладонь Джерри кажется по сравнению с его. — Можно мне ещё пачку «Кэмела»? — спрашивает Нил, указывая на полку за прилавком, заполненную блоками сигарет различных брендов. — Конечно! — Джерри поворачивается и, отперев стеклянную дверцу, закрывающую полку, вынимает пачку. — Могу посмотреть твоё удостоверение? — Разве я не выгляжу старше восемнадцати? — Не знаю, чувак. Ты, типа, ростом с ноготок. Джерри заливается искренним смехом в ответ на невеселое лицо Нила. — Шучу, шучу, — говорит он, добавляя сигареты в пакет к другим покупкам. Нилу приходиться сдерживать себя от того, чтобы не закатить глаза, пока расплачивается за всё. — До встречи, чувак, — весело говорит Джерри, поднимая и встряхивая руку со сжатыми пальцами, за исключением большого и мизинца. Он чуть неестественно повторяет жест, выходя из магазина; ему кажется, это, наверно, то, что люди называют знаком «шака». Нил идёт в общественную библиотеку, которую видел ранее. На в основном пустой парковке стоит один лишь чёрный мотоцикл. Внутри по большей части тоже безлюдно. Он думает, неудивительно, она же только что открылась. Он использует один из компьютеров, чтобы поискать объявления о работе и просмотреть новости. Отправив PDF-копии резюме в несколько мест и записав пару объявлений о работе и их расположении в свою потрёпанную тетрадку, он выходит из системы и устраивает тур по библиотеке. Он не очень любит читать, но ему нравится то ощущение, которое он испытывает, гуляя меж книжных полок и скользя пальцами по корешкам книг. Иногда ему кажется, если он дойдёт до глубоких недр библиотеки, сможет потеряться и никогда не найтись, к счастью или нет. Покинув книжные стопки и пройдя мимо стойки регистрации, Нил замечает доску объявлений с парочкой листовок и постеров. Одна из них сообщает об открытой вакансии, Нил неспеша читает её и записывает номер наёмщика персонала и адрес. Засовывает тетрадку обратно в рюкзак и застёгивает его, когда вдруг понимает, что за ним наблюдают; волоски на затылке встают дыбом. Он оборачивается и находит библиотекаря за стойкой, который пялится на него с каменным лицом. Нил закидывает рюкзак на плечо и прочищает горло. — Не знаешь, как далеко это? — спрашивает он, кивая подбородком на листовку о работе. — Недалеко. — Ладно, — говорит Нил. — Туда ходит автобус? На самом деле он спрашивает всё это только потому, что чувствует себя некомфортно под пристальным вниманием и пытается разбавить напряжённое молчание. Он более чем может сориентироваться и добраться до любого нужного места, пользуясь лишь старой доброй картой. Взгляд библиотекаря проносится по нему с головы до пят и возвращается к лицу. Нил думает, что он, возможно, глазеет на шрамы на щеках. — Разве ты не знаешь, как пользоваться Гуглом? — скучающе спрашивает библиотекарь. — Разве ты не знаешь, как выполнять свою работу? — парирует Нил. — Тебе следует быть более вежливым с посетителями, знаешь ли. Библиотекарь равнодушно достаёт несколько листовок и справочник с расписанием автобусных маршрутов и их времени. Вместо того чтобы протянуть Нилу, он бросает всё через прилавок. — Очень по-взрослому, — комментирует Нил, наклонившись, чтобы подобрать листы с пола. Он игнорирует тот факт, что за ним всё ещё наблюдают, и делает вид, что его это вообще не заботит. Библиотекарь, в общем-то, выглядит не так уж внушительно; он ниже Нила, что уже само по себе достижение, ведь Нил и сам ростом всего в пять футов и три дюйма, у него светлые волосы, карие глаза и бледная кожа. Но его нечитаемый, апатичный взгляд определенно нервирует, а от одного только взгляда на его одежду — чёрную футболку, чёрные повязки и чёрные джинсы — Нилу становится жарко. — Спасибо за это, — произносит он с капелькой сарказма в тоне, прежде чем выскочить из библиотеки. Он надеется, что в следующий раз, когда придёт, за прилавком будет другой человек. Он правда не в настроении иметь дело с каким-то странным придурком, который не прочь поглазеть на его изуродованное лицо. Нил просматривает автобусные маршруты и отправляется в первые два места из списка. Он надел лучший наряд и взял распечатанные копии резюме с собой, так что, думает он, нет никаких причин не начать поиск работы сейчас же. Обе вакансии — розничная торговля с достойной оплатой, и в обоих его приглашают на собеседование прямо на месте. Он показывает себя с лучшей стороны, демонстрируя энтузиазм и готовность к работе. На этот раз притворство даётся легче, но беспокойные взгляды, направленные на шрамы, говорят, что ему вряд ли перезвонят. Третьим Нил решает попробовать место с листовки на доске объявлений. Просматривает карту, он обнаруживает, что оно находится на пляже, на котором был этим утром. Проглотив чувство беспокойства, Нил отправляется на пляж. Пляжный магазинчик называется «For Fox Sake», и снаружи он выглядит так себе. Постройка напоминает лачугу на деревянных сваях с соломенной крышей. Несмотря на скудный и шаткий вид, она большая и на самом деле крепкая, а люди постоянно входят в магазинчик и выходят из него. Нил не может поверить, что не заметил его утром. Он взбирается по скрипучим ступенькам и входит, только когда мужчина, переносящий доску для сёрфинга, выходит. Внутри прохладно — передышка от солнца. Первым делом его приветствует кассовый аппарат, но за ним никого нет, так что он убивает время на разглядывание стены за прилавком, к которой прислоняется ряд досок. Над ним висит табличка с указанием расценок на уроки сёрфинга и почасовую аренду снаряжения для дайвинга и сёрфинга. Нил понимает: это и школа сёрфинга, и пункт проката оборудования для водного спорта. Он звонит в колокольчик на прилавке, и тёмноволосая девушка появляется из подсобки. — Привет, — здоровается она, — чем могу помочь? — Я увидел листовку, — отвечает Нил, — об открытой вакансии. Я здесь, чтобы оставить заявку. — О, хорошо. Позволь мне позвать начальника. — Она указывает на место, где стоят несколько редких столов. — Можешь присесть за один из столиков, пока ждешь. Он садится на место в углу, смотря на пару посетителей, которые едят какие-то закуски и тихо разговаривают за столом рядом с ним; их волосы влажные, а ноги в песке. Из колонок, установленных под потолком, играет музыка; он узнает песню. Нил никогда не узнаёт названий песен, которые слушает, потому что обычно они играют фоном — когда он проводил долгие часы в дороге вместе с матерью, когда заставлял себя сфокусироваться и начать заниматься во время онлайн занятий, когда занимался в спортзале — но всегда как-то вспоминает эти мелодии. Он думает, что ему следует купить радио в квартиру. Он мог бы поставить его на микроволновку на кухоньке, включать по утрам, чтобы не было так тихо. — Ты здесь за работой? — спрашивает грубый голос. Подняв взгляд, Нил видит мужчину средних лет, одетого в майку-алкоголичку и джинсовые шорты, который стоит у его стола и пристально смотрит на него. Руки покрывают этнические татуировки с изображением кудрявых завитков пламени, а незажжённая сигарета свисает с губ. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы годиться ему в отцы. Несколько лет назад эта мысль машинально вызвала бы у Нила тревогу. Сейчас же всё, что он чувствует, — моментальное сжатие внутренностей, а потом оно меркнет. Хотя возникает чувство недоверия — но, опять же, Нил никому не доверяет. — Да, — отвечает он. — Иди за мной, — велит мужчина и ведёт Нила, кажется, в свой офис. — Присаживайся, — говорит он Нилу, опускаясь на вращающееся кресло за столом. Нил садится в кресло напротив и быстро осматривает помещение. Оно слегка тесное и беспорядочное, но каким-то образом всё ещё кажется организованным. — Имя? — Нил Джостен. — Он достаёт копию резюме из рюкзака и кладёт её на стол. — Зови меня Ваймак, — говорит мужчина, пока пробегается глазами по резюме Нила. Сигарета во рту дёргается, когда его густые чёрные брови сводятся над переносицей. — Ты уверен, что претендуешь на должность кассира? — он всматривается в Нила сузившимся глазами. — Здесь сказано, что у тебя есть онлайн-степень по бухгалтерскому учёту. Нил подумывает изобразить из себя чрезмерно усердного, честного кандидата, но взгляд Ваймака говорит, что он видит всю эту чушь насквозь, поэтому он пожимает плечами и говорит: — У меня нет никакого опыта в работе. — Здесь также сказано, что ты свободно владеешь… — Ваймак щурится, глядя на бумагу, — …четырьмя языками, не считая английского. На самом деле шестью-семью, если считать начальный уровень мандаринского. Он сам выучил ещё несколько, после того как обнаружил, что его способность к освоению языков довольно высока и ему очень нравится изучать новые языки. Кроме того, у него было много свободного времени, когда он вступил в WITSEC. Когда не в центре отдыха и не бегает до упаду, Нил спрягает глаголы и учит слова. Но вообще-то он не любит гулять и рассказывать людям, что может говорить на стольких языках. — Это может пойти на руку, особенно если клиентура разнообразная, — отвечает он. Ваймак фыркает: — Это, конечно, не пляж Вайкики, но к нам приходят самые разные люди, особенно в разгар сезона. — Сколько человек у тебя работает? — спрашивает Нил. — Немного, не в это время года. У меня есть несколько сопляков из старшей школы, которые работают тут на полставки, но мне нужно нанять больше людей до того, как здесь станет оживлённее через пару месяцев. — Он замолкает на некоторое время. — Ты недавно тут? Нил задаётся вопросом, как он смог определить. — Да. Взгляд Ваймака скользит по лицу Нила, но в его выражении нет и следа осуждения при виде шрамов. Подобное до сих пор вызывает у Нила порыв натянуть рукава на костяшки, как будто отметины на руках можно увидеть сквозь ткань. Ваймак снова смотрит Нилу в глаза. — За работу платится пятнадцать долларов в час плюс любые заработанные чаевые. Медицинская страховка покрывается, и ты можешь взять несколько больничных. Какие-нибудь вопросы? Нил моргает. — Ты хочешь нанять меня. — Предложение в силе, если хочешь. — Ты предлагаешь мне зарплату на пятьдесят процентов больше минимальной, — замечает Нил, наклонив голову вбок. — Почему? Ваймак откидывается на спинку кресла и, вынув изо рта, крутит сигарету между пальцами. — Ты слишком высоко квалифицирован, пацан. Я могу попросить тебя делать что-то большее, чем просто работать на кассе. — Что ты имеешь в виду? — Прежде чем я перейду к этому, — говорит Ваймак, — плавать умеешь?

*

Не прошло и недели после переезда, как кто-то почти неслышно стучит в дверь Нила. Посмотрев в глазок, он видит в коридоре пожилую женщину и, на секунду замешкавшись, открывает дверь. — Здравствуй, — говорит леди, держа в руках посуду, накрытую фольгой. — Здрасте, — приветствует Нил, не пропуская неуверенность в голос. — Я живу в конце коридора, — говорит она; улыбка превращает её глаза в дружелюбные полумесяцы. — Заметила, что ты переехал недавно, поэтому приготовила тебе немного куриного пирога. — О, — произносит Нил, принимая блюдо, которое она протягивает, — спасибо вам. — Можешь звать меня миссис Икеда. А как тебя зовут? — Нил, — отвечает он. — Нил, — повторяет она. Из-за акцента имя звучит как Ни-ру, и он должен признать, что это как-то мило. — Знаешь, у меня есть внук твоего возраста. «Хах», думает он. — Его случайно не Джерри зовут? — Да, Джерри! — радостно восклицает она. — Ты его знаешь? — Я встречался с ним в магазине. Да и разговаривал с ним всего пару раз. — Чудесно! Он заходит ко мне пару раз в неделю на ужин. Тебе тоже стоит зайти ко мне, как сможешь. — О, да, звучит неплохо, — говорит Нил, внутренне вздрагивая от такого внезапного развития событий. — Спасибо за приглашение. — Можешь постучать в мою дверь в любое время, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит миссис Икеда. — Хорошо, взаимно, — отвечает Нил, несмотря на то что его квартира в основном пустует и он не представляет, чем может быть полезен пожилой даме. Попрощавшись, миссис Икеда шаркает в свою квартиру. Нил запирает дверь и усаживается за маленький обеденный стол, прижатый к стене рядом с духовкой. Он снимает фольгу с куриного пирога и пялится на него, вместо того чтобы отведать. Он всегда находил доброту других людей странной, немного настораживающей. До того как начал считать её странной, ему казалось, что доброта была чем-то сомнительным, чем-то, что люди использовали, чтобы скрыть более зловещие планы. Мать однажды сказала, что ему не стоит никому доверять, не имеет значения, насколько честными и дружелюбными люди кажутся снаружи, и он никогда не ослушивался её слов. Он даже не осознавал, как утомительно было так жить, пока она не умерла. Куриный пирог великолепен, Нил уже и не помнит, когда ел что-то настолько вкусное в последний раз. Он кладёт остатки в холодильник и, схватив кошелёк и ключи, направляется в супермаркет. Через пару дней после того как приехал, он сделал несколько покупок в продуктовом, когда выходил купить некоторые чистящие средства и постельное бельё. Он думает, что, наверное, сможет приготовить что-нибудь, когда вернёт миссис Икеде стеклянную посуду. Прогуливаясь по отделу со специями в ближайшем Walmart’е, Нил от нечего делать задумывается о работе, на которую его только что приняли. Он знает, что только благодаря удаче устроился на неё так скоро после прибытия, но ещё тянет сказать, что всё сложилось только из-за того, что он стал чьей-то благотворительностью. Он принял предложение о работе, и Ваймак сказал приходить в понедельник, через неделю после собеседования. Но он всё ещё сомневается в этом. Сейчас он преимущественно работает старшим кассиром, но Ваймак сказал, что стоит воспользоваться бухгалтерской степенью, чтобы помочь ему и с финансовой стороной. Нила это устраивает. А не устраивает то, что ещё Ваймак спросил, не сможет ли он помочь с занятиями, когда в разгар сезона станет загруженнее. Хорошая новость, что это зависит от того, сможет ли Ваймак нанять другого инструктора до того, как всё станет слишком напряженно. Нила просили выполнять только базовые вещи — учить людей, как грести и держаться на воде, чтобы они легче продвигались в уроках серфинга. Он выловил плавательный костюм из вещмешка и положил его в шкафчик, но ему кажется, что не стоило этого делать. Он регулярно плавает, конечно, но плавает в общественном бассейне и в те часы, когда людей почти нет — даже пару раз вламывался в центр отдыха, чтобы втихаря совершить пару полуночных заплывов. Плавание на открытой местности будет иным, обучение других людей будет ещё более иным. В конце концов, ему никогда не приходилось заботиться о безопасности других людей. Другая проблема — его плавательный костюм. Это гидрокостюм во все тело, но облегающий кожу, и сквозь него можно разглядеть неровности и очертания нескольких самых больших шрамов. Ему и так потребовались годы, чтобы снова начать носить верх с короткими рукавами, стряхивая дискомфорт от выставленной на показ изуродованной кожи, покрывавшей руки — он определенно не на том уровне своей жизни, когда показать остальные шрамы комфортно. В любом случае он всё ещё редко отказывается от объемной одежды с длинными рукавами. Может, он устроится на другую работу, до того как придётся столкнуться с этим.

*

Нил постоянно занимает себя чем-нибудь. Это не ново для него — настойчивый способ отвлечь себя от мыслей, постоянно двигаясь и переступая через себя. Он просыпается до восхода солнца, отправляется на пробежку, ныряет в океан или бассейн, приступает к работе в «For Fox Sake», пытается не думать о разжигании костров на пляже. Иногда он читает — или пытается — и иногда слушает подержанное радио, купленное на барахолке. Разговаривает с коллегами, когда они разговаривают с ним, изучает документацию магазина, когда Ваймак просит, и практикуется в самообладании, когда периодически заходит грубый покупатель. Он только перевернул табличку ЗАКРЫТО вечером вторника, как дверь открылась. Он открывает рот, чтобы сообщить посетителю, что на сегодня они закрыты, но захлопывает его, когда поднимает взгляд от подсчета банкнот и видит кто это. Библиотекарь — Эндрю, как Нил нехотя узнал во время визита в библиотеку — пялится на него с порога с безучастным выражением лица, как и всегда. С того первого дня Нилу пришлось взаимодействовать с ним пару раз: когда обратился за читательским билетом и когда взял экземпляр «Вора» на японском. Они сумели провести всё, не обменявшись ни словом, и на него не пялились. Ему удалось выяснить имя Эндрю по клочку бумажки на ксероксе в задней части библиотеки: «Не работает. Обратитесь за помощью к Эндрю за стойкой регистрации». Она подписана кем-то по имени Би, но до сих пор Нил не встречал кого-то ещё, работающего в этом месте. Какое-то время никто ничего не говорит, пока Эндрю не суёт руки в карманы чёрной кожанки и не прислоняется к стене. — Ты, — произнес Нил. — Да, — невозмутимо отвечает Эндрю, — я. — Могу чем-нибудь помочь? — спрашивает Нил; вопрос вылетает на автомате, до того как успевает подумать о нём. Он почти жалеет об этом, хотя бы потому, что Эндрю не был так любезен, когда их роли были обратны. — Я здесь, чтобы получить оплату. — Деньги вымогаешь? — иронично предполагает Нил. Взгляд Эндрю перемещаются в точку над головой Нила и задерживается там, что Нил воспринимает за уклонение от разговора. Ваймак ковыляет через несколько минут после того, как Нил заканчивает сверку кассы. Нил заметил, что он немного хромает в конце долгого, утомительного дня, и Робин — одна из работниц на полставки — рассказала, что это из-за старой травмы колена. — Ты рано, — говорит Ваймак Эндрю вместо приветствия. Он не получает ответа, что, кажется, не удивляет его, и приглашает Эндрю в офис. Честно говоря, Нилу довольно любопытно, но он закрывает магазин, вместо того чтобы поддаться той части себя, которой нравится вынюхивать всё вокруг. Спускаясь по ступенькам лачуги, он натыкается на Рене, одну из инструкторок по серфингу. Он будет видеть её чаще после возобновления работы школы и вообще не фанат этой идеи. — Привет, Нил. — Она скромно улыбается. Нил знает, что она искренне мила, но не доверяет вездесущей резкости в её глазах. — Закончил на сегодня? Кивнув, Нил неопределенно указывает в сторону города: — Скоро пойду домой. — Ты пешком? — У меня нет машины, и я предпочитаю прогулку поездке на автобусе. — Очень заботливо с твой стороны. — Улыбка Рене приобретает слегка игривый оттенок. — Для окружающей среды, я имею в виду. Её длинный сарафан колышется от легкого ветерка; пыльно-розовый оттенок ткани дополняет пастельно-радужные цвета на кончиках её белоснежных волос. Приближающиеся шаги заставляют их обернуться прямо к Эндрю, который зажигает сигарету, пока спускается по ступеням; полиэтиленовый пакет с чем-то тяжелым висит на сгибе его локтя. — Привет, Эндрю, — здоровается Рене. Эндрю признает её коротким кивком. Нил не понимает, как он связан с Ваймаком или Рене, но предполагает, что это одно из преимуществ жизни в маленьком городке — кажется, все всех знают. Старый он, беспокоившийся при любом взаимодействии с людьми, возненавидел бы саму мысль об этом. Ему всё ещё не нравится, когда кто-то лезет в его дела, но он считает, что если держать ухо востро с соседями, то можно отсеять сомнительных личностей. Это бережет время и энергию, чтобы делать это самому, так что на деле он не может жаловаться. — После сразу пойдешь к Шону? — спрашивает Рене Эндрю, который утвердительно кивает. Губы Рене изгибаются в улыбке. — Я бы предложила пойти вместе, но не думаю, что ты захочешь оставить свой мотоцикл здесь. Затем обращается к Нилу: — Что подводит меня к следующему вопросу — Нил, не хочешь присоединиться к нам за ужином? — в ответ на настороженный взгляд Нила она поясняет: — Мы встретимся с несколькими друзьями. Один из них только что вернулся в наш штат — мы давненько не видели его. Фильтр «мозг-рот» удерживает его от вопроса: «У Эндрю есть друзья?» Вместо этого он говорит: — Ты даже не знаешь меня. А я не знаю их. Улыбка Рене становится шире. — Ещё больше причин присоединиться к нам. Но я не настаиваю, конечно же. Он сжимает лямку рюкзака — нервная привычка. — Ладно, — неохотно соглашается он, — я приду. — Рада слышать, — Рене указывает в сторону магазина. — Я ненадолго увижусь с Ваймаком, а потом мы можем пойти вместе. Когда она отходит, Эндрю говорит: — Ты слишком очевиден в том, что она тебе не нравится. Нил чувствует вспышку раздражения. — Это не так, — отрицает он, не уверенный, с какой частью обвинения не согласен — с той, что он «очевиден», или с той, что «она тебе не нравится». Эндрю стряхивает пепел с сигареты, делая вид, будто Нил ничего не сказал. Никогда не упуская шанса вывести кого-то на словесную перепалку, Нил язвит: — Разве ты не знаток в этом? — Могу спросить тебя о том же, — парирует Эндрю, опуская беглый взгляд на длинные рукава Нила. — Что-то прячешь? Нил почти смеётся: — Возможно, то же самое, что прячешь под повязками ты. То, как выражение лица Эндрю меняется из безразличного на разоблаченное, а затем снова на безразличное, вызывает в груди Нила, пусть и мимолётное, скребущее удовлетворение; он не ожидал, что сможет задеть таким смутным замечанием. Как бы компенсируя эту ничтожную трещину в апатии, Эндрю щелчком отправляет окурок сигареты в грудь Нила. Он опаляет ткань кофты, а потом падает на землю, и Нил тушит его кроссовком, когда он подкатывается. — Тебе стоит следить за своим ртом. Придёт день, когда ты получишь в морду, если не будешь. — Я не боюсь тебя. — А стоило бы, — равнодушно произносит Эндрю. — Я знаю, где ты живешь. — Разве здесь нет законов, не позволяющих так злоупотреблять властью? — спрашивает Нил, зная, что Эндрю узнал его адрес, когда он регистрировал читательский билет в библиотеке. Но эта колкость уходит в никуда: Эндрю уже на полпути к пляжной стоянке. Нил следует взглядом за ним к металлическому чудовищу — мотоциклу, стоящему на двух парковочных местах. Так значит, мотоцикл, который он видел около библиотеки, действительно принадлежит Эндрю. Рене появляется сразу после того, как Эндрю выезжает с парковки; рёв двигателя гулко отдаётся в сумерках.

*

Прогулка с Рене к Шону не такая ужасная, как Нил ожидал, но только потому, что она поняла намек и не заставляла его разговаривать. А вот компания… — Итак, Нил, как ты развлекаешься? — Мэтт, которого он встретил меньше двадцати минут назад, плюхнулся рядом с ним на виниловое сиденье за одним из круглых столиков. Играясь с открывашкой от своей газировки, Нил отвечает: — Бегаю или плаваю. — Он кусает нижнюю губу, а затем добавляет: — И ещё мне нравятся языки, — потому что он пытается быть… более открытым. Менее социально зажатым. Как бы люди это ни называли. — Спортивный, — комментирует Мэтт, — и умный. Сказочное сочетание. — Он широко улыбнулся, нарочито моргая глазами. Нил догадывается: это его версия подмигивания. — Мне не очень нравится кардио, но я тоже люблю плавать. Нил смотрит на него немигающим взглядом. — Думаю, ты обязан любить плавать в какой-то степени, раз уж ты спасатель. Или, как минимум, хорошо плавать. Мэтт хихикает. — Точно. Его девушка, появившись, садится рядом с Нилом. Даниэль, если Нил правильно помнит по тому стремительному и шумному знакомству, которое ему устроили, когда он зашел в бар. — О чём, вы двое, болтаете? — она крадёт напиток Мэтта и немного картошки фри, и Нил может почувствовать, как они начинают заигрывать под столом ногами. — О плавании, о том, как оставаться на плаву — как обычно, — отвечает Мэтт. — Милый, тебе нужно придумать более интересные темы для разговора, — говорит ему Дэн. — Итак, Нил… Рот Нила дергается от того, как схоже она начинает свою тему. — Как тебе на острове? Ты здесь уже месяц, да? — Три недели, — отвечает Нил, — и я думаю, что всё в порядке. — В порядке, — повторяет Мэтт немного неверяще, — Можешь поверить этому парню? Дэн трясёт головой, смеясь: — Ты второй человек, какого я встречала, который переехал не из-за красоты этого места. Нил поднимает бровь. — А кто первый? Она обменивается взглядом с Мэттом, чья улыбка становится чуть натянутой. — Он, — говорит Мэтт, дёргая головой в сторону бара. Взгляд Нила следует туда, куда он указал, и находит Эндрю, сидящего за одним из барных стульев, лениво попивающего какой-то скотч. Кевин, только что приехавший из другого штата, сын Ваймака и, по всей видимости, известный телеведущий — это информация, которую вывалил на Нила Мэтт, оставляя саркастичные комментарии во время знакомства — прерывает разговор с Рене, чтобы присоединиться к Эндрю, но его ловко игнорируют. — Удивлена, что он пришел, — отмечает Дэн. — Ну, сегодня всё за счет Кевина, — напоминает ей Мэтт, — так что я не сильно удивлен. — В любом случае. — Дэн снова обращает внимание на Нила. — Что ты думаешь о школе? О магазине Ваймака, то есть. — Это хорошее место для работы, — отвечает Нил, отводя взгляд от бара, где Кевин делает режущий жест в сторону Эндрю. — Ну, я пыталась спросить, что ты думаешь о нём с точки зрения бухгалтерии. — Дэн смотрит на него с серьёзным выражением лица, но потом оно превращается в растерянное. — Стой, ты ведь бухгалтером работаешь, да? — Ну, наверное, да. — Нил пожимает плечами, — Я особо ничего ещё не делал, кроме инвентаризации. На деле я просто кассир. Бровь Дэн взмывает вверх. — Я об этом не слышала. — Она машет в пренебрежительном жесте. — В любом случае, думаю, всё в порядке. Школа скоро возобновит работу, и разгар сезона тоже на подходе, так что, думаю, беспокоится не о чём. Плюс… — её глаза метнулись к приближающемуся Кевину; его лицо омрачилось негодованием, — …у нас есть наша ходячая реклама. — Он невыносим, — заявляет Кевин, плюхаясь рядом с Мэттом. Рене занимает его место рядом с Эндрю у барной стойки, и у нее гораздо лучше получается завязать неодносторонний разговор. — Он понабрался этого от тебя, думаю, — сухо произносит Мэтт. Кевин игнорирует подкол. — Он ведёт себя как ребенок. Отказывается сказать мне хоть слово. — Он отказывается говорить с большинством людей, — замечает Дэн. Допив напиток, Кевин ставит пустой стакан на стол и скрещивает руки на груди. — Но я ходил с ним в колледж. Я знаю его дольше, чем кто-либо из вас. — Он хотя бы пришел, — вставляет Нил. Кевин смотрит на него, как будто только понял, что Нил сидит рядом. — Ты новенький тут, — говорит он. — Да. Сузив глаза, Кевин спрашивает: — Ты сёрфер? — Нет. — Тогда чем именно ты занимаешься в школе? — Я просто кассир, — отвечает Нил нарочито медленно; он не знает, почему должен повторять этот факт столько раз. — Знаешь, в магазине сёрфинга. — Ваймак нанял бы для этого ребенка, если бы это была твоя единственная обязанность, — спорит Кевин. Нил даже не знает, почему он спорит об этом. — Что ты хочешь мне сказать? — теперь уже слегка разозлившись, спрашивает Нил. — Ты не сёрфишь, но плаваешь же? — надавливает Кевин. — Да, я плаваю, и, ещё раз, нет, я не занимаюсь серфингом. — Тогда это пустая трата времени. Нил делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Послушай… Кевин, да? Я правда не понимаю, к чему ты клонишь. Хочешь сказать, что то, что я зарабатываю на жизнь работая кассиром — пустая трата времени? Или что работа с низкой зарплатой — пустая трата времени, потому что это так называемый неквалифицированный труд? Кевин открывает рот, чтобы оправдаться, но Нил не даёт ему ни шанса. — Статус знаменитости может подарить тебе иллюзию превосходства и чрезвычайное чувство собственной важности, но, пожалуйста, запомни, вся твоя жизнь развалится без нас — простых работяг с минимальной зарплатой. Короче говоря, то, что ты какой-то там известный спортивный телеведущий, не даёт тебе права приходить сюда и обсирать мою работу. Нил замечает, что все смотрят на него, только когда замолкает; комната погрузилась в потрясённое молчание. Тишина нарушается, когда Дэн фыркает, а затем запрокидывает голову назад в приступе смеха. Рот Мэтта открывается в головокружительном удивлении, глаза широко открыты, и в них пляшут смешинки. Рене слегка пригибает голову, поджав губы, словно знает, что было бы невежливо даже хихикнуть. Даже внимание Эндрю направлено прямо к столу; его нечитаемый взгляд ощущается тяжелым грузом на Ниле. — А Ваймак сказал, что ты тихоня, — хрипит Дэн, в то время как Кевин отчаянно произносит: — Это не то, что я говорил. — Да? Потому что ты был довольно ясен в своём мнении о моей работе, — говорит Нил. — Я только пытался понять, интересен ли тебе сёрфинг, — выпаливает Кевин; его смуглое лицо краснеет. — Необычный способ сделать это, — комментирует Нил, вскинув бровь. — У него не самые лучшие навыки общения, — говорит Мэтт. — Иди на хуй, — отвечает Кевин. — Столько времени на телевидении, а его социальные навыки так и остались на уровне десятилетнего ребенка, — вклинивается Дэн. — И ты иди нахуй, — говорит Кевин. Они отошли от первоначальной темы разговора, так что Нил влезает в него с: — Если бы я сказал, что интересен, что бы это дало? Кевин приоткрывает рот, но молчит какое-то время, как будто не совсем уверен в ответе. — Я мог бы…научить тебя. Сёрфингу. Если интересно. — Предложение посёрфить. Как романтично, — со вздохом произносит Мэтт. Нил думает, он говорит с сарказмом. — Эм, уверен, что не отпугнешь его, Кевин? — спрашивает Дэн. Она объясняет Нилу: — Он печально известен тем, что заставляет учеников плакать. Не могу сосчитать, сколько людей вернулись в магазин, а на их лицах было больше воды, чем в океане. — Было бы интересно, наверное, — допускает Нил, — научиться сёрфингу. Не то чтобы у него есть ещё какие-то срочные дела. Кроме того, он решил попробовать себя во всём, в чём только сможет, когда понял, что Нил Джостен остаётся постоянной личностью. Его шрамы и гидрокостюм — по-прежнему проблема, но похоже, что ему придётся смириться с этим в какой-то момент. — Вау, — произносит Мэтт, затаив дыхание, — не могу поверить, Кевин только что завёл нового друга. Кевин хватает горсть картошки Мэтта и кидает в него.

*

Одним утром Нил просыпается от капель дождя, стучащих по окну. Жуя на завтрак яблоко, он выглядывает наружу на игровую площадку и автобусную остановку. Всё кажется другим сквозь пелену дождя. Неожиданно напоминает о недавнем разговоре с миссис Икедой. Одно привело к другому, и она начала рассказывать о своём детстве, которое провела на родине. Она выразила чувство ностальгии по ней, то чувство, что гложет её сердце, делая его одновременно тяжелее и легче. Нил тогда не понял этого чувства, когда она рассказала о нём, но, кажется, теперь понимает, о чём странно думать, потому что он не знает, по чему конкретно ностальгирует. Это абстрактное чувство, свинцом оседающее на дне желудка, — тоска по тому, чего у него нет. Он выходит на пробежку. Она не длится долго. Погода меняется из моросящего дождика в ливень, и Нил добирается окольными путями до центра отдыха, когда под проливным дождем едва может разглядеть что-то в метре от себя. К счастью для него, замки там хлипкие. К несчастью для администрации, он эксперт по взломам. Он петляет через пустые коридоры, вокруг автоматов и оборудования, пробегаясь пальцами по всему, до чего может дотянуться. Напоминает о хождении вдоль книжных стеллажей, о том, чтобы потеряться и никогда не найтись. Где-то на задворках сознания он осознает, что пребывает в каком-то странном настроении. Не то чтобы в плохом, просто… он чувствует себя немного оторванным от реальности, как будто ноги не могут коснуться земли. Подобно донным волнам, он порождён далекими штормами и выплюнут в море, и он так и остается дрейфовать, не достигая берега. Странное настроение побуждает раздеться до трусов и прыгнуть в бассейн. Прохладная вода успокаивает мысли. Он опускается на дно, что похоже на то, будто легкие сжимаются, как консервная банка под давлением. Когда он всплывает наверх, то берётся плавать всерьёз: руки рассекают водную гладь, а ноги поднимают брызги вверх. Раз останавливается и смотрит на лестницу с другой стороны бассейна и почти ожидает увидеть мать здесь, стоящую с руками на животе, как она подгоняет его: «Быстрее, ещё пара кругов, а потом мы уходим». Он задаётся вопросом, почему она вообще позволяла ему. Он не знает, сколько кругов проплыл, прежде чем конечности стали тяжелеть, напрягаясь против воды. Он выпрямляется, чтобы вздохнуть полной грудью, зачёсывая волосы назад, откинув голову и закрыв глаза. Сердце колотится от нагрузки, когда открывает глаза и, застыв, смотрит на лестницу. На секунду кажется, будто мать восстала из мёртвых, но затем картинка размывается, и он понимает, что это Эндрю. Он опускается глубже, пока вода не касается подбородка, но уже слишком поздно — Эндрю скорее всего видел ужасы на его коже, все, что спускаются змейкой вниз по груди — петлеобразный шрам у основания горла, пулевое ранение под ключицей, след от горячего утюга на правом плече и все мелкие порезы между ними. Единственное, что утешает — это то, каким безразличным выглядит Эндрю, как будто за миллион миль от всего этого. Плечи слегка опустились, когда напряжение покинуло тело. Единственные звуки в этом гулком пространстве — шум фильтра бассейна и нечеткий стук дождя по крыше. К его удивлению, Эндрю — тот, кто прерывает молчание. — Бассейн не должен быть открыт ещё два часа. Нилу требуется несколько попыток, чтобы найти голос. — Мне нужно было место. Спрятаться от дождя. — И для этого тебе нужно было вломиться в здание, — произносит Эндрю; вопрос без какой-либо интонации. Нилу интересно, как он это делает. — Я просто… хотел поплавать, — пытается Нил, выпячив подбородок, чтобы показать непокорность. Вероятно, в лучшем случае удалось добиться каприза. — А что насчёт тебя? Какое у тебя оправдание быть здесь? — Ты не единственный, кто пытался избежать потопа. — Эндрю поднимает мотошлем в правой руке; вода капает на пол. Его нелепая кожаная куртка тоже промокла. — Я не ожидал увидеть незапертые двери, а уж тем более услышать, как кто-то барахтается в воде. Нил, должно быть, забыл снова закрыть двери, когда входил. Он становится неосторожным. — Я не барахтался. — Хм-м, — это все, что отвечает Эндрю, прежде чем развернуться на пятках и уйти. Нил испускает дрожащий вздох. Окунает лицо в воду и пытается не закричать. Выбирается из бассейна и подбирает одежду с того места, куда бросил на пол, натягивает её, не беспокоясь о том, чтобы дать себе обсохнуть. Он идёт ко входу босиком, держа в одной руке ботинки и носки, заправленные в них. Он находит Эндрю, который сидит на ступеньках, что ведут к главным дверям, периодически чиркая зажигалку. Его байк припаркован у подножия лестницы; у заднего колеса собирается лужа. Нил опускается рядом, оставляя немного места между ними. Когда Эндрю вытряхивает сигарету из пачки, Нил без слов просит одну, протянув ладонь. Он не захватил свои. Эндрю просовывает зажженную сигарету меж пальцев. Нил подносит сигарету к лицу, защищая её от ветра и случайных капель дождя. Когда огонёк почти гаснет, делает затяжку, чтобы вернуть его к жизни. — Ты не куришь, — замечает Эндрю. — Не курю. — Выдохнув слабую струйку дыма и махнув рукой, чтобы развеять её вокруг, Нил говорит: — Мне просто нравится запах. — Он больше не ассоциирует его с матерью так сильно, но, похоже, от привычки тяжело избавиться. Эндрю заканчивает свою сигарету спустя какое-то время, раздавив окурок ботинком. Нил закрывает глаза, позволяя аромату табака и дождя окутать себя. — Ты был прав, — произносит Эндрю. Он звучит слегка отдаленно, как будто Нил слышит его во сне. — Насчёт моих повязок. Нил открывает глаза, но Эндрю смотрит на лужу рядом с мотоциклом, будто бы ни к кому не обращаясь. Притянув к себе колени и прижавшись к ним щекой, Нил изучает профиль Эндрю. Бледные ресницы довольно длинные, нос слегка искривлен, как будто однажды был сломан, а кость так и не вправили. — Ты рассказываешь мне это, потому что увидел мои шрамы только что? Эндрю приподнимает плечо в крохотном пожатии. Нил хочет верить, что его беззаботность не совсем реальна. — Это просто справедливо. Нил двигается; подбородок прижат к коленям, а взгляд направлен на успокаивающийся дождь. Когда он предлагает свою наполовину сгоревшую сигарету, Эндрю берёт её, коснувшись кончиками пальцев Нила. Дождь прекращается. Эндрю отбрасывает окурок в водосточную трубу, спускается по ступенькам и садится за мотоцикл, не заведя двигатель. Он не опускает козырек шлема, поэтому Нил видит напряженный взгляд, направленный на него. Он не знает, что Эндрю ищет, но, удовлетворившись, Эндрю откидывает подножку и, улетев на байке прочь, разбрызгивает лужу. Нил смотрит на то, как он исчезает в утренней заре; облака рассеиваются.

*

Через пару месяцев после переезда за ним увязался кот до самого дома. Он — нечто маленькое и грязное, с торчащими от недоедания ребрами и отсутствующим ухом. Нил выходил из «Лоусона» в свой выходной с упаковкой сэндвичей с тунцом в руках. Громкий вопль из-за угла привлек внимание, и именно там он нашёл облезлого оранжевого в полоску кота, рычащего на другого кота из-под мусорного бака. Другой кот удрал, как только Нил появился, но полосатый — к огромному удивлению Нила — остался там же, где и был, наблюдая за тем, как Нил приседает перед ним на корточки. Нил, долго не думая, оторвал кусочек сэндвича и оставил его перед котом, поэтому был немного сбит с толку, когда кот последовал за ним по улице. Он списал это на то, что кот всё ещё голоден, и оставил ещё кусочек на тротуаре, чтобы кот смог его съесть. К тому времени как добрался до дома, кот, догнав его, кружил у его лодыжек и мурчал. Нил повёл его в квартиру. Он думает, что взять на себя ответственность за кота теперь безопасно. Он помыл его, о чём свидетельствовали царапины на руках, и купил немного еды и лоток. У него никогда раньше не было домашнего животного, поэтому он не был уверен, какие ещё предметы первой необходимости нужны для кота. В какой-то момент приходит миссис Икеда, счастливо смеясь над тем, как кот пригрелся к ней. Она узнает, что кот мальчик и оставляет Нилу лазанью, шампунь от блох и предложение сходить в ветклинику. — Итак, как дела? — спрашивает его Джерри, когда пробивает обед Нила. — Кажется, теперь у меня есть кот, — отвечает Нил, протягивая ему несколько монет. — Тебе кажется, что у тебя есть кот? — Джерри хохочет, протянув ему сдачу. — Ты такой забавный, чувак. — Спасибо, — сухо говорит Нил. — Твоя бабушка дала мне немного шампуня от блох, но я надеюсь, что у него их нет. — Как его зовут? — Ха, — говорит Нил, — хороший вопрос. У него пока нет имени. — Я был бы рад помочь с этим, — весело предлагает Джерри. — У тебя есть его фото? У Нила есть фото, так что он показывает его Джерри, который задумчиво мычит. — Капуста, — заявляет он. — Никакое другое имя не подойдёт для такой милой капусточки, как он. — Капуста, — повторяет Нил. — Я люблю капусту, — щебечет Джерри. — И морковку. Не знаю, Морковка тоже хорошее имя. Нил думает об этом секунду, а затем пожимает плечами. Капуста так Капуста. Капуста, проще говоря, рок-звезда среди коллег Нила и…друзей. Никого не волнует, что у него нет уха и он постоянно выглядит сердитым на фотографиях Нила, — все воркуют над снимками. А Нил просто… рад. Рад, что больше не приходит в пустой дом. Он не совсем понимает, как относиться к ответственности за чью-то жизнь, кроме собственной, но, когда Капуста прыгает ночью на кровать и сворачивается за его коленями, что-то внутри него успокаивается. А ещё забавно, решает он, заполнять всю галерею фотографиями кота. Что не очень весело, так это быть жертвой криков и гневных тирад Кевина. Когда он не за кассой и не учит восьмилеток, как грести на открытой воде, он учится держать баланс на доске для сёрфинга, закатывая глаза на то, как досконально Кевин объясняет, разбавляя речь уничижительными комментариями, и старается особо не думать о шелесте песка под ногами. Ещё пришлось немало попрактиковаться выскакивать на сушу, прежде чем Кевин подпустил его к воде, и именно в тот момент Нил полностью осознал, почему младшие ученики переводятся к Рене, в то время как люди постарше остаются на попечении Кевина. Некоторые люди пялятся на него дольше, чем ему комфортно, но, кроме безобидных замечаний от детей о его суперкрутых жутких шрамах, он не получает особой критики о своей неприятной внешности. — «Неприятной»? Ты не очень-то добр к себе, да, мой мальчик? — говорит Дэн, когда однажды Мэтт притаскивает Нила в её смузи-бар. — Нил, — произносит очень серьезно Мэтт, — ты красивый орешек. Никогда не забывай об этом. — Спасибо? — отвечает Нил, не выпуская трубочки изо рта. Смузи с клубникой и бананом до смешного хорош. — О, кстати, ты получил сообщение Эллисон? — спрашивает Дэн Мэтта, достав телефон из заднего кармана. — Она скоро приезжает. — Наконец-то сбежала, ха? Я почти что подумал, что её не будет в этом году. — Кто она? — спрашивает Нил больше из вежливости. — Подруга. А ещё пиар-агентка Кевина. Её семье принадлежит этот отвратительно роскошный особняк с личным пляжем на западной стороне острова, — объясняет Мэтт. — Каждый год она берёт отпуск на несколько недель, чтобы отдохнуть здесь. Дэн ухмыляется: — Помогает и то, что Рене здесь. — Пиар-агентка Кевина, — говорит Нил. — Звучит как тяжелая работа. — Эх, он знает, как держать лицо перед камерой. На самом-то деле это всё, что в итоге имеет значение, — Мэтт пожимает плечами. — Кроме того, Эллисон и сама упряма, как бык. — Вся эта фигня с инструктором по сёрфингу была вообще её идеей, — добавляет Дэн. — Она подумала, что ему будет полезно заниматься этим, пока он освещает соревнования по сёрфингу на другом пляже. Нил многозначительно хмыкает. Это объясняет, почему несколько журналистов иногда кружат вокруг магазина, делая снимки Кевина, когда он показывает ученикам, как натирать воском доски, или когда ловит пару волн. — А ещё это хороший для него способ провести время с отцом, — бурчит Мэтт. Дэн не отвечает на это, но почему-то её выражение лица смягчается. — Суть в том, — снова оживляется Мэтт, — что, когда она неизбежно устроит одну из своих пышных вечеринок, тебе стоит прийти. — Не думаю, что стоит, — отвечает Нил. — Я даже её не знаю. — Мелочи, мелочи, — отмахивается Дэн рукой. — Она полюбит тебя, уверена. А теперь… — она потирает руки, — …как поживает моя Капусточка?

*

В этот раз вся группа ждёт, когда он заканчивает работу. Ваймак прогнал его с грубым: «Не веселись слишком сильно, пацан», когда он попытался задержаться и закрыть магазин, как обычно делает. Он почти уверен, что Ваймак шутил, говоря это. Они набиваются в грузовик Мэтта и направляются к скандально известному месту отдыха Эллисон. Небо выглядит как сладкая вата; объёмные облака окрашиваются в розовый цвет лосося и абрикосово-оранжевый. Закаты красивы, но предвещают наступление ночи и темноты, отчего Нил не совсем в восторге. Но на острове совсем иначе — тут нет светового загрязнения, звезды всегда видны, из-за чего Нил чувствует себя в безопасности, менее одиноким. Пляжный домик роскошный, как и рассказывал Мэтт: богато украшенная алебастровая архитектура, панорамные окна, и Нил не может удержаться от воспоминаний о детстве в доме в Балтиморе. Должно быть, он путает травму с воспоминаниями, поэтому отбрасывает иррациональное беспокойство в глубину сознания. Эллисон, как и сам особняк, красива и модна, с безупречным макияжем и платиновым блондом. Она смотрит на Нила поверх солнцезащитных очков, оценивая, и затем говорит: — Такой же милый, как о тебе говорят. Но тебе определенно нужна стрижка. Рука Нила поднимается к волосам, упавшим на лицо. Возможно, она права; они отросли настолько, что он может завязать их в маленький хвостик, что и делает, когда работает и бегает. В течение следующего часа вечеринка набирает обороты: из колонок раздаётся музыка, а гости отдыхают вокруг костра на приватном пляже, держа май-тай и мохито в руках. Нил старательно избегает этого места, пламя слишком сильно напоминает ему об импровизированных похоронах, которые он предпочел бы забыть. Некоторые находятся внутри, разговаривая и смеясь, Нил наблюдает за ними со второго этажа, где, по словам Мэтта, он может найти относительный покой, если ему понадобится. Ему действительно понадобилось, но он не может полностью скрыться от музыки и разговоров, если только он не решит проникнуть в одну из дверей и изолироваться там на всю ночь. Но у него нет другого выбора, кроме как околачиваться вокруг, поскольку ему нужно доехать обратно до города. Осматривая лица на лестнице, он ловит вспышку золотого и чёрного. Эндрю. Он входит через раздвижные двери, ведущие на пляж, и пробирается сквозь гостей прямо к еде. Нил смотрит, как он опускает пальцы в миску с пои и отправляет их в рот, Нилу приходится прижать руку ко рту, чтобы не засмеяться. Словно услышав сдавленный звук, Эндрю поворачивает голову прямо к мраморным перилам, и Нил моргает, когда их глаза встречаются. Не зная ничего лучше, Нил прижимает два пальца к виску в саркастичном приветствии. И тут кто-то выскакивает справа от Эндрю, высокий парень с солнечной улыбкой, смуглой кожей и ещё более тёмными волосами. Он пришёл с Эллисон, если Нил не ошибается, и кто-то — он не может вспомнить, кто именно — упомянул, что это родственник Эндрю. Его вроде бы зовут Ники или Мики; Нил не расслышал из-за грохочущей музыки. Когда Эндрю не отвечает на его приставания, Ники-слеш-Мики следует за взглядом Эндрю наверх, к Нилу. Его лицо озаряется безграничным восторгом, когда он машет Нилу и предлагает ему спуститься. Нил отмахивается и получает в ответ угрюмый взгляд. Когда кузен Эндрю уходит с опущенными плечами, он берёт кусочек ананаса с перевернутого торта и засовывает его в рот, не отрывая глаз от Нила. Вытерев руку о скатерть, Эндрю наклоняет голову в сторону выхода, что Нил воспринимает за приглашение. Что-то… поменялось между ними. После того как встретил Эндрю в бассейне в то дождливое утро, Нил разговаривал с ним больше чем пару раз в лачуге и в библиотеке. Их общение в основном состоит из колких разговоров, но также иногда они обмениваются правдой, тяжёлыми взглядами и делятся сигаретами. Нил давно понял, что Эндрю вообще не разговаривал бы с ним, если бы в первую очередь не хотел этого; Эндрю никогда не делает того, чего не хочет. Когда они выходят наружу, Нил спрашивает: — Куда мы идем? Эндрю ничего не отвечает, ведя его к припаркованному мотоциклу. Он бросает шлем Нилу, который чуть не роняет тяжелую штуковину. Когда Нил бросает на него растерянный взгляд, Эндрю дразнит его простым: — Боишься? Нил фыркает. Он немного возится со шлемом и после того как полностью надевает его на голову, Эндрю поднимает руку и шлепает по макушке, словно насмешливо говоря: «Хорошая работа». Нил надеется, что шея выдержит вес шлема — он никогда не знал, насколько эти штуки тяжелые. Это единственный шлем Эндрю, понимает Нил, потому что он не надевает ещё один, после того как застегивает куртку, натягивает перчатки и предлагает Нилу запрыгнуть за ним. А может, и нет, и он просто саморазрушителен, потому что мотоцикл он водит как демон, то и дело вклиниваясь в поток машин и делая внезапные повороты. — Извини, — говорит Нил, когда Эндрю глушит двигатель, — что дотронулся до тебя сейчас. Он рефлекторно ухватился за плечи Эндрю после особенно резкого поворота в попытке не вылететь с места. Это ещё одна вещь, которую он заметил в Эндрю: ему не нравится, когда люди влезают в его личное пространство или трогают его. Эндрю секунду изучает Нила; лицо ничего не выражает, но в глазах происходит расчет. — Ты можешь касаться моих плеч, — говорит он, — или талии. В следующий раз, он имеет в виду. — Хорошо, — отвечает Нил. Он понимает, что они на стоянке недалеко от пляжа, где находится магазин Ваймака. После того как Нил снимает шлем, Эндрю отправляется в противоположную от пляжа сторону, и Нил следует за ним. Ноги немного похожи на желе после всего этого адреналина, вызванного поездкой на мотоцикле, но он наслаждается прогулкой, прохладным воздухом, бьющим в лицо. Декабрь на Гавайях не холодный, и это заставляет его скучать по зиме, совсем немного. Некоторое время они идут, поднимаясь по крутой дороге, огибающей холм. Эндрю останавливается, когда они достигают смотровой площадки — участка гравия, обнесённого ограждением. Нил может увидеть весь пляж отсюда. — Так красиво, — говорит он; выдох вырывается из него, когда он глядит на серебристое сияние луны, отражающееся на поверхности океана. Он подходит ближе к заграждению и указывает на полоску песка, ведущую к «For Fox Sake». — Я бегаю тут каждое утро. Эндрю встает рядом с ним, выловив из пачки сигарету и зажигалку. Он зажигает одну, делает затяжку и выдыхает дым в тёплый воздух. — Знаю, — отвечает он. Нил наклоняет голову вбок. — Что это значит? Эндрю не отвечает, поэтому он крадет сигарету. За кражу его вознаграждают каменным взглядом. Нил вскидывает бровь вместо повторения вопроса. Эндрю смотрит на него ещё некоторое время, после снова отворачивается. — Я прихожу сюда посмотреть на рассвет. — Каждый день? — Каждый день. — О. — Теперь понятно, откуда Эндрю знает о его утренних пробежках: он прекрасно видит его отсюда. Эндрю забирает сигарету назад. Нил шаркает носками по земле. — В тот первый день, когда мы встретились в библиотеке… ты уже видел меня раньше. Взгляд Эндрю падает на сигарету в руке. Он делает затяжку и, не смотря на Нила, говорит: — Я подумал, мне привиделось. Нил чувствует, как между бровями образуется складка. — Ты подумал, я был галлюцинацией? — Я всё ещё так думаю. — И почему же? Потому что тебе так легче иметь со мной дело? — С тобой никогда не бывает легко, — признает Эндрю. Нил закатывает глаза, но чувствует, как на губах зарождается улыбка. — Не думал, что ты ранняя пташка. Эндрю пожимает плечами. — Здесь тихо. Нил кивает в знак согласия, глядя на море. — Здесь приятно, да? Все ещё дома, и город едва проснулся. Я чувствую себя так спокойно. — Но тебе не нравится пляж, — произносит Эндрю не совсем вопрос. Нил немного ошарашен этим замечанием; он не думал, что кто-то обратит внимание на его сложные чувства касательно пляжей. — Я не недолюбливаю их, — отвечает Нил, — Просто… у меня есть и хорошие, и плохие ассоциации с ними. — У человека может быть так много проблем, Нил. Нил выгибает бровь. — По своему опыту говоришь? Эндрю докуривает сигарету и щёлкает окурком в грудь Нила уже во второй раз. — Очень грубо, — говорит он Эндрю. Не получив ответа, он спрашивает: — А что насчёт тебя? Ты бродишь вокруг магазина, но ни разу и пальцем не ступил в воду. По всей видимости, Эндрю занимается продвижением магазина с помощью распространения листовок, именно поэтому он частенько приходит за оплатой в виде дорогого алкоголя от Ваймака. — Ты вообще умеешь плавать? Эндрю слегка наклоняет голову вбок, словно думая, какой ответ дать, но Нил делает предположение: — Не умеешь, да? Эндрю не подтверждает, но и не опровергает. — Я могу научить тебя, если хочешь. Эндрю постукивает пальцем по ограждению. — И что ты попросишь в обмен? — Ничего, правда. Я предлагаю не потому, что хочу что-то получить от тебя. Взгляд Эндрю скользит по Нилу. — Все всегда чего-то хотят. Нил вздыхает. — Почему у тебя всё всегда сводится к спору? — он откидывает голову назад, пока думает, что бы попросить взамен. — Как насчёт того, чтобы ты порекомендовал мне несколько книг? Эндрю продолжает смотреть на него, как будто не может поверить в то, что это всё, что Нил просит. Пожав плечами, Нил объясняет: — Я читаю, потому что это помогает мне улучшить язык. Но ещё я хочу начать читать что-то более — я не знаю — культурно-значимое. Просто не знаю, с чего начать. Ты библиотекарь — ты наверняка можешь предложить мне несколько хороших книг. — У меня аллергия на книги, — ровно произносит Эндрю. — Ты работаешь в библиотеке, — так же ровно отвечает Нил. — Ты окружен книгами. Целой горой. — Ты просрочил последнюю книгу. — Верну её завтра. Эндрю не выглядит убеждённым, но Нил всё равно пытается: — Так мы договорились? Эндрю глядит на него совершенно равнодушно. — Встретимся завтра в семь в бассейне, — он шагает ближе и тычет указательным пальцем в грудь Нила. — Не опаздывай.

*

Нил не опаздывает на следующий день, не опаздывает и неделю спустя, когда они встречаются пару раз в неделю по утрам в центре отдыха. Иногда, во время утренней пробежки, он прищуривается, глядя на холм, куда его брал Эндрю, и пытается узнать, сможет ли уловить мерцание золотого и черного. Обычно может, когда не слишком туманно. Он не машет или что-то ещё, и Эндрю тоже. Не так страшно, как должно быть, когда за тобой наблюдают издалека. Прошлый он был бы слишком параноидален, чтобы вернуться той же дорогой, слишком напуган даже бегать снаружи до восхода солнца. Настоящий он волнуется не так сильно, и ему нравится думать, что это прогресс. Нравится думать, что он добился прогресса и в других областях, несмотря на то что говорит Кевин. — Я уже кучу раз говорил, — читает лекцию Кевин, — после того как ухватишься за рейл, нужно вернуть руки к ребрам, чтобы локти торчали наружу. Подтянувшись на лонгборд, Нил зачёсывает волосы назад, закрывая глаза от ослепляющего солнца. — Ты вообще слушал меня, когда я говорил это в прошлый раз? — талдычет Кевин. — Я едва слушаю сейчас, — говорит Нил, опустив ноги с обеих сторон доски, чтобы найти идеальный баланс. Кевин издаёт оскорбленный звук. — Прошу прощения? — Ну проси. — Если не начнёшь меня слушать, никогда не научишься черепашьему перекату. — О боже. И где же я тогда буду? — Перестань вести себя как ребенок. Тебе необходимо научиться этому, раз ты используешь лонгборд. Нил начинает пытаться спихнуть Кевина с его доски, зацепившись ступней за лодыжку Кевина, резко рассекает ногой течение, чтобы создать турбулентность. Кевин успевает спохватиться, с воплем вцепившись в бока доски. Рене подгребает к ним на своей доске; её белоснежные волосы сохнут от легкого ветерка. Вероятно, она только что отправила последнего ученика домой. — Привет, вы двое, — приветствует она, принимая сидячее положение. — Как проходят занятия? — Мои сегодняшние занятия прошли хорошо, — язвительно отвечает Кевин, — но вот этот отказывается работать вместе. — «Хорошо», — усмехается Нил. — Аулани сегодня чуть не бросила занятия. Может, тебе стоит взять пару уроков, как быть добрее к людям и перестать кричать на них всё время. — Я никогда не кричу! — кричит Кевин. Нил посылает Рене многозначительный взгляд, и она отвечает на него забавляющейся улыбкой. — Может, вернёмся на берег? — спрашивает Рене. — Эллисон сказала, что принесёт немного еды. Кевин бросает озадаченный взгляд на неё. — Она готовит? Рене трясёт головой, нежно улыбаясь. — Она купила. Мы устраиваем пикник. — Я бы поел, — задумчиво произносит Нил. — Я проторчал здесь всё утро. Робин сегодня работает на кассе, и у него больше нет занятий с учениками, так что он не спешит возвращаться в магазин. Они направляются к берегу, сложив доски в лачуге, а потом отправляются на поиски Эллисон. С легкостью находят её, одетую в сексуальное розовое бикини, среди небольшой толпы. Сев на край шезлонга, на котором Эллисон растянулась, Рене приветствует её щипком за пальцы ног. Эллисон поднимает голову и притягивает Рене к себе, чтобы чмокнуть её в щеку. Ники рядом с ней на земле пытается построить замок из песка и издаёт низкий свист, завидев их. — Хороший пресс, Кевин. И Нил! Вид тебя в облегающем гидрокостюме делает меня мокрым. Нил закатывает глаза. — Я тоже рад тебя видеть, Мики. Ники строит комичную обиженную мордашку. — Когда ты перестанешь так меня называть? — Когда решу. — Нил, кексик, ты наносишь солнцезащитный крем? — спрашивает Эллисон, отпихнув Кевина туда, где в нескольких футах от неё на покрывале для пикника разложены корзины с едой. — Да. Ваймак заставляет нас. — Ну что за папочка, — драматично вздыхает Эллисон. — Но в любом случае. Твои веснушки восхитительны, но тебе стоит больше заботится о своей коже. Расскажу тебе попозже о здоровом уходе за кожей. А сейчас… — она набрасывает на него свою соломенную шляпу, — …надень это. Это — шляпа с широкими полями и огромным розовым бантом, но Нил лишь пожимает плечами и послушно надевает её на голову. — Мило! — восклицает Ники. Он похлопывает по месту рядом с ним. — Давай ешь, а потом помоги мне построить замок. Нил так и делает, слушая болтовню Ники, пока наполняет песком ведёрко и переворачивает его рядом с башней, которую Ники сейчас дорабатывает лопаточкой. Песок приятный и влажный, идеально подходит для песочных замков. — А где Эрик? — Муженёк уехал кататься на внедорожном байке, поэтому-то я сегодня тусуюсь с принцессой, — Ники морщится. — Я люблю этого мужчину, но я просто не понимаю всей этой байкерской фигни и все эти спортивные вещи на свежем воздухе. Нил молчаливо соглашается с байкерской фигней. — О, я говорил, что мы приехали сюда на наш медовый месяц? — Ники озаряется улыбкой в тысячу ватт. — Мы стараемся приезжать сюда каждый год. Приятно побывать здесь, а еще я могу увидеть Эндрю. — Ты вроде бы скоро уезжаешь, да? То есть ты же не можешь быть в отпуске вечно. Ники многозначительно подмигивает ему. — Ты прав, не могу. Но одно из преимуществ быть графическим дизайнером на фрилансе — это то, что я могу работать отовсюду. — Затем его выражение лица тускнеет. — Но Эрику скоро придётся уехать. Эрик приехал немного позже Ники, и у него всего несколько недель отдыха от работы, логично, что ему скоро надо будет возвращаться. — Всё хорошо! — говорит Ники, пытаясь успокоиться. — У меня есть ты, чтобы составить мне компанию. — Ах, конечно, — отвечает Нил, и Ники смеётся. — Шучу. Было бы славно, если бы ты мог тусоваться со мной всё время, но я знаю, что ты маленькая занятая пчёлка, так что всё в порядке. Нил невольно думает о том, что Эндрю наверняка бы про себя посчитал эту метафору забавной; он зовёт главную библиотекарку Би, и, кажется, она ему нравится, правда, Нил ещё не понял почему. Возможно, потому, что он ещё не познакомился с ней. Он коротко улыбается Ники. — Я загляну к тебе, когда буду свободен. Ники выдыхает, схватившись за сердце: — Нил, золотце, я впервые вижу твою улыбку. Кажется, я влюбляюсь в тебя, пока мы говорим. — Что? — влезает Эллисон в их разговор. — Ты улыбнулся, и Хеммику удалось лицезреть это? Пиздецки несправедливо, Нил. Нил игнорирует их преувеличенную реакцию. — Что насчёт тебя, Эллисон? Разве твой начальник не разозлится на тебя за такой долгий перерыв? Эллисон откидывает голову назад, театрально взмахнув волосами. — Кексик, я и есть начальница. — Наверно, круто быть такой богатой и властной, — язвительно замечает Ники. — Круто, — легко отвечает Эллисон, рассматривая свой маникюр. Закатив глаза и стряхнув песок с рук, Ники поднимается на ноги. — Ух, я весь в этом гетеросексуальном блеске. Кажется, плавки тоже. — Гетеросексуальный блеск, — повторяет Нил, смерив Ники серьезным взглядом. — Это так ты называешь песок?

*

Нил начинает понимать, что быть настоящим трудно. Быть настоящим, нормально функционирующим человеком ещё труднее. У него нет проблем с содержанием чистоты своей скудненькой квартирки. Жизнь в бегах, а затем и жизнь самому по себе означала, что ему пришлось научиться быть самодостаточным. Раздобыть еду тоже не большое дело. Он привык ограничивать себя в еде и игнорировать урчание в животе, и всё, что они обычно ели, было в банке или в пищевой плёнке, но бывали времена, когда у них была роскошь — работающая плита. Он не шеф-повар, но может сварганить что-то приличное с очень ограниченным запасом продуктов. Он ходит на работу, платит за счета, читает новости, кормит кота, платит свои налоги и налоги магазина. Его озадачивают другое. К примеру, купить корзину для белья, вместо того чтобы просто сваливать её в кучу на пол ванной, пока не придёт время стирки, или такие вещи, как иметь несколько пар обуви на разные случаи жизни, вместо того чтобы все время носить кроссовки, или развешивать фотографии на стенах в квартире, вместо того чтобы оставить их голыми, как тогда, когда он только въехал. Это трудно — быть реальным, быть постоянным. Сегодня, как и всегда, он просыпается до восхода солнца и пялится на своё отражение в зеркале, сжимая руками прохладный фарфор белой раковины. Иногда тот, кто отражается в зеркале не похож на того, кто называет себя Нилом Джостеном. Когда он поднимает два пальца и прижимает их к ожогам на щеке, он в зеркале тоже поднимает два пальца и прижимает их к ожогам на щеке. Когда криво улыбается, он в зеркале корчит такую же кривую улыбку. Когда закрывает глаза, ничего не видит, бескрайний колодец бесконечной тьмы. Нил снова открывает глаза, и он в зеркале смотрит на него с серьёзным выражением лица. Эндрю однажды провёл большим пальцем по его скуле, бесстрастно глядя ему в лицо. Они сидели на краю бассейна после плавания, опустив ноги в воду; капли всё ещё прилипали к их волосам. Он сказал просто: — Нож и автомобильный прикуриватель. Эндрю только хмыкнул, нехарактерно мягко коснувшись большим пальцем — раз, два — щеки Нила. Нил сидит у окна, после того как приходит домой и принимает душ. Радио включено, играет мелодия из мюзикла шестидесятых. Капуста у его ног рассекает передними лапками воздух и пытается поймать игрушку, которую Нил бездумно болтает и покачивает в руке. Олсон звонила днём ранее. Это была обычная проверка — ничего такого, через что он ещё не проходил. Но она оставила его слегка растерянным — напоминание, что он не совсем обычный член общества. Раздаётся стук в дверь. Нил смотрит на время и задаётся вопросом, ждёт ли кого-то сегодня. У него уже давно не было выходных, с тех пор как начался туристический сезон и сезон сёрфинга. Он смотрит в дверной глазок и видит миссис Икеду. — Нил, — произносит она, после того как он открывает дверь. — И тебе тоже привет, Капусточка. — Она приседает, чтобы почесать за единственным ушком Капусты, воркуя при этом. — Чем могу помочь вам, миссис Икеда? — Я хотела узнать, не мог бы ты сопроводить меня сегодня. Нил склоняет голову на бок. — Куда? — Ты знаешь о моём книжном клубе, да? Нил кивает. — Ну, иногда мы встречаемся и по другим причинам. Например, на днях мы ходили к кратеру. — Она улыбается; щеки обрамляют уголки её добрых глаз. — Сегодня мы делаем леи для вечеринки, которую скоро устроит одна из нас. Тебе было бы интересно научиться делать их? — Ох, я… — он оглядывается на пустую квартиру, затем смотрит на миссис Икеду. — Да, мне было бы очень интересно. Именно так Нил оказывается в районном общественном центре, окружённый домохозяйками и пожилыми дамами, которые не оставляют попыток накормить его. — Это заложено в тебе, — бесстыдно объясняет одна из них — миссис Йошуа, если Нил не ошибается. — Однажды ты становишься бабушкой и всё, что хочешь — кормить других людей. — Простите за опоздание. — В комнату врывается миниатюрная, пухленькая женщина с каштановыми волосами в опрятном платье до колена с коробкой канцелярских принадлежностей. Она опускает очки на нос и обходит комнату, чтобы приветствовать всех. — Мисс Добсон, — зовёт миссис Икеда, когда она подходит к их столу, — это Нил. Он живёт через пару квартир от меня и дружит с Джерри. — Здравствуй, Нил, — здоровается Добсон с приятной улыбкой.— Можешь звать меня Добсон, Бетси, Би, Эй, ты — как угодно. — Приятно познакомиться, — тихо говорит Нил, изучая линии смеха у её рта и глаз. — Нил работает в магазине Дэвида, — добавляет миссис Икеда. — О! Ты тот новый работник, о котором я столько слышала. — Слышали? — настороженно спрашивает Нил. — Ты знаешь Эбби? — Знаю. Жена Ваймака. Она приглашала их на ужин пару раз. — Она одна моя хорошая подруга, и они с Дэвидом упоминали тебя всякий раз, как заходила речь о магазине. Они очень ценят всех вас. В конце концов, «For Fox Sake» удалось выжить только благодаря тебе, Кевину, Рене и всем остальным. Добсон очень честна и искренна, пока говорит; улыбка ни разу не сходит с лица. — Я работаю в библиотеке, кстати, — добавляет она. — Так что, если тебе когда-нибудь понадобится помощь в поиске каких-либо ресурсов, ты знаешь, где меня искать. Один из моих коллег сказал мне, что я тот ещё книжный червь. Нил закусывает изнутри щеку, чтобы удержаться от улыбки. — Ты — Би, — медленно произносит он, — начальница Эндрю. Улыбка Добсон становится шире, хотя казалось, что это уже невозможно. — Да. — Я постоянно прихожу в библиотеку, — Нил чувствует нужным сказать. — Обычно вижу там Эндрю, но никаких других библиотекарей. — В последнее время я в основном занимаюсь фоновыми обязанностями, вроде составления каталогов книг и прочих ресурсов, из-за чего ты, наверно, не часто меня видишь. Раньше я часто работала за стойкой, но сейчас Эндрю, кажется, нравится заниматься этим, так что я оставила его. Нил скептически поднимает бровь: — Нравится? По какой-то причине в глазах Добсон мерцает озорной блеск. — Думаю, да. — Итак, все! — говорит миссис Келеколио, — которая, кажется, глава группы — и хлопает в ладоши. — Бетси принесла оставшиеся принадлежности, так что мы можем начинать. Цветы у Луаны за тем столиком. Мы будем делать всё шаг за шагом, хорошо? — И Нил, — говорит она, указав пальцем в его сторону. Он старается не съёжиться, когда все взгляды обращаются к нему. — Пожалуйста, возьми еду с собой домой и поешь ещё, пока будешь делать свою лею. Если понадобится, мы будем кормить насильно. Миссис Йошуа подмигивает ему. — Вот видишь?

*

Конечно же, в какой-то момент всё должно пойти прахом, потому что так устроена жизнь Нила. Когда Капуста не спрыгивает с кровати и не несётся за ним на кухню, он чувствует его нутром — тот же леденящий страх, охвативший его, когда мать рухнула на пляже в Калифорнии, испуская предсмертные вздохи. Изо рта вырывается облегчённый вздох, когда он чувствует сердцебиение Капусты, слабое и медленное под рукой, но это не уменьшает выгребную яму тревоги, забродившую внутрь его, как болезнь. Сердце бьётся о грудную клетку, и он не может дышать, не может думать, не знает, что делать, он не знает, что делать, что должен сделать… Стук в дверь вырывает Нила из порочного круга. Он прерывисто вздыхает и с трудом поднимается на ноги, баюкая Капусту на груди. Отпирает дверь и, открыв ее, встречает Эндрю, хмуро глядящего на него; его волосы влажные от дождя и прилипли ко лбу. Это могло бы отвлечь Нила в любой другой день, заставить думать о том, как выглядит Эндрю без своей пустой маски. Но сегодня он способен только на хриплое: — Эндрю. Взгляд Эндрю падает на Капусту, затем снова на лицо Нила. Он хватает его за локоть и, закрыв дверь, ведёт Нила вниз, не теряя времени. Нил позволяет Эндрю вести себя к мотоциклу и застегнуть шлем на голове, и, когда Эндрю говорит ему сесть, он садится. Эндрю едет быстрее возможного, лавируя между машинами и ямами. Чтобы укрыть Капусту от дождя, Нил наклоняется вперед, пока шлем не прижимается к спине Эндрю. В ветеринарной клинике Нил закапывает страх и заполняет несколько форм, указывая, что Капуста был без сознания почти всё утро, как он терял вес и пил намного больше воды, чем обычно. Рука трясется, из-за чего почерк почти нечитаемый. Медсестра забирает кота в другую комнату, и Эндрю сажает его на кресло в комнате ожидания. В какой-то момент Эндрю снял с него шлем. Нил даже не заметил этого, пока Эндрю не сел рядом и не положил его на пол рядом с собой. До этого момента ему никогда не приходило в голову, насколько это заботливо со стороны Эндрю — купить Нилу собственный шлем после той первой поездки на мотоцикле Эндрю. Он промок до нитки — они оба, вообще-то, но ни один не двигается, чтобы сделать с этим что-то. Эндрю, вероятно, плевать; сам Нил сейчас слишком занят; нога подпрыгивает на месте, а разум перескакивает с одной мысли на другую, избегая худшие сценарии. Первое существо, за которое он в ответе, возможно, умирает в соседнем кабинете, а он даже не знает, что делать. Эндрю кладёт ладонь на колено Нила — молчаливый приказ перестать беспокоиться. Нога неподвижна, но он начинает дёргать за конец повязок, тех, что Эндрю дал ему не больше недели назад. Нил делает медленный, глубокий вдох. Закрывает глаза на некоторое время, а открыв, бормочет: — Спасибо. — Не за что благодарить меня, — монотонно отвечает Эндрю. — Разве? — говорит Нил. А потом: — А что ты делал рядом с моим домом? Эндрю молчит. Нил думает, что он не собирается что-то отвечать, когда Эндрю говорит: — Я не видел тебя утром. Нил слегка хмурится, задумчиво склонив голову. — Тебе что-то было нужно? Ты мог просто позвонить мне. — Звонил. Нил хлопает по карманам, пытаясь нащупать телефон. Должно быть, забыл его в квартире. — Извини, — говорит он, — я не проверял телефон весь день. Что тебе было нужно? Эндрю выдыхает через рот нечто, похожее на вздох. — Ничего. Что-то щёлкает в голове Нила через пару минут. — Ты беспокоился, — медленно произносит догадку Нил, — обо мне. Лицо Эндрю остаётся безразличным. — Ты слишком высокого мнения о себе. — Но это правда. Ты не увидел меня на пробежке утром и забеспокоился, — настаивает Нил. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. — Хм-м, — произносит Нил, слегка прижимаясь плечом к плечу Эндрю — едва заметный контакт. — Я начинаю думать, что ты, возможно, патологический лжец. — Рыбак рыбака видит издалека. — Так ты признаешь, что мы оба лжецы. — Нил, — заявляет Эндрю, — думаю, что для тебя будет благоразумно заткнуться. Улыбка подергивается на губах Нила. Он в самом деле рад, что не один сейчас. Не знает, как бы справился с этим. Медсестра вызывает владельца Капусты, и Нил следует за ней в смотровую комнату, Эндрю идёт за ним уверенной тенью. Ветеринарка диагностировала у Капусты сахарный диабет, и, услышав её заверения, что его можно вылечить с помощью правильной диеты и нескольких лекарств, Нил чуть не опустился по стене от облегчения. — Но он не толстый, — говорит Нил, сведя брови. — Но довольно старый, — отвечает ветеринарка. — Это заболевание не редкость среди пожилых кошек. Нил принимает это с хмурым кивком. В клинике Капусте назначают немного инсулина с инструкциями для Нила о том, как проводить инъекцию и как готовить диетические блюда, что поможет бороться с потерей веса. К тому моменту как они выходят из клиники, Нил ощущает себя как в тумане; голова кружится ото всех сегодняшних событий. Теперь же, выглянув, солнце освещает всё белым светом, как будто и не было дождя всё утро. — Ты в курсе, что капуста — овощ, — говорит Эндрю, его отрешенный взгляд направлен на кота в переноске в руке Нила. Клиника была достаточно щедра, чтобы одолжить ему одну. — Так же как в курсе, что ты ростом с пятифутовый сэндвич, да. Я всё ещё в шоке, что ты можешь дотянуться до подножек на мотоцикле. Эндрю смеривает его лицо взглядом, крайне невеселым, и Нил отвечает самодовольной улыбкой. Они пробираются через грязь к мотоциклу, Эндрю вытирает сиденье тряпкой, которую выудил из отсека под сиденьем. Солнечные лучи заставляют волосы Эндрю переливаться светло-золотистым, почти полупрозрачным цветом. Скрутившись от влажности, прядка падает ему на лоб. Не задумываясь, Нил поднимает руку, чтобы откинуть её назад. Эндрю резко вскидывает голову, и Нил отдергивает руку. — Извини, — поспешно произносит Нил, — мне стоило спросить. Эндрю пронзительно смотрит на него. — Так спроси, — говорит он. Нил кусает нижнюю губу. — Можно потрогать твои волосы? — Да, — отвечает Эндрю. Он продолжает смотреть на Нила, который осторожно пропускает пальцы сквозь волосы Эндрю. Они мягкие, почти шелковистые, не то что у Нила. — Спасибо, — снова говорит он. — Я же уже говорил сегодня, — произносит Эндрю, — не за что меня благодарить. Нил думает о своём шлеме и паре повязок, таких же как у Эндрю. Думает о том, как лежит на плюшевом ковре в детском уголке в библиотеке, когда читает, а Эндрю сидит рядом со своей книгой. Думает о том, как обвивает руками грубый материал гоночной куртки Эндрю, прямо поверх его талии, жар от его спины расползается по Нилу, когда ветер вихрём обдувает их. Думает о том, как плавает на спине в бассейне, Эндрю рассекает воду на плавательной доске рядом, выглядя недовольным осознанием, что Нил плавает лучше, чем он. Думает о том, как спокойно Эндрю смотрел на него, когда он признался: «Мой отец убил мать, но не смог убить меня», из всей правды, которой они делились между собой. — Не только за сегодня, — мягко произносит Нил. Эндрю замолкает на долгий, долгий момент. Отбивает руку Нила, чтобы надеть свой шлем. Затем натягивает шлем на Нила, не очень-то мягко дергая ремешки. Но пальцы, задержавшиеся под челюстью Нила, невыносимо нежные.

*

Они закатывают грандиозную вечеринку, когда Эллисон, Ники и Кевину приходит время уезжать. Сезон соревнований по сёрфингу закончился, и у Кевина есть другие спортивные события, которые надо освещать. У Ники — муж, к которому нужно вернуться, а у Эллисон — агентство по связи с общественностью, которым она должна управлять. Нил не сомневается, что будет скучать по ним всем. Очень кстати другой кузен Ники — близнец Эндрю — приезжает на остров с женой, чтобы провести немного времени с Ники за неделю до отъезда; они оба наконец-то смогут сбежать от изнурительного графика кардиологов. — Удивлён, что ты не съел его в утробе, — сказал Нил, после того как узнал о существовании брата Эндрю, сидя на рабочем столе и свесив ноги в сторону, где стоял Эндрю. — Я бы съел, если бы знал, каким проблемным он будет, — ответил Эндрю, сканируя штрих-коды на корешках книг и передавая их Нилу, чтобы он положил их в тележку. Он встречался с Аароном только один раз, а этого уже слишком много. Презрительное отношение Аарона усугубилось вспыльчивым характером самого Нила, но подергивание губ Эндрю, когда Нил отчитал Аарона во время небольшой перепалки, стоило того. Нил встретил больше людей за последние полгода, чем за семь лет жизни — некоторых он терпит больше других, — но он не может сказать, что это плохо. Вечеринка, опять же, проходит в доме Эллисон, и вполне возможно, что она пригласила весь остров. В толпе людей Нил видит Кевина, который общается с несколькими сёрферами, и посылает им знак «шака», когда они замечают. Затем заглядывает в огромную кухню и находит Ники, нанизывающего на шампуры кусочки мяса и овощей. — Нил! — вопит он, невероятно счастливый. — Ты уже здесь! Мэтт сказал, что собирался подобрать тебя. — О, я приехал сюда с Эндрю. Чуть не уронив тарелку с шампурами, Ники таращится на Нила глазами размером с блюдце. — Он позволил тебе ехать с ним на своём мотоцикле? — Ага, — протягивает Нил, озадаченный из-за замешательства Ники, — позволил. — Это… интересно, — Ники нервно посмеивается. — Почему интересно? — Ну, Эндрю обычно не позволяет людям ездить с ним на байке — им бы пришлось держаться за него и быть слишком близко, чем ему комфортно. И вся соль в том, что он купил байк вместо машины, чтобы не пришлось подвозить кого-то, как это было, когда мы учились в колледже. — Ники потирает шею, улыбаясь слегка застенчиво от воспоминаний. — И вообще с ним безопасно ездить? У него же только один шлем, да? — Был один, — говорит Нил. — Но недавно он купил второй, так что, думаю, я в безопасности. — И его шлем закрывает не всё лицо, как у Эндрю, как Нил и предпочитает. Ему нравится, как ветер обдувает лицо, когда они проносятся мимо пейзажей. Если только что Ники выглядел потрясённым, то в этот момент он выглядит совершенно ошеломлённым. Мэтт появляется до того, как Нил или Ники успевают сказать что-то ещё, заглянув с порога на кухню одной головой. — Хей! Просто проверяю, как там… о, привет, Нил! Я как раз собирался забрать тебя. — Нет нужды, — говорит Нил, слегка улыбаясь. — Ага, — подтверждает Ники, — нет нужды в этом. — Он всё смотрит на Нила, отвечая Мэтту: — Эндрю подобрал его. Бровь Мэтта вздергивается к линии волос. — На своём байке? Нил совсем не хочет проходить через этот разговор снова, поэтому он уходит из кухни и идёт к патио, где собрались остальные гости. Когда они приехали, он и Эндрю разделились: Эндрю пошёл на второй этаж, махнув рукой, чтоб Нил понял, что его не надо ждать. Прежде чем Нил успевает задаться вопросом, куда именно он исчез, Дэн утаскивает его на пляж, чтобы он присоединился к волейбольному матчу. Не имея ничего лучше, он переодевается в костюм для плавания и завязывает волосы в хвостик. Эллисон кричит из-под пляжного зонтика, напоминая намазаться солнцезащитным кремом, до того как посмеет ступить на песок. На улице стоит палящая жара, а матч слишком жесток для дружеской игры, но Нил обнаруживает, что наслаждается этим; ноги горят от песка, а руки жжёт от множества подач. Их команда выигрывает с перевесом в одно очко, и Дэн стискивает его в объятиях и взъерошивает волосы. Через некоторое время уйдя от друзей, он обшаривает ящики со льдом в поисках воды. Не найдя ничего, кроме газировки и пива, он отправляется на кухню. Там находит Эндрю, что вполне ожидаемо, ведь это единственное место в особняке, где есть еда и нет людей. Вместо джинсов и высоких кроссовок, в которых он был, когда они приехали, Эндрю в майке, баскетбольных шортах и сандалиях. Тем не менее, всё черного цвета, в стиле Эндрю, и повязки всё ещё на нем. Похоже на то, что он надевает, когда они плавают, но всё равно странно видеть его в этом вне уединенного бассейна, где нет никого, кроме них двоих. На открытых участках — а точнее, на плечах и шее — кожа, обычно спрятанная от солнца, ярко покраснела. Должно быть, он провел какое-то время снаружи, прежде чем отправился на кухню. Нил задаётся вопросом, смотрел ли он волейбольный матч. Получается довольно забавная картина, с тем как стоически держится Эндрю, едва не получив солнечный ожог. Нил поворачивает голову и прижимается ртом к плечу, пытаясь подавить улыбку. — Ни слова, — говорит Эндрю. — Я ничего не говорю, — беззаботно отвечает Нил, улыбаясь шире. Он вытаскивает бутылочку с солнцезащитным кремом из рюкзака, который оставил рядом с дверью к патио, и перебрасывает её Эндрю, который с легкостью ловит её. Эндрю смотрит на него с каменным выражением лица, но всё равно размазывает немного солнцезащитного крема по лицу и плечам. — Вот тут пятнышко, — говорит ему Нил, показывая на свою челюсть. Эндрю потирает то место, на которое Нил указал, но всё равно не размазывает до конца. — Давай я, — предлагает Нил. На мгновение Эндрю замирает. — Ничего, если я дотронусь до твоего лица? — спрашивает Нил. Выражение лица Эндрю не меняется, но его взгляд становится намного интенсивней, когда он отвечает: — Да. Нил проводит большим пальцем по белой полоске на челюсти Эндрю, пока она не исчезает. Он не медлит, но Эндрю ловит его руку до того, как он успевает убрать её. — Эндрю? — голос звучит тише, чем он того хотел. Эндрю впивается пальцами в запястье Нила, наклоняется ближе, и дыхание Нила застревает где-то в горле. — Ты собираешься меня поцеловать? — спрашивает он почти что шёпотом. — Хочешь этого? — так же тихо спрашивает Эндрю. — Я хочу, если хочешь ты. Эндрю сглатывает; адамово яблоко двигается. — Хочу. — Тогда поцелуй меня, — говорит ему Нил, и он целует.

*

Нил на пляже. Он сидит на белом песке; колени слегка согнуты, локти покоятся на них, а руки скрещены вместе. Вода поднимается к пальчикам ног, а затем возвращается в море. Его лонгборд лежит рядом на земле. У Кевина бы лопнула вена, если бы он увидел. Солнце опускается к горизонту, золотые лучи искрятся на верхушках океанских волн. Граница, разделяющая море и небо, едва различима. Лёгкий ветерок танцует над ним, нежный, знакомый. Он пришёл сюда, потому что хотел прогнать старых призраков, потому что хотел найти спокойствие и уединение, потому что хотел умереть в месте, похожем на то, где умерла мать, и ничего больше. Он остался, потому что хочет жить в месте, которое полюбил, с людьми, о которых заботится. Потому он не обычный гражданин. Но он — Нил Джостен, он настоящий, и это — его дом. Что-то приземляется ему на голову и закрывает вид на океан. Он откидывает прижатую к голове шляпу назад, чтобы увидеть Эндрю, который смотрит на него сверху со скучающим выражением лица. — Она была на земле на парковке. — О, — Нил тянет за край шляпы, пока она не прижимается к ушам. — Наверно, она улетела. Я оставил её там с полотенцем. — Он указывает пальцем за плечо, где оставил часть вещей. Несколько лет назад он даже не подумал бы поступить так беспечно. — Мне стоит быть повнимательнее. — Хм-м. Эндрю облизывает мороженое — наверняка со вкусом теста для печенья, потому что оно его любимое — и предлагает немного Нилу. Нил мотает головой, и Эндрю доедает всё за один укус, запихнув в рот остатки рожка. Затем вытаскивает пачку сигарет, но ни одну не зажигает. Ради Нила. Об этой уступке он никогда не просил Эндрю, но благодарен за неё. Может, однажды он сможет сидеть на пляже и вдыхать запах табака и морской соли, не утопая в мрачных воспоминаниях. Может, даже сможет посидеть у костра. Эндрю садится рядом в позу лотоса, крутя картонную пачку в руках. Он сбросил куртку и обувь у вещей Нила. Нил до сих пор не может понять, как ему удаётся всё время ходить в чёрном. Единственный признак, что ему жарко, — розоватость, ползущая по шее. — Что сказали насчёт байка? — спрашивает Нил, притянув ноги к груди и повернув голову так, что щека лежит на коленях. Смотреть на море не кажется таким заманчивым вариантом, когда Эндрю прямо рядом, а солнце отбрасывает золотой ореол вокруг его головы, придавая глазам медовый оттенок. — Охлаждающая жидкость протекала, — Эндрю пожимает плечами. — Починили довольно быстро. — Рад слышать. — Да неужели? Нил улыбается. Ему плевать на машины и тем более на мотоциклы; единственное, что он знает — у Эндрю японская модель, гладкая, чёрная и дорогая, к тому же слишком большая и слишком громкая. Но он полюбил её после многочисленных поездок по побережью, когда обвивал руками талию Эндрю. Больше всего ему нравится, когда они мчатся по шоссе во время заката, море сверкает, как рубины, подле них, а небо окрашивается в теплый оранжевый. Эндрю смотрит на него в ответ, никто ничего не говорит. Однажды он сказал Нилу, что шляпа Эллисон выглядит нелепо, но так ничего и не говорит о том, что Нил хранит её и надевает на пляж. Прямо сейчас румянец заалел на его щеках и ушах. Подняв руку, он проводит пальцем по улыбающимся губам Нила. Взявшись за поля шляпы двумя руками, притягивает Нила для поцелуя. Нил закрывает глаза, когда губы Эндрю прижимаются к его, а уши наполняет шум волн прибоя.