Гори оно всё огнем!

Всем привет) Я не смогла найти, куда написать текст перед частью, поэтому оставлю его тут хаха Я знаю, вы очень долго ждали, поэтому получайте сюрприз🫢 Всем приятного прочтения, жду вас внизу!🫶🏻 —————— —Не ходи туда, дочка, — женщина, назвавшая Викторию своей дочерью, сидела на клетчатом пледе в высокой, но будто нарочно выстриженной к их приходу траве. Каждый стебелек впивался в пятки иголками, не позволяя вдоволь насладиться природой. У самого обрыва девчонка оглядывается на молодую, красивую женщину, что щурилась от солнца и подзывала малышку ладонью, — упадешь ведь. Мне не хотелось бы, чтобы ты поранилась, моя маленькая доченька. Серые круглые блюдца впиваются в серебрянные волосы этой мадам, что продолжает называть ее дочерью, и Вики по-детски закидывает голову набок, хмуря тонкие брови. —С чего вы взяли, что я ваша дочь? — Малышка вскидывает подбородок к чистому синему небу, надменно рассматривая женскую фигуру. — Моя мама выглядит совершенно по-другому. Женщине кажется смешным то, как такая маленькая девочка уже пытается показать свой характер, и лишь прикрывает рот, скрывая смешок. —Я мама и для твоей матери, малышка. — Она плавно поднимается с колючего пледа, не идет – плывет по выстриженной траве к Виктории, протягивая длинные, белые ладони. — И для этой травы, и для полей, и для гор, и даже для того дерева через обрыв. Я – матерь всего живого. —Вы меня пугаете. — Виктория отпрыгивает, увиливает от этих рук в сторону, спиной продолжая шагать в противоположном от женщины направлении. — Нельзя быть всем мамой. Я пойду. —Я создала все, что ты сейчас видишь, все, что слышишь и чувствуешь. — Продолжает она, не снимая снисходительной улыбки с тонких губ. — Я знаю, что было, что происходит сейчас, и что будет в дальнейшем. Но всему есть срок, дочь. И у этого мира он тоже скоро закончится. —Не подходите, я буду кричать! А-А-А-А! — Пронзительно пищит Виктория, учесывая что есть духу в рощу, поросшую плющом, и бурмоча себе под нос всякие гадости, — ненормальная тетка..! Не-нор-маль-на… Едва ей кажется, что она оторвалась от неадекватной женщины, как врезается лбом в чью-то высокую фигуру, и прежде, чем она разглядывает лицо человека, она чувствует неприятный запах гари. —Я… — Холодные, до прихода девчонки безучастные глаза теперь рассматривают Викторию с непристалым тем любопытством. — Я – Вики. Виктория Ребекка Уокер, если позволите. Девчонка подхватывает подол пышного платья, кланяясь своему собеседнику, на что тот лишь пускает смешок, наклоняя голову в ответ. —Очень приятно, милая маленькая дама. — Он тянет в рот воняющую, тлеющую гадость, выпускает клубы дыма в сторону от светловолосой малышки, не прекращая ее разглядывать. — Тебе не плохо? —А должно? — Его вопрос звучал скорее риторически, что искренне удивляет Викторию, которая, морща нос, расставляет руки в боки. — И вообще, ты, во-первых, не представился, во-вторых, тянешь в рот всякую гадость. Родители тебя не учили, что нельзя так делать? —Интересная ты девчонка, Виктория Ребекка Уокер. Мы с тобой еще как следует познакомимся, но сейчас не время. — Он выкидывает вонючую штучку, опускаясь на уровень ее роста. — И не место. Совсем нет. —Кто ты такой? —Не время. — Мужчина прикладывает большой палец на лоб девочки, и вторая чувствует головокружение. Словно земля из-под ног ушла. — И не место.

***

Викторию подкидывает в сидении, и оглядевшись вокруг, она осознала, что это лишь сон. Странный, непонятный сон. В последнее время сны девчонки казались ей уж слишком осознанными, почти материальными. Виктория не просто шла по сценарию, заготовленному ее мозгом, как это было всегда — она отдавала отчёт своим действиям, создавала, буквально перекраивала «реальность», будто все происходит наяву. Безусловно, это забавляло девушку, но честности ради, Вики больше хотелось чего-то поинтереснее. Полетать например. Над головой загорелся знак «Застегнуть ремни», вывев тем самым Викторию из своих рассуждений и, щелкнув пряжкой на поясе, девушка вновь откинулась на сидение, разглядывая пушистые облака сквозь иллюминатор. По динамикам захрипело объявление о скором приземлении, и Виктория устало вздохнула, не прекращая думать об одном. Люцифер. С момента ее позорного побега прошла почти неделя, и уже на второй день она поняла, как глупо и по-детски поступила. Девчонке было настолько неловко после такого безрассудного ребячества, что она избегала встречи с мужчиной все это время, лишь бы не опозориться еще больше. А теперь, когда Виктория морально была готова к диалогу, компания, в которую девчонка получила приглашение на работу, заявила, что готова принять девушку в главном офисе, чтобы обсудить детали сотрудничества. Виктория еще не знала, будет ли она летать в другой штат в формате командировок, или же переберется туда с концами. В конце-концов, у Уокеров есть квартира в этом штате, как раз недалеко от главного офиса компании, да и цены с климатом тут поприятнее. Но загадывать было еще рано, да и тут уж как карта ляжет. Но девушке больше хотелось остаться в Аризоне. Там ведь Люцифер с папой. Хоть Уокер и не признавалась себе в том, что размышляла, как Люций переедет вместе с ней, но игнорировать этот пульсирующий клубок мыслей было трудновато. Само собой, в первую очередь, это было эгоистично, во вторую — неправильно, но, черт, Виктория так хотела быть с ним как можно чаще. Брюнет дает ей необходимое пространство, в котором так нуждается девчонка: он рядом, но не слишком, чтобы надоесть, они часто видятся, но не настолько, чтобы эти встречи приелись и потеряли тот самый волшебный, искрящийся огонек, что тепло горит и подрагивает в груди. Ей не нужно притворяться фарфорвой, красивой куклой, когда она с Люцифером, Виктория может гоготать, широко открывая рот, не переживая, что будет осуждена, баловаться и вести себя совсем не как леди, а брюнету будет плевать — он лишь сядет рядом и будет гоготать вместе с ней. А еще, эта граничащая с колкостью и сарказмом нежность, та мягкая, теплая сторона, что Люцифер показывал лишь по отношению к Вики, очень будоражила девичью кровь. «Я особенная. Особенная в его глазах, особенная для него, особенная с ним. Мы будто дополняем друг друга по-своему. Люциферу не нужна красивая оболочка, он всегда выискивает своим хитрым взглядом ту настоящую часть меня, и всегда находит, ведь только он заслуживает видеть меня настоящую», звучит слащаво в голове девушки, и, казалось бы, должно быть тошно, но ей нравится. Нравится, черт возьми, как его грубые руки сочетаются с мягким огоньком в глазах, заправленные хитрой ухмылкой. От одной мысли о взгляде Люцифера ноги сводит в приятной судороге, и Виктория не без труда старается унять бешено бьющееся сердце и краснеющие щеки. Чемодан громко тарахтит по вымощенной брусчатке аэропорта, от разницы во времени и длительного перелета девушку клонит усталость, но она упрямо доходит до ряда желтых машин, и усаживаясь на заднее сидение одной из них, указывает водителю адрес и вновь всматривается в окно. Сиэтл. Город возможностей и кучи достопримечательностей. Это тебе не пустынная Аризона. Похоже на ее прошлый дом. Интересно, маме бы здесь понравилось? Будь она сейчас рядом, захотела бы переехать в Вашингтон? А, с другой стороны, будь она и впрямь сейчас с Викторией, уезжала бы с родного города, дома? Променяла бы его на Аризону или тот же Сиэтл? Нет, это все больше не имеет значения. У ее матери теперь новая жизнь, новые возможности, новый чертов мир, где она не просто блюдет законы — она их создает. И что-то на задворках сознания подсказывает, что размеренная семейная жизнь больше не входит в планы Уокер-старшей. Теперь, когда она знала хоть и неподтвержденную, но довольно убедительную правду, все эти мысли о матери больше не приносили боли. Теперь, эта жгучая, стягивающая грудную клетку печаль превратилась в тихую, спокойную пустоту. Викторию больше не тяготят размышления о маме, и это как радовало, так и разочаровывало. Вики также иногда ощущала неподьемную ревность: собственная мать бросила ее, выбрав лучшую жизнь, и оставила на растерзание жизни. Интересно, прознай она обо всех ужасах, что случились с ее дочерью, предприняла бы меры хотя бы для галочки? Хотя, кто сказал что Уокер-старшая не знает? Сидит, возможно, и наблюдает за своей непроходимой дурочкой с небес, потешаясь и насмехаясь. Виктория не узнает ответы на эти бесконечные и беспорядочные вопросы, и уже смирилась с полнейшим неведением. Но иногда хочется задать лишь один вопрос.

Почему?

Наконец, в окне автомобиля виднеется бурый кирпичный комплекс многоквартирки, и Виктория, забрав немногочисленные вещи из багажника, устало плетется к облезшим, но все еще симпатичным стенам. Прийдя домой, она закрывает дверь на замок, оставляя чемодан в пороге, и без сил сваливается на кровать, желая отдохнуть перед важной встречей.

Пятью днями ранее, поздний вечер

Стук отцовского посоха по паркету. Так кажется блондину на первый взгляд, когда он, спросонья, пытается различить источник шума. Когда же звук повторился вновь, Дино был уверен — стук разносится от входной двери. Со всей навалившейся усталостью блондин почти впрыгивает в домашние спортивки, шаркая босыми ступнями к двери. Ему не нужны были все эти почести и, как выразилась Ребекка «стажировки», ангелу отлично жилось на небесах, среди пыльных фоллиантов библиотеки и промятого кресла, но вынужденная «командировка» выбила последний воздух из груди, обрушиваясь на блондина неподъемным грузом измотанности. Когда же стук повторился вновь, он ворчливо поспешил к двери, не сразу осознавая, кто к нему пожаловал. —Привет. — Дино едва успел продрать глаза, когда рассмотрел в гостье миниатюрную фигуру дьяволицы, отчего удивился и обрадовался одновременно. Он ждал, но не знал наверняка, придет или нет. — Впустишь, или будем в пороге стоять? —Привет. Заходи, конечно. — Дино смотрит на брюнетку, что, едва уловимо качнув бедрами, прошла мимо него, провожает демоницу взглядом, захлопывая за ними дверь. — Ты все-таки пришла. —Как видишь. — Мими тяжело завести какой-никакой диалог, поэтому она лишь неловко плюхается в кресло, рассматривая интерьер. Не люксовые апартаменты Люцифера, конечно, но тоже ничего. Как-никак, он тут под прикрытием. Хотя, если так подумать, прикрывать особо нечего. Сделка Дино с серафимской гадюкой не имеет никакого смысла, и каждый гнет свою линию за спинами друг друга. — Есть что сказать, или я начну? —Стыдно признаться, но когда ты не пришла в первый мой здесь вечер, я решил, что ты не хочешь заниматься этим вопросом, и даже не продумывал, что хочу сказать. — Дино чешет затылок, с таким же смущением усаживаясь в кресло напротив девчонки, и елозит на месте. — Поэтому, если у тебя есть что сказать, тогда начни. Я подхвачу. —Мальчики… — У Мими непроизвольно закатываются глаза, и принимая более уверенную позу, девчонка начинает вещать. — У нас с тобой два варианта. Первый: не завершать связь и носить подавляющую цацку, которая будет скрывать наши метки. В подтверждение своих слов, Мими откатывает рукав своего кардигана, показывая чистое запястье без рисунка, на котором красовался лишь красивый серебряный, с синими вкраплениями, браслет. Дино даже вперед подался, неверяще уставившись на мраморную кожу без рисунка. —Но есть минусы. Много. — Продолжает Мими, откатывая рукав обратно. — Если мы не завершим связь, станем уязвимыми и быстро зачахнем. Это можно рассматривать как временный вариант, пока я точно не удостоверюсь, что второй безопасен. —А какой тогда второй? — Дино всматривается в серьезные серые блюдца. Он не может вспомнить, когда в последний раз видел демоницу такой собранной. —Мы завершим связь и перенесем метку на другой участок кожи, где его никто не заметит. — Мими шарит по карманам, достает пачку сигарет. Спокойным шагом подходит к приоткрытому, слегка пошарпаному окну, упираясь на раму плечом, и закуривает. Истерики давно отпустили демоницу, остался лишь трезвый, хладнокровный ум и светлая голова. Кто-то должен решить этот вопрос, и это явно не Дино с его детской, наивной простотой. — Никакие амулеты, конечно, не скроют метку завершенной связи, но такими побрякушками мы можем скрыть энергетический след наших аур, чтобы никому даже в голову не пришло, что мы связанные. —Ты сказала, что удостоверишься, безопасно ли это. — Дино остается лишь гадать, откуда демоница обладает такой информацией, но зная Мими, она и не такое узнает, когда захочет. — В чем может быть опасность такого метода? —Самая лучшая из них – смерть. — Брюнетка затягивается, смотрит трезвыми глазами на блондина и понимает, что спешить и правда не стоит. На самом деле, девчонка немного приврала ангелу. Умереть, конечно, действительно можно, но вероятность настолько мала, что почти равна нулю. На самом деле, ей нужно было время понять, стоит ли блондин ее крыльев и головы, или же нужно это остановить? А с другой стороны, ты ничего уже не сделаешь, связь уже объединяет их невидимыми нитями и ожидание лишь усугубит ситуацию. Но Мими просто не может вот так просто разбазаривать свою жизнь, не будь она точно уверена в своем решении. — А пока, держи. Она кидает мужчине кольцо — самое непримечательное, но и не слишком простое, в стать тем, что он носит. Браслет на руке мужчины вызовет вопросы, а вот новый перстень в коллекцию всех остальных — не особо интересное обсуждение. —Оно сделано из арханского белого железа, не даст увидеть кому-то твою метку. — Окурок летит в окно, и демоница возвращается в кресло, закидывая ногу на ногу. — Но его особенность в том, что он не блокирует ничего другого, кроме особой энергии, что создает связь. Поэтому никто ничего не заподозрит. —Спасибо, Мимс. — тянет мужчина, неловко улыбаясь. — Честно, мой план был намного херовее. Ты буквально спасла наши задницы. —А кто, если не я? — Смеется девушка, откидывая смоляную прядь волос за спину. — От тебя дождешься. Дино поднимается с места под смешки брюнетки, подходит ближе, тянется к девчонке, но та лишь отодвигает его от себя, возмущенно упираясь в него взглядом. —Что, по-твоему, ты делаешь? — Он смотрит непонимающе, почти потерянно, стараясь угадать мысли демоницы. —Ц-целую тебя? — Вновь неуверенно говорит блондин. Уже и не утверждает, а будто спрашивает разрешения. —А ты меня спросил, хочу я целоваться с тобой или нет? —Я просто думал что… —Думал, раз мы связанные, я автоматически начинаю хотеть тебя? — поднимается Мими, смотрит на мужчину почти с отвращением. — Не льсти себе. Это еще предстоит узнать, нравишься ты мне или нет. —Но ведь в кабинете… —Был порыв эмоций, и все случилось, как случилось. Не надо меня в это тыкать. — Маленькие ручки скрещиваются на изящной груди, пока ее брови сводятся к переносице. — Отношения не должны появляться из-за связи. Отношения должны появляться от симпатии, может даже любви. Пока рано говорить. Дино не то что был в шоке. Он был в ахуе. В представлении мужчины, связь дает все полномочия для развития отношений, ведь, как-никак, сам Шепфа благословил. А тут появляется демоница со своим «фе», и шлет Создателя в ебеня собачьи со своими союзами. Вот так женщина… —Малышка, скажи мне на милость, какого суккуба мы здесь забыли? — Ади недовольно морщится, пинает уже десятый камушек, но не найдя в этот раз равновесия, подскальзывается на объекте выпуска эмоций и под глухое «Ой блять» хватается за влажную каменную стену. — Если ты опять потащила меня посреди ночи невесть куда, чтобы рассказать про своего трахаля, я иду обратно…ай! —Будь зайкой, помолчи немного..! — Мими больно дергает демона на себя, призывает молчать, идя вполупригиб. — Здесь могут обитать существа, которых ты точно не хочешь привлечь своим писклявым голосом..! —Какие, в пизду, существа..!? Мими, чтоб гарпия тебя побрала, объясни, наконец, что ты тут забыла..?! — После слов брюнетки Ади пригибается следом, наблюдая на идущую впереди девчонку, которая шарила по каменным стенам своими маленькими, белесыми пальцами. — Я без вопросов пошел с тобой в это Шепфа забытое место посреди ночи, и все что я прошу – объяснить зачем. —В этой пещере очень много залежей арханского железа, а оно мне очень-очень нужно..! — Жалостно шепчет девица, резко останавливаясь и прощупывая камни в одном месте, отчего рыжий вписался носом в темные крылья спереди. —Твой батя буквально владеет всеми известными шахтами в двух мирах. — Ади обижено пихает крыло подружки, отплевываясь от перьев, пока вторая изучает стену, будто слепая – текст Брайля. — Неужели нельзя было попросить немного? Но нет же ж, блять, нам надо путь посложнее, поинтереснее..! —Да заткнись ты уже..! — Точным движением крыло девочки наотмашь прилетает по пятачку Ади, отчего тот побеждено смолкает. Какое-то время Мими еще прощупывает стену, и наконец, под восторженное «О!» отходит на пару шагов и прицеливается. — Мой отец знает о свойствах этой породы, и сразу поймёт, зачем она мне понадобилась. А мне этого не нужно. Мими выдыхает, переносит небольшой поток энергии в кулак, высвобождая мягкое, синеватое свечение, и со всей своей демонической одури вмазывает по камню, отчего по стенам пещер пошла рябь. Из образовавшегося углубления она отламывает камень с серебряными наростами, довольно и победно улыбаясь. —Любишь же ты приключений найти на свою роскошную задницу, малышка Мими. — Вздыхает уже без злобы и обиды, хлопая девчонку по плечу, пока та достает еще пару похожих камней из отверстия стены, и кладёт к себе в сумочку. —Зато никогда не соскучишься. — Разворачиваясь на пятках, брюнетка прошмыгивает между каменной стеной и рыжиком, выходя тем же путём, которым она пришла. — Не отставай, здесь субантры живут. И под тихий хохот демоницы и чертыхания демона они бесшумно вернулись в корпус и разошлись по комнатам.

Настоящее время.

Носок туфель нервно постукивал по кафелю, и мужчина то и дело посматривал на часы, ожидая конца рабочего дня. Сегодня он поговорит с Уокер с глазу на глаз. Никаких оборванных сообщений, недозвонов и избеганий. Люцифер так решил. А если решил, то сделает. В конце концов, мужик он или нет? С того самого вечера Уокер старательно избегала любых контактов, и первые два дня была ни сном, ни духом. Пришлось проявлять инициативу, звонить, ведь заявиться вот так к ней домой было бы наглостью, но и тут Люция ждала неудача: Виктория упорно сбрасывала все звонки, отписывая в сообщениях «Сейчас не могу». Люцифер пытался пару раз завязать разговор в переписке, но и это не дало никакого результата, поэтому сегодняшним пятничным вечером он решил все-таки понаглеть и припереться к ней прямо домой, чтобы не избегала. Но судьба, блять, такая шлюха. —Люций, здравствуй. — Старик выглядел удивленным, увидев хахаля его дочери в двери с букетом цветов. — Ты уже вернулся с командировки? Мы тебя не ждали еще как минимум неделю. —Командировки..? В каком смысле не ждали? — Люцифер был в смятении, огляделся за спиной папаши в поисках девчонки, поправляя воротник рубашки. —Вики сказала, что ты уезжаешь на две недели. — Старина открыл дверь пошире, снимая очки для чтения. — Поэтому она улетела в Вашингтон по приглашению на работу, чтобы закрыть все свои вопросы в твое отсутствие. —Ра…боты..? Вашингтон? Я не понимаю. — С каждым новым словом Уокера букет гортензий опускался все ниже и ниже, пока едва не волочился по земле. — О чем вы говорите? —Она тебе что, не рассказывала еще..? — Мужик мгновенно закрывает рот ладонью, округляет глаза. Если из-за его рта они поссорятся, сердце папаши не выдержит. — Прости, я не должен был… —Когда она возвращается? —Вики планирует быть там несколько дней, точной даты она не говорила, и билет обратно пока не брала. — Выдает Уокер, опуская взгляд и стараясь даже не смотреть в глаза брюнета. — Встреча у нее в понедельник, поэтому по крайней мере, еще три-четыре дня. —Спасибо, мистер Уокер. — Люцифер разворачивается на крыльце, маша рукой в сторону мужчины. — Приятного вечера. —И тебе, Люц... — Чертыхаясь себе под нос, Уокер-старший закрывает дверь, что с противным скрипом в петлях поддалась его руке.

…

Работа в другом штате, командировка Люцифера, которой никогда не было, молчание Виктории — все это было ничем иным, как враньем. Соврала. Соврала, утаила, промолчала — вот настоящее отношение Виктории к брюнету. Она попросту ему не доверяла, и вряд ли будет. А ведь у Люцифера было столько мыслей, столько сценариев, и во всех была Уокер. Был лишь один, в котором серафимской дочери не было. Небеса. Возможно, не стоило разносить сопли по всей округе и играть в телячьи нежности, а заняться делом, может быть тогда не было бы ложных ожиданий. Не хочет — не надо, да и дело с концом. Нет. Не пойдет. Нужно во всем разобраться, а без Уокер этого не получится. Остается лишь одно: прилететь к ней и поговорить. На сайте посмотрел ближайшие рейсы до Вашингтона и теперь понял, почему Виктория приехала заранее. Билетов, блять, просто не было. Да и чем думает Люцифер? Ну найдет он билет, прилетит, и что будет делать дальше? Он не знает ни дома, ни улицы, да что уж там, города даже не знает. Как он должен искать эту взбалмошную девчонку по всему штату? —О, Люц, ты уже дома. — На радостях, как назло, влетает рыжий, застав брюнета сидящим на быльце дивана, уставившись в одну точку. — Как дела? —Ты чего радостный такой? — С завистью посмотрел брюнет на демона, изображая недовольную моську. —Потому что уже целую неделю не происходит никаких заговоров, никого не убили, никто не исчез, никого не похитили и настал долгожданный покой. — Едва не вприпрыжку двигается Ади, заглядывая в рубиновые глаза. — У меня встречный вопрос: почему ты такой хмурый? —Потому что Уокер начала меня игнорировать, а теперь я еще и узнаю, что она в другом штате, готовится к собеседованию на работу. — Спрыгивает мужчина на пол, уставившись на вмиг потухшего юношу с высоты своего роста. — И я, блять, не знаю что мне делать. —Ой блять… — Он громко хлопает себя по лбу, вымученно вздыхая. — Ты хотя бы знаешь, в каком именно она штате? —Вашингтон. —Уже что-то. — В ту же минуту Ади вызывает водоворот, выставляя руку вперед. — Подожди тут, скоро вернусь. Люций тяжело вздохнул, прошелся пару раз туда-сюда, и в итоге вновь уселся на быльце дивана, застыв в мучительном ожидании. Скоро — это когда? Пять минут, десять? Полчаса? День? Хотя, справедливости ради, что пять минут, что пять дней для Люция будут ощущаться одинаково: настолько он хотел обсудить все произошедшее с этой девчонкой и расставить все точки над «і». Может, пока продумать, что хочет сказать? Нет, идея, как всегда, провалится с оглушительным треском, как только он увидит это бледное красивое личико и огромные серебряные зенки. Вмиг, блять, улетучатся все диалоги и предложения, которые он себе там напланировал, и всё пойдет так, как должно идти. Лучше подумать, стоит ли оно того? Не спокойнее ли для всех будет разойтись на такой ноте? Ведь судя по светящимся алым глазам брюнета, во всех разговорах, поцелуях, объятиях и планах попросту не будет смысла. И, пока все не зашло слишком далеко, Люцифер может это остановить. Пока может. Но эта атмосфера недосказанности, которую оставила после себя Уокер, не дает, блять, царевичу покоя. Он не может просто взять и вот так оборвать все связи, не поставив окончательную точку в этом сопливом романе. А возможно, поставить можно и запятую. «Блять, это слишком сложно!», Люцифер чуть ли за голову не хватается! Надобно ему было те слюни-сопли разводить, занимался бы своей проблемой, да и дело с концом! Но нет блять, надо ж было повыебываться, влюбиться. Влюбиться? Вот так просто сказал это? Да, хоть и не вслух, хоть и не Уокер, ну зато хоть себе признался. Люцифер думал, что едва скажет это прямо, незавуалированно, как все пойдет верх тормашками и вообще небеса схлопнутся. А нет, ничего не произошло. Вселенная не взорвалась, и земля из-под ног не ушла. На душе разве что легче стало. И на этом все. —Значит так, трахаль, — влетает уже порядком заебанный Ади, всучивая своему бедокурному другу веник гортензий со стола и подпихивает его на задний двор, — принцесса твоя в Сиэттле, улица Северо-Восток, 45-я стрит, напротив бейсбольного поля, этаж пятый, квартира… А зачем я тебе все это рассказываю, все равно к двери тебя перенесу. Короче давай, пиздуй, королевич, пока у меня есть желание тебе помочь, а не прибить. —Куда ты меня тащишь? — Сопротивляется Люцифер, упирается голыми пятками в пол, но бессмертное могущество рыжего дает о себе знать. Они уже на заднем дворе, стопами мнут колючую траву. — Подожди, дай хотя бы обувь надеть! —Не выводи меня. — Ади грозит пальцем, пыхтит, злится. Его это порядком подзаебало. — Не выводи, Люцифер, потому что я уже в шаге от того, чтобы отправить тебя в нокаут на дня три. А лучше - навсегда. Никак не разберетесь между собой, и других разбираться заставляете. Давай, адьйос. И последнее, что видит Люцифер, это салютующего рыжего, который кричит: «Сина покормлю!», пока перед глазами брюнета плывет картинка. И вот он уже стоит перед пошарпаной каштановой дверью в каком-то непримечательном жилом комплексе. Стоит еще пару минут, мнется, решается, и наконец, заносит кулак над дубовой дверью. —Кто там? — Слышится тонкий голосок из-за стены, за которым следуют торопливые шаги. За эти несколько секунд Люцифер чувствует, как перед глазами проносится вся его жизнь, летит перед ним быстрым слайд-шоу, пока картинка не останавливается на самом себе в колыбели и шелковых, алых простынях. Переносится в тот самый момент, с которого, он уверен, все началось, в котором он был беззаботным. Смешно, казалось, что единственное время, когда у брюнета были покой и полное отсутствие отвественности закончились так же быстро, как он покинул детскую кроватку. Тогда мужчина не мог летать, тренироваться, да что уж там, говорить даже не умел, и, ему кажется, что это было самое спокойное время в жизни бывшего демона. Сейчас Люцифер тоже не может говорить, будто остался в том периоде и не в силах выдернуть себя из мыслей. Лишь оббивает порог девичьей квартиры, периодически моргая и глотая слюну. За дверью вновь раздается вопросительный голос Виктории, но мужчина ничего не отвечает, лишь ждет девчонку, которая отпирает дверь с самым изумленным выражением на лице. —Люций? Что ты здесь делаешь? — Она осматривает потерянного брюнета с помятыми цветами в руке, решая, что еще не до конца проснулась после дневного сна. — И почему ты босый? —Как это понимать? Избегаешь меня? — Голос возвращается неожиданно, и брюнет, без расшаркиваний, начинает разбор полетов, всучивая в руки девицы букет. — Еще и отцу наврала про мою «командировку». —Люцифер, я… — Она осматривает холл на наличие людей, и тяжело вздыхая, затягивает брюнета в квартиру, запирая за ним дверь. — Послушай, мне было очень стыдно за то что я вот так ушла, и потом было очень неловко заводить с тобой разговор, но сейчас… —Ты что, в детском саду? Тебе язык зачем дан? Подсказываю, чтобы разговаривать! — Люцифер даже не знает, почему он злится. От ее глупости, равнодушия или просто потому что волновался за нее. — С тобой не так давно произошли очень неприятные вещи, а ты берешь и пропадаешь! И что я узнаю? Ты вообще в другом штате! —Вот именно, я не ребенок! И могу поехать куда захочу, и когда захочу! — Букет летит куда-то на столешницу, а ножка девчонки упрямо топает по паркету. — И не обязана перед тобой отчитываться! —Ну конечно, ты вообще ничего не должна! — Люцифер двигается ближе, едва не спотыкается о небольшой белый чемоданчик, и нависает над девчонкой хмурой тенью. — Не должна говорить правду, не должна говорить про свою работу в другом, мать его, штате, не должна писать, звонить. А я должен! И через полстраны к тебе приходить должен, и завязывать диалог должен! А ты у нас свободная птица! Никому ничего не должна! Уокер чувствовала, как к ней подкатывает ком абсолютно противоречивых эмоций, старается унять злость и одновременно скрыть улыбку от их встречи. Странная, однако, ситуация. —А я не просила тебя за мной гоняться! — С вызовом смотрит в алые блестящие радужки, в которых отражался свет торшеров. — Зачем ты вообще приехал? —Да потому что, блять, волновался! — На духу выдает Люцифер, и вся спесь мигом слетает с брюнета. Он будто очень долгое время хотел что-то сказать, но упорно молчал, а когда наконец выговорился, то мгновенно полегчало. — Пропала на целую неделю, игнорируешь любые звонки, любые сообщения, врешь мне, врешь отцу, и я нахожу тебя в другом штате, где ты собираешься работать! И когда ты планировала мне рассказать? —А что, это имеет значение? — Запал девчонки тоже немного сбавляет обороты, и девичий мозг начинает складывать пазл воедино, пока не видит полную картину. Она ведь действительно исчезла из его жизни на длительный период, а теперь стоит тут и препирается. Но, справедливости ради, Люций порядочно помотал ей нервы за всё их не такое уж и долгое знакомство. — Что поменяют мои слова? —Как минимум, я был бы осведомлен о том, что с тобой все в порядке, и ты жива-здорова. — Люцифер устало трет переносицу, разочарованно качает головой. Неужели не посчитала его достаточно близким кругом людей, чтобы рассказать? — Как максимум, мы могли бы подумать, как решить вопрос с твоим переездом, если собиралась переезжать. Я бы помог, может, но ты не дала мне даже шанса. —Ладно, прости меня. Я и правда была неправа. — Русые пряди скрывают лицо девчонки, пока она тихо мямлит. Неприятный осадочек вынудил сглотнуть ком в горле, что жег органы как раскаленный свинец. — Я не подумала о том, что ты можешь беспокоиться. —Как я могу не беспокоиться? Я же тебе не абы кто. Как минимум, нас что-то связывает, и поступать так - очень необдуманно, Уокер. — Тон становится тише, но горечи от этого меньше не становится. — Тебя вообще волнует, что я чувствую, что я думаю, о чем и о ком переживаю? —Ты волнуешь меня настолько сильно, что я готова пропасть из твоей жизни. — Наконец смотрит в рубиновые глаза, выпускает эту обиду, тоску по мужчине, тихо-тихо, почти шепотом говорит, — исчезнуть, раствориться, перестать существовать. —Зачем? — Люцифер поддается порыву, протягивает шершавые пальцы к девичьему лицу, гладит щеки. —Ты ведь…рано или поздно вернешься. У тебя там своя жизнь. — Виктория тяжело вздыхает, пальцами собирает мужскую рубашку на его талии в гармошку, вцепляется почти намертво. Мысли про маму накатились новой волной, ведь теперь все эти размышления имели примерно тот же смысл и исход. Он тоже уйдет, испарится из ее мыслей и воспоминаний чтобы жить свою лучшую жизнь. — Разве не легче нам будет, если все закончится так? —А будет ли легче, Уокер? — Злости больше нет, лишь неприятная усталость после неприятного, но нужного разговора. Его руки обвивают хрупкую фигуру девчонки, сжимая в своих объятиях. — Мы еще не знаем, что будет дальше, но ты уже отказываешься от настоящего ради призрачного будущего, которого может даже не произойти. И вообще, меня можно было на худой конец спросить, что я думаю об этом. —Люцифер, скажи мне, — она не может больше молчать. Вики вынашивала эту мысль почти неделю, и каждая из новых догадок рвала сознание на мелкие кусочки, — у тебя есть связанная? Знаешь ли ты о ее существовании, или ты ее еще не встретил? —Кто тебя на это надоум… — Отстраняется Люций, смотрит в серые блюдца и уже знает ответ на свой вопрос. — Мими. —Она не рассказывала мне ничего конкретного, мы просто болтали про небеса. — Начинает оправдываться Виктория, еще сильнее цепляясь за черную рубашку. —Конечно не рассказывала, потому что она ничего не знает. —Так…ты расскажешь? — С надеждой смотрит на его точеное лицо и потухшие огни в глазах. —Я не хочу говорить об этом, Уокер. — Люций окончательно отстраняется, проходит вглубь комнаты, рассматривая интерьер. — Эта история не для повседневного обсуждения. —Пожалуйста, Люцифер! — Виктория срывается на крик, больше не в состоянии держать себя в руках. — Я больше не могу и не хочу изводить себя этой мыслью! Хотя бы коротко, совсем немного информации мне будет достаточно! Только не закрывайся от меня, пожалуйста… —Она погибла. Лет двадцать назад. — Как на духу выдает брюнет, будто без сил свалившись на диван. — После этого я не искал связанных. Не искал вообще никого. —Мне жаль, Люцифер. — Она присаживается рядом, гладит мужское плечо. — Если бы я знала, я бы не спрашивала. —Если бы ты знала, возможно все было бы проще. — Люцифер разворачивается к девчонке, смотрит снисходительно, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо. —Что с ней произошло..? — Тихо спрашивает Уокер, не надеется на ответ, но все же пытается. — Какой она была, что любила делать..? Люцифер молчит. Тихо опускает взгляд, расглаживает складки на диване, вспоминает веселую демоницу с вишневыми волосами и кожистыми крыльями. Вспоминает ее заразительный смех. Она всегда смеялась, когда Люцифер начинал ругаться на других во время тренировок по крылоборству. Стояла за спиной брюнета, повторяя и коверкая его движения, вызывая смех у команды. Вспоминает ее неуклюжесть. Она ужасно готовила. Ночами дьяволица пробиралась в окно Люцифера, тащила на кухню и не успокаивалась, пока не перевернет все тарелки и не сожжет абсолютно всю еду, которая только была на кухне. Потом с тем же заразительным смехом заставляла есть пережаренного морского дракона за углом под сварливые крики кухарок. Вспоминает, как животные любили ее. Стоило им отправиться в горную экспедицию всем потоком, или на озёра Форенского края, как дьяволица убегала в гущу деревьев, собирая всех птиц и мелкую животину в округе, чтобы покормить и потискать. Вспоминает, как не ценил ее. Думал, девчонка будет рядом всегда. Так ведь распорядился Шепфа. Распорядился…забавное слово, когда он даже не учавствует в жизни его чад. Кто бы что не говорил, а Шепфа наплевать. Не будь ему плевать, он бы не позволил демонице погибнуть в тот день, когда на замок Сатаны затеяли нападение. Он ведь должен был быть там в тот день, не она. Девица предложила поменяться комнатами в поместьях на ночь, думала — будет весело наблюдать за ошалевшим Сатаной, который застанет девчонку вместо его сынишки утром в постели. Она улыбалась даже когда умирала. Люцифер прибыл, едва прознал о произошедшем, и когда, сломя голову, влетев в разбитое окно собственной комнаты увидел ее у изголовья собственной кровати и положил к себе на колени, разглядел лишь озорные огоньки в глазах и мягкую улыбку. «Ты бы видел сейчас свое лицо» просипела она, укладывая холодные пальцы на колючую щеку. Лишь после погребения он узнал, какова была ее скрытая способность. Чертова провидица. Долгое время винил ее за глупость, за то, что не осталась у себя, что просто не позвала его к себе. Потом винил себя, что послушался и в который раз пошёл на поводу ее безумных идей. В итоге обвинил весь мир и Шепфа разом, за то, что так произошло. Люцифер так и не смог прожить эту потерю, забив голову тренировками и развитиями способностей, чтобы больше не допустить. Чтобы больше не упустить. —Люций… — Виктория тянется к щеке мужчины пальцами, смахивает что-то влажное, что-то очень горькое, утыкаясь носом в мужское плечо. — Прости, прости-прости! Люцифер продолжал молчать. Он боялся, что если откроет рот, то не сможет остановиться. Выскажет ей все о том, какая Уокер безалаберная и безответственная, насколько сильно пренебрегает своей безопасностью и жизнью и как сильно он переживает за нее, когда та не рядом. Татуированная рука в безмолвном жесте сжимает девичью коленку, держит крепко, почти впивается пальцами в тонкую кожу. Он не позволит случиться чему-то подобному вновь. Ни за что во всех трёх мирах. В этот раз Люцифер не будет считать все за должное. —Люцифер, прости меня, я не должна… — Девушка замолкает, когда крепкие руки обвивают ее плечи. —Не злись на меня, Уокер. — Тихо хрипит он в девичью шею, зарывается носом в волосы, чтобы вновь услышать аромат ванили. Вдохнуть его в лёгкие и закупорить там навсегда. — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. —Но я в безопасности… —Я не прошу тебя отчитываться передо мной, и тем более не прошу спрашивать разрешения. — Как будто не слышит слов девчонки, продолжает свой монолог, пока может его продолжить. — Просто когда вновь будешь строить планы на жизнь, не забудь про мое существование. —Про тебя забудешь, как же… — Виктория отстраняется и хитро улыбается, стараясь разбавить обстановку. — Уже в другой штат от тебя убежала, а ты все равно пришел и с грацией кота заявил о себе. —Ты мне нравишься, Уокер. Безумно. — Шершавые пальцы неторопливо гладят мягкую щеку, бегая по лицу от подбородка до виска. — Нравишься тем, что всегда говоришь то, что у тебя на уме. Ты самодостаточна, добра, у тебя есть свое мнение насчёт любой темы, которое ты не побоишься высказать. Ты не унижаешься ради внимания, да ради чего-либо. Не требуешь, не просишь ничего взамен, и поэтому всегда получаешь то, чего хочешь. —Что это за внезапные комплименты? — Виктория смущенно прячет глаза, но тёплые пальцы вновь возвращают серые блюдца в плен его собственных зениц. —Я многое хочу тебе сказать. — Наконец, губы Люция касаются лба девчонки, оставляя легкий, осторожный поцелуй. — Но я не уверен, что смогу это сказать. Я не знаю, как описать то что я чувствую, но мне хочется прикасаться к тебе, зная, что этого хочешь ты, хочу целовать тебя, хочу ощущать твой запах везде, куда только не пойду. Хочу, чтобы ты была рядом, Уокер. —Мне кажется, я чувствую тоже самое, Люц. — Тихо шепчет Уокер, тянется к его губам, оставляя там легкий поцелуй. —Подожди, так ты поэтому убежала? — Резко меняет тему разговора, вспоминает главную причину, по которой брюнет здесь оказался, и одним движением закидывает девичьи ноги к себе на колени, неторопливо их поглаживая. Он скучал за ее нежной кожей, за смущенной улыбкой и возмущениями для галочки. Чертов наркотик. — Думала, играюсь с тобой? —Я не знаю, что именно я подумала, но мне было неприятно от самой же себя. — А ведь если так подумать, Уокер всегда многое додумывает у себя в голове, а потом сама же страдает от этого. Хорошо хоть, Люцифер и его баранья прямота есть. — Просто ты так стараешься, и я иногда задумываюсь над тем, почему бессмертный демон проявляет такое внимание обычной смертной девчонке. —Раньше я бы тоже задался этим вопросом. — Грубые пальцы скользят по девичьей ноге, контрастируют с мягкостью движений. Словно хищники, подушечки неторопливо крадутся все выше, задевают рюши на пижамных, свободных шортах, и гладят пульсирующую кожу бедра, вызывая у Виктории приступ румянца. — Сказал бы: «Люцифер, да ты головой поехал, раз так сильно убиваешься по смертной девчонке». —А сейчас..? — Вкрадчиво, с улыбкой спрашивает Уокер, уже наверняка зная ответ, а вопрос задает лишь бы раззадорить, не более. —А сейчас, Уокер, — Тень Люцифера нависает над Викторией, губы смазано проходятся по тонкой шее, пока шепот не достигает самого ее уха, — у меня и задней мысли нет, почему. Горячее дыхание опаляет кожу, вызывает мурашки, а Уокер только ведет от прикосновений брюнета. Она невесомо пробегается пальцами по его сильной спине, и понимает, как ей спокойно в присутствии мужчины. От него буквально веет пылающей, но при этом ледяной сталью, и эта аура обволакивает ее с ног до головы, вынуждая мысли путаться, а руки — бессвязно плавать по мужчине. Его рука все еще на девичьем бедре, но пальцы перестали гладить. Теперь они только сжимают плоть до белесых впадин, голодно и жадно изучая, поглощая, присваивая себе. —Скажи мне, Уокер, — губы покрывают шею Виктории невесомыми, влажными поцелуями, изредка переходят на плечо, оставляя после себя раскаленные следы, — если бы ты сейчас могла получить что-угодно на свете, что бы это было? —Попросила бы, чтобы ты остался. — Без промедления отвечает Вики, судорожно, будто Люцифер исчезнет от ее слов, хватается за его смоляной загривок, въедается в него тонкими пальцами, пока мужчина удивленно смотрит в ее глаза. Из всего множества она выбрала именно это. — Навсегда. Остался. —Я останусь с тобой до тех пор, пока ты можешь дышать, Уокер. — Также, даже не задумываясь, отвечает брюнет, отстраняясь от девчонки, и свободной рукой подхватывает ее убегающую слезу. — Пока ты можешь смотреть на меня этими глазами, пока можешь трогать этими руками, пока я могу слышать тонкий аромат ванили вокруг себя, я буду рядом. —Обещаешь..? — Тихо шепчет Вики в лицо перед собой, обхватывает его руками и долго-долго всматривается в горящие рубиновые зенки. — Ты останешься со мной..? —Обещаю. — Звенит его голос, словно железо по камню, и Люцифер принимает свое окончательное решение, глядя в блестящие глаза Виктории Ребекки Уокер. Он пообещал. И он останется. Однажды, у Люцифера была связанная. Она любила его всем сердцем, и даже если брюнет не чувствовал того же, ее это устраивало, ведь девичьей любви хватало на них двоих. Однажды, у Люцифера была связанная. Но он не ценил того времени, что было им отведено, принимал за должное, как и другие многочисленные вещи в его жизни. Однажды, у Люцифера была связанная. И в каждую их встречу она смотрела на мужчину с восторгом, почти вожделением, но не с тем, с которым смотрят другие девицы. Она принимала каждый его недостаток, каждую заносчивую мысль, каждое грубое слово, ведь без них Люцифер не был Люцифером. Благодаря ей и ее любви мужчина стал тем, кем он есть сейчас. Однажды, Люцифер лишился связанной. И теперь, когда в его жизни появилась та, что так же, как и дьяволица раньше, смотрела на брюнета с гордостью в глазах, принимала все его недостатки и была рядом несмотря ни на что, Люцифер не упустит ее. Не упустит ее поддержку, ее смех, ее любовь. Он тоже будет рядом до последнего вздоха. И плевать он хотел на все остальное. Значение имела только Уокер. Словно в трансе, долгожданно впивается в губы девчонки, осознает, как скучал по вкусу ее кожи, плоти, по запаху ее волос. В поцелуе нет нежности, лишь рваные, мокрые движения, бессвязные сплетения языков и блуждающие вокруг руки, что как раз и добавляли поцелую особенной нежности: такой, которая нужна им обоим. Люцифер ловит горячее, тяжелое дыхание Уокер в своих губах, старается запечатлеть каждую чертову секунду, проведенную вместе с Уокер, запомнить каждый сантиметр, каждую неровность ее кожи, чтобы даже с закрытыми глазами видеть ее перед собой, чтобы даже наощупь в полном мраке ощущать ее под шершавыми пальцами. Такого никогда не было на его памяти. Даже с той, которой уже давно нет. Люцифер одним движением пересаживает Уокер к себе на колени не разрывая поцелуя, сжимает ее тело в своих пальцах, пока Виктория старается вжаться в брюнета всем своим телом, не оставив и сантиметра свободного пространства между ними. Чувствует, как шершавые руки находят впалый шрам, вновь гладят, изучают, каждым новым прикосновением создавая новый табун мурашек и заставляя голову плыть. Вики пробегается пальцами по татуированной шее брюнета, тянется к воротнику, тянет еще больше на себя. В порыве находит пуговицы, отстегивая одну за другой, обнажая грудь мужчины, и гладит его кожу, небрежно задевая край прямых брюк. Люцифер понимает одно: он не может от нее оторваться. Приставь кто к его виску дуло пистолета прямо сейчас, он бы даже не обернулся — настолько он хотел целовать эту взбалмошную девчонку. Упрямая, колкая, своенравная, но в ту же очередь такая нежная и хрупкая девушка. От одной мысли о Уокер Люциферу приходится просыпаться среди ночи, чтобы убрать стояк, от которого ему уже физически больно. Разве возможно так глубоко засесть в чьих-то мыслях и влиять на чью-то жизнь одним лишь существованием? Люцифер не принуждая, пригласительно пробегается по краю футболки Уокер, и не увидев никаких сопротивлений в действиях девчонки, берется за ткань и тянет ее вверх, переключаясь на розовые, торчащие холмиком соски. Ласкает, целует, прикусывает твердую плоть в своих губах, мнет ладонями, оглаживает тонкую талию Виктории, буквально заставляя себя не издавать ни звука. Люцифер был готов поклясться: еще пара мгновений, и он замурчит, как домашний, откормленный кот. Рукой он тянется ниже: падает пальцем в углубление пупка, очерчивает его контур, улавливает стук сердца под кожей, не прекращая целовать блестящие от его собственной слюны соски. Наконец, Люцифер пролазит ладонью под девичьи шорты, не обнаруживая под ними белья. —Сильным женщинам трусы не нужны, да, Уокер? — Шутливо хрипит Люций, дразняще пробегаясь по влажным складкам девушки и наблюдая за ее реакцией. — А сильным и мокрым женщинам - тем более? Она молча краснеет, тяжело дышит через рот, и едва сдерживает себя от стонов. Слишком много ощущений, это невозможно контролировать. Но на самом деле, Уокер думает лишь об одной вещи, которая не дает ей покоя. Сказать, или не сказать? Как отреагирует Люцифер, что будет делать, в какое русло двинутся их действия..? А в самом деле, Уокер, хорош накручивать себя, не будь трусихой! Скажи как есть, да и все! —Люцифер, я…я никогда… — Под напором его пальцев говорить тяжело, а под напором стыда – еще труднее. Виктория останавливается на полуслове, делает глубокий вдох и выдох, делает еще одну попытку заговорить, — Просто я хочу сказать о том, что у меня еще не было…я, в общем, девственница, и…не знаю, что ты ожидал, но я понятия не имею, что делать, и еще мне чертовски страшно, и… Вот оно. Ее страх перед каждым разом, когда все шло к сексу, смущение, переживания. Она чертова девственница. «Уокер, я прошу тебя, остановись. Еще одно слово о том, что тебя еще никто не тронул, и меня хватит приступ. Охватит восторг, выбьет воздух из лёгких. Я смогу показать тебе, как должно быть, как может быть, и как ты хочешь, что бы это было. Это ебаная мечта, Уокер. Ты — ебаная мечта!» Люцифер завис на добрую минуту, изучая безумно красное лицо Уокер с глуповатой улыбкой, и осознал кое-что еще очень важное. «Она хочет, чтобы это был я.» Все сомнения по поводу недоверия Виктории к мужчине вмиг улетучились, на губах застыла удивленная, но очень довольная улыбка. —Я понимаю, что это неловко, но я хотела, чтобы ты знал… — Она еще и хотела, чтобы он это знал! Люцифер был готов честно признаться, что все это похоже на его очередной, влажный сон. — Я хочу тебя, и хочу попробовать с тобой, Люцифер. —Уокер, я… — Люций просто не знает, что сказать. Он в счастливом коматозе, летает где-то в облаках своих влажных фантазий. — Прошу, замолчи-и-и... Единственное, что может сказать брюнет перед тем, как вновь впиться в губы Виктории, поднять ее над землей и тихо спросить: —Где твоя спальня? — Брюнет смотрит на девчонку снизу вверх, сквозь полуопущенные ресницы. Все должно пройти правильно. Без этих дурацких, демонических замашек. Люцифер хочет, чтобы Уокер чувствовала себя комфортно, чтобы чувствовала удовольствие, а не страх. Все те вещи, к которым он привык могут подождать до того момента, пока она сама не попросит. Сейчас ему жизненно необходимо, чтобы Виктория доверилась ему, чтобы не испугалась, чтобы была спокойна. А после мужчина исполнит любую грязную мысль из ее головы, на которую только хватит девичьей фантазии. И сделает это с огромным удовольствием. —Дверь слева… — Надломленно шепчет Уокер, старается спрятать неловкость за поцелуем, впивается в мужские губы, позволяя нести себя. Тихий скрип петель, сумрак комнаты, задвинутые, плотные шторы, холодные мягкие простыни под голой спиной. Все казалось сном, чем-то нереальным, внеземным. Люцифер навис над Викторией, поцеловал ложбинку груди, двинулся дальше, ниже, останавливая дорожку поцелуев у самой кромки шорт. Ненадолго останавливаясь там, пошел ниже, попутно стягивая ткань с длинных, красивых уокеровских ног. —Я хочу, чтобы ты расслабилась. — Люцифер за бедра тянет девчонку к краю кровати, мягким прикосновением берет ее за колени, раздвигая их в стороны. — Это не смертная казнь и не пытка. Все будет хорошо, Уокер. Вики кивает, хоть и знает: в темноте этой комнаты он этого не увидит. Скорее, она убеждает себя, старается успокить бешено бьющееся сердце и беспокойные мысли. «Он не причинит мне вреда. Он не сделает мне больно.» Бегущей строкой плывут мысли в голове Уокер, пока горячее дыхание опаляет влажные, алеющие складки. Пару раз Люцифер проводит по ним пальцами, распаляет, дразнит. Гладит мягкую кожу вокруг, сам едва держится от того, чтобы не заставить девчонку стонать от собственных пальцев, но до последнего тянет интригу, поглаживая налитые кровью складки. Не в силах больше сдерживаться, Люцифер останавливает пальцы у самого влагалища, нежно, медленно входит в него. Плавно, глубоко, задает неспешный темп, совсем бесстыдно высовывая язык и, опалив дыханием пульсирующий клитор, с нажимом продавливает ноющий бугорок. Тягуче, томно распаляет Викторию, заставляет рвано хватать воздух, хвататься за простыни. Хоть Люцифер и не спешит, но зато постоянно меняет силу нажима языком, глубину пальцев в киске Уокер, воруя у девушки первый, тягучий стон из груди, и довольно улыбается. Люцифер сам едва сдерживается от тихих стонов, чувствует, как сильно натягивается ткань брюк в области паха, вынуждая расстегнуть молнию и стянуть их с себя, оставаясь в одних боксерах. Мужчина хочет съесть девчонку целиком, никому не оставить и крошки, заставить Викторию кричать его имя в блаженных стонах, но все равно делает все медленно и чувственно, дает прочувствовать каждое его движение, и от одной подобной мысли у Уокер вырывается еще один стон. «И в какой момент все полетело в ебеня собачьи? В момент моего изгнания? Или же это было предначертано судьбой? Чертов рок, проклятье, которое тянется за мной тонким шлейфом ванили и сдавливает лёгкие от одной лишь мысли о ней, о ее бездонных светлых глазах, о тонкой, мраморной коже, путает и удушает волнами русых волос. Невыносимо…простоблятьневыносимо подыхать и разливаться лужей у ее длинных ног каждый чертов раз, когда посмотрит. Не смотри на меня так, Уокер. Не смотри, блять, этими невинными щенячьими глазами, в которых пляшут ебливые черти, потому что я уже просто схожу с ума…я схожу с ума от любой твоей выходки, и нет этому ни оправдания, ни спасения.» - свободная рука Люцифера беспорядочно блуждает по уокеровским бедрам, соответствует мыслям в своем несоответствии, в своем безобразии, бессмысленности. Он неторопливо растягивает ее на своих пальцах, вылизывает все ее соки, но кончить так и не дает. Высунув из Уокер свои пальцы, Люцифер тянется к кромке его трусов, стягивая их и отшвыривая те куда-то в сторону. Наконец, вновь нависает над ней, смотрит в поплывшие глаза, ловит губами горячее дыхание, но на губах не останавливается: оставляет поцелуй на ее щеке, брови, лбу, прикусывает мочку девичьего уха. —Сначала может быть немного неприятно. — Люций гладит ее волосы, смотрит прямо в душу. — Расслабься, так будет намного легче. Уокер хватается за его предплечья, пока Люцифер берет в руку налившийся кровью член, направляя его к киске Виктории. Входить не спешит: водит головкой по мокрым складкам, раздвигает те в разные стороны, затем берет холодную ладонь девушки, укладывая их на твердую плоть. Мол, «смотри, Уокер, просто член, ничего страшного в нем нет», хотя и сам Люцифер почему-то боится: не то реакции Уокер, не то того, что не понравится. И сама Уокер переживает не меньше. Укладывает руку на горячий, венистый член, изучая его будто в первый раз. Водит по нему рукой «восьмеркой», задевая пальцами головку пениса и слышит, как Люцифер, откинув голову, тихо выдыхает, начиная судорожно гладить ее собственное колено. Резким движением она в корни меняет их положения тел, толкая брюнета в грудь, и усаживается на край кровати, находясь на уровне члена и удерживая его рукой. До Люцифера быстро дошло, что хочет сделать девчонка, отчего первый укладывает руку на ее предплечье, поглаживая то большим пальцем. —Уокер… — Мужские пальцы плывут к подбородку девушки, поднимают похотливые, плывущие глаза к его собственным, он уверен, таким же ебливым и поплывшим. —Я хочу…попробовать. — Тихо шепчет Вики, начиная движение рукой и вынуждая Люцифера умолкнуть. — Подскажешь, если вдруг что..? И брюнет молча кивает, поправляя выбившиеся волосы девчонки, зачесывая их назад. Какое-то время Уокер собирается с мыслями, бездумно водит рукой по члену, и наконец, решаясь, облизывает пухлые губы и берет головку в рот, мягко проводя языком по всей длине. Ее губы блестят от слюны, в уголках глаз скапливается влага. Уокер понятия не имела, что ей нужно делать, поэтому рассчитывала, что природа и воля случая сделает все за нее. Почти так и случилось: Виктория просто водила губами по члену и посасывала его, иногда задевая твердую плоть зубами по своей неопытности, но в целом она ощущала, как напрягается пресс мужчины под ее пальцами, а дыхание тяжелеет с каждой секундой. И Уокер была бы не Уокер, если бы в ее прекрасную русую голову не пришла безумная и по ее мнению гениальная идея: взять член в рот полностью, по самое основание. По всей видимости не промахнулась, ведь Люцифер тихо простонал, судорожно хватая девчонку за шею и отодвигая от пульсирующего члена. —Блядство… — По ногам мужчины пошла осязаемая дрожь, когда Виктория попыталась вновь подхватить головку члена в рот, высовывая блестящий кончик языка, ведь понимала, что нашла прекрасную точку давления. — Уокер, не все сразу. Оставь что-то на другой раз. —Другой раз? — Серые зенки отблеснули хитрым пламенем, когда Люцифер мягко толкнул девчонку обратно на матрас. — Еще даже первого раза не было, а ты уже думаешь про какой-то «другой». «Да, Уокер, думаю. Думаю, потому что ни о чем другом даже заставить мыслить себя не могу. Заполнила собой пространство вокруг, затмила всех и вся, превращая мир в однообразную серую массу, где только ты имеешь значение и существуешь по-настоящему. Лежишь подо мной и стреляешь своими глазищами..! Так это не народные присказни, ваша порода и правда рушит не только мужские жизни и судьбы, из-за вас начинаются войны, стихийные бедствия, ураганы, потому что ты сама как ураган, ебаное цунами, которому нет ни конца ни края.» - его хватает только на безумные, неконтролируемые мысли, на мягкие касания, на тягучие поцелуи. Люцифер раздвигает изящные коленки шире, вновь укладывает член на блестящие от девичьей влаги складки, проводит им пару раз вверх-вниз. Наконец, мужчина аккуратно вошел не в полную длину: давал свыкнуться с новыми ощущениями, пока Уокер сильнее сжимала мужской бицепс. С первого же толчка Люцифер ощутил накатывающие эмоции, едва слышно простонал от плоти, обволакивающей его член. —Больно… — Тихо шипит Виктория, и особо не понимает, ей больно или больше страшно. —Расслабься, Уокер, пожалуйста, — Люцифер водит большим пальцем по клитору девчонки, облегчая неприятные ощущения, — сейчас будет легче. Уокер постаралась расслабить мышцы таза, успокоиться. Для надежности погладила мужскую руку, ощущая, как постепенно привыкает к члену внутри нее. Когда же шипение постепенно превратилось в тяжелое дыхание, Люцифер аккуратно вошел полностью, вновь давая время, чтобы Уокер привыкла. Понемногу бедра мужчины начали покачиваться, задавая медленный ритм толчкам, и Уокер, казалось, больше не чувствовала дискомфорта. Более того, иногда тяжелое дыхание превращалось в тихие постанывания. Ее ноги, до этого лежавшие на кровати, оказались в руках Люцифера, который держал их в изгибе коленей, устанавливая нужный угол проникновения. Уокер беспорядочно бегала руками по торсу мужчины, гладила его лицо, щетину, татуировки на шее. Наконец, притянула его к себе, утопая в глубоком поцелуе и сплетении языков. Постепенно Люцифер наращивал темп, иногда замедляясь, иногда ускоряясь, постоянно наблюдая за реакцией девчонки, от которой были слышны хриплые стоны в перемешку с горячим дыханием. И это была блядская мечта. Он много раз представлял, как все произойдет, что он будет чувствовать, как будет вести себя Уокер, что они будут делать. Но все оказалось даже лучше, чем в его мечтах: Уокер просто превзошла все его ожидания. Это смущение, соединенное с плывущим, пошлым взглядом из-под ресниц не сравнится ни с чем иным на свете. Люцифер лишь от этого вида противоречий на ее лице был готов залить спермой все три мира, и еще бы осталось. Блядское, идеальное сочетание всего, что можно только представить. Промелькнула мысль, будто он до этого и не трахался вовсе, будто отшибло напрочь память до этой самой секунды, когда Люцифер растягивал Уокер на своём члене, будто он тоже был чертовым девственником, готовым кончить от одного лишь вида голых девичьих ляжек. Ему так блядски хорошо, что это больше похоже на болезнь. На лихорадку, на бред, на зависимость, от которой не отмоешься, не отделаешься, не излечишься, даже если очень сильно захочешь. А страшнее было то, что и не хотелось. «И пусть меня расстреливают из пушек, метают градом копий, поливают самыми древними проклятьями, но я не смогу…я уже блять не смогу без тебя, взбалмошная ты девчонка! Что ты сделала? Посмотри, что ты делаешь со мной! Я себя не узнаю, я не отдаю отчет тому, что думаю, что говорю и что делаю. Просто свела с ума, привязала к себе своими серебряными зенками, волнами твоих ебучих, чтоб им неладно было, волос, придавила меня своими худыми, длинными ногами! Разве можно так, Уокер? Разве можно так..?», — Люций уже не знает, говорит ли это вслух, или же монолог происходит исключительно у него в голове. Он может думать только про то, как ему сейчас блядски хорошо, и как красиво покачивается грудь Виктории от его толчков. Голова плавает, мысли утопают в поцелуях и стонах Виктории, движения становятся рваными, почти грубыми. Он хочет ее настолько сильно, что не может контролировать собственное тело. Все что сейчас может Люцифер — это сжимать качающуюся грудь до побеления костяшек и целовать ее до безумия красивый, блестящий рот. Толчки Люцифера становятся все глубже, все грубее, и Уокер почти хрипит под ним. Он слышит только шум собственной крови в ушах и постанывания Виктории перед лицом. —Лю-ци-фер… — Вивены прегрешные, как она сказала его имя… —Больно? — Он оторвался от девичих губ, смягчая темп толчков. — Прости, я просто… —Нет, не больно… — Виктория тянется к мужскому лицу, проводит подушечками по влажным губам. — Можешь…жестче..? —Жестче..? — Люцифер даже остановил толчки от услышанного. — Имеешь в виду, вот так..? Он делает несколько грубых толчков, растягивая ее на твердом члене и наблюдая за девичьей реакцией. Она широко открывает рот, стонет громче, ногтями впивается в руку брюнета, и это заставляет второго хитро, бесстыдно ухмыльнуться. —Да, так… — Она шепчет в самые губы, томно прикрывает глаза, смотрит снизу вверх этими похотливыми, но такими невинными глазками, и Люциферу вскруживает голову от одного ее взгляда. —Понравилось, значит… — Люций отстраняется, закидывает худые ноги себе на плечи, пробуя новый угол проникновения, и начинает плавные толчки. — А так? Нравится? — Да… — Уокер совсем не хочется говорить. Она вошла во вкус, ей нравится каждый чертов вдох Люцифера, узел в животе затягивается все сильнее лишь от того, как он шепчет, боже правый… —Я не слышу. — Ухмыляется брюнет, нарочно замедляя темп и поглядывая на девчонку. — Нравится или нет? —Да! — Уокер почти кричит, голос у нее жалобный, тяжелое дыхание прерывается лишь на тягучие, такие пошлые стоны. Она и не знала, что так умеет. И Люцифер осоловело начинает вбивать член в Уокер, их мокрые тела создают шлепающие звуки, а дыхание сливается в унисон, смешиваясь с тягучими, глухими стонами. У мужчины плывет голова. Он закидывает макушку назад, низко хрипит, и будь этот хрип немного громче, он бы точно был похож на рык. Уокер почти без стеснения стонет почти во всю глотку, чувствует каждую вздутую венку на его члене, что растягивает ее киску так хорошо, так блядски хорошо..! Ей бы и в голову не пришло, что это может быть настолько ахуенно, и теперь лишь задается вопросом, почему не сделала этого раньше. Черт, это так хорошо..! Ей хочется сказать столько грязных слов, озвучить эти ебливые мысли, но Уокер хочет оставить их на потом, для десерта. Блять, ей так хорошо..! Мышцы сокращаются от приятных спазмов, она смыкает и без того тугую плоть вокруг члена Люцифера, смотрит на него, едва заметно закатывающего глаза от невероятной плотности, тяжело выдыхает жаркий воздух ей в лицо. Сука, как же это хорошо..! —Люцифер, я… — Виктория не успевает договорить, прерывается на долгий, тягучий стон, откидывает голову назад, сжимает ладони Люция, что удерживал ее трясущиеся ноги. — …Блять..! Уокер кончает почти как в порно-фильмах. Ярко, сочно, и так, блять, пошло, что лишь фейерверков не хватает за окном. Ее бьет в конвульсиях, ноги крепко удерживает Люцифер, подкидывая дров в огонь тем, что продолжает грубо вбивать ее в себя. Уокер практически срывает голос, хрипит, едва ли не хнычет под ним, пока Люцифер и сам не стонет, кончая девчонке на живот. —Блядство… — Люций держится за девичьи колени, упирается в них влажным лбом, тяжело дыша куда-то Виктории в ноги. — Просто блядство, Уокер. Ты – ахуенная…Ахуенная настолько, что я уже снова хочу тебя. —Так хорошо… — Уокер тяжело дышит, смотрит в потолок и старается унять дрожь в ногах, да только все без толку. —Где у тебя ванная? — Люцифер поднимает взгляд на девчонку, поглаживая ее изящные коленки, чтобы в конце концов оставить на них медленный, нежный поцелуй. — Я принесу салфетки, чтобы смыть с тебя…миллиарды детей. Виктория заливисто смеется, еще тяжело дыша и изредка подрагивая в руках брюнета, и указывает пальцем в нужном направлении. Люцифер оставляет поцелуй на девичем лбу и ненадолго исчезает, и Уокер мгновенно становится холодно. Ее пробирает дрожь, и девчонка обхватывает себя руками в попытке согреться, умиротворенно закрыв глаза. Ее накрыла приятная усталость, ей безумно хотелось залезть под одеяло, взять свой блокнот и беззаботно рисовать что-то на листке бумаги, но дрожь отрезвляла ее, не позволяя расслабиться. Через мгновение она почувствовала прикосновения на своем животе. —Ты вся трясешься. — Констатирует Люций, вытирая следы их пошлых деяний с кожи девчонки с ухмылкой на лице. —Мн-не оч-чень…х-холодно… — Дрожащим голосом заявляет Виктория, на что брюнет лишь пустил смешок. —Ты очень хорошо кончила. — Заканчивая с животом Уокер, Люцифер отправляет салфетки в мусорное ведро, которое он заприметил у стола на выходе. Вернулся к девчонке, натянул на нее свою рубашку, подобрав ту с дивана, и вновь сел у ног Виктории, поглаживая колени и упираясь в них подбородком. — Вот и трясешься. Сочту это за комплимент, Уокер. —А тебе..? — Едва слышно постукивая зубами, Вики рассматривает спокойное, довольное лицо мужчины, что выводил неизвестные ей узоры на гладкой коже. — Тебе понравилось? —Это был лучший секс в моей жизни, Вики. — Не лукавит Люцифер, наклоняясь и впиваясь в губы девчонки поцелуем, в котором не осталось ничего, кроме нежности. — На сто тысяч сотен процентов. —Всего на сто тысяч сотен..? — Шутливо обижается Виктория, на что Люцифер лишь смеется. — Я думала, я справилась лучше. —Серьезно, Уокер, — Люцифер внимательно и теперь уже серьезно вглядывается в серые блюдца, изучает каждую эмоцию, — когда я говорю, что это был лучший секс в моей жизни, я имею в виду, что это был лучший секс в моей жизни. —Думаю, мне придется поверить тебе на слово. — Виктория тянет брюнета на себя, сваливая его сбоку, и седлает мужчину сверху. Люцифер же без промедления заполз горячими ладонями под свою же рубашку на теле Виктории, и сжал ягодицы девчонки, прижимая девчонку еще плотнее к себе. — А откуда ты узнал, что я на таблетках? Лицо мужчины мгновенно посерело, а пальцы перестали сжимать упругую кожу. —Я думал, что ты бросила эту дрянь, Уокер. — Приподнимается вместе с Викторией на своем торсе, серьезно рассматривает недоуменные зеницы. — А ты до сих пор балуешься веществами? Люцифера охватил озноб. Почти паника. Увидеть Уокер в состоянии передоза — последнее, что хотел лицезреть мужчина. Даже у бессмертных это происходит абсолютно ужасно и имеет отвратные последствия, а что будет с его смертной девочкой он даже думать боялся. И Люцифер был готов почти сорваться, когда девчонка беззаботно рассмеялась и уткнулась носом ему в ключицу. —Вот дурак! — Виктория продолжала смеяться, пока брюнет почти с раздражением смотрел на ее содрогающиеся плечи. —Что тут смешного, Уокер? — Люцифер поднимает девчонку за предплечья на уровень его глаз и слегка потрясывает. — Ты понимаешь, что наркотики это не шутки? —Да какие, бля, наркотики? — Почти вытирает слезы от смеха, когда объясняет, о каких «таблетках» шла речь. — Контрацептивы, Люцифер! Контрацептивы в виде таблеток! Изо рта Люцифера вылетает понимающее «А-а-а..», и он тут же заливается глухим смехом. —Дура. Можно было сразу сказать. — В душе Люция мгновенно легчает, и он вновь откидывается на подушки, нервно прикрыв глаза. — И, отвечая на твой вопрос, я не знал. —Что? —Я не знал, что ты на…таблетках. — Ему это даже вслух говорить неприятно. —А почему ты тогда не использовал никаких контрацептивов? — Она смотрит непонимающе, будто упускает что-то важное из виду, но не может понять что. —Я подумал, что ты сможешь просто выпить зелья и… — На полуслове осекается, осознает весь пиздец ситуации, и выдает нервное, — ой. —«Ой»? — Виктория раздувает ноздри, упирается ладонями в грудную клетку Люцифера и практически шипит в лицо, — Ты пренебрег моим и своим здоровьем, трахнул меня, не спросив, и ты говоришь мне «ой»?! —В свою защиту скажу, что против ты не была. — Интуитивно закрывает локтем лицо, и, как оказалось, не зря: в Люцифера летит подушка, которую запульнула в него Виктория. —Я тебе щас устрою, блин, и вино, и кино и домино, демон ты облезлый! — Уокер продолжает лупасить брюнета подушкой, пока второй заливисто смеётся, попутно уворачиваясь от девичьих атак. — Ты такой…такой…безответственный..! Ой… Виктория даже толком не поняла, в какой момент она оказалась на четвереньках, лицом и руками прижатая к спинке кровати, и тихо ойкает, когда ее пульсирующие складки опаляет горячим дыханием мужчины, расположившегося где-то внизу. —Тебе не идет злиться. — Руками Люцифер хватает бедра Виктории, давит на себя, отчего колени девчонки разъезжаются в стороны и она угождает аккурат на мужские губы. — Лучше сядь мне на лицо, Уокер. Мне кажется, мы ахуенно смотримся со стороны. И девушка тихо стонет, когда острый язык проезжается по влажным складкам, раздвигая их в стороны. По возвращению в Школу девица окончательно привела мысли в порядок и даже победила внутреннюю борьбу между своими «я». Ей было легко и спокойно, а от воспоминаний иногда трепетали ее баклажановые крылья. —Может, хочешь чаю? — Дино уже битый час пытается найти точки соприкосновения с этой несносной демоницей, но уже через полчаса он понял, что это больше похоже на брачный танец голубя в период размножения, а не на диалог: Мими сидела в кресле словно на троне, закинув ногу на ногу и слегка вздернув подбородок, мол, «Ну давай, удиви меня», в то время как ангел почти вытанцовывал перед ней, стараясь подойти с нужной стороны. Говорить о том, что мужчине это не удалось, полагается, не имело смысла. — Я успел заскочить в магазин, выбрал вроде неплохой. —Если он не зелёный и без свежести, то я пить не буду. — Дино читает надпись «Черный чай» на упаковке и мысленно издает стон отчаяния. Кладёт обратно, разворачиваясь лицом к девице. —Видел Люцифера, к слову. — Последняя попытка привлечь внимание дьяволицы обращается успехом, и Дино улыбается уголком губ, разглядывая заинтересованную девчонку. — Подумал, что я по мальчикам и пристаю к нему. —Он тебя не узнал? — Мими почти что выпрыгивает с кресла, настолько хочет знать подробности. — И почему он вообще так решил? —Не узнал, к удивлению. Видимо, голова другим была занята. — Дино медленно обошел кресло демоницы, проводя подушечками пальцев по его спинке, отчего невидимые крылья девчонки вздрогнули. — А подумал, что я гей, наверное потому, что я был слишком настойчив. —Пытался узнать подробности про девчонку, что ли? — Мими пускает смешок, но не спускает серебряных глаз с мужчины, который остановился за ее спиной, уложив ладони на мягкую обивку и слегка сжав ту в своих пальцах. Брюнетка же, увидев сие представление, едва заметно сжала бёдра, ощущая тянущее, ноющее ощущение в животе. — Он сразу в защиту или агрессию кидается, если дело касается Виктории. —Меня больше заинтересовало то, что он ответил. — Тёплые пальцы перебрались на хрупкие плечи девчонки, мягко разминая их. Мими была счастлива, что сидела спиной, ведь Дино не увидел ее закатившихся от удовольствия глаз. — «У меня уже есть женщина, которую я зову на свидания». —По-моему было очевидно, что они время от времени гуляют, ничего слишком незаурядного я не вижу. —Да, ты права…но интонация Люция…она не дает мне покоя. —Что ты имеешь в виду? — Мими крутится на месте, встречаясь глазами с мужчиной, и девчонка едва держит себя в руках, когда рука Дино, раньше разминавшая плечи поплыла ниже, на грудную клетку, оставаясь там и плавными движениями поглаживая нежную кожу. —Он как будто бы запнулся посреди предложения после слов «Которую я», понимаешь? — Демоница непонимающе изучает голубые зенки мужчины, стараясь уловить суть. — Будто не то сказать хотел, и осекся в последнюю минуту. Мими издаёт удивленное «Ох!», молниеносно прокручиваясь на месте и усаживаясь в мягкой обивке мебели лицом к ангелу. Залезает в кресло с ногами, на коленях поднимается выше к мужчине и смотрит так пронзительно, что у второго побежали мурашки по коже. —Ты думаешь, он ее…? — Демоница прикрывает рот в изумлении, пока Дино неуверенно кивает. — Ахуеть. Я не верю. —Если это правда так, то для вас и Люцифера это очень плохие новости. —Почему? —Сама подумай, — Он наклоняется ближе, и теперь его лицо на невероятно опасном расстоянии, когда воздух один на двоих, — сможете вернуть его, если он не захочет? —Сможем. — За щеки притягивает совсем близко. Когда лоб в лоб. Когда уже даже на двоих воздуха нет. — И Люцифера вернуть сможем, и с Вики что-то придумаем. А теперь, пожалуйста, сделай мне что-то очень приятное, потому что я уже не могу! Мими едва хватило силы воли, чтобы уйти из обители ангела после его пальцев, и каждый раз у нее скручивался узел в животе от воспоминаний. Сегодня было спокойное, размеренное утро субботы: студенты кое-как вылазили из своих комнат, сновали после завтрака по двору и негромко переговаривались. Даже птицы сегодня пели ленивее обычного, а ветер, будто нехотя, разносил лёгкие зелёные листочки по кампусу. Ничего не предвещало беды этим утром, если бы не чья-то грубая рука, которая дернула ее в глухой тёмный угол и заткнула рот. —Привет, подружка. — Этот мерзкий, режущий голос Мими узнает даже в темноте. — Поговорим? —Ты выглядишь небрежнее обычного. — Тлеющая сигарета в зубах выпускала тонкую струйку дыма в потолок, подсвечивая лицо мужчины горящим концом. — Все в порядке? —Я просто устал. — Собеседник взъерошил волосы, будто это помогло бы собрать мысли в кучу и успокоиться. — Ваш отпрыск забирает много моральных сил. —Даже спорить не буду. — Сатана пускает смешок, струшивая пепел в керамический рот кабана. — Как продвигается его возвращение? —Не уверен в том, что скажу, но, кажется, я видел как светятся его глаза. — Телекинезом Ади крутит перо в воздухе, стараясь настроиться на разговор. — Это был не тот блеск, который присущ смертным глазам. В комнате были затянуты шторы, а его глаза блестели как рубины на свету. —Это воистину хорошие новости. — Рыжему показалось, или Владыка улыбнулся? — Как думаешь, сколько времени потребуется на полное восстановление сил? —Говорить сложно, на него постоянно влияют внешние факторы. — Демон кидает сигарету в пепельницу, откидываясь в кресле. — Но я бы сказал, что счет на недели. —Надо сделать так, чтобы счет был на дни. — Сатана делает длинную затяжку, пронзительно смотрит на рыжего. — А что эта Уокер? Все еще донимает моего сына? —Скорее, ваш сын донимает девчонку. —Ее общение помогает, или отсрочивает возвращение Люцифера? — Сигарета летит в пепельницу, не успев даже потухнуть, как Владыка зажигает новую. — У нас не должно быть лишних преград, ты это понимаешь. —Понимаю, и думаю, что смертная идет Люцию на пользу. — Смоляные крылья ноют, и Ади привстает, разминая их. — Не думаю, что мы бы далеко продвинулись без нее. —Ади, ты точно ничего там не мурыжишь? — Владыка посмотрел серьезно, со сталью в глазах. — Не покрывай никого, или крыльями поплатишься. А то знаю я твою натуру альтруиста. —Мне нет резона кого-либо покрывать, я и сам хочу, чтобы Люций вернулся. — Не лукавит Ади, поднимаясь с места. — А насчёт припизднутой мамашки не переживайте. Дино слушает нас, и делает все согласно плану. —Хорошо, можешь идти. — И Сатана теперь без интереса откидывается в кресло, к которому, как кажется, он прирос, бросая напоследок, — У твоей матери, кажется, была какая-то травма, не так ли? —Именно так. —Вот, возьми. Сатана протянул письмо через стол, и демон взял его в руку, изучая смоляную печать. Сам же владыка ответил до того, как рыжий успел что-либо спросить: —Там рекомендации на лекарей и чек. Без суммы. — Мужчина раскрывает кожистые крылья поперек всего кабинета, разминаясь, и сквозь их дыры Ади видит свет факелов. — Впишут нужную сумму, необходимую для восстановления, я оплачу. —Благодарю вас, но…зачем? — Ади неверяще уставился на лист бумаги, стараясь не дрожать. — Точнее, за что вы помогаете мне? Я же ничего особенного не делаю. —Пока что от тебя проку больше, чем от всех моих подданных разом. А еще, тебе действительно есть дело. Это важно. — Сатана без интереса разглядывал свои ногти, стараясь отвлечься. Благодарность в их роду не самая сильная черта. — А я как раз ищу тринадцатого адмирона. Дескать, для чертовой дюжины. В конце-концов, черт я или нет? И глухо, заливисто смеётся. Казалось, так искренне, что рыжий даже расслабился на некоторое мгновение, но смех прекратился также резко, как и начался, отчего пареньку стало неловко. —Не теряй сноровки, парень, и будешь почетным бессмертным. — От взмаха руки Сатаны дверь со скрипом отворилась, вынуждая демона обернуться. — Если, конечно, захочешь. И Ади, молча кивнув, удалился прочь из кабинета. —Ебала я в рот твои угрозы, Ости. Ты громко тявкающая чихуахуа, не в состоянии укусить. — Мими сидела на холодном грязном полу коридора, слушая истеричку и ее идиотские претензии. — Только бесишь своим нытьем. —Ты че, воды смелой напилась? — Ости колотит от беспомощности: она действительно не сможет ничего сделать, иначе мелочь нажалуется Ади, а Ади – Сатане. А вторых предупреждений Сатана не дает. — Я спрашиваю тебя, что вы сделали с Люцифером? Почему он так носится с этой смертной? —Лично мы ничего не делали. Он сам. — Довольно скалится Мими, доставая пачку сигарет. — Спустись и спроси. Ах да, ты же не можешь. Как жаль, как жаль. Пойди пожалуйся папочке…ой, хаха, что ж это я сегодня… —Заткнись! — Едва Мими успела поджечь сигарету, как Ости машет крылом, выбивая ту из пальцев. — Ты сука, Мими! Как бы не пыталась быть миленькой, ты самая настоящая сука! —Ну да, лучше как ты, даже не скрывать. — Криво ухмыляется, отчего собеседница разворачивается на пятках, собираясь уйти прочь. — И что, это все? Я думала, мне придётся вечность слушать твои жалкие речи. И ничего не ответив, Ости хлопнула крыльями, ретируясь с оглушительным позором. Мими посидела еще минуту-другую, поднялась, отряхнулась, и неспеша двинулась к себе в комнату. «Вы все жалкие, жалкие куски дерьма! Я найду способ, вы все у меня, суки, попляшете. Вы будете проклинать тот день, когда вообще подумали о том, как перейти мне дорогу!» Ости была в ярости. Горячие слёзы растекались по ее щекам, когда она расправляла крылья, взмывая в воздух.