Гори оно всё огнем!

—Привет. — Мужчина завидел эти баклажановые крылья ещё с кампуса, и решив, что более подходящего времени для разговора, чем перед отбытием на Землю, уже не будет. — А я тебя везде ищу. —На кой черт? — Демоница рассчитывала, что хотя бы полчаса ее не будут донимать с тупыми вопросами и ненужными разговорами, но нет – брюнетку нашли даже в самом отдаленном углу сада. — Мне кажется, я не для того спряталась ото всех, чтобы ты устроил конкурс следопытов. —Мими, я хочу поговорить о… — Дино не заканчивает, смотрит, как яростно девчонка срывается с места и шагает в сторону кампуса. — Да стой ты! Это важно..! Но Мими не слушает — несётся по коридорам, распихивая редких учеников крыльями, в надежде не видеть эту дурацкую рожу ещё лет так десять. А лучше — сто. Она почти успевает завернуть в женское крыло, но крепкая рука, которая рванула ее на себя, затащила девицу в пустующий кабинет, не позволяя исполнить задуманное. Едва замок на двери щелкнул, Дино обернулся на демоницу, сразу принимая звонкий шлепок по щеке. —Какого черта, белобрысый!? — Ноздри брюнетки раздуваются, а серые зенки наливаются красным. Негодует. — Сначала вывихнул мне крыло, теперь за конечности взялся!? —Я просто хочу узнать у тебя про Лилу! — Не выдерживает ангел, срывается, наступает на демоницу, отчего той приходится пятиться назад. — А ты как с цепи сорвалась! Ходишь вся такая злая, меня избегаешь! В чем проблема? Это из-за того, что случилось в зале? —Да как ты..! — Охает, хмурит брови, хочет отвесить вторую оплеуху, но рука оказывается внезапно перехвачена ладонью побольше, и теперь тонкая кисть зажата в крепких тисках. — Отпусти! —Не отпущу, пока не успокоишься и не объяснишь мне, в чем дело! — Девчонка продолжает пятиться, пока не упирается перистыми крыльями в стену. Вот теперь она в ловушке. — О чем говорила Лилу с тем бессмертным в саду? —Так хочешь знать? Хорошо! — Свободной рукой Мими отпихивает мужчину, делает глоток свежего воздуха, не прекращая испепелять блондина взглядом. Он слишком близко. Обнаглевше близко. — Твоя драгоценная Лилу состоит в сговоре со своего рода сектантами, которые хотят впустить в наш мир внеземных и ужасно могущественных существ! —Во-первых, она не моя. Мы расстались. — Дино замечает желчь в словах демоницы, поправляет ее замечание, пока до ушей не доходит весь смысл слов. — Во-вторых, что!? Какой сговор? Какие сектанты, Мими? —О-быч-ные. — Едко выплевывает она, хитро скалится. — Моя мать с отцом не на простом задании от Сатаны. Ходят слухи, что заговорщикам нужны тела, чтобы попасть в наш мир. И вовсе непростые тела. —Ты о чем? — Дино не понимает и слова, они проносятся мимо его ушей, но он старается внять хоть какую-то информацию. — Нашему миру грозит опасность? —Нет, сейчас все под контролем, и мои родители вместе с так называемым орденом сопротивления устраняют все непорядки. Да и метисов, которых можно легко найти, не так уж много. — Мими немного успокоилась, эмоции отошли на задний план. — Но то, что это распространится до школы, я не подозревала. —Так тебя Элиза попросила устроить слежку? — Мими утвердительно кивает, и мужчина заметно расслабляется. — Так вот почему ты была на нервах все это время. Я думал, что это из-за того, что произошло между нами. —Не выдумывай сказки, между нами ничего не происходило. — Мими выдергивает свою руку из мужского захвата, проходит вглубь кабинета, упираясь руками о дубовый стол. — Не льсти себе. —Всё-таки, не из-за слежки… — Дино тяжело вздыхает, подходит к демонице ближе, старается рассмотреть ее лицо сквозь шторку волос, но дьяволица упорно скрывает глаза за смоляными прядями. — Малышка Мими, почему ты так предвзята ко мне? Что я сделал не так? —Да всё! — Стучит ладонями по дубовой поверхности, резко разворачивается к лицу мужчины, сверкает алыми радужками, и Дино даже дёргается от резкости ее движений. — Всё не так, с самого блядского начала! Ходишь, обсираешься, словно маленький ребёнок, потом смотришь на меня этими щенячьими глазами, проявляешь какое-то непонятное внимание и вообще..! —О каком внимании речь? — Дино опять склоняет голову в этом дурацком жесте, смотрит так, блять, невинно, что у девчонки едва рык изо рта не выходит. — О том, что я провёл тебя до лазарета, или научил делать выпад крылом? —Да! — Мими почти кричит, ловит непонимающий небесный взгляд, тяжело дышит. — Я не понимаю, зачем ты это делаешь? Какая твоя цель!? —Да никакая, Мими. Так сделал бы каждый, если бы по его вине кто-то поранился. А выпад – простое наблюдение, я подсказал тебе, как правильно. — Ладони мужчины ложатся на девичьи предплечья, пока та, едва ли не краснее помидора, старается удержать бушующие эмоции. — Почему ты так злишься? —Да потому что бесишь! — Мими шипит ему в лицо, хватает за воротник, притягивает к себе вплотную, почти плюясь ядом. — Бесишь своим поведением, бесишь своим видом! Бесит абсолютно все в тебе! —Святые престолы, что я тебе сделал!? — У Дино сдают нервы. Ладони приземляются на стол по обе стороны от девчонки с громким глухим стуком, отдавая вибрациями по всему полотну. — Что!? Мими не отвечает. В серых глазах застыли слёзы, которые вот-вот обожгут кожу на щеках своим соленым потоком, но девчонка держится. Смотрит пристально в небесные зенки напротив, и не говоря ни слова, берет мужскую ладонь, прикладывая ее к своей груди, и молчит. Молчит, смотрит, что-то ждёт от ангела, но тот улавливает лишь кислый привкус переспевшей малины на языке, начинает вчитываться глубже, и энергия постепенно становится все слаще и насыщеннее, не давая ни намёка на прежнюю, неприятную ауру. Осознание простреливает макушку мужчины моментально, и теперь его взгляд ничем не отличается от девичьего напротив — мужчина столь же удивлён и растерян, как и демоница. Голос тут же охрип, когда он полушёпотом просипел ей в лицо: —Как давно ты..? — Смотрит в серые радужки, что так близко от его лица, и не знает, что делать. —Сегодня. — Мими отвечает таким же надломленным шепотом, выпускает мужскую руку из своей ладони, опускает взгляд. — В зале. Дино вздыхает, утыкается своим лбом в лоб демоницы, думает, как могло так произойти. Размышляет, как быть дальше, что делать, кому говорить. Такого не должно было случиться. Это было выше и глубже всего, чему учился ангел. Такого не должно было случиться. Перед глазами проносится его светлое будущее, которое неумолимо растворяется, утекает из его пальцев, теряет насыщенность. Такого не должно было случиться. Сейчас он думает об отце, думает о том, как будет жить дальше с этой новостью, думает, насколько судьба любит глумиться над его семьей. А потом не думает вовсе, мысленно машет на все рукой, посылает все к черту, и наклоняется к лицу Мими, аккуратно, совсем невесомо, оставляя мягкий поцелуй на самом краешке ее сливовых губ. Щеки брюнетки влажные и соленые, глаза покрасневшие. Она смотрит на Дино с непониманием и отчаянием, что плещутся в потускневших серых радужках, а тот — без капли сожаления в небесных зенках, в которых Мими видит своё отражение. Так не должно было случиться. Но так уже случилось. И Дино уверен: у Шепфа на каждого есть свой план. Мужчина смотрит на круглое, испуганное лицо девушки, обхватывает его руками, и целует убегающую слезу на опережение, ловит, перехватывает на ходу, не даёт ускользнуть ниже. Блондин вновь возвращается к губам дьяволицы, останавливаясь всего в сантиметре от ее собственных. Думает. Ещё не поздно все остановить, разойтись по комнатам, сделать вид, что ничего не случилось. Но в душе понимает — за них двоих уже все давно решили. И целует девчонку: аккуратно, неуверенно, все ещё сомневается, все ещё боится. Но брюнетка не даёт сомнениям развиться и берет инициативу на себя: сгребает в охапку его белоснежный воротник, углубляя поцелуй, и чувствует, как руки блондина опускаются на ее бёдра. Мими свободной рукой хватает резинку на его волосах, стягивает и выкидывает куда-то в сторону, зарываясь в густую шевелюру длинными ногтями, и глотает сдавленный мужской стон удовольствия сквозь поцелуй, пока блондин двигает демоницу все ближе к себе. Так удобно подвернувшийся стол становится сидением для Мими, ведь ангел подхватил девчонку на руки, для удобства усаживая на деревянную поверхность. Разница в их росте колоссальна, Дино приходится сгибаться в три погибели, чтобы дотянуться до девичьих губ, что так сладко и приторно одурманивают его разум. Он все ещё слышит вкус малины на языке, которая теперь была больше похожа на крепкую настойку, что пьянила Дино и заставляла делать те вещи, которые он сейчас делает. Мими не думает о последствиях. Не думает вообще ни о чем. Слышит лишь запах соленого свежего моря, которое раньше отдавало гниющими водорослями, и тонет в этой энергии, отдаваясь мужчине целиком и полностью. Пальцами она тянется к пуговицам на его рубашке, выуживает те из петель, попутно очерчивая ключицы и грудные мышцы мужчины острыми ногтями. И без того короткая кожаная юбка сложилась гармошкой на девичьих бёдрах, и Дино не составило труда пробраться сквозь тугую ткань, скользя по стройной ноге ладонью. Не разрывая поцелуй, ангел подцепляет тонкую ткань трусиков и тянет на себя, отчего по кабинету разносится характерный треск. Он выуживает порванное белье из-под чёрной юбки, кидает куда-то на стол, потом вновь возвращается под темную кожу, пальцами сжимая внутреннюю часть бедра демоницы, и ловит тихий стон в своих губах. Мими расправилась с рубашкой, и теперь теребит железную пряжку мужского ремня. Освобождает брюки от стяжки и, расстегнув пуговицу и молнию на штанах, вытаскивает твёрдый член из белья. Водит по нему вверх-вниз холодной ладонью, слышит как хрипит блондин, но сама едва соображает, пока его пальцы блуждают под юбкой. —Мими… — Тихо тянет он шепотом, отрываясь от девчонки всего на мгновение, пока демоница вновь не затыкает его поцелуем. —Не говори мое имя таким тоном, когда твой член у меня в руке. — Дино окончательно теряет голову, проводит пальцами по влажным складкам, подушечками пробегается ниже, заводит те внутрь демоницы, и та уже не держится: откидывает голову назад, протяжно выдыхая. — Не то я…я влюблюсь в тебя… —Нельзя влюбляться… — Шепчет Дино демонице в открывшуюся шею, смазано целует и прикусывает мочку уха, не прекращая растягивать ее мокрую промежность на своих пальцах. —Нельзя… — Она держится за его загривок, выгнув спину и откинув голову назад, и чувствует, как мужские пальцы выходят с нее, уступая место члену, и стонет громче прежнего. —Уокер, когда я говорил, что жду тебя через час, это значит, что надо было прийти через час. — Люцифер скалится через плечо, рассматривая краснеющую девчонку, что стоит в дверях на задний двор. — Такое ощущение, что ты за купальником в другой штат ездила. —Будешь ерничать, я действительно уеду в другой штат. — Виктория хмурит брови, выходит на зелёную траву, не прекращая коситься на мужчину в джакузи, что потягивал какой-то напиток. — У меня возникли проблемы с купальником, пришлось что-то придумывать. —Что, сиськи не влезли? — Люций отставил свой мохито, и по лицу девчонки понял, что попал в самое яблочко. — Ха-ха-ха, ты что, серьезно? —Иди в жопу! — Уокер смущается, а когда Уокер смущается, она начинает обороняться. — Я с шестнадцати не обновляла купальник, ясно? Я немного поменялась с того времени! —Да залазь ты уже, Шепфа правый! — Мужчина тянет ее на себя, оставляя мокрый след на платье-тунике, что Виктория стянула поясом на талии. — Пока надумаешь, уже ночь наступит. И Уокер, с насупленным видом, сначала расстегивает пояс, а следом — снимает платье, оказываясь в топе без лямок и трусах-бразилианах, мгновенно обхватывая себя руками. Но не успела девчонка толком смутиться, как почти силой была загнана в воду, а в руках уже нарисовался стакан с чём-то прохладным. —Я вычитал рецепт безалкогольного мохито, решил, стоит попробовать. — Люцифер в ожидании смотрит на Вики, что делает первый глоток, и когда на ее лице вырисовывается одобрение, то с легкой ухмылкой подплывает ближе, притягивая девчонку к себе за талию. — Самое то в такую жару, не так ли? —Угу… — Виктория особо не вслушивается: напиток настолько хорош, что она глушит его уже даже без трубочки. И правда вкусно. — Но ты очень сильно ошибся, если сделал только одну порцию. —Говори поменьше, Уокер, и вполне сойдёшь за умную. — На траве, за углом джакузи, стоял целый графин напитка, который Люцифер с гордостью выуживает и маячит им перед лицом девчонки. — Я же знал, кто ко мне придёт, неужели думала, я сделаю тебе только один стакан? —Меньше умничай, Люцифер, и вполне сойдёшь за адекватного. — Виктория хитро стреляет глазками в брюнета, съезжая вниз по бортику и откидывая голову назад, растворяясь в приятных пузырьках. — Не знаю как вы, Ваше Высочество, но я пришла сюда расслабиться, а не играть в викторину по подъебам. —А для меня подъебы – уникальный отдых. — Люций хитро опускает подбородок в воду, прикусывает шею девчонки, отчего та едва слышно выдыхает, прикрыв глаза. Она всегда таяла, когда он прикасался к ее шее, и Уокер уверена – Люцифер осведомлен об этой «слабости». Иначе бы не делал этого при любом удобном случае. — Когда ещё выпадет возможность подраконить серафимскую дочурку? —Кстати об этом, — Виктория разворачивается на мужчину, приобнимая его шею и закидывая ногу на колени Люцифера. Тот, не церемонясь, подхватывает девичий зад и, не обращая внимания на смущенные возгласы, усаживает девчонку на себя, — расскажи мне больше про Небеса. Как становятся серафимами, какие есть должности, какая должность была у тебя? —Серафимами становятся после долгой службы совету и прохождения всех ступеней «до». — Брюнет неспешно гладит девичью талию сквозь воду, носом очерчивает ее линию подбородка и шеи и, одним словом – подлизывается. — Архангелы, Престолы…Там целый список должностей, и каждая новая хуже предыдущей. —Почему? — Виктория уже растаяла от мужских прикосновений, а тёплая вода и бьющие кожу пузырьки только усугубляют ситуацию. Голова приятно плывет, а пальцы перебирают намокшую смоляную холку. Она очень хочет поцеловать Люция, но тот лишь нарочно прячет лицо в ее шее, поддразнивая и распаляя. Чертила. — Рост в должностях это хорошо… —У ангелов слишком много работы. Из-за неё они становятся черствыми, алчными, хладнокровными, и теряют главный смысл ангелов – душу. — Руки брюнета не останавливаются ни на секунду, изучают девчонку, что лишь умиротворенно прикрывает глаза и тяжело дышит. — Ангелы должны нести добро в этот мир, быть проводниками, освещать других тёплом и светом. А получается наоборот. —Поэтому…ты не любишь ангелов..? — Уокер заметно ведёт, на коже выступили мурашки, а Люцифер лишь ухмыляется на такое поведение. — Потому что…они теряют смысл своей сущности..? —И не только. — Наконец, мужчина сдаётся, тянется к губам Виктории, оставляя смазанный поцелуй на влажных, блестящих губах. Опускает руки ниже, водит по круглым бёдрам, мимолетно задевает шрам. Люциферу виделось что-то особенное, уникальное в этом рубце, он любил его трогать, изучать каждую неровность, поглаживать края. — Ангелы решили, что они важнее, чем демоны. Решили, раз ближе к Создателю, то должности должны занимать выше. —Но ведь…добро важнее зла. — Уокер не выдерживает напора, встаёт с мужских колен и отплывает на противоположную сторону джакузи, стараясь унять пылающие щеки. Она всегда краснела, когда Люций делал подобные вещи. — Разве не так? —Добро и зло одинаково важны, Вики. — Ему смешно каждый раз, когда девчонка так делает. И каждый раз он находит в этом что-то безумно умиляющее. — Только вот мы делаем вынужденное зло, а они делают вынужденное добро. Улавливаешь суть? —Не все ангелы добрые, и хотят помогать людям… — Люций щёлкает пальцами на вывод Виктории, соглашаясь со сказанным. — А вам приходится делать плохое для равновесия, хотя иногда и не хочется? —Какая ты смышленая. — скалится Люций в своей излюбленной манере, и отталкивается от бортика, подплывая к девчонке ближе. — И в следующий раз, когда решишь, что ангелы добрее демонов, вспомни, кто помогал тебе. Я что-то ни одного ангела не наблюдал. —Допустим. — Уокер набирается смелости, наступает на Люцифера в ответ, и они оказываются посередине джакузи, прямо под потоком пузырьков. — А какие должности есть у демонов? —По значимости, они примерно эквивалентны. Но некоторые названия разные. — Люций принимает игру, довольно ухмыляется, и вжимает девчонку в себя, шепча прямо в ее губы. — Есть Архидемоны, Адмироны…Сатана. —Разве Сатана – это не имя? — Виктория в недоумении, у неё все запуталось и перемешалось в кашу. Ещё дров в костёр подкидывает расслабленное настроение и горячие прикосновения шершавых пальцев сквозь пузырчатую воду. — Я думала, что это имя твоёго отца, а не должность. —Это как должность, так и имя, Уокер. — Люцифер смотрит снисходительно, пальцем убирает бегущую по лбу Виктории каплю, очерчивает синеватую скулу и невольно хмурится. Ходит с синяком на половину лица, а все из-за этой ебливой суки. Устроит он ей по прибытию. — Моего отца назвали в честь Сатаны III, сейчас он Сатана VI. —То есть, когда ты займёшь место своего отца, то тоже станешь Сатаной? — Люцифер мягко ведёт девчонку по воде, и Виктория залазит на торс мужчины, обхватывая его ногами, и мужчина одобрительно кивает. — А сейчас ты кто? Сатаненок? Сатанёныш? Сатанчик..? —Сейчас я Люцифер. — Брюнет поддаётся неведомому порыву и обхватывает талию девчонки, вжимая ту в себя, и кладёт голову на девичье плечо. — И всегда буду. Просто получу звание Сатаны, вот и все. —Люцифер, — мужчина не отрывается от объятий, лишь мурлычет протяжное «м-м?», и Уокер старается удержать глупую улыбку, чтобы он не зазнавался, — ты скучаешь по дому? —Скучаю. — Без толики лжи отвечает брюнет, всё-таки отстраняясь от девичьего плеча, но не убирая ладоней с тонкой талии. Смотрит прямо в лицо Уокер, по которому пробежалась тень грусти, и улыбается. Подбадривает. — Но я совру, если скажу, что мне не хорошо здесь. Даже наоборот – здесь у меня намного больше того, что делает меня счастливым. За домом я грущу потому, что это мой дом. И будь у меня возможность возвращаться сюда, когда захочу, я бы так и сделал. —Но ты не сможешь..? — Она смотрит так выразительно, так по-настоящему, что Люцифера пробирает мурашками и чувством вины по самый подбородок. Он заварил эту кашу, и оставит ее одну, как сделали другие. —Но я не смогу. — Люцифер не врет, не даёт ложных надежд, не кормит обещаниями. Вместо этого целует: жадно, глубоко, чувственно – так, как целует только Уокер. Так, как не целовал никого. — Но смогу сделать все, чтобы до тех пор ты была как никогда счастлива, Вики. В этом можешь не сомневаться. —И все равно, когда-то этому придётся закончится. — Виктория ведь знала, на что идёт, так почему теперь грустит? Что-то лучше чем ничего, правда? — Ты уйдёшь, а я всегда буду помнить тебя, как демона, что одним июньским вечером завалился ко мне в дом. Люцифер смеётся, не спеша кружит Викторию по воде в своих объятиях. Нежно целует ее мокрое плечо, пока девчонка крепко сжимает руки на его шее. Она хочет запечатлеть каждую мелочь мужчины у себя в памяти, чтобы даже когда глаза закрыты, Уокер могла видеть брюнета, что нагло улыбается ей в лицо. Она будет скучать, и он тоже. Но выбор уже сделан. —Скорее всего, ты забудешь мое имя, мою внешность и мое происхождение, едва я вернусь домой. — Люцифер хочет быть максимально честен с девушкой, и когда она неверяще поднимает на него свои серые глаза, он смотрит почти с сожалением. — И будешь помнить меня лишь отдаленным воспоминанием в своей памяти. —Нет…нет-нет-нет-нет! Я не хочу, я не хочу забывать..! — Ее глаза блестят от слез, руки больше не сжимают мужскую шею, а взгляд бегает по блестящей от солнца воде. Она не была готова к такой правде, она не была готова его забывать. — Люцифер, я не хочу, не хочу забывать, пожалуйста..! —Вики…перестань, пожалуйста, послушай… — Люций старается вжимать ее в себя, пытается успокоить, пока девчонка хаотично стучит по его груди кулаками до тех пор, пока обессилено не приземляется на мужское плечо и тихо всхлипывает. — Я не могу это исправить, не могу на это повлиять. Это делают законы природы нашего мира, и когда ты…когда в твоей памяти останутся лишь размытые обрывки воспоминаний обо мне, тебе не будет так больно, как ты думаешь. Поэтому, прошу, не забивай себе этим голову. Чему бывать, тому не миновать. —А ты? — Виктория не глупая девочка: устраивать истерику из-за того, что пойдёт дождь бессмысленно. Остается лишь взять зонтик и надеть плащ. Она старается унять дрожь в теле, успокоить мысли. Обхватывает торс брюнета в ответ, зарываясь в тёплую шею. — Ты тоже забудешь? —Я буду помнить. — Люций представляет, как будет тяжело спускаться на задания, смотреть на Викторию беглым взглядом и понимать, что он в ее памяти – размытое пятно, призрачный миф. Он сжимает тело Виктории в своих руках, но уже безумно скучает. — За нас двоих буду. Пока Ости шла по школьным коридорам в стойло, раздумывала, что она знает, и что расскажет. Во-первых. Договор Сатаны и Уокер-старшей. Неужели Сатана согласился на вечную ссылку своего же сына и принял его привязанность к смертной плебейке? И почему Ребекка решила пожаловать к Сатане с таким предложением? Хоть женщина безумно черства и противна, но, отнюдь, не глупа. За ее действиями обязательно стоит какая-то выгода. Боится чего-то? Знает больше других? Это предстоит выяснить. Во-вторых. Безумный план ебанутой шайки. В обход совету собираются вытащить Люция? Смело и очень глупо. Серафим, опять же, не глупа, чтобы поверить в такие сказки. Но Ади хорош в своих способностях, и надурить даже эту советницу с его помощью будет проще. Но чтобы Дино ввязался в подобное? Он же папенькин сыночек, с ужасом следуя каждому правилу, а тут внезапно пошел против Серафима? Ости даёт своё крыло на отсечение, это приложила свою руку Мими. Ангелок так втрескался, что сам не понимает, что творит по глупости. Допустим. В-третьих. Люцифер и эта земная ошибка природы. Как. Как он может что-то к ней чувствовать? Неужели эта плебейка может быть хоть чём-то лучше неё? Тощая, мелкая, в стать своей идиотской подружке Мими. Два шарика вместо сисек, приделанных к плоской палке, это ведь даже вообразить — нелепо будет. Вся такая серая, невзрачная, зато язык подвешен. Не испугалась, тогда, на темной улице, хотя их было больше. И на этом все. Даже мамашка будет поинтереснее, чем эта Уокер-младшая…А что, если они..? Да нет, быть того не может. Люцифер просто медленно, но уверено сходит с ума, раз его стали привлекать такие девушки, как серафимская дочь. С этим нужно было что-то решать, нельзя пустить на самотёк. Она не глотнёт это все вот так, не спустит с рук. И вот она уже стоит у драконьего стойла, откуда смрад навоза и сухого сена можно услышать за милю. Договаривается о транспорте, берет свою любимую дракониху — Мыру. Мыра была своенравной, ухоженой, и была спокойна лишь с теми бессмертными, что всячески распинались перед ней, подкармливали яблоками и вели себя учтиво. Мыра отличалась от Фыра своей собранностью, зрелостью и не позволяла себя объезжать каждому бессмертному, как помойную кобылу. В этом они с Ости были похожи, и девушка быстро нашла общий язык с этой драконихой. Позже, после того как распорядилась запрячь Мыру, решила собрать немного вещей, найти накидку и амулет, который скроет ее крылья. Ребекка, закончив со школьными делами, покинула стены училища и отправилась обратно в цитадель, и Ости подозревает, что причина лежит в другом. Блондиночка просто решила залечь на дно после сатанинской аудиенции, и учесала в столицу, будто в школе ее никогда и не было, поэтому задачу такая смена обстановки немного усложняла. Ну ничего, как-нибудь управится. По пути в свою комнату, Ости никак не могла натянуть на голову мысль про Люцифера и серафимскую дочь. Неужели это все так? Может, это чудовищная ошибка похотливого ума рыжего? Но как она спустится? Как проверит? Сатана четко дал понять — ещё одна такая выходка, и Ости никогда не встретится с отцом, более того — ни с кем больше не встретится. Почему? Да крыльев лишится, а так, в основном, по мелочи. Задумавшись, демоница вписалась в кого-то плечом, почти у поворота на женское крыло. Хотела было уже распалиться, выплеснуть всю злость на прохожего, но вовремя остановилась, разглядев лицо. —Ой, прости меня, Ости, я не хотел, я… — Паренёк ангел, знающий Ости и ее характер, зашёлся в извинениях дабы избежать ненужных проблем, но запнулся на полуслове, когда не услышал ожидаемого гнева. — …Ты в порядке? —Донни! Тебя-то я и искала..! — Демоница хватает растерянного парнишу за плечи, уводя за угол. —М-меня..? — Ангел посмотрел по сторонам в надежде, что брюнетка оговорилась, перепутала, или он, на худой конец, ослышался. — Зачем? —Тебя-тебя, — Ости едва на месте не прыгает от своего везения, но ей нужно играть роль. Роль разбитой тоской демоницы, — только ты можешь мне помочь, и так неловко просить, но я в отчаянии, Донни… —А в чем дело-то? — Юноша все ещё в смятении, а ещё ему немного страшно. Он едва успел пройти инициацию и эта неделя шла, как по маслу. Он как раз думал по дороге, где подвох. — Как я могу тебе помочь? —Ты ведь знаешь, что Люция сослали на Землю и я…ох… — Ости наигранно вздыхает, прикрывает ладонью глаза и тихонько всхлипывает. Молится Шепфамалуму, чтобы спектакль подействовал. — …Я так тоскую по нему, Донни..! Я не имею права просить тебя о таком, но как я хотела бы взглянуть на него, всего одним глазком… —Уж прости, Ости, но к земному Оку я тебя не пропущу. — Донни сразу видит, куда сворачивает разговор, и осаждает демоницу, выпутываясь из когтистых пальцев, примирительно поднимая руки вверх. — Я своей головой отвечаю за него, и я только на стажировке. Я же не доучился даже! —Я прошу тебя, Донни, я очень быстренько, никто даже не узнает! — Ости удивлена, что умеет так говорить. Она до сих пор только требовала, но если такой метод сработает, она готова унижаться. Только бы увидеть, что все это неправда. Только бы увидеть… — Потом проси все, что хочешь! —Прям…всё? — Ангел заинтересованно обернулся, изучая демоницу – врет или не врет. — Всё, что попрошу? —Да, Донни, абсолютно всё, разумеется в рамках разумного. — Брюнетка подкатывает край обтягивающего платья по колено, отодвигает разрез на бедре в сторону, выуживая маленький складной нож из маленькой кобурки, и проходится им по руке, выпуская тонкую струйку крови. Даже не морщится. — Можем скрепить кровью, если не веришь. —Настолько хочешь его увидеть? — Донни поражён. Демоница готова на крови поклясться, лишь бы только взглянуть на сатановье отродье. Приручил он ее, конечно. —Я просто изнемогаю, Донни. — Она строит свою жалкую моську, протягивает руку ближе, в другой тянет ему нож. — Я, Ости, клянусь, что выполню любую просьбу Донни, в обмен на одноразовое использование земного Ока. Донни с недоверием протянул руку к маленькому лезвию, полоснул свою ладонь, сразу сжимая ту в кулак, чтобы не оставить следов. Неуверенно протянул: —Отсосешь..? — Ости закатывает глаза, ей почти смешно от нелепости ситуации, но она прячет эту улыбку за наигранной жалостью. —Ты мог попросить всё, что угодно, но попросил меня отсосать тебе? — По глазам Донни поняла, что тот не шутит, стало ещё смешнее. — Отсосу. —Ты не пойми неправильно, просто девчонки нашей фракции делают это…слишком приторно, аккуратно. Я хочу по-животному, страстно, чтобы прямо ноги свело и… — Донни увлекается, смотрит в лицо брюнетки, которая явно теряет интерес, стоя с кровоточащей протянутой рукой, и останавливается, прочищая горло. — Я, Донни, позволю одноразово воспользоваться земным Оком Ости, в обмен на…в обмен на минет. И они скрепляют руки в рукопожатии, и в их ладонях озаряется едва уловимый свет, что прижигает порезы, не позволяя отвертеться от сделки. Ости вытирает руки о предоставленный Донни платок, пока парниша о чём-то мечтательно размышлял. —Как только выполним части своих сделок, порезы пропадут. — Ости больше не играет роль грустной любовницы, уверенным движением хватает Донни под локоть, ведя к чаше Ока. — Не будем затягивать. Впереди появляется нужная дверь, и Ости несётся с уверенностью быка: она уверена, что эту несусветицу придумали специально, чтобы побесить девушку, а теперь хочет удостовериться в своей правоте. Донни, пару раз оглянувшись, откатывает рукав, оголяя блестящую золотую печать, и проводит ею над дверью, и та послушно отворяется, гостеприимно впуская хранителя внутрь. Когда они оказываются внутри комнаты, покрытой мраком, а дверь закрывается, Донни, не мешкая, подходит к чаше, проводя по ней все той же печатью, высвобождая тусклый, синий свет в воде. —Покажи мне Люцифера… — Он продолжает водить рукой над водой, пока по глади не разносится рябь, показывая нужного человека. — Иди, Ости, только быстро..! У нас не больше пяти минут..! Ости подходит к светящейся чаше с водой, выдыхает пару раз, а потом опускает лицо в прохладную жидкость, думая только о нем. Силуэты меняются, плывут перед глазами демоницы, все больше набирая очертаний и красок, пока она не видит четкий образ Люцифера. —Уокер, скажи честно, ты ведь не из-за купальника опоздала? — Люцифер сидит в джакузи, на его ногах колени Виктории, что он нежно поглаживает в бурлящей воде. — Брила все что можно и нельзя? —Это что ещё за новости..!? — Вики возмущённо вздыхает, слазит с мужчины и отплывает подальше, поворачиваясь спиной. — У меня электроэпиляция уже как два года сделана, у меня ничего не растёт и мне нечего брить… —Везде..? — Люций подплывает медленно, не спеша, будто хищник к добыче. Ему нравится, когда Уокер смущена, и продолжает эту игру, целуя девичье плечо. —А тебе это знать необязательно..! — Смущается, сердится, но позволяет себя целовать. Люций ведёт дорожку от ее плеча до уха, целуя ту самую кость за ним, и девчонка расслабляется, откидывая голову в сторону. — Какая вообще разница… —Мне нравится, что у тебя такая приятная кожа. — Мурлычет Люцифер в самое ушко, а руками спускается вдоль бёдер, стараясь погладить каждый их сантиметр. — А ещё нравится, что твои волосы пахнут ванилью. —Это мой шампунь, вообще-то… — Уокер чувствует сильные руки на своей талии, что вновь кружат ее по воде, и поддаётся этому влечению, осторожно разворачиваясь в ладонях брюнета. Закидывает ему руки на шею, трется носом о его нос. — Ты тоже, между прочим, пахнешь ванилью. Только ещё хвою слышно. —Решил носить такой парфюм. — И вновь дразнит Уокер, приближается к ее губам, но не даёт поцеловать. Скалится. — Когда слышу запах ванили, всегда вспоминаю о тебе. —Тогда получается, ты всегда думаешь обо мне? — Люцифер лишь улыбается, едва уловимо посмеиваясь, а Виктория задирает подбородок, гордо смотря на мужчину. — Как лестно. —Так мне легче по тебе скучать. — Брюнет ведёт девчонку в воде, его движения напоминают вальс. — Как будто стоишь прямо возле меня. —Ты такой псих, Люций. — Она смеётся, утыкается ему в плечо, и Люциферу становится безумно тепло на душе. Тепло и спокойно. —А ты психованная, Уокер. — Люцифер не позволяет девчонке спрятаться в его шее, приподнимает подбородок, смотрит на неё, как идиот. Зато счастливый идиот. — Но я же не жалуюсь. И мягко опускает свои губы на девичий нос, щеки, лоб, глаза. Покрывает нежными поцелуями все ее лицо, не пропускает ни одного сантиметра мягкой, гладкой кожи, пока не находит губы Уокер. Языком раздвигает их, вторгается в ее рот, сплетает их языки, сминает мягкую плоть. Руки блуждают по стройному, такому хрупкому в его руках телу, вжимаются в кожу до белых вмятин, прижимают ближе к груди, а девчонка буквально тает в таких нужных, таких важных объятиях. Люцифер целует ее так, как нужно. Обнимает так, как нужно. Будто по незримой нити читает ее мысли, делает, как хочется Виктории, не стесняет девушку, но и не робеет сам. —Я тебя не забуду. — Шепчет она, едва оторвавшись от мужских губ. — Я сделаю все, но не забуду. —Я тебя тоже. — Шёпот Люция ломается на этих трёх словах, ведь знает, что лучше не станет. Будет ещё тяжелее. — Я тебя тоже, Уокер… Ости выдергивает чья-то чужая рука и, благо, ее лицо мокрое, и никто не увидит ее слез. —У нас мало времени, нужно уходить. — Донни тянет ее за запястье, но девушка вросла в каменный пол, отказываясь принимать то, что сейчас увидела. — Ты меня слышишь? —Донни, скажи, Око показывает всё по-настоящему? — Брюнетка отрешенно поднимает на него свой взгляд, питая надежду в последнем источнике. — Не мои выдумки, не мои страхи, не мои желания – то как есть? —Земное Око показывает человека в настоящем времени. — Донни даже остановился на пару секунд, вглядываясь в безжизненное мокрое лицо девушки. — А что? С ним случилось что-то плохое? —Нет. Просто уточнила. — Ости вытирает влагу со своего лица, пихая юношу к стене и опускаясь на колени. —Чт..что ты делаешь..!? — Донни старается отпихнуть демоницу от себя, но в ее власти его брюки, под которыми медленно, но верно вырастает бугорок возбуждения. — У нас от силы две минуты, остановись..! —Я справлюсь за одну. — Достаточно нагладив член сквозь ткань брюк, брюнетка выуживает член из белья, продолжая водить по нему рукой, только теперь быстрее. — Ты же хотел страсти, как у демонов? Что может быть более интригующе, чем отсос с нарушением закона в комнате с земным Оком? Такого адреналина не испытаешь больше нигде. —Ости, нам правда пора-аагх…черт, не останавливайся..! — Едва Ости берет его член в рот, Донни мгновенно затыкается, прерываясь лишь на тихие, сдавленные стоны. Стыдно признавать, но это то, чего он хотел. Мими, едва успев проснуться от жаркого и такого странного сна, начала отплевываться от своих же волос, которые прилипли к лицу и лезли в рот. Вокруг летали ее пёрышки, дыхание было сбивчивым, а тело приятно ныло и было покрыто испариной. «Приснится же такое…» Размышляет демоница, приподнимаясь в своей кровати и разглядывая комнату. Пока что с ней не уживалась ни одна соседка, поэтому Мими довольствовалась собственными хоромами и даже могла выбирать, на какой кровати будет спать сегодня. Разумеется, ее папенька мог устроить личные хоромы и без вмешательства дочери, но малышка упорно настаивала на том, что не хочет выделяться, и будет жить, как и остальные ученики. Но комнатку, разумеется, выбрала с шиком. Мими не помнит, как задремала. Судя по солнцу, сейчас даже не сумерки, да и демоница вовсе не устала, чтобы беспамятно свалиться дрыхнуть без задних ног. Обнаружив себя голой, удивилась не меньше. Откинувшись на подушки, начала вспоминать сон, который ее настиг. —Мы все ещё…можем остановиться, пока ещё…не поздно…—Мими шатает вместе со столом, в ритм толчков бёдрами блондина, что нависал перед ней и щекотил лицо выбившейся прядью. Ей так блядски хорошо, что даже стыдно. Она стонет, царапает шею мужчины, выгибает поясницу, позволяя ему губами вобрать ее сосок и укусить до мерцающих звёздочек. —Уже…поздно… — С Дино сходит седьмой пот, но остановится не может. Девчонка такая тугая, такая мокрая, такая красивая в этой позе выгнутой поясницы и блестящих от его слюны розовых сосков, что каждый новый толчок сопровождается хлюпаньем, чавканьем, безумием. Она так сладко стонет, и ангелу живот сводит от каждого звука, исходящего из ее открытого, блестящего рта. Блядство. И мужчина был прав — останавливаться уже поздно. Остановиться можно было в спортзале, остановиться можно было перед этим кабинетом, даже перед их поцелуем ещё не все было потеряно. Сейчас, когда Мими раздвинула ноги прямо на столе какого-то кабинета, и стонала под ним, было потеряно все. Любой шанс прекратить это безумие с оглушительным треском отлетел куда-то в сторону девичьих трусов, которые от раскачивания стола ухнули куда-то вниз. Ну и ладно, Мими они больше не нужны. В порыве Дино поднимает ноги демоницы к себе на плечи, меняет угол проникновения, и трахает ее киску остервенелее прежнего, и девчонка лишь закатывает глаза и открывает рот шире, глубоко постанывая. Ее грудь прыгает вверх и вниз, и Мими хватает ее в свои ладони, сжимая те до сладкой истомы. Дино чувствует судороги в ногах, его сводит, сводит его зубы, но он продолжает растягивать демоницу так, будто от этого зависела его жизнь. Ладонями раздвигает девичьи колени, все ещё удерживая лодыжки Мими на своих плечах, и пальцами находит налитый кровью клитор, проводит по нему подушечками пальцев и чувствует, как Мими сжимает свою киску изнутри, обхватывая его член ещё плотнее, и Дино не может удержать стон. Кончает первым, его ноги трясутся, а хриплые вздохи не прекращают вырываться из его груди, пока он большим пальцем водит по клитору девчонки, что сжимается от последних, слабых толчков мужчины и ласки пальцев, и кончает следом, постанывая и хныкая. Мими уверена — они бы продолжили дальше, но внезапно ручка двери резко дернулась, являя чей-то разозленный голос, и пока неизвестный пытался выломать замок, они сдрыстнули через окно, намереваясь продолжить все в комнате. Мими очнулась от воспоминаний, застав свои пальцы на вновь намокших складках, и сразу одёрнула себя от этого занятия. «Ещё на Дино не хватало дрочить…» Девушку передергивает, когда вспоминает тот сон. А потом осознаёт. Бессмертным не снятся сны. —Сука!! — Мими вновь падает на подушки, пряча глаза в ладонях. Это ж угораздило! — Сука-сука-сука..!! —Мими, уймись. — Девчонка вновь дёргается, когда слышит мужской голос, и когда поднимает глаза, видит блондина, что опирался на стену своими белоснежными крыльями. Голый, на минуточку. —Давно ты там стоишь!? — Девчонка шипит, вспоминает о своей наготе в последнюю очередь, но закрыться простыней было бы слишком унизительно. Он то своё хозяйство не скрывает. — Отвечай, белобрысый! —Достаточно, чтобы увидеть, как ты дрочишь. — Он стоит в позе скрещённых рук, по телу бегут маленькие капли воды, и Мими непроизвольно последила за одной, что перекатилась через косую мышцу и побежала по внутренней стороне бедра. Остепенилась. — Не отрицай. —Не буду. — Мими тяжело вздыхает, подтягивается в кровати и скидывает ноги на пол, упираясь локтями в коленки. — Смысл? Ты ведь все видел. Дино тяжело вздыхает. Он понимает демоницу, сам только что в душе думал о том же, о чем думает и девчонка сейчас, но за них все определила судьба. И никуда от этого не денешься. Мужчина резво отталкивается от стены, идёт в сторону девчонки и присаживается возле ее ног на корточки, пытается поймать взгляд. —Мими, хочешь того или нет – мы теперь в одной лодке. — Дино опускает свои колени на пол, пальцами сжимает девичьи ноги и раздвигает их шире, стараясь придвинуться к брюнетке поближе. — Поэтому, если не хочешь утопиться, придётся грести в одном направлении. —И что ты мне предлагаешь? — Его лицо вновь совсем близко, и она видит каждую цветную точку в его бездонных небесных глазах. — Просто делать вид, что ничего не происходит, и трахаться по углам? —Нет. — Ангел кладёт руки на коленки Мими, поднимается выше к ее лицу. — Предлагаю закончить начатое. —Предлагаешь завершить св… — Мими не договаривает. Она оказывается придавлена влажным мужским телом, а губы блондина накрывают ее собственные в рваном поцелуе. —Дам время подумать. — Дино все ещё нависает над ней, смотрит в напуганные глаза. — Но я для себя уже решил. —Когда мне дать ответ..? — Мими вновь тянется к мужским губам, но в последнюю секунду останавливается. Для неё все ещё странна их близость, и это пугает ещё сильнее. —Сегодня ночью я отправляюсь на Землю. — Ангел накрывает их двоих своими крыльями, шепчет в самое ухо. — Я оставил свой адрес на твоём столике. Если придёшь, тогда будем что-то придумывать вместе. —А если нет? — Мими шепчет тихо, напуганно, заинтригованно. Так страшно ещё не было никогда. —Тогда забудем о том, что произошло. — Он с резким хлопком складывает крылья за спиной, вынуждая демоницу вздрогнуть, и встает с неё, накидывая рубашку на ещё мокрое тело. — И я никогда не вспомню об этом дне. Следом мужчина впрыгнул в брюки, поправил волосы и, в последний раз взглянув на девчонку, вылетел из ее комнаты через окно. Люцифер наблюдал за тем, как Уокер сначала плавно спускается на его плечо, потом прикрывает глаза, не отдавая должного внимания фильму, что проигрывался на каком-то телеканале, и почти дремала на тёплой конечности Люция, пока он не снял ту с себя, предлагая: —Хочешь перекусить? — Алые зенки поблескивают уютным огоньком в свете торшеров и свечей, и Виктория на секунду забывает вопрос. — Можно сделать сендвичи, или тёплый салат. —Я…э-э… — Вики висит на руках Люция под наклоном, и все, что она видит – алые огоньки и мягкую снисходительную улыбку. — Бутербродов с чаем будет достаточно, спасибо. Люцифер щёлкает девчонку по носу, выпуская ту из объятий, но не прекращая улыбаться. С таким глупеньким, поплывшим оскалом он ходил с прошлых выходных, и он не стирался буквально ничем. Ни тренировками, ни работой, даже готовка не отвлекала. А всему виной был парфюм с ванилью и хвоей, который он от души набрызгивал на себя, чтобы вокруг слышать этот флёр Виктории. Брюнету и правда было легче, когда девчонка не была в его пространстве, и скучал чуточку меньше. Потом остепенился. Скучает? За смертной? В смысле, тоскует, когда не рядом, радуется, когда вместе с ней, лыбится как слабоумный дурак, и его все устраивает? Люцифер не спорит — жизнь на Земле очень сильно поменяла его привычки, принципы и цели, но обобщать все заслуги одной лишь сменой дислокации будет неуважительно по отношению к Уокер. Это ведь все она. Проявила инициативу, помогла, приютила, показала всю ценность жизни. На своём примере объяснила, что иногда остановиться на секундочку, оглянуться, прислушаться очень полезно, хоть девушка и сама редко прислушивается к своему совету. Люций думал, что смертные лишь какают, пукают, едят, спят и работают, иногда забухиваются до беспамятства. А нет, Уокер такое неинтересно. Она создавала себя с нуля, улучшала, реализовывалась, развивала человеческие качества и просто улыбалась. Улыбалась всему, что происходит, потому что это опыт — плохой или хороший, выбираешь ты. Мужчина помнит, как однажды Виктория поведала ему несколько вещей, которым она следует по сей день, и не понимает, откуда в двадцатиоднолетней девчонке столько мудрости. —Уокер, поведай мне вот что… — Они по обычаю сидят на балконе, покуривая и непринуждённо беседуя о том да о сем. — …Почему же ты всё-таки меня спасла, тогда, на остановке? Почему не прошла мимо? —А ты что, не поступил бы так же? — Люций пускает короткий смешок, затягиваясь сигаретным дымом, и девчонка понимающе хмыкает. Она только-только начала верить во всю эту небесную ебалистику, и раз уж он демон, то поведение соотвествующее. — Ну я поступила так, как хотела бы, чтобы поступили со мной. Я видела, что ты не просто бездомный парень, вид у тебя был довольно ухоженный, хоть и был весь в грязи и крови. —А если бы был простым бомжом, не помогла бы? — Люций скалится, смотрит на девчонку сверху вниз, пока она, подтянув колени к себе, сидела в своём излюбленном пуфике. — Вот и закончился весь твой альтруизм. —Был бы обычным «бездомным»..! — Она поправляет брюнета, пока тот лишь самодовольно скалится, вальяжно развалившись на диване. Своим поведением Люцифер напоминал Виктории кота. — …Я бы принесла тебе покушать и дала старый плед с чердака, чтобы ты не замёрз. —Да ладно, Уокер, не сердись. — Сигарета улетает в банку с окурками, и Люций тянется к следующей из пачки. — Ты же знаешь, я не со зла. —Обижаться – это тоже выбор. — От выбранной Уокер позы спина начинает ныть, и девчонка откидывается назад, принимая полулежачее положение. — За свои эмоции ответственен только ты сам, выбирай, обижаться тебе или нет, ненавидеть или любить кого-то или нет, злиться или улыбаться. Вот я и выбираю не обижаться, не ненавидеть и улыбаться. Всё равно в конце концов все в одном месте окажемся, зачем тратить время на нервы и негатив? —Даже если тебя назовут, к примеру, шлюхой, ты не обидишься? — Люцифер заинтересовано наклоняется вперёд, укладывая локти на колени и внимательно изучая девчонку. — Дурой, сукой, стервой – ничего из этого тебя не заденет? —Ну я ведь знаю, что я не шлюха, не дура, не сука и не стерва. Это больше показывает, насколько обижен человек, из чьего рта вышли эти оскорбления. — Уокер тянет свою курилку, выпуская сладкий вишневый дым. Лицо ее расслаблено и спокойно, как будто она только вернулась из приятной поездки. — Если тебя задевают слова, которые тебе говорят, значит подсознательно ты понимаешь, что в них есть правда. —То есть, ты хочешь сказать, что обижаются на правду? — Уокер кивает, а Люцифер скептически прыскает. — Бред. Любой девушке будет неприятно, что ее назвали шлюхой. —Не знаю за других, но мне было бы смешно. —Почему? —Потому что у человека с головой не все слава богу. — Виктория встаёт с натяжным «эх» и опирается на железное ограждение, закидывая локти на перила, и стала объяснять Люциферу с высоты своего роста. — Главное оставаться в хороших отношениях с собой и не обижаться на внутреннее «я». Потому что люди часто меняют друг друга в твоей жизни, они лишь наполнение. Твой настоящий друг – ты сам. Если познаешь эти слова в полной мере, то никогда не будешь одинок. Ведь даже если весь мир повернётся к тебе спиной, если все будут против тебя, у тебя самого будешь ты. Всегда будешь. Щелкнувший чайник прервал поток воспоминаний, и мужчина встряхнул головой, чтобы освежиться. У тебя самого будешь ты. Теперь он понял их значение. Понял, почему был так обижен на весь мир, хотя никогда ничем не был обделён. Люцифер не на мир был обижен. А на себя. За надменность, за агрессию, за инфантильность. За то, что ничего не достиг, за то, что ни к чему не стремился. И хоть и смена его характера и настроения была в Уокер, но главная причина была в том, что он помирился с самим собой. Вот и вся правда. От размышлений мужчину отвлёк звук удара по бильярдным шарикам. Это Уокер неуклюже пыталась попасть кием по мячу, и каждый раз терпела неудачу, тихо матюкаясь себе под нос. —Чертовы шары..! — В ярости девчонка кидает кий на край стола, там же опираясь своим боком и скрещивая руки на груди. Люций лишь тихо засмеялся, неся в руках тарелки с сендвичами. —Нужна помощь? — Вручив одну из тарелок девчонке, откусил свой бутерброд и поставил его противоположную часть стола. —Да не с чем тут помогать. — Уокер расстроена, обижена, но продолжает жевать свою порцию, хмурясь и дуясь. — Я безнадёжна. —Тогда что было говорить обо мне? — Люцифер смеётся, подходит ближе, нежно обнимает девчонку, позволяя ей доесть свой сендвич. — На меня вообще не возлагалось никаких надежд, а теперь смотри – готовлю, мою посуду, работаю. Давай, бери кий. Я помогу. Уокер вздыхает, поднимает эту палку, укладывает в руки. Люцифер стоит позади, за спиной, и указывает, как правильно: — Одной рукой ты удерживаешь основание кия, в локте девяносто градусов. Корпус наклоняешь, вот так… — Тёплые руки укладываются на талию и спину девчонки, наклоняют в нужном направлении, и Виктория счастлива, что она стоит к нему спиной. Румянец на щеках настолько яркий, что даже футболка Люция, что была на ней, показалась лишней. Жарко, слишком жарко. — …И укладываешь кончик между указательным и средним пальцем. Ладонь чуть приподними, нацелься на шар и бей так, как считаешь нужным. Уокер сосредатачивается, старается унять дрожь в пальцах и унять бушующие эмоции в груди. Тепло Люция, что стоял прям за ее спиной, вообще никак не спасало ситуацию, а только усугубляла, отчего девчонка тихо заругалась себе под нос. —Ничего. Смотри, — Люцифер подходит вплотную, наклоняется к ней и почти ложится грудью на спину девчонки, укладывая ладони на пальцы Виктории, шепчет на ушко, — главное крепко удерживать кий между пальцев, и тогда все получится. Брюнет знает что он делает, чувствует жар, исходящий от девичьих щёк и нагло улыбается, направляя и удерживая пальцы Уокер и ударяя по шару. Он, в свою очередь, находит свою цель, ударяется о другой шар и закатывает тот в лунку. Уокер победно поднимается, охая от восторга, на что Люцифер лишь мягко улыбается, рассматривая девчонку из-за ее плеча. Поддаваясь порыву, укладывает пальцы на девичье плечо, мягко ведёт линию до торчащего локтя, взглядом следит за созданной дорожкой. Виктория лишь замирает, смотрит за рукой, что мягко поглаживает кожу сквозь ткань футболки и тихонько вздыхает. Волосы были все ещё мокрые, ведь Люцифер напоследок окунул ее в воду, и теперь они спутались, ложась витиеватыми локонами на лопатки девчонки. Мягким движением брюнет убирает влажные пряди, за затылок наклоняет голову Виктории набок, горячо целует тонкую шею, и девчонка блаженно закатывает глаза, укладывая свои пальцы на ногу мужчины, что все ещё стоял сзади. Она чувствует горячий узел, что завязывается внизу живота, получает лёгкие разряды тока по всему телу, покрывается мурашками. Вики уже не вылезет из этой ямы. Погрязла в огне алых радужек по самые уши, и даже не беспокоится об этом. Более того, ей нравится. Нравится, как Люцифер ее гладит, как целует, как нежно и нужно водит самыми подушечками пальцев по молочной коже и млеет от этого каждый чертов раз. Сама не зная, что делает, Виктория находит ладонь мужчины, укладывает на свою шею. Потом ведёт все ниже, позволяет погладить грудь, пальцами зацепить торчащие от возбуждения соски, ненадолго задерживает на них мужскую руку. Люцифер даже оторвался от дорожки поцелуев, рассматривая пунцовое девичье лицо. Хоть и смущается страшно, но глаза смотрят уверенно. Не отрывая от мужчины своего взгляда серых потускневших зениц, ведёт руку брюнета ниже, по животу, чувствует впадину пупка, и задержавшись там на секунду, ведёт мужчину ещё ниже. —Уокер, — останавливает ее Люцифер, свободной рукой подхватывая подбородок Виктории, и рассматривает девичье лицо, находясь слишком близко, — ты уверена? Вики не отвечает. Не хочет отвечать. Лишь тихо выпускает воздух из лёгких, опуская руку Люцифера все ниже. Задевает край футболки, его рукой поднимает ее выше, укладывая большую ладонь к себе между ног, и смотрит. Смотрит на мужчину, разглядывает татуировки на его оголенной шее и груди, изучает в полумраке торшеров. Люцифер смотрит на Викторию ошалевше, с благодарностью в глазах, с пониманием. Доверилась. Она доверилась, сама впустила к себе в душу, открыла доступ к телу, не испугалась. И это всепоглощающее чувство накрыло Люцифера с головой. Он нежно, сквозь улыбку, тянется к девичьим губам, целует, удерживая ее подбородок в пальцах, мягко гладит ладонью промежность, не спешит, не торопится. Мужчина чувствует, как щека покрывается мокрой дорожкой, на секунду думает, что девчонка плачет, а потом понимает. Это его слёзы. Уокер доверилась ему без остатка, как уличный забитый кот, что впервые взял еду из рук, хотя никого до этого и на метр не подпускал. Люцифер чувствует это у себя в груди, но назвать это чувство не может. Это не описать словами, не разобрать в словаре, это можно лишь почувствовать. Хоть в мыслях и крутится это нужное, подходящее слово, лежит на языке, но Люциферу страшно. Страшно произносить, страшно думать, хоть сейчас так хочется сказать что-то очень важное, очень нужное. Но Люцифер молчит. Молчит, целует Уокер и пальцами проходится по кромке купальника, забираясь под ткань, и гладит влажные складки, улавливая потяжелевшее девичье дыхание. Одним движением разворачивает ее к себе лицом, обхватывает тонкую талию татуированными руками, чувствует женские руки на своих плечах и шее. В порыве наклоняет ее тело, чувственно и глубоко целует. Из губ сами по себе вырываются слова: —Уокер ты…ты мое проклятье — В рот попадают соленые капли собственных же слез, но Люций даже не может толком сказать, от чего они побежали по его щекам. — Я тебя…я тебя проклинаю, Уокер…Я так сильно тебя проклинаю… Признаётся, говорит так, как поймёт только Виктория. Так, как скажет только ей. Не останавливается ни на секунду, чувствует, как плачет девчонка, как улыбается, как крепко вжимается в мужчину, и больше не может держать свои эмоции в руках. Подхватывает Уокер на руки, несёт к дивану, не прекращая целовать. Укладывает ее на мягкую обивку, нависает сам, пробираясь пальцами под тонкую ткань его же футболки, гладит упругую, пышную грудь, сглатывая тихие девичьи выдохи. Резким движением задирает ткань, отрывается от девчонки, смотрит на красивые полушария и аккуратные розовые соски, думая, что никогда не видел груди прекраснее. Аккуратным движением проводит языком по ореолу, целует розовый бугорок, другой рукой ласкает вторую грудь, а Уокер лишь хватается за смоляные волосы, откидывая голову назад и тяжело дыша. Тихо, стесняясь, постанывает, когда брюнет прикусывает ее сосок, опускаясь все ниже. Когда мокрая дорожка от языка остановилась возле пупка, Уокер поплывше спрашивает: —Что…что ты делаешь..? — Люций поднимает тёмный взгляд на девушку, что мягко перебирала его пряди в своих пальцах. — …Я думала, мы… —Не торопись, Вики, — аккуратным движением Люцифер съезжает на колени, разводя бедра Уокер в сторону, — мы всё успеем. Пальцами Люцифер спускается к краю купальника, тянет за собой, стягивает белье с девчонки, кидая их куда-то на пол. Склоняется к влажным складкам девушки, опаляет их горячим дыханием, а пальцы не прекращают блуждать по разведённым в сторону бёдрам. Пальцем ловит впадину шрама, гладит, мягко целуя клитор. Медленно, будто дразня, проводит языком снизу вверх, слышит сдавленный стон и довольно улыбается. Закидывает ноги Уокер к себе на плечи, придвигается ближе, пальцами раздвигая складки и проводя языком по набухшему бугорку девчонки. Она все ещё пытается удержать стоны, сделать это как можно тише, стесняется от того, в каком положении, от того, что ей приятно. Она помнит все эти лица озабоченных мужчин и женщин, помнит, как они были готовы отдать всю зарплату за эти удовольствия, а сама сейчас сидит и стонет от языка Люцифера. Но в глазах брюнета она не видела этой грязной похоти. Лишь приятное возбуждение, желание и что-то ещё. Виктория не может назвать это словами, но, кажется, чувствует то же самое. Наверное, это проклятье. Проклятье, в котором они оба утонули без остатка. Люцифер продолжает водить языком по клитору, останавливаясь лишь на короткие поцелуи, посасывания и глотки собственной слюны, и Виктории все тяжелее удерживать стоны — с каждым его движением приятное жжение и узел в животе затягивались туже, и она успевала лишь рвано хватать ртом воздух и хвататься за смоляные волосы на макушке, что была меж ее ног. В какой-то момент Люций убрал руку с девичьей ноги, перекладывая пальцы к ее влагалищу, поглаживая складки возле и улавливая более громкий стон. Он отрывается от Виктории, смотрит в серые полуприкрытые глаза, разглядывает румянец на щеках, и не отрывая взгляда от девчонки, облизывает указательный палец, вновь опускаясь к влажным складкам и набухшему клитору, и входит в девчонку пальцем, слыша, как стонет Вики, до скрипа сжимая его волосы. Он медленно растягивает ее на своём пальце, то ускоряя темп, то замедляя, при этом не прекращая облизывать и целовать ее клитор. Девчонка громко постанывает, хныкает, невольно разводит ноги шире, чувствует как горит ее промежность, понимает — ещё немного, и она кончит. Кончит, и настолько, что звёздочки будут перед глазами летать. Но Виктория даже не подозревала, что именно ее будет ждать. Аккуратным движением Люцифер входит вторым пальцем, гладит ее изнутри, второй рукой гладит грудь, сжимает, цепляет сосок, и Уокер громко стонет. Кричит, хнычет, почти плачет от удовольствия, а ноги заходятся в дрожи. Приятное напряжение проходит по всему телу, ее бьет мелкими разрядами тока, и даже волосы становятся чувствительными, когда Люцифер не останавливается, а лишь вытаскивает пальцы, замедляя темп языком. Ей никогда не было так хорошо. Никогда не будет так, как с Люцифером. Ее это убьёт, рано или поздно. Но девчонка не успевает задуматься, ведь брюнет вновь склоняется к клитору, медленно целуя его и удерживая дрожащие ноги Виктории. Тень дорогой накидки тихо движется в сумраке столицы, а амулет, скрывающий цвет оперения, безвольно болтается на женской шее, пока ее хозяйка подходит к дверям цитадели. Охранник, завидев лицо гостьи, учтиво открывает дверь, пропуская ту внутрь, и эхо скрипучих петель разносится по всему холлу, оставляя девушку наедине. Она тихо постукивает каблуками, когда движется в зал совета, и лишь лунные блики из высоких калейдоскопных окон подсвечивают ее фигуру в темноте. Уверенным движением девушка толкает дверь, сразу отмечая вторую фигуру, что стоит в центре зала в свете свечей. —Выкладывай. — Руки советницы сложены за спиной, осанка строгая и ровная. Говорит тихо, но властный голос добавляет фигуре громкости. — Зачем пришла, ещё и в ночь? —О, Серафим, присядьте, — Скинув капюшон, Ости проходит вглубь, задирая подбородок до потолка и натягивая победную улыбку, — мне есть, что вам рассказать.