Fire and blood

Нынешнее время

— Пойдемте, милый принц. Давайте дадим ее светлости немного покоя, — служанка увела Эйгона. Он продолжал кричать, но Алисента даже не взглянула на своего ребенка. — Вам понравилась охота, ваша светлость? — спросил Отто свою дочь. — Довольно неплохо. — Как поживает мой внук? — Леди Ланнистер и Редвин были им совершенно увлечены, — заметила Алисента. — Так и должно быть. Он — будущее королевства. Что ж, вы сами были свидетелями масштаба торжества, того, как оно объединило мужчин. Когда вы родили королю сына, вы положили конец 15 годам неуверенности и сомнений. Эйгон, как его тезка был рожден, чтобы править Семью Королевствами. Если бы Визерис назвал его наследником, королевство чествовало бы его за это, — заметил Отто, но Алисента промолчала. — Разве тебе это не нравится? Разве ты не хочешь, чтобы твой сын стал королем? — А какая мать не желала бы этого? — ответила Алисента. — Ты не должна игнорировать очевидную истину, что если Рейнира перешагнет через Эйгона, чтобы взойти на трон, королевство развалится на части. — Они все поклялись ей в верности, и наш дом в том числе. — Это было до Эйгона, — напомнил ей Отто. — Рейнира будет хорошей королевой. — Это не имеет значения, будь она хоть самим перерожденным Джейхейрисом. Рейнира — женщина. — А что с моим сыном? Неужели ты хочешь, чтобы я вырастила мужчину, который украл право первородства у собственной сестры? — возразила Алисента. — Это Эйгона грабят. Он первенец короля. Отрицать, что он наследник трона, значит нападать на законы богов и людей. Дорога впереди неопределенна, но конец ясен. Эйгон станет королем. Ты должна наставить Визериса на путь истинный. Он никогда не найдет его сам, — заметил Отто, направляясь к выходу. — Давина, — пробормотал Визерис. — У нас все было в полном порядке, — сказала ему Давина. — Если бы я пила столько же, сколько ты… Я не знаю, — призналась она, — но я полагаю, что выпивать всю жизнь — это путь королей, — добавила она, взглянув на записку на его столе, читая ее искоса, пока он говорил. — Давина, — прошипел он. — Визерис, — повторила она тем же снисходительным тоном. — Ты знаешь… — он съежился, когда она села рядом с ним на его чистый диван, кровь все еще не запеклась на ее одежде. — …Ты пытаешься навязать Ланнистера Рейнире, я сожгу всех до последнего гребаного Ланнистера. Прерву их род, здесь и сейчас.' — Давина… — Я сделаю это, ты же знаешь, что сделаю. — Я не собираюсь заставлять ее выходить замуж за Джейсона Ланнистера, — заверил ее Визерис. — О… так ты усвоил свой урок? — задумчиво произнесла Давина. — Я оттолкнул тебя… — Пять раз, — напомнила ему Давина. — Двое были засранцами Ланнистерами. Так что на самом деле это считается за десять. Десять раз за разом ты портил мне жизнь, — Визерис простонал, наливая себе еще стакан, но Давина забрала ее у него прежде, чем он донес его до своих губ. — Я поговорил с Джейсоном, и он… — Мерзавец, — уверенно сказала ему Давина. — Да, — согласился Визерис. — Они все такие, — ответила ему Давина. — Я собираюсь позволить Рейнире выбрать, но выбирать должна она, — сказал ей Визерис. — Я горжусь тобой, брат, — сказала ему Давина, допивая свой напиток, когда вошла Алисента. — Я оставлю вас двоих, чтобы вы… неловко уставились друг на друга, поскольку она для тебя бесполезна, пока в настоящее время беременна, — предложила Давина, и Алисента уставилась себе под ноги, на что Давина счастливо ухмыльнулась. — Давина, — предупредил Визерис. — Ты собираешься защищать свою малолетнюю невесту? — задала вопрос Давина, но Визерис затих. — Если и когда я выйду замуж, независимо от того, насколько он молод или стар… — Давина подошла ближе и прошептала ему на ухо, — если он не встанет за меня, он потеряет свой член. — Тебе не нужно, чтобы кто-то защищал тебя, — напомнил ей Визерис, но его рука дернулась, чтобы защититься. — Я знаю… но именно так ты узнаешь, что он любит тебя, если он готов противостоять дракону, — Давина ухмыльнулась в ответ Алисенте. — Тебе обязательно всегда мучить меня? — вздохнул Визерис. — Я здесь и я помогаю, — сказала ему Давина. — Помогаешь кому? — спросил Визерис. — Рейнире, — сказала ему Давина. — похоже, ты слишком увлекся своей бутылкой, чтобы вспомнить, что твоя дочь теперь живая и дышащая женщина… ты слишком долго засовывал свой член в ее лучшую подругу, прости, бывшую лучшую подругу. — Когда ты впервые… — Когда я впервые вернулась сюда. Больше трех лет назад, — Давина прервала его. — Я ненавидела тебя. Я не испытываю к тебе ненависти, Визерис. Я защищаю свою племянницу от твоего невежества. — Я люблю тебя, — сказал ей Визерис. — Хотел бы я, чтобы мы хоть раз поладили. — Я знаю, ты в это не веришь, — медленно произнесла Давина. — Я не знаю, способен ли ты любить… черт возьми, я не знаю, способна ли теперь любить я, — она взяла со стола записку. — Давина, — сказал Визерис, вставая, он покачивал своей пьяной головой, приспосабливаясь к движению. — Возможно, он и был твоей первой любовью, но не последней, — заверил ее Визерис. Ее лицо сморщилось. — Ты хочешь показать мне, что любишь меня? Помоги Деймону, — Давина сказала ему, позволив письму упасть к его ногам. — Ты любишь его после всего, что он сделал? — спросил Визерис. — Я все еще люблю его. Я всегда буду любить его, — подтвердила Давина. — Но он ранит мое сердце. Она вышла, а Визерис опустился на стул, наливая себе еще выпить. Алисента долго ждала, впитывая тишину, прежде чем заговорить. — Как ты себя чувствуешь, муж мой? — неловко спросила она. — Боги наказали меня за мои потворства. — По крайней мере, вино было хорошим. — Слишком хорошим, — признался он и откинулся назад. Давина была права, первая любовь остается с тобой навсегда. — Я надеялась, что мы могли бы кое-что обсудить. — Давину? — предположил Визерис, и Алисента промолчала, конечно, он явно хотел поговорить о своей сестре. — Она упряма, как дракон, — рассказал он ей. — Я люблю ее, но я также хотел бы, чтобы она не была моей родственницей большую часть времени, тогда я бы не боялся ее так сильно. — Ты боишься своей сестры? — спросила Алисента. — Ты ее не боишься? — возразил Визерис. — Она серебреновласая богиня, когда у нее хорошее настроение, и сама дьяволица, огнедышащая и все такое, — сказал Визерис, наливая себе еще один бокал и осушая его. — Я не думаю, что она настолько плоха, — заметил Алисента. — Тогда ты не испытывала на себе ее гнев так, как я, — заметил Визерис. — И я надеюсь, что ради твоего же блага тебе никогда не доведется этого прочувствовать, — добавил Визерис. — Было кое-что еще, — заметила Алисента. — Рейнира? — переспросил Визерис. — Я не думаю, что ей нравилось общество Джейсона Ланнистера. Она сердитая. — Я предупреждала, что так и будет. — Рейнира достигла совершеннолетия. Она должна обязательно выйти замуж за высокого лорда, который будет почитать ее, защищать и служить ей как король-консорт. Ее пожелания в этом вопросе не имеют значения. — Я действительно верю, что Рейнира выйдет замуж, ваша светлость. Но она должна верить, что это ее выбор, — сказала ему Алисента. — Я знаю, я уже решил это. Мне не нужно, чтобы Давина сжигала Ланнистеров, — пробормотал он. — Что это? — спросила Алисента, поднимая письмо, которое Давина уронила между ними. — Письмо… от Веймонда Велариона, — усмехнулся Визерис — Брата Морского змея. — Да. Он сражается на Ступенях вместе со всеми остальными, — сказал ей Визерис, наливая еще. — Можно я? — спросила она, и он кивнул, она прочитала письмо под треск огня в камине. — Лорд Корлис и принц Деймон проигрывают свою войну. — Судя по всему, все плохо. — Это мольба о помощи. Тогда почему бы не отправить ее? — Потому что это война, начатая двумя недовольными принятыми мной решениями. Если я сейчас окажу Деймону и Корлису помощь, что это скажет об их короле? — Возможно, что он хороший человек, который любит своего брата. — Что ж, если ты действительно в это веришь, моя дорогая… тогда ты обладаешь великодушным духом, — сказал ей король. — Во что ты веришь, Визерис? — Что я навеки обречен злить одного человека в угоду другому, — сказал ей Визерис. — Тогда я задам более простой вопрос. Будет ли лучше для королевства, если Кормилец Крабов будет процветать или будет уничтожен?